***
— Чувак, тебе самому лечиться пора. — затягиваясь никотином, сказал Рома, выслушав рассказ друга. — Не, я не псих. — Так все психи говорят, идиот. Парни посмеялись, докуривая сигареты. Работать на злую преподавательницу совершенно не хотелось, тем более в такую рань. Но друзья знали, как развеселить друг друга, чтобы не уснуть на рабочем месте. Хоть Андрей и мечтал работать врачом, но недосып рушил все планы стать отличником. Сейчас уже хотелось поскорее напиться и забыться. — Николаевна на горизонте. — протараторила высокая девушка в очках, быстро пряча алкоголь под майку. Парни одновременно выкинули сигареты, принимая вид прилежных учеников. Женщина как обычно поправила свои очки указательным пальцем, рассматривая наглым взглядом учеников. В руках у неё были медицинские карты пациентов. — Так, Шевцова, тебе палата номер тринадцать. — Валентина протянула девушке карту и та немедленно удалилась. Пока всем давали задания, Рома и Андрей продолжали обсуждать отклонения в психике Максима, вновь рассердив главного врача. — А вы, дятлы недоразвитые, за невнимательность будете дежурить всю ночь, разгребая документы, ибо нужно помнить, что пациентов обсуждают дома, или в палате. — строгим голосом, на одном дыхании, выпалила Николаевна, сверкая тёмными глазами.***
Солнце давно опустилось за горизонт, но спать нельзя. Конечно, Андрей привык не спать. Но сегодня, как на зло, сон одолевал с огромной скоростью, мешая нормально переписывать личные дела пациентов. — Андрей… — хныкал Максим, стараясь усидеть ровно на стуле, — Ну когда мы уже пойдём домой? — Когда эти блядские бумажки перестанут мелькать у меня перед глазами. — не отвлекаясь от написания, пробубнил разноглазый, поправляя непослушные очки, что постоянно сползали на кончик носа. Максиму совершенно не нравилась тишина в данный момент. Хотелось бегать по больнице, включать везде свет, разбудить людей и устроить грандиозную вечеринку с алкоголем и модной музыкой. А его нагло приковали к стулу, дали таблетки и заставили молчать целых пять часов. Любой бы свихнулся. Поэтому идея пришла в голову незамедлительно. Она вертелась юлой в мозгах, выжигая болезненную дыру эмоционального подъёма. Парень поднимается со стула, подаваясь вперёд. Опирается худыми руками о стол, вглядываясь в тёмную макушку своего врача. — Посмотри на меня. — напряжённо-приказным тоном попросил Максим, нервно покусывая губы от терпкого ожидания чего-то невероятно-увлекательного. — Я же сказал, просто потер… — Андрей поднял уставший взгляд на пациента, бегло осматривая его наигранно-сердитое лицо. Не рыдает — уже хорошо. Только договорить этот паренёк возможности не дал, начиная маниакальную тираду. — Зачем ты здесь? — шипит сквозь зубы, край стола крепко сжимая, — У тебя в жизни всё хорошо? Решил посмотреть на тех, кому больно? Кто прогрызает стаканы, ложки, иглы от катетеров? Решил выставить себя героем, который спасает чужие жизни? Только ты ничего не умеешь, то, что ты делаешь по своим блядским книжечкам не работает. Психиатрия устарела, идиот, нам тут ничего не поможет. Я убью себя завтра, и ты ничего с этим не сможешь поделать. Андрей едва ли спокойно выслушивает раздражённую речь Максима, в попытке не выдать собственного страха. Ужаса. Он ведь прав. Во всём прав, но иначе он бы не проработал тут и дня — следуй он зову сердца и души. Если бы помогал по-человечески, а не по-правильному. И сейчас… Что делать сейчас, когда губы дрожат в агрессивном желании заткнуть это беспомощное существо. Он так слаб, нервы сдают. Или уже сдали. — Заткнись. — говорит тихо, чуть отстраняясь, но Максим не отступает. — Иначе мне придётся самому… — А ты попробуй, раз такой смелый. — уже почти что шепчет, продолжая нарушать личное пространство разноглазого. Андрей как-то неестественно вскакивает со своего места, как-то совсем неспокойно, не по-докторски. Оттаскивает Максима к закрытой двери, в желании придушить, ударить, заколоть ручкой до полусмерти… Что угодно, лишь бы этот малец перестал себя так вести. Перестал вскрывать давно зажившие раны воспоминаний. У него в жизни всё хорошо? Ни сколько. — Думаешь, я такой хороший? Думаешь, от лучшей жизни таскаюсь тут за тобой? У меня тоже нет родителей. В их машину влетела огромная фура, чёртова кровь лилась по моим рукам, по асфальту. А я ничего не мог сделать. Я же ребёнок, — сердце выжегающе ударяется о стенки грудины, — меня просто оттащила бабка от этого кровавого месива. Даже не закрывая мне глаза. Она позволила смотреть. Запоминать. Впитывать каждую секунду этого кошмара. А я… -…даже не плакал. — шепчет завороженно в самые губы Максим, нагло перебивая. Только через мгновение до Андрея доходит смысл сказанной фразы. Поражает. Убивает. Что? Только немого вопроса не следует. Потому что и без того сомнения закрадываются в больные головы обоих. Единственное, что просит Максим, прежде, чем вырубиться: — Поцелуй меня.