***
В родной конторе было тихо. Сотрудники как знали, что полковник сегодня зайдет, спрятались все по своим местам, мало ли что. — Валя, а где все? — с удивлением спросила начальница. — Ну так, работают. Ты же не думаешь, что мы тут без тебя совсем ничего не делали. Николай Петрович всех в ежовых рукавицах держал. Галина Николаевна по привычке, застучав каблуками, направилась в свою обитель — свой кабинет. Свет там оказался выключенным, все стулья — задвинутыми под стол до упора, а орхидея, которая одиноко стояла на шкафу со всеми делами, опустила «голову». В кабинете, по-видимому, никого не было со дня произошедшего. Полковник была уверена, что ее заместитель расположится здесь, в просторном светлом помещении. Да и совещания проводить удобнее, нежели в его скромной берлоге. Но ни вещей Круглова, ни чего-либо еще, что могло подтвердить его присутствие в этой комнате, не было. — Галина Николаевна! Галина Николаевна! Вы вернулись! — голос зазвучал откуда-то издали. — Привет, Андрей. Чего ты так раскричался, как будто я два года отсутствовала. Я решила заехать, посмотреть. — Ага, когда вы уже вернетесь? Круглов, то есть Николай Петрович, лишил нас всех радостей жизни и работы, — сотрудник заметно погрустнел, — тайники наши с Тихоновым опустошил. Вынес все до последнего. — Зато ты заметно похудел из-за такого строгого начальника, — Рогозина улыбнулась, вспомнив, как однажды сама заполнила тайники до отвала, тем самым поблагодарив за раскрытие дела. — Хорошего человека должно быть много, поэтому меня это не устраивает, Галина Николавна. — Не волнуйся, Андрей, я поговорю с Николаем Петровичем, — похлопав по плечу Холодова, полковник направилась к исполняющему обязанности начальника — Круглову Николаю Петровичу. Здесь совсем ничего не изменилось. Прошло всего несколько дней, но должно же было что-то поменяться. Перегорела лампа, но ее так никто не поменял, полы стали мыть хуже, кнопка в лифте начала западать… Ничего. Ни-че-го. Весь этот огромный организм, который следил за справедливостью, продолжал функционировать и без начальницы. Вроде бы ты, как начальник, должна этому радоваться, но все было не так. Женщина начала понимать, что закончилась та необходимость в ее постоянном контроле, которая была сначала. Закрытые жалюзи и дверь, запертая на щеколду, которая вела в рабочий кабинет Круглова, встретили Галю. Постучавшись, Рогозина огляделась по сторонам. Не каждый день стучишься в дверь к подчиненному. Из-за неожиданно распахнувшейся двери глаза автоматически увеличились, зрачки расширились. — Галя, привет, ты как здесь? — быстро проговорил Коля. — Привет, решила зайти, а почему ты запираешься? — слегка приподняв левую бровь, спросила Рогозина. — Да у меня обед, я вздремнуть хотел, прошлой ночью глаз не сомкнул, — стоя на пороге кабинета, сказал Круглов, — да ты проходи, чай или кофе будешь? — Спасибо, нет, не хочу. Я этого чая у Вали дома напилась, не лезет больше. Расскажешь в двух словах, как в конторе дела? Да и я пойду, не буду тебе мешать отсыпаться, — улыбнувшись, Галя присела на диван, который стоял напротив стола. Она знала, что на работе все хорошо, терпимо, без происшествий. Будь по-другому, ей бы уже доложили. А спрашивая о делах, она всячески пыталась продлить свое пребывание в родных стенах. Красные глаза Коли остановили ее взгляд. Мужчина что-то говорил, местами смеялся, делал паузы, а она ничего не слышала. Только наблюдала. Толком ничего не поняв из сказанного, Галина Николаевна тихо проговорила: — Коля, я вижу, как ты устал. Я выйду завтра, а ты отоспись, отдохни. Сейчас я тоже пойду, извини, что так и не дала вздремнуть. И прежде чем Круглов успел что-то сказать, начальница быстро встала и вышла из его маленького, но уютного кабинета.***
— Галя, нельзя тебе сейчас на работу выходить, ты же только отходить стала, — возражала подруге Антонова на её предложение о работе. — Валя, я чувствую себя обузой на чужой шее. На твоей и твоей семьи. Коля перестал спать, он угробит себя, — Галина уже все решила, поэтому сообщала это как факт. Валентина понимала, что переубеждать Рогозину бесполезно, но, воспользовавшись моментом, предложила проводить ее хотя бы до подъезда, а там уже как пойдет.***
В квартире у Галины было душно. В просвете лучей, которые пробивались сквозь жалюзи и падали на пол, кружилась пыль. Дома и стены лечат, и есть хочется. Поймав себя на мысли о пустом желудке с раннего утра, Галина Николаевна направилась на кухню и, открыв белоснежный холодильник, без особого удивления смогла узреть только стеклянные тюбики с горчицей и кетчупом и засохший сыр. Простучав непонятный ритм пальцами по столу, Рогозина двинулась к выходу из квартиры, на ходу снимая ключи с настенной ключницы. Стены апартаментов опять остались наедине друг с другом на ближайшие минут тридцать.***
— Валя, а Галя уже уехала? — Николай Петрович застал Антонову, расписывающуюся в журнале. — Да, я отвезла её, ты бы тоже ехал домой. Глаза вон какие красные, Николай Петрович, не шути с этим. Нам сейчас ещё только обмороков не хватало. И так зашиваемся без Гали. Но я все сказала, как и договаривались, не волновала. Холодова тоже предупредила о конспирации. Зачем мы скрываемся-то? У нас не настолько все гладко, как ей твердим. — Не хочу, чтобы она переживала, пусть отдохнет пару-тройку дней. А когда вернется, тогда уже будем её «радовать»… Я там ещё подправил наши дела, все не так уж и плохо. Я с ней поговорю, и она не будет нас сильно ругать, — улыбнувшись Валентине, он вышел из здания.***
Сделав глоток теплого чая с мелиссой, Галина Николаевна продолжила наблюдать за быстро сменяющимися машинами. Иной окрас города таил в себе много тайн и мыслей, которые исчезали с первыми лучами солнца. Теплый воздух бил в лицо женщины. Выскальзывающие из слабого хвоста пряди волос разлетались в стороны. Громкий и одиночный звонок заставил оставить свои мысли и кружку чая на кухне. Пройдя в коридор, хозяйка, посмотрев в глазок и удивившись нежданному гостю, открыла дверь. — Привет еще раз. Можно к тебе? — Николай Петрович пытался угадать настроение начальницы перед разговором, но выходило не особо. — Проходи, конечно. Ты только с работы, что ли, едешь? Я думала, ты дома отсыпаешься. — приглашая взмахом руки в гостиную, сказала Галина. — Я приехал вернуть тебе твоё, — он протянул Рогозиной коробочку — из футляра на Галину Николаевну смотрели украденные у нее серьги и колье. — А это тебе, — Круглов протянул ей второй футляр поменьше. Рогозина открыла футляр. На черном бархате лежал браслет, простой и элегантный, он прекрасно сочетался с ее комплектом. — Коля, да ладно с этими украшениями, поймали преступников и хорошо. Зачем ты это? — пытаясь вернуть обратно подарок, женщина смотрела в глаза мужчине. — Отговорок не принимаю. Я уверен, что он тебе пойдет, правда. Не отказывайся. Смирившись, Галина Николаевна приняла подарок. — Давай я тебя накормлю, хоть как-то отблагодарю, раздевайся, я быстро, — не дав опомниться Николаю, Рогозина ушла на кухню. Майор, сняв пиджак и повесив его на ручку двери, сел на диван, который показался ему чрезвычайно мягким и очень удобным. Мозг твердил, что нельзя — она же ждет, но глаза слипались сами собой, а язык переставал ему поддаваться… — Тебе чай или кофе? — донеслось откуда-то издали. Галина Николаевна, не услышав ответа, проследовала в комнату, где остался Круглов. Застав его мирно сопящим в стенку, Рогозина поняла, что лучше ему сейчас отдохнуть. Пытаясь не шуметь, женщина достала из шкафа синий плед и укрыла им своего зама. — Спокойной ночи.