Симпатико

На этих словах Брейнсторм развалился. Он откинул голову назад и застонал, влажный порт сильнее сжимается на Персепторе. Электрические дуги танцевали по его корпусу. Голубая обшивка вздрагивала и вздрагивала, сотрясая его до внутренних механизмов. Его электромагнитное поле пульсировало серией неустанного блаженства. Это поражало, каким сейчас ранимым выглядел обычно нахальный Брейнсторм. Низведенный до бьющихся в судорогах руин. Движения Персептора стали все более беспорядочными. Он прикусил губу. Несмотря на его неистовое возбуждение, ощущалось, как будто прошла целая вечность, прежде чем он взбирался все выше и выше, медленно приближаясь к пику разрушительной перезагрузки. Задыхаясь и стоная, пока, наконец, наконец, не упал за грань. Высвобождение настигло его сильно и быстро, прорываясь через его топливные линии, наращивая немилосердное удовлетворение. Его искра пульсировала, коннектор изливался длинными рывками. Омыватель струился по его лицу. О, Праймас, о да, о да… Они тесно держали друг друга, воздух вокруг них был тяжел от озона и запаха перегретого масла. Каждый раз, когда, казалось, они приближались, один из них испытывал сильный откат, начиная новую волну искро-встряхивающего удовольствия, из-за чего они оба стонали. Это была головокружительная бесконечность, прежде чем вернулась связность мысли. Когда она вернулась, Персептор искал чувство облегчения, которое так и не наступило. Отношения между ними никогда больше не будут прежними. Брейнсторм будет упоминать этот инцидент в такой момент, чтобы доставить ему как можно больше унижения. Вес того, что только что произошло, изгладило из памяти постперезагрузочное удовольствие. Персептор поежился. Позже он мог поразмышлять над тем, как уменьшить долгосрочный ущерб их рабочим отношениям. Моментально его программы слились в одну единственную мысль: Возможно, сейчас я смогу, наконец, убраться отсюда. Он распутал их, вынимая себя из Брейнсторма самым небрежным образом. Его грудная пластина стиснулась от вида лежащего основательно отделанного бота перед его взором. Оптика Брейнсторма ярко и бешено горела, когда он смерил Персептора расплавляющим взглядом. Он дрожал, его ноги все еще были широко расставлены, еле заметная вибрация заставляла его крылья стучать о стол. Персептор пытался себя убедить, что этот вид очень горяч. Из-за маски Брейнсторма послышался приглушенный смех. – Сюрприз, - пропел он, - не было никаких церебральных бомб. Это была всего лишь психологическая уловка, чтобы воспользоваться твоим естественным влечением ко мне. - Ч-что? – запнулся Персептор. - Шутка! – Брейнсторм размахивал руками перед его грудной броней. Цепь чемоданчика громыхала перед ним. – Просто шучу. Это была шутка. Не смешная. Извини. Ты так глупо выглядел, держа свой коннектор с этим выражением лица. Я просто хотел разрядить обстановку. - С каким выражением? - Я-супер-серьезный-Персептор, и меня ничего не может удивить, такое выражение лица. Персептор едва успел оскорбиться, прежде чем гул его вентиляторов не перекрыл. Его внутренняя температура все еще была опасно высока, интерфейс протоколы все еще не давали о себе забыть. Всепоглощающая агония в его коннекторе немного поутихла, или, возможно, она приглушилась. Его одолел еще один сильный всплеск желания. Этот находился несколько ниже. Прямо в его… о нет… Персептор был поражен, с какой скоростью его обуяло желание, роняя его на колени и вырывая стон. Вся система обвалилась и перезагрузилась, когда бурлящее вожделение сотрясало его до основания. Его сенсорное программное обеспечение предупреждало возникновение боли. Ничто не могло так же сильно его ранить, а его ведь Оверлорд бил в фейсплейт. Что-то липкое и мокрое стекло по его ноге. Персептор горячо надеялся, что это не его собственная смазка. Глупая мысль. Конечно, это была она. Он не мог заставить себя посмотреть. – Это… это еще не конец? Крылья Брейнсторма продолжали ударяться о стол. К его чести его голос звучал искренне извиняющимся. – Что, по-твоему, это за церебральная бомба, которая сгорает после одного интерфейса? Персептор хотел смеяться, поддаться странному понуждению, найти всю эту ситуацию абсурдно смешной. – Как долго еще? – сказал он приглушенно. - Я, гм, не совсем уверен, – Брейнсторм водрузил себя на край стола. Он заломил руки. – Еще несколько? От каждой системы? Эмм, может быть? Рухнув под ноги Брейнсторму в луже своей смазки, Персептор смеялся. Маленький недоверчивый пораженческий щебет. Его рука пробралась между ног, нависла над его ноющим портом. Персептор повесил голову. Он знал. Ему придется позволить Брейнсторму сконнектить его. Он будет умолять, если дело дойдет до этого. Брейнсторм оценил реакцию Персептора, в его диком неконтролируемом электромагнитном поле промелькнула вспышка боли. – Эта мысль настолько ужасна? – он протянул руку к плечу Персептора, но отдернул, прежде чем прикоснулся. – Послушай, если ты… если ты не хочешь это продолжать, то пожалуйста, иди, пожалуйста. Я не могу, это меня убивает. Ты такой… - он уткнулся лицом в свои ладони. – Просто иди уже, найди Дрифта. Шквал эмоций вырвался из Персептора. Он поднялся и ударил руками по металлическому столу, настолько сильно, что Брейнсторм подскочил. Он вторгся в личное пространство Брейнсторма настолько глубоко, что они могли ощутить запах полироли друг друга. Достаточно близко для поцелуя, если у Брейнсторма под этой маской был рот. – Ты можешь прекратить, – Персептор выдавил слова через клетку металлических зубов, - говорить о Дрифте? Брейнсторм прижался к щеке Персептора. – Ты можешь взять меня снова, если хочешь. Мы можем просто продолжить в этом духе. Возможно, этого будет достаточно. Персептор склонил голову на плечо Брейнсторма. – Нет, я… - Мягкие складки его канала трепетали. Брейнсторм пах хорошо. – Пожалуйста… В мановение оптики Брейнсторм сменил их позиции. Он пихнул Персептора на стол и взобрался на него сверху. Панели встретились с громким лязгом. Ноги подламывались. Позже они оба будут носить на себе множество разных цветов в различных местах. Не то чтобы Персептор беспокоился о своем внешнем виде. Не тогда, когда Брейнсторм так на него смотрел, когда он прикоснулся своим коннектором к внешнему кольцу его порта. – Брейнсторм, - сказал он. – Пожалуйста… - и прежде чем он осознал, эти два слова вырвались изо рта, как молитва, просьба, которую он не мог остановить, - Брейнсторм… пожалуйста, пожалуйста, Брейнсторм… - Тебе повезло. Я отличный любовник, – Брейнсторм резко двинул бедрами, полностью погружаясь одним движением. – Персептор, – он еще раз толкнулся и всхлипнул. – Ты так хорош… ох… я хотел тебя такого, – он двигал бедрами нерегулярными толчками, создавая неловкий ритм. Персептор обвил ноги вокруг талии Брейнсторма, стараясь привлечь его ближе, сильно хватаясь за голубые плечи. Он продолжал свою молитву, с каждым разом все громче и громче, пока Брейнсторм толкался в него сильнее, заставляя видеть звезды. – Брейнсторм, пожалуйста, да, сильнее… Брейнсторм… да… Вентиляция Брейнсторма сбилась. – Ты такой горячий, – он толкнулся глубже. – Как ты только живешь? Увеличивающийся заряд тек через низкоомные диоды Персептора. Он хлынул сквозь его корпус, как восхитительное удовольствие, одновременно сильное и недостаточное. – Вот так… да… не останавливайся, - руками он пытался зацепиться за что-нибудь, одна очутилась на серебристом крыле. Он щупал и сжимал кончик. – Брейнсторм… Брейнсторм рухнул. Он напрягся и провыл полное имя Персептора, три слога, пропитанные полным идеальным удовлетворением. Откат от перезагрузки Брейнсторма накрыл его чувственным напором, хотя все еще недостаточным, чтобы он шагнул за грань. Он извивался. Уже? Серьезно? Понятно, титул «Великий Любовник» так же верен, как и все его остальные самовыданные титулы. Брейнсторм увял, стоная, затем наконец-то успокоился. Он приподнялся на нетвердых руках и обратил внимание на все еще недовольный вид Персепора. – О… я… ах, – он запнулся. – Извини. Персептор не знал, что сказать. Обжигающая жара в его порту начала проникать во все цепи. – Все… все в порядке. - Обычно меня хватает дольше. Намного дольше! – он тряхнул несколько раз своими крыльями, стряхивая руку Персептора. – Знаешь, будучи настолько возбужденным, и церебро пули, и ты, ох Праймус, ты. И… и мои крылья действительно очень чувствительные. Я должен был предупредить тебя. - Я не думал. Я никогда раньше не был с летуном, – ответ Персептора вышел задушенным. Он жаждал большего, встревоженный тем, что он может несолидно разреветься от неудовлетворения. - Так что я у тебя первый в каком-то смысле? Круто, – Брейнсторм вышел из него, он неловко слез со стола и встал напротив все еще распростертого корпуса Персептора. – Но ты не беспокойся, - он пошевелил пальцами своей нескованной рукой в воздухе. – Эти пальчики всегда удовлетворяют, детка. Персептор тут же сомкнул ноги вместе. - Что ты делаешь? - На что, по-твоему, это похоже? – Брейнсторм просунул пальцы между колен Персептора и снова развел их в стороны. - Я хочу тебе помочь кончить. Не веди себя так, как будто тебе это не нужно. Ты спалишь половину своих схем, настолько ты сейчас горяч. Отвернувшись, Персептор позволил это. Он хотел этого, он нуждался в этом. Сильно. Как бы сложно это не было принять. Коннект - это было одно, а выставить себя бесстыдно на обозрение Брейнсторма - совсем другое. Ухмылка Брейнсторма была очевидна за его маской. – Что? Вы здоровые крутые рекеры не помогаете друг другу пальчиком? - Пожалуйста, - попросил Персептор. Разъедающий все инферно в его цепях вызывал головокружение. – Не дразни меня. - О, - настроение Брейнсторма упало до смертельно серьезного. – Не буду, – он провел рукой по дрожащей белой обшивке. Смотря на сцену, развернувшуюся перед ним, оптика округлена и голодна, он осторожно ввел пальцы в пылающую резину. Персептор вскрикнул. В этот момент он бы охотно пел дифирамбы Брейнсторму на весь корабль. Изолированный в лаборатории, он просто продолжал петь искаженные декламации «Брейнсторм» и «да». Брейнсторм согнул пальцы. - Вот так, - он продолжал открывать Персептора дальше. – Не стесняйся, - он положил свой шлем на согнутое колено Персептора и смотрел, глубоко вдыхая. – Поверь мне, тебе нечего смущаться. Острые толчки сотрясали корпус Персептора каждый раз, как Брейнсторм скользил пальцами по жаждущим стимуляции сенсорам. Он бился головой и просил о большем, оставленный на милость подскакивающего электрического разряда, который все увеличивался. И увеличивался. И увеличивался, пока он не превратился в единый кабелепровод, наполненный необузданным желанием и практически блаженством. Брейнсторм казался восторженным. Он мягко улыбнулся, поощряя. – Вот так. Тебе ведь нравится? Ага, тебе нравится. Кто подарил тебе это чувство? – его коннектор снова встал, ударяясь в ногу Персептора, - Брейнсторм, вот кто, – он нажал сильнее рукой, прижимая большой палец к маленькому гиперчувствительному сенсору внутри этой скользкой ткани. И здесь, оттраханый рукой Брейнсторма на столе Лост Лайта, он кончил сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Напряжение в теле рвануло глубокими перекатывающимися волнами искро-останавливающего экстаза. Он рыдал и содрогался во время всего жесткого пика перезагрузки. У него ушла вечность прийти в себя, еще больше, чтобы заметить кучу скопившихся в очередь предупреждений. Завороженный, он игнорировал их целыми пачками, наряду с целым рядом обновлений о температуре камеры его искры. Брейнсторм уставился тем безумным взглядом, которым он смотрел, прежде чем начать проектировать что-то статистически немыслимое и морально сомнительное. Он потерся о колено Персептора. - Мой сексуальный красный микроскоп, - прошептал он. Что-то звякнуло в переполненном сексом разуме Персептора. Каким образом Брейнсторм касался его, производило впечатление сем вызванное желание. Персептор чувствовал себя… обожаемым. Это льстило. И было немножко жутко. Типичный Брейнсторм. Принимая во внимание оскорбительное поведение джета по отношению к нему, это имело мало смысла. Красный сексуальный микроскоп? Или, возможно, имело смысл. – Я думал, что ты ненавидишь меня. - Ненавижу тебя? – Брейнсторм усмехнулся. – Я тебя не ненавижу. Я и-искал тебя всю жизнь. Искал. Я искал тебя всегда. Но я все равно лучший ученый, – он закончил утверждение с обычной ‘Брейнстормовской небрежностью’. Все же Персептор никогда не был настолько близок в интимной сфере. Он начинал подозревать, что равнодушие Брейнсторма на практике было просто позой. Тонкости языка его тела и проблески сквозь электромагнитное поле изобличают в нем кого-то очень неуверенного. Как я мог не замечать этого раньше? Прежде, чем Персептор продолжил дальше размышлять, яркая спираль пылающего жара проложила себе путь сквозь его интерфейс системы. Он откинул голову назад, шлем ударился со звоном о стол. – Это пытка, - простонал он. - Я знаю, - Брейнсторм вынул пальцы, - могу я дотронуться до тебя везде? Персептор одобрительно кивнул, и в мгновение оптики руки джета шарили по нему. Он принялся поглаживать, пощипывать и исследовать стыки и швы трансформации со всей беспощадной детальностью восторженного ученого. Он постучал по груди Персептора. – Твоя грудная броня. Она из адамантого кристалла, ведь так? - Д-да? - Именно это я бы и использовал, - Брейнсторм взбирался по распростертому телу Персептора, нависая над ним, как хищник. – Скажи мне. Твоя установка чувствительна? - Очень даже. Брейнсторм оседлал его талию и его нетерпеливые руки принялись ласкать установку Персептора. Было что-то опасное в его любознательности. Что-то еще более захватывающее. Он провел по гиперчувствительному металлу, прилагая идеальное количество давления, вычерчивая воображаемые круги около линз на конце. Касание породило вспышку бесстыдного вожделения прямо в коннекторе Персептора. Послышался громкий свист, и он абсолютно не мог ничего поделать с тем, что его коннектор сложился прямо между ними. Брейнсторм практически вскрикнул: - А он всегда так делает? Небольшая улыбка окрасила краешек губ Персептора. - Иногда. - Мммм. И твоя оптика. - Он учитывает расстояние, барометрическое давление, температуру и кривизну для отслеживания движущейся мишени через оптическое волокно, непосредственно связанное с процессором, не так ли? – Брейнсторм прикоснулся грязным пальцем к моноклю Персептора, оставляя грязное пятно в его поле зрения. – Держу пари, что он улучшает твою точность на двадцать восемь процентов. Персептор заерзал. – Было тридцать семь целых и шесть, пять, один, четыре, пять, семь процентов. Ощутимая дрожь охватила весь корпус Брейнсторма. - Это потрясающе. Просто, но элегантно. Безусловно эффективно. Мне хотелось бы, чтобы я до этого додумался, – он погладил Персептора по щеке, - и как же, шлак, хорошо он на тебе смотрится. - Правда? – желание быстро трансформировалось снова в пытку. Персептор сел, поторапливая Брейнсторма сесть ему на колени. – Вообще-то я, ах, думал убрать это. Война ведь уже закончилась, возможно, он посылает неверное сообщение, – его настоящие причины были гораздо более сложными, но он не мог скомандовать своему обычно красноречивому вокалайзеру обсуждать социально-психологические последствия, то, что он на данный момент оставил оптику в таком виде. - Нет! – у Брейнсторма сбилась вентиляция, - нет, - он схватил шлем Персептора, - никогда его не снимай. Ты всегда был великолепным, но ты сделал из себя живое оружие. Это самая горячая вещь. Это вершина горячего. Я серьезно, Персепор. Никогда. Не. Снимай. Его. Персептор ошеломленно прошептал: - Хорошо. - Похоже, симметрия переоценена, тебе так не кажется? - Я люблю симметрию. - Ты бы стал, - он подтянулся, используя плечи Персептора, пока он не завис над кончиком черно-красного коннектора большего ученого. Теплая жидкость капала с интерфейс оборудования Брейнсторма на его, Персептор думал, что просто умрет от желания. Он схватил Брейнсторма за бок и потянул, чтобы соединить их вместе, пока он не засел окончательно глубоко внутри другого меха. Его голос забила статика. Брейнсторм заголосил, моляще, представляя из себя влажное механическое месиво. – Это так шлаково хорошо, Перси. Мы так хорошо подходим друг другу, - он издал небольшой грустный смех. – Но я ему не скажу. Ты думаешь, что я это сделаю, но я не буду этого делать. Я не настолько жесток. Я клянусь, что я не расскажу ему об этом, эм, инциденте. - Сказать кому? - Дрифту. Верь мне. Я не буду рушить твои отношения таким образом. Персептор сжал Брейнсторма и вздохнул. – Мы давно уже не в отношениях с Дрифтом. - Что!? Вы… правда? – Брейнсторм снова начал вибрировать. – Как я мог об этом не знать? - Потому что ты шпионишь за мной только профессионально? - Дело не в этом. Я имею в виду – я за тобой вообще не шпионю! Что случилось? - Брейнсторм, мы находимся посреди очень интенсивной, очень запутанной интерфейс сессии. Не могли бы мы не обсуждать мое последнее и болезненное расставание? - Слишком рано? Извини, – он обнял Персептора и хихикнул, - хех, идиот. Персептор отшатнулся. - Я… как ты… - Не ты. Он. Это он идиот, что бросил тебя, - он извивался на коленях Персептора, затем начал медленно скользить вниз-вверх, посылая приятный жар сквозь разгонные микросхемы. – Тебе лучше без него, - сказал он. – Есть много, чего ты не знаешь о Дрифте. Персептор хотел требовать, чтобы Дрифт был совсем исключен из их разговора, но его голова слишком сильно кружилась от восхитительного давления, которое оказывал влажный порт Брейнсторма. - Если бы ты у меня был, я бы тебя ни за что не отпустил, – послышался отчетливый звук, и маска Брейнсторма убралась в пазы, показывая остальную часть его лица. – Если бы у меня был ты, - снова добавил он. Оптика Персептора перезагрузилась, он почувствовал, что искра прекратила пульсировать в камере. У Брейнсторма было лицо. С настоящим ртом. За те века, что они были коллегами, Персептор ни разу его не видел. Оно было… милым. С тонкими губами и острым носом. По-настоящему… нормальным. Эта была самая странная часть во всем произошедшем. Потом Брейнсторм соединил с ним губы, мягкие, сладкие, и иллюзия застывшего времени разбилась. Он нежно целовался, хныкая в рот Персептору, создавая нарастающий заряд, отчаянно хватаясь друг за друга. Персептор раскачивал Брейнсторма на своих коленях, нежно смакуя гладкий металл, редко видевших свет губ. Он держал медленный темп, так же медленно двигая губами. Растягивая напряжение, пока не почувствовал первые признаки мощного высвобождения. Брейнсторм прервал поцелуй. - Великолепно, - сказал он благоговейно. – Ты достоин быть с кем-то, кто тебя оценит по достоинству, - он поцеловал монокль Персептора, - с кем-то, кто поймет тебя. - Праймус, Брейнсторм, не останавливайся… Брейнсторм лизнул открытый рот Персептора. – Того, кто изучал твои новаторские работы о запутанности квантов. - Ты такой… постой, я так и не опубликовал это исследование. - Эмммм. Я мог знать, которые из твоих кодов на Кимии. Персептор поднял его, двигаясь немного быстрее. Он тяжело вентилировал в грудную броню Брейнсторма. – И что ты о ней думаешь? - Блестяще, - Брейнсторм осыпал поцелуями окуляр Персептора. – Она была блестящей. Она вдохновила меня на создание моего любимого оружия. Осквернитель Гравитации. - Я видел твои исследования по этой теме. Брейнсторм замер. - Ты-ты заметил? – он нежно поднял подбородок, заставляя смотреть себе в оптику. Без маски выражения его лица были хорошо видны во всей своей полноте. - О, да, - простонал Персептор. Тяжело было этого не сделать после такого надругательства надо всей автоботской научной общественностью. – Оружие было зверским. Но твои догадки относительно многогранных последствий от способности гравитации изменять пространство и время были захватывающими. Ты сделал очень творческое умозаключение из моей первоначальной работы. Теоретически, абсолютно непроверенным образом, конечно. Улыбка, распространившаяся по лицу Брейнсторма, стала значительно шире. Еще чуть-чуть и лицо треснет пополам. Персептор мягко и надломлено простонал: - Я так близок. - Видишь? Это то, о чем я тебе говорил раньше. Ты и я, – Брейнсторм соединил их лбами. – Симпатико.