Купол памяти

Зоро может всё. Но до этого момента он не делал абсолютно ничего. И бездействовал Ророноа не из-за лени или незнания. О своих способностях Зоро узнал случайно. Вся жизнь состояла из случайностей, и этот случай не стал исключением. День был сырой. Дождь не шёл, но сырость витала в воздухе. Было тяжело дышать. Зоро, ещё маленький мальчуган, глотая ртом тяжёлый воздух, всё никак не мог отдышаться. Одежда сырая, кулаки сжаты – они тряслись. Перед глазами лицо Куины, перекошенное нескрываемым недовольством. Девочка, вся в грязи, которая появилась на ней после валяния с Ророноа в луже, стояла на подрагивающих ногах напротив своего друга. Они не поссорились. Просто Зоро устал от слов Куины. Устал выслушивать, что будучи девушкой, ей ничего не светит в жизни. Это не так. По крайней мере, Ророноа считал иначе. Но слова никак не доходили до ушей Куины. Пришлось говорить по-другому. Вколачивать истину в хрупкое тело. Девочка требовала одинакового обращения, что с ней, что с Зоро. И Ророноа не был против. Мальчишка оказался рад, что хоть так он сможет хоть что-то разъяснить своей подруге. Но всем мечтам Зоро не суждено было сбыться. Куина никогда ничего не поймёт. Она никогда и не узнает, что потеряла. Девочка впадёт в кому до конца своих дней. И виновником её безнадёжного положения будет всего один человек – Ророноа Зоро. Кулаками они махались давно. Но в этот раз всё было иначе, гораздо серьёзнее, чем раньше, важнее, чем всегда. Тогда Зоро, занеся руку над головой, что было силы ударил Куину по голове. Он хотел, чтобы та осела на несколько минут, чтобы не поднялась из грязной лужи, не смотрела тем взглядом, от которого Ророноа начинал звереть. Он хотел всего лишь ослабить её. У него это получилось. Но результат всё равно не оправдал его ожиданий. Он ужаснул. Оставил глубокий рваный след в воспоминаниях, от которого парень так и не решился избавиться. Зоро ударил в голову, но не проломил череп, а раскрошил купол памяти, находившийся между мозгом и черепной костью. Звон заполнил уши Куины – звон отдался и в ушах Ророноа. Мельчайшие осколки впились в уже огрубевшую кожу руки. Зоро с ужасом вытащил её из головы девочки. Внешне с ней ничего не произошло – лишь глаза вмиг растеряли всю живость, а губы, раскрывшись, застыли навеки. Но внутренне… Остатки памяти перемешались, оседая на мозг. Что-то врезалось в череп. Куина упала на колени, затем в лужу позади себя. Тёмные волосы тут же испачкались вновь. Ророноа, остолбенев, с бледным, словно мука лицом, смотрел, как его подруга валялась перед ним. Ни одного шага, ни одного действия – свинцовое безмолвие нависло над двором, в котором разбирались дети. Ророноа ещё не знал, что лишил Куину воспоминаний. Всех, в том числе и воспоминаний об этом мире. А потеряв связь с реальностью, она оказалась во власти вечного сна. Живой мертвец – дело рук героя, который им никогда не станет. Куину госпитализировали. Зоро ничего не рассказал. Он и не знал, что говорить. "Я засунул руку в голову Куины и что-то разбил там", – так не пойдёт и парнишка прекрасно понимал это. Но и предоставить другую версию на суд взрослым он не смог: Ророноа просто сказал, что Куина упала. И всё. Без каких-либо разъяснений или деталей. На все вопросы он отвечал молчанием. Зоро всё ещё не верил в то, что совершил. Всё казалось нереальным. Очередной сон. Плохой сон. Зоро вернулся домой по-прежнему не осознавая, что произошло. "Девочка, кажется, в коме", – слова доктора впились слишком сильно. Зародившееся чувство вины также доставляло мало приятного – мальчик замкнулся в себе, стал тише, черствее. Только спустя год после того, как Куину положили в клинику, Зоро решился её навестить. Правда саму девочку он так и не увидел: перешагнуть порог палаты не удалось. Ророноа всего затрясло, после чего, пятясь назад, он скоро покинул клинику. Зоро бежал со всех ног, сдерживая душащие слёзы. Они текли по лицу, но Ророноа не позволял себе разрыдаться вслух. Добежал до дома, где его никто не смог бы увидеть. В одиночестве он долго сидел напротив раковины с зеркалом. Ророноа хотел понять, как у него это получилось: как он разрушил жизнь Куины. Слёзы высохли, чувство вины застыло камнем на сердце. Зоро поднялся на ватных ногах, опираясь на раковину, взглянул на своё отражение. Ещё маленький мальчик с недетскими глазами. Дрожащей рукой он коснулся лба – пальцы прошли насквозь, касаясь чего-то тонкого, хрупкого, холодного. Зоро дёрнулся – пальцы соскользнули дальше, к виску. Здесь купол оказался более рельефным. Острые пики проткнули пальцы – не самые приятные воспоминания. Ророноа одёрнул руку, смыл начавшую сочиться кровь. Он никогда не лишит себя воспоминаний. Зоро будет помнить всё. Хоть кто-то. Узкий переулок, ранняя осень. Зоро скоро исполнится девятнадцать. Парень шёл домой, прогуливая рабочее время. Это не делало ему чести, но и работать Ророноа не хотелось: один день погоды не сделает. Ранняя осень, узкий переулок. Куине могло исполниться двадцать. - Эй ты, стоять! – Зоро обернулся – хилый паренёк, скрывая лицо за плотным тёмным шарфом, с ножичком в руке стоял и угрожал им Ророноа. Ноги и руки подрагивали, голос также сбивался на сиплое бормотание. Воришка боялся. Воришке нужны были лёгкие деньги. А Зоро не хотел проблем. Он остановился, состроив недовольную мину, обернулся, начиная медленно подступать к парню в спортивном костюме. Он затрясся ещё сильнее. "Н-не подходи! Отдавай все свои деньги и вали, пока я не покромсал тебя на куски!" – но Зоро не остановили угрозы. Толкнув воришку к кирпичной кладке дома, Ророноа занёс над ним руку. Тот зажмурился, ожидая удара, который в свою очередь не последовал. Зоро коснулся чужой головы, быстро проведя пальцами по куполу. Ророноа искал. Искал момент, с которого напавший на него парень решил перейти на скользкую дорожку. Этот участок оказался самым холодным, безнадёжным. Лёгкий удар – купол памяти весьма хрупкая вещь. Зоро знал об этом не понаслышке. Трещина расколола ленту времени. Ророноа достал необходимый осколок – острый, тусклый и совсем тонкий, уже окроплённый его редкой кровью. Такой осколок не составило труда растереть в порошок. Вор осел на промозглые уличные плиты: зрачки закатились, челюсть отвисла, слюна начала капать на воротник. Зоро не вызвал врача, не поднял никакой тревоги. Парень очнётся, как только купол срастётся. Будет провал в памяти, но не останется никаких скверных мыслей. Ророноа не творил добро. Очищая улицы родного городка от скверны, парень защищал лишь одного себя. Ведь в том случае, если он переусердствует, в первую очередь пострадает не кто иной, как он сам. Вредить кому-то намеренно Зоро не собирался. С великой силой приходит большая ответственность. Ророноа не хотел ни за кого нести её. Парню хватало Куины, которая камнем лежала на сердце. Очередного живого мертвеца он попросту не перенесёт. Зоро не хотел ни за кого отвечать. Но, так или иначе, вмешиваясь в жизни людей, пусть и немного, пусть и для их блага, иногда попросту ограничивая себя от их влияния, Ророноа всё равно обрекал себя на тяжкую участь. Он в ответе за тех, чью память похищал. Правда, Зоро не хотел этого признавать. Это могло сработать раз или два. Ророноа мог прожить и всю жизнь, не будучи ни за кого в ответе. Мог, но судьба распорядилась иначе. Или же это Зоро не доглядел, в этот раз вмешиваясь в чужую жизнь без капли осторожности. Это произошло случайно, как и всё важное в жизни парня. Как-то раз Ророноа выбрал новый маршрут до дома. То ли старый приелся, то ли огромные лужи, заполнявшие всю улицу с наступлением осени мешали проходу. Новая дорога представляла собой один перекрёсток и аллею, через которую Зоро без труда мог добраться до родного двора. Царивший на улице поток машин и людей заставлял чувствовать себя неуютно. Зоро встал у самого края пешеходного перехода, переминаясь с ноги на ногу, дожидаясь, когда загорится зелёный. Рядом с ним ещё с десяток людей. Все вместе они двинулись вперёд. Вдруг раздался скрип шин. Резкий, противный, режущий слух. Зоро обернулся – чёрная махина неслась прямо на него, бесполезно пытаясь затормозить. Ророноа успел отпрыгнуть в сторону, отделавшись одним лишь испугом. Но без аварии всё равно не обошлось. Один из прохожих прыгнул вперёд, преграждая собой ребёнка, оказавшегося на пути железного зверя. Толпа застыла, облепив парочку. Машине удалось поспешно скрыться от посторонних глаз. Зоро остолбенел вместе со всеми. Взгляд застыл на светлых волосах, перепачканных в дорожной пыли: парень, на вид примерно возраста Ророноа, скрипя зубами, поднялся на ноги, отряхивая изодранные колени. Маленький мальчик, которого он спас, сжавшись в один дрожащий комок, глядел большими, блестящими от слёз глазами на своего спасителя. Тот, достав сигарету и закурив, махнул рукой. "Беги отсюда, да поскорее", – прохрипел голос, перебиваемый кашлем. После того, как мальчишка скрылся из виду, быстро перебирая оголёнными коленками, парень медленно побрёл к дороге, придерживая одной рукой рёбра. Толпа потихоньку начала рассасываться, так и не предприняв никакой попытки оказать помощь пострадавшим. Зоро ещё с минуту стоял на месте, пока гудок очередного автомобиля не вывел его из ступора. Ророноа быстро вернулся назад, туда же, куда и прошёл герой сегодняшнего дня. Из головы Зоро никак не хотело выходить два образа: его и спасённого им мальчишки. Оба светловолосые, с чёлкой, прикрывающей правый глаз, и завитая бровь… Да и внешние черты лица были во многом схожи, не считая пары царапин на лице парня. Неужели родственники? Может братья? Почему-то Зоро сперва подумал о другом: "Он спасал самого себя", – проскользнула безумная мысль. И в чём-то это безумие оказалось недалеко от правды.