Слезы войны

Наша героиня засыпана вопросами от Йорвета. Он удивлен полученными ответами

      Босые ноги шлепали по земле, ломая ветки под собой. Треск пламени сотрясал воздух. Гвен задыхалась от дыма, ее глаза слезились от гари, но она не переставала бежать. На этот раз она побежала в сторону горящего дома, а не от него. Люди вокруг просто стояли и наблюдали за ней, казалось, никто из них не слышал крики, раздававшиеся из дома.       Она знала, что у нее есть всего лишь несколько минут, чтобы добраться туда, но с каждым шагом ей все тяжелее было бежать, ноги перестали слушаться, казалось, она бежит на месте, земля уходила из-под ног, и через какое-то мгновение женщина поняла, что ее ноги засасывает трясина болота. По спине пробежал холодок. Она закричала, но в воздухе повис только хрип. Несмотря на это, Гвен постаралась продолжить бежать к дому. Крики из дома прекратились, что само по себе не предвещало ничего хорошего.  — Maere! , — закричала Гвен, выбравшись из трясины как раз напротив дома. — Держись!       Ответа не последовало.       Сердце выпрыгивало у нее из груди. Полуэльфка пробралась к входной двери, начисто игнорируя лизавшее ее ступни пламя. Она попыталась войти внутрь, но дверь не поддавалась, даже когда она со всей силы приложилась к ней плечом. С обратной стороны двери кто-то начал стонать, раздирая дверь ногтями в попытке выбраться.  — Maere! , — крикнула Гвен еще раз, отчаянно колотя дверь, удерживающую человека внутри в ловушке.       Услышав звук обрушения, она поняла, что уже слишком поздно. Женщина прижалась к двери и позвала свою маму, моля о каких-либо признаках жизни. Лишь тишина была ее ответом. Женщина почувствовала, что мир поплыл перед глазами. Громкий треск раздался откуда –то сверху, Гвен подняла голову — крыша стала разваливаться и обломки черепицы летели прямо на нее.       С визгом Гвен подскочила, выставив вперед руки, как бы стараясь защититься от обломков. Через несколько секунд она распахнула глаза и поняла, что она в палатке. Два эльфа спали с другой стороны шатра, чем вызвали глубокое недоумение у Гвен, прежде чем она вспомнила, что произошло.       Очевидно было, что эти эльфы не случайно спали вместе с ней, Гвен была уверена, что им приказали следить за ней. Стараясь как можно тише, не разбудив спящих, Гвен вылезла из палатки. Удивительно, но раненая нога не болела так сильно, как можно было ожидать, явно было улучшение. Или просто-напросто крепкий сон помог ей почувствовать себя лучше.       Бледный диск луны светил ярко, освещая все вокруг. Она проспала целый день. И в подтверждение к этому желудок издал протяжный низкий рев. В этом не было ничего удивительного, последний сносный прием пищи у Гвен был еще до того, как она оказалась на проклятой лодке.       Не зная, чем себя занять, Гвен двинулась в направлении костра, уверяя себя в том, что не подойдет слишком близко к этому или какому-либо другому пламени.  — Что такого есть в огне, что так пугает тебя? , — раздался позади голос Йорвета и женщина обернулась в удивлении.       Только вышло это через чур резко. Ее раненая нога подкосилась, но руки эльфа дернулись вперед, чтоб поддержать ее, хотя женщина отмахнулась от него сразу в тот момент, когда обрела равновесие.  — Я не боюсь огня! , — прошипела она. Ее гордость и так уже была ранена достаточно.       Йорвет несколько мгновений смотрел на нее, а потом, пожав плечами, направился к костру:  — Пойдем. Ты наверно голодна.  — С каких это пор ты стал таким любезным ко мне?       Женщина испепеляла его спину взглядом, как будто он вел ее на верную гибель.  — Два эльфа спят со мной в одном шатре, а сейчас ты делаешь вид, будто мы все старые друзья. Или что?  — Уж прости, но у тебя нет своей палатки только потому, что мы просто не можем себе позволить иметь каждому свою личную палатку, — эльф ответил, остановившись как вкопанный, и через плечо одарил ее таким острым взглядом, без сомнения, способным зарезать на месте.  — И если ты хочешь стать частью моего отряда, то тебе следует приспосабливаться.       Он вновь повернулся к ней спиной и побрел к костру, не дожидаясь ее ответа, его броня тихо позвякивала в такт его шагам. Гвен почувствовала, как ее щеки краснеют от гнева и смущения, рот непроизвольно открылся, но не издал ни звука.  — Если ты хочешь, то можешь уйти. Я даже отправлю с тобой несколько эльфов, дабы обеспечить тебе безопасное возвращение во Флотзам, если это то, чего ты и правда хочешь.       В тоне эльфа была неприкрытая издевка, но голос звучал, как будто он сам не мог поверить, что только что произнес эти слова.       Если бы она не стояла, словно примерзнув к месту, услышав его слова, Гвен бы плакала и умоляла лидера белок о том, чтобы он никогда не допустил больше того, что с ней произошло, что она уже достаточно настрадалась и заслужила покой на всю оставшуюся жизнь, что она всегда предпочтёт компанию эльфов, нежели людей. Но, к счастью, она не сделала ничего подобного, а вместо этого медленно направилась за ним к костру.       С угрюмым лицом она заняла место рядом с ним, понимая, что он ждет ответа от нее, но заметила, что эльф наблюдает за ней. Действительно ли он искренне предлагал ей выбор? Если до этого подозрений относительно его мотивов не было, то теперь они размотались на полную катушку.       Не выдавая своих мыслей, она ответила:  — Если бы по воле судьбы мне пришлось выбирать — умирать среди эльфов или умирать среди людей… я бы скинулась с обрыва.       Йорвет фыркнул и покачал головой. Потом он отвернулся от Гвен и потянулся за чем-то в тени, лежащее рядом с ним. В руках у него оказалось нечто, напоминающее деревянные чаши, вода в одной и немного еды в другой. Гвен плотно прижала руки к животу при виде чаш, стараясь удержать рвущееся на свободу урчание.       То, как далеко от нее находились миски, наполнило ее ужасом, и не успела Гвен догадаться о его намерениях, как эльф спросил ее:  — Эти раны на спине. Кто так выпорол тебя?       Все оборонительные стены, которые разрушились у Гвен при виде пищи, отстроились заново и она резко отвернулась. Почему он решил спросить нечто подобное? Она ожидала, он будет интересоваться чем-то связанным с Аэдирном, и она ответит ему правду: что она ничего не знает. То, что одна из августейших задниц королевства влюбилась в ее маму много лет назад не означает, что она имела хоть что-то общее с политикой.       Звук капающей жидкости заставил ее взглянуть через плечо. Йорвет медленно расплескивал воду из чаши.  — Это все, что ты получишь. У нас нет ресурсов, чтобы кормить всех два раза в день. Так что тебе лучше ответить на мои вопросы, если ты не хочешь провести еще один день с пустым желудком. — ответил Йорвет, не отрывая взгляда от чаши, которую перестал выливать, ожидая ее ответа.       Горло у Гвен моментально пересохло, а живот издал громкое ворчание в знак протеста. Она скрестила руки, и не смотря на Йорвета, пробормотала:  — Охранники на корабле.       Ответив, она попыталась полностью заблокировать свою память, но все же услышала щелканье бича, и тело непроизвольно дернулось, ожидая удара.       Заметив это, Йорвет нахмурился. Он протянул женщине обещанную чашу с водой, крепко сжимая чашу с едой в другой руке. Он о многом догадывался, но старался не слушать голос в своей голове. Королевская кровь текла по ее венам, она была дочерью Болдуина Первого: у нее должна была быть приятная жизнь…до определенного момента, не так ли? Сама причина, по которой она была нужна ему, ее королевская кровь. Но даже если это не защищало ее от преследования, то что хорошего мог сделать он?       Йорвет хотел бы во всем винить людей и их жестокость. Но он был осведомлен о небеспричинной ненависти женщины и к людям, и к эльфам. И это…терзало его. Они никогда не отнеслись бы к ней, как к Dh’oine, хорошо зная, на что похож гнёт. Но и одного глаза ему хватало, чтобы заметить если не вражду, то явную неприязнь между его пленницей и его солдатами. Они одинаково ненавидели людей. Но ее эльфийская кровь, по крайней мере, была возможностью проявить себя в отряде. Однако, у полуэльфки имелось столько же причин для ненависти к людям, как и к любому из нелюдей.       А ведь они боролись за гиблое дело. Они все равно погибнут — от рук людей ли или просто от старости, но они не прекратят свою борьбу, пусть и не преуспев во многом, что намеревались сделать. Надо что-то менять, и если Йорвет должен быть первым, то пусть так оно и будет. И, возможно, его первоначальный план сработает, в конце концов. Сейчас еще один лишний меч под его командованием направлен против его врагов. Ей для начала, конечно, нужно вылечиться, несмотря на нежелание его солдат. Эльф понимал их чувства, он и сам раздражался всякий раз, когда находил человеческие черты, но он сдерживался, напоминая себе, что она, фактически, не принадлежит к людям.       Гвен вытерла рот и подбородок тыльной стороной ладони и закрыла глаза, наслаждаясь моментом, пока еще могла. Наслаждение продлилось ровно до тех пор, когда ее желудок снова заурчал, словно испугавшись, что женщина позабыла о нем.       С недовольным видом Гвен уставилась на чашу с едой, что Йорвет сжимал мертвой хваткой. Она выучила урок и ждала следующего вопроса. Атмосфера несколько разрядилась, и Йорвет даже позволил себе ухмыльнуться.       Однако, эльф задал один вопрос, который взрывал ее мозг с тех самых пор, как она оказалась в таком положении.  — Почему тебя сослали в первую очередь?       Удивление сменило хмурый взгляд на лице Гвен, и она оторопела на мгновение, как будто ее спросили о том, почему так много времени потребовалось, чтобы изгнать ее. И хмурость снова завладела ее лицом. Женщина практически зарычала на эльфа.  — Нет… Это поразительно. Ты до сих пор думаешь, что я жила, наслаждаясь всеми доступными благами? Окружена мягкими подушками? Служанки носились со мной как куры с яйцами? Или мне только стоило щелкнуть пальцами, и мне подносили пять видов сыра на тарелочке? Что я…       Она не закончила эту фразу. Женщина отвела глаза от его лица к огню и побледнела. Без лишних слов она подскочила и, пробежав несколько шагов, рухнула на землю ничком и плечи ее задрожали.       Лидер белок встал со своего места, и теперь он просто стоял и наблюдал за этой женщиной. Гвен всхлипывала, обнимая охапку листьев под собой. Он смотрел на нее и видел эльфку — длинные черные волосы, такие же как у женщин из его лагеря, темные глаза — холодные и далекие. Ее мать, очевидно, было очень красивой женщиной, и Гвен унаследовала многие ее черты, но ненависть и ожесточенность преобразили ее, не оставляя сомнений в наличии у нее и человеческой крови. Йорвет знал женщину всего несколько дней, но она уже порядком его утомила.       Через несколько минут желудок Гвен возмутился еще раз, и она поняла, что заработала себе чащу с едой. Она поднялась на ноги с абсолютно пустым лицом и подошла к эльфу. Не произнося ни слова, Йорвет протянул ей чашу с едой и женщина села, принявшись заталкивать в рот ягоды и какую-то зелень, мысленно благодаря за отсутствие мяса.       Прошло всего пару минут, как Гвен опустошила миску и удовлетворила свой желудок. Она сразу передала чашу эльфу и встала, не собираясь больше провести ни секунды в его компании.       Перед тем как уйти, она поняла, что так и не ответила на его вопрос. Все еще стоя спиной к эльфу, по неизвестной причине даже для себя, то ли разозлившись на него, то ли разозлившись на себя, она ответила.  — Стеннис счел милосердным выслать меня прежде, чем люди смогли добраться до меня. Он посадил меня на лодку с ворами и убийцами, которых везли казнить во Флотзам, и не стал выяснять, убьют меня там или нет…       И она ушла к себе в палатку, игнорируя его пристальный взгляд.