Viva La Vida

В тот год, когда Альбус Северус в третий раз шагнул на порог Школы Чародейства и Волшебства, ученики на праздник Хэллоуина были особенно хитры в приготовлении своих костюмов. По холодным каменным коридорам расхаживали десятка два Лордов Волдемортов, злобно хохочущих и угрожающих запретными заклятиями каждому, кто не мил сердцу. Почти каждый волочил за собой огромную искусственную змею, по-настояще шипящую и оборачивающуюся тугими кольцами вокруг их шей. Альбус решил быть более креативным и не без помощи Рубеуса Хагрида на вечер превратился в полуоборотня, который смущенно улыбался и постоянно выдирал из рук назойливых первокурсниц свой пушистый хвост. Лили часто проносилась мимо него, трепля кудрявые волосы, и визгливо, на манер Беллатрикс, грозилась пришпорить к стене всех, кто встал на ее пути. Крепко сжимая в руках кривую палочку, она запрыгивала на шею к Джеймсу, скромно подбрасывающему снитч в темном углу, и кричала прямо в ухо, что хочет еще пару шоколадных лягушек. Тот, кажется, готов был отдать ей целое Шоколадное Королевство, лишь бы она от него отвязалась и пошла по своим делам. Где-то тихо бродил Скорпиус, изредка появляясь в поле зрения подобно призраку, и одаривал всех ослепительной улыбкой, от которой добрая половина нахлобучивших свои лучшие шляпы ведьм притворно охала и падала в обморок. Рядом с ним вертелась Молли, вечно поправляющая свою мантию и безумолчно тараторящая о том, как празднуют Хэллоуин ее подруги-магглы. Как оказалось, различия были совсем невелики, более того — идею наряжаться в кого-то маги позаимствовали именно у магглов, и теперь каждый год с помпезным успехом ее осуществляли. К стыду учителей, не только разодетые в усопших Пожирателей ученики заставляли краснеть и сдерживаться от лишения факультетов баллов и запрете о таком неподобающем веселье, — посреди праздничного ужина прямо посреди зала возник силуэт Темной Метки. Возмущающаяся Минерва МакГонагалл, тотчас избавившаяся от этого знака, так и не смогла выяснить, кто это сотворил. Если бы не Альбус Дамблдор, который, почесывая бороду и потирая край портрета, со смехом не убедил ее забыть о такой маленькой оплошности, она бы сгоряча действительно опустошила часы всех факультетов. — Оплошности? — вскипела Минерва, размахивая длинными рукавами мантии, будто крылами. — Вы прекрасно знаете, что это — самое отвратительное, что можно было придумать на праздник! Возмутительно! — Остыньте, Минерва, — произнес спокойным ровным тоном профессор, подмигнув ей из-за очков. — Столько лет прошло. Вам пора поучиться у детей воспринимать все с юмором. Минерва, ругаясь себе под нос на ни капельки не изменившегося добродушного Дамблдора, не унималась весь остаток вечера и приказал Филчу искоренять любые попытки подобных действий. Видимо, он воспринял все немного в искаженном виде, и ругался даже на тех, кто безобидно рисовал желтобоким тыквам очки. Через пару часов после своего «важного поручения» Филч пришел в кабинет к директору с нарисованной на правой стороне лба несмываемым маркером молнией. После такого Минерва остыла и, хихикая над бьющимися в попытках оттереть сий шедевр завхозом, подмигнула дремлющему в картине Дамблдору. Кому не повезло в тот вечер, так это профессору Снейпу, чей портрет ученики умудрились найти в одном из пыльных чуланов. Лоркан и Лисандер, поочередно отбирая друг у друга трясущуюся картину, одновременно задавали сразу тысячи интересующих их вопросов, заставляя несчастного Северуса затыкать уши и стараться не упасть со стула. Роза, заметив близнецов за гобеленом, конфисковала картину и, деловито протерев рамку от пыли, отчитала их за неуважение к другим. Кажется, именно в тот момент Снейп понял, что в семье Уизли еще не все потеряно. Яркой звездой праздничного вечера стал Тедди Люпин, приехавший в гости к Виктуар. Будучи метаморфомагом, он постоянно менял свою внешность и прятался, заставляя искать его среди толпы разряженных студентов. После того, как первокурсник Фред начал уверять, что Тедди превратился в Кровавого Барона, Виктуар безобидно дернула Люпина за ухо и сказала, чтобы больше такого не было. Барон, наблюдавший за действием со стороны, потом еще недели две презрительно косился в сторону Фреда. Когда объявили отбой, и все привидения, полупрозрачными тенями блуждающие по замку, наконец выдохнули с облегчением, Альбус, с разрешения МакГонагалл, остался ночевать в хижине Хагрида, почти до рассвета слушая рассказы о чудовищах и небывалых монстрах, которых лесник повстречал за всю свою жизнь. На том моменте, когда шла история о грифонах, Альбус уснул около камина, свернувшись калачиком и закутавшись в огромную куртку Хагрида. Тот переложил его на кресло, подоткнул одеяло под бок и, снимая кипящий чайник, пожелал счастливого Хэллоуина. И именно тот год, когда Альбус уже третий раз встречал День всех святых в Хогвартсе, запомнился ему больше всего.