Гештальт

      — Времени не существует. Всё наше бытие — замкнутый круг. В одной точке пространства накладываются друг на друга бесконечные вероятности. Мы оказываемся в одной из вероятностей и дрейфуем по ним до логического конца, чтобы потом всё началось заново. Но существует возможность, что мы перемещаемся в вероятностях, хотя и не помним этого. Так, смерть, являясь логическим концом в одной из вероятностей, может не являться таковой в другой. А их бесконечное множество. Более того, смерть в одной из вероятностей какого-то объекта не означает, что он умер вовсе. Значит ли это, что возможно сокращение вероятностей с гибелью в одной из них? Либо при смерти в одной из вероятностей возникает новая? Или поддержание постоянных вероятностей означает постоянство работы системы? Если представить бытие в виде замкнутой в круг спирали ДНК как упрощённой модели, то выходит, что одна вероятность, доходя то какой-то условной точки Х попросту перетекает в новое состояние, а сама система просто сдвигается в условном пространстве на некоторое расстояние, необходимое для обозначения условия перехода. Иными словами, рассматривая эту круговую модель одной вероятности, которая сама по себе бесконечна, можно представить модель более полную. Допустим, существует несколько бесконечных вероятностей, вращающихся вокруг одного из существующих в реальности объектов. Тогда можно представить, что объект проживает все эти вероятности сразу. Итак, представим модель атома. Это и будет модель существования объекта. А орбиты электронов, это тот же самые объект, который проживает свою вероятность. Электрон может покинуть орбиту, но от этого валентность атома не изменится. Валентность постоянно. Это означает, что даже при смерти объекта в одной из вероятностей, эта самая вероятность существовать не перестанет, потому что сам объект находится не на орбите, а в центре системы. Таким образом, смерти как логического конца в вероятностной системе не существует, потому что любая вероятность даже после смерти может быть восстановлена. А переход атома с одной орбиты на другую означает дрейф сознания объекта в одной из вероятностей в другую. Более того, объект может существовать также и абсолютно мёртвым. То есть, если все его орбиты пусты. Но такой вариант развития событий может произойти только на краткую долю условного времени вне пространства. Также, нужно сказать, что для каждого объекта может быть характерно своё количество вероятностей. Говоря в общем, существует возможное внепространственное измерение, в котором для удобства мы обозначим время. И понять, а уж тем более подчинить и использовать это постороннее пространство мы никогда не сможем, потому что подчиняемся его законам. Там царят иные законы времени и бесконечности, которые сломают человеческий мозг. Есть какие-либо вопросы по моей лекции? — на этом закончил профессор Ли.       — Да, есть, пожалуй, один. — раздалось с задних рядов аудитории. — Скажите, профессор, а что произойдёт, если две системы вероятностей столкнутся между собой?       — Весьма интересное предположение, молодой человек, — профессор поправил старомодные очки на переносице. — Могу лишь предполагать, что при их столкновении произойдёт реакция соединения, как если бы два атома стали объединяться в молекулу. Не забывайте, наша гипотеза так называемых атомных вероятностей предполагает, что поведение системы объекта тождественно поведению атома. Вы можете подойти перед следующей лекцией, я к тому времени приготовлю больше материала.       На этом профессор свернул свой дэск и вся аудитория, поняв, что теперь то уж точно конец занятия, зашуршала сумками.       Ли, когда-то яркий деятель науки, сейчас развлекал себя лишь общением со студентами. Самыми интересными, на его взгляд, были два одногруппника с отделения квантовых исследований. Серж и Михаэль были выдающимися умами. Но насколько они были умны, настолько и редки на его лекциях. Один сорвался в бега по непонятным причинам, а другой вечно что-то выдумывал, ему было совсем не до скучных лекций старого доктора наук. Ещё он хорошо запомнил Крис. Но не благодаря её блистательным ответам, а из-за взбалмошного характера старосты. Мало того, что она поощряла пропуски Сержа, так ещё и сама не появлялась, а если появлялась, то это сопровождалось экстравагантными выходками юной особы. Так ведь всё равно она была неплохой ученицей, а все наказания сходили с рук, потому что дочь ректора могла делать всё, хоть прыгать по столам во время занятий, хоть устраивать пальбу среди бела дня во дворе университета. У бедного старика каждый раз сердце прихватывало от таких выкрутасов. Так и жили: тиранша-ректор, её дочь — психопатка, два гения на весь факультет и толпа, жаждущая хлеба и зрелищ.

***

      Безумие накрывало медным тазом. В голове гудело, мысли кричали и напрыгивали — каждая страшнее другой. А в глазах плясали черти, причём видел их почему-то только я. И сколько бы ни кричал, ни звал людей, меня никто не слышал. Было раннее утро, или же поздняя ночь, я уже и не помню точно. Солнце ещё не показалось, но небо стало уже таким, какое бывает на севере в белые ночи. Противное такое состояние между тем и тем, а выбраться из него никак не представлялось возможным. Я пялился в окно на этих самых чертей, периодически вскрикивая от их резких алых плясок. Ничего особо удивительного в моём состоянии не было. Я сам довёл себя литрами кофеина и чрезмерной увлечённостью работой. Дело касалось непосредственно моего дальнейшего существования. Недавно я вынужден был нарушить некоторые правила, которые нарушать никак нельзя. Но обстоятельства на тот момент были таковы, что-либо я преступник, либо — труп. Конечно, выбор не так уж и велик. Сейчас же я загнал себя в угол не столько своими проблемами, сколько обдумыванием планов. Тысячи, нет, сотни тысяч вариантов для того, чтобы спасти свою шкуру! И все они, так или иначе, вели к провалу. Не завтра, так через неделю я мог быть обнаружен, а там и все мои выходы будут перекрыты одним только нажатием нужной кнопки. Свои наблюдения за медленным сумасшествием я периодически прерывал метаниями по комнате. «Срочно нужен карандаш! Лист! Составить схему! Набросать её на доску!» — паника была холодной, но быстрой. И вот уже который лист исчиркан блоками и стрелками. Один-единственный плюс бумаги как носителя в том, что её невозможно взломать, поэтому я не решался браться за технику, пусть даже и самую древнюю. Всё, что питается от сети, могло быть вскрыто и выпотрошено, а потом и я вслед за этим. Так что блок-схемы запускались исключительно в моём мозгу. Я прокручивал на несколько раз программу и опять находил ошибки! Баг на баге! Ещё бы пара часов такого мозгового штурма, глаза б мои пролили кровавые слёзы. Однако же эти извращения прервала трель старого звонка, который мне удалось восстановить после находки на свалке. Такими уже несколько столетий не пользовались. Я подкрался к двери, затаив дыхание. Но через глазок не удалось обнаружить что-либо ясное. Тогда, подключив видео-наблюдение, я прошарил все углы подъезда. Опять ничего. «Я рискнул своей безопасностью и ничего не обнаружил! Чёртовы камеры! Чёртов звонок! Чёртова дверь!» — нога моя резко ударилась об эту самую дверь, что и стало последней каплей для старого устройства. Электронные замки расщёлкнулись, панель глазка задымилась, потому что я попал по ней. И дверь медленно отворилась. За ней было гораздо темнее, чем за окном. Блоки новостроек для низшего класса не имели окон. Я шагнул за порог и больше ничего не смог увидеть.