Чимин ворочается с боку на бок и немного хмурится во сне, явно не довольствуясь тем, что видит. Ему снится вроде самый обычный сон. Но в этом-то и есть самая большая загвоздка. Он обычный. Совершенно повседневный и такой, на котором не стоит зацикливать внимание. И пока Чимин спит, он и не думает, что там что-то не так, но когда проснётся, то совершенно точно это поймёт.
«А всё дело в том, что ему снится его жизнь.
Да, та самая, обычная, только Паку там не шестнадцать, а двадцать один, как сейчас. И ведёт он себя расковано и будто ничего в его жизни не происходило. Он много улыбается, смеется и говорит, не замолкая. Вокруг него какие-то люди, кажется, его сверстники, которые хлопают шатена по плечу, смеются вместе с ним и тоже много говорят. Пак на какой-то дружеской вечеринке, ощущает себя душой компании и радуется жизни. Ему хорошо и уютно, пусть действие во сне почти не меняется. Играет музыка, народ веселится, и Чимин веселится вместе с ними. Впервые во сне и за последние несколько лет.
Неожиданно шею стискивают чьи-то длинные и сильные руки, над ухом слышится заливистый смех, а на спине чувствуется тяжесть чужого тела. Чимин вздрагивает от неожиданности, но как только слышит голос, то мгновенно улыбается, хитро щурит глаза и нарушителя за руки хватает, поворачивая голову в его сторону. Чонгук сверкает глазами, вливается в разговор и на Чимине только продолжает висеть. Чимин видит искры веселья в его глазах, почти вживую чувствует исходящее тепло и прижимается головой к голове брюнета, возвращая взгляд на друзей и продолжая их слушать. Никого их близкие отношения не удивляют, — Чимина во сне тоже, — и все спокойно продолжают вести разговор, шутя и веселясь всё больше.
Чимин чувствует себя прекрасно, почти не ощущает тяжесть чужого тела и даже не думает Гука скинуть, позволяя ему наглеть. Им всем тут комфортно, им всем есть, о чём поговорить и чем себя занять. У них вечеринка в самом разгаре, и никто не думает её прекращать.
Чимин забавно возмущается чему-то, вылупляет глаза и из захвата-объятий выпутывается, смотря недовольно на пошутившего Чонгука. Тот смеётся, прикрывая рот ладошкой, и заражает своим смехом остальных, отчасти и самого Пака, который больше не дуется по-настоящему, легко улыбается и лишь недовольно щурит глаза. Чонгук, не успокаиваясь, треплет Пака по голове, шутит ещё раз и поспешно с места удирает, потому что Чимин угрожающе подрывается за ним, но никуда не убегает.
И это, видимо, нормально.
По крайней мере, в его сне точно.
Хотя Чимин это ощущает как реальность, а не сон, и действительно воспринимает это так, будто всегда в этом мире существовал. И все вокруг него воспринимают точно так же, потому что действительно в этом мире родились. В мире сновидений и фантазий Мина. Пак не помнит их всех, но определённо видел хоть однажды. Запомнил по какой-то причине, скорее всего из-за их действий в тот момент, и теперь поместил сюда. Неосознанно и не договариваясь со своим мозгом. Просто это новый сон-реальность, и пока он не проснулся, его не беспокоит ничего.
Чимин идёт на кухню за оставшимися бутербродами и выпивкой, и натыкается в дверях на Чона, тут же подхватившего его за локоть и потянувшего в сторону. Чимин лишь успел возмущённо фыркнуть и позволил себя вытащить на улицу, тут же ежась от прохлады. Чонгук тянет его куда-то вдаль от дома по пустующей дороге, молчит и лишь хитро подмигивает, не говоря, куда они идут. Но Пак отчасти догадывается, но тоже молчит, позволяя себя от дома утягивать всё дальше.
Они сворачивают с дороги вбок, пробираются сквозь негустые заросли деревьев и выходят на высокий утёс. Чимин так и думал, потому что Гук здесь обожает торчать часами, но в ответ лишь улыбнулся и замер рядом с Чоном, смотрящего с верхушки на колышущееся внизу море. Они стоят не у края, где-то чуть дальше середины, но моря внизу уже слишком много, а то, как оно переходит в звёздное небо, даже не заметно.
Чонгук отпускает его руку, смотрит вдаль с былым весельем в глазах и лёгкой улыбкой, а потом переводит взгляд на Чимина, сливаясь цветом своих глаз с тёмным небом. Чимин вопросительно выгибает бровь, ждёт не озвученного вопроса и уже не трясётся от холода, потому что с Чоном опять внезапно тепло.
— Ты же любишь это место, да, Чимин?
— Люблю, ты тоже его любишь, — шатен легко улыбается в ответ и отводит взгляд, смотря на редкие барашки внизу.
— Люблю, — Чонгук движется к краю, замирая почти у грани, и упирает руки в бока, разворачиваясь к Паку. — Его нельзя не любить.
— Да, но…
— Давай прыгнем, Чимин, а?
— Ты с ума сошёл?! Расшибёшься ведь! — Чимин делает осторожный шаг в сторону брюнета и предостерегающе вытягивает руку, удерживая от необдуманных поступков. Но Чонгук лишь смеётся и отбегает вбок, сверкая игривым взглядом.
— Тебе никогда не хотелось летать?
— Чонгук, ты ведёшь себя странно, отойди от края, — Чимину не нравится поведение брюнета, не нравятся эти слова и растущее плохое предчувствие внутри.
— Если я прыгну, ты прыгнешь за мной? — Чонгук замирает у самого края, стоя к нему лицом, и щурит глаза. И Чимин незаметно пытается подойти ближе, потому что кто знает, что этому безумцу в голову взбредёт.
— Чонгук, не шути так.
— Я не шучу, — Чонгук хмыкает и поворачивает голову к горизонту, слабо улыбаясь в темноте. — Пора взлететь, Чимин.
Полетели?
Чимин хочет метнуться вперёд, но не успевает, потому что Чон резко расставляет руки и заваливается назад, прикрывая глаза и всё так же улыбаясь. Чимин вскрикивает в ужасе, подбегает к краю и оседает на землю, хватаясь руками за траву и перевешиваясь вниз.
Чонгука нет.
О камни бьют только волны, и Чонгук, наверное, уже где-то под ними, медленно падает ко дну и не чувствует ничего. У Пака паника, непонимание происходящего и дрожь во всём теле, потому что он потерял то, на что твёрдо опирался в последнее время. Перед глазами кадры жизни, светящийся и улыбчивый Чонгук, долгие вечера и прогулки, восстановление сбитого желания к жизни и новая целая жизнь в одном человеке. Чимин поверить не может, что так легко потерял то, что теперь не вернуть уже никак.
Чонгука к жизни не вернёшь.
Чонгук теперь где-то
там, где ему, наверное, спокойнее.
Чимин шмыгает носом, вытирает грязными пальцами слёзы с щёк и громко всхлипывает, падая назад на траву и затыкая себе рот рукой. Ему плохо, он хочет отмотать время назад и всё успеть спасти, а ещё очень страшно.
Его никто не защитит.
Пак слышит шуршание в кустах и боязливо поворачивает голову, распахивая глаза и дёргаясь, когда видит знакомую сутулую фигуру. Чимин испуганно отползает в сторону, вовремя вспоминая, что там обрыв, и не знает, куда ему деться, чтобы спастись.
— Привет, Чиминни.
Хриплый голос режет уши, безумный взгляд сканирует его целиком, а чувство опасности бьёт по вискам, сбивая дыхание и поганя нервную систему. Пак не знает, чего ожидать, потому что если надругались однажды, то вполне могут и ещё. А когда руки тянутся к пряжке ремня, позвякивая ею, Чимину хочется завыть с новой силой, потому что ещё раз он это не выдержит.
Ему срочно нужен Чонгук и его защита.
Но у него только два выбора: либо попытаться спастись, когда шансов нет и быть не может, либо прыгнуть самому. Чимин судорожно обдумывает планы побега, понимая, что сам загнал себя в угол, и помочь не сможет никак. А сил драться у него нет, как и успеха от этого, если он начнёт. Он переводит взгляд на спокойно колышущееся море и нервно сглатывает.
«
Если я прыгну, ты прыгнешь за мной?»»
Чимин подскакивает на кровати и судорожно втягивает воздух, боязливо озираясь по сторонам.
Это сон. Всего лишь сон. Всё хорошо: он жив и ему ничего не угрожает.
Пак зарывается пальцами в волосы и всё ещё пытается прийти в себя, отгоняя остатки кошмара и возвращаясь в реальность. Чимин дышит глубоко и рвано, чувствует собственный пульс в горле и сжимает второй рукой ткань одеяла, будто хватаясь за настоящий мир. Чимин плохо мыслит, усмиряя панику, но абсолютно точно понимает, что не уснёт больше, сколько бы времени сейчас не было.
А на часах 6:27, и времени у него теперь предостаточно.
***
Шатен, умывшись и взяв себя в руки, заваривает себе чай на кухне, отстранённо смотря в одну точку и думая над прошедшим. Это первый раз за долгое время, когда ему снился настолько цветной сон. Это первый раз, когда он чувствовал его собственной кожей. Это первый раз, когда ему снился кто-то знакомый, ведь Пак ни с кем не общался, считай. И это первый раз, когда его так трясло после пробуждения.
Вообще, это очень странно, что ему приснился Чонгук и собственный дядя одновременно. Если дядю во сне видеть не новость, то исключительно в эпизодической роли — да. А вот Чон вообще по всем параметрам не прошёл, появившись как-то внезапно, но будто там был всегда. И с чего бы Чимину видеть его смерть? Да ещё и так переживать за него…
Пак трясёт головой и вынимает ложку из кружки, кладя её в раковину и садясь на стул, скрещивая ноги и зажимая чашку между рук. Он смотрит на исходящий от напитка пар и слегка хмурится, всё продолжая думать об этом сне. Он бы спросил об этом Юнги, вдруг это что-то да значит, но не будет, наверное. Глупо как-то. Юнги психолог, а не хиромант какой-нибудь, чтоб ему ещё и сны толковать.
Чимин думает, что его подсознание с ним пошутило так не зря. Не то чтобы он везде видел какой-то скрытый смысл, но кошмар — это не просто так. И из него надо делать выводы, только вот какие — вопрос. Чимину немного боязно придумать что-нибудь не то, а потом мучаться, но он, чем больше отходит ото сна, всё ближе понимает,
что должен понять. Даже не так. Чимин впервые больше ориентируется на чувства, чем здравую логику, составляющую его последние несколько лет.
Чимина трясёт именно из-за того, что там произошло.
И это не дядя.
Это Чонгук.
Пак делает небольшой глоток тёплого чая и тяжело вздыхает, откидывая голову назад. Ещё совсем раннее утро, стрелка часов только перевалила за цифру семь, а Чимин уже грузится и очень сильно. Ему немного нехорошо, хочется тепла, которое согреет и успокоит, но Пак лишь сильнее кутается в широкий свитер и крепче сжимает чашку в руках. Он может спасти себя только так и никак ещё. Привык.
Чимин поворачивает голову и смотрит в окно на светлеющее небо. На улице осень, пусть и ранняя, но уже холодная и солнце забирающая. Чимин думает о том, что сейчас самое время пройтись, если бы он хотел, потому что до основного потока людей есть час. Но Чимин не то чтобы не хочет прям, просто не видит в этом смысла. Он не сторонник гулять, а свежий воздух вряд ли приведёт мысли к нужному руслу.
Чимин вздыхает и решает перебрать всё, что ещё помнит с самого начала. Ответ кажется лежащим где-то на поверхности, просто Пак его не замечает будто специально. Шатен прикрывает глаза и глубоко вздыхает, медленно выдыхая через нос. Ему снились люди, вечеринка и веселье. Ему снился дом вместо квартиры и уж точно не Сеул. Ему снился Чон, абсолютно такой же, как и всегда, а ещё утёс, звёздное небо и море. Они были с Чонгуком где-то там, где оба любили бывать. Чимин уже не помнит тех подробностей, которые скрепляли тогда их общение, но строились они там тоже на конфликте Пака с дядей. Ему снилась ночь и самоубийство Гука.
Интересно, кстати, как он там?.. Паку совершенно нет дела до того, как у Чона дела, но после таких снов услышать от человека то, что с ним всё в порядке, очень хочется. Чимин тянется за телефоном, думая Гуку хотя бы написать, внутренне внезапно волнуясь, вдруг всё-таки что-то случилось, и сон, будто предвещал скорую беду, но быстро мысли отгоняет, открывая диалог и замирая.
Вот оно что.
Осознание бьёт внезапно и уверенно, отчего Пак удивлённо распахивает глаза и теряется на мгновение, сжимая крепче в руке телефон.
Он волнуется.
Да, тут волнение оправданное, кто бы не волновался после такого, но нет-нет. Чимин волнуется за кого-то, кроме своей семьи. А это значит, что начинает привязываться, начинает их дружбу неосознанно воспринимать всерьёз, когда её даже быть пока не может, и это очень плохо. Потому что привязываться к кому-то Чимин отчаянно не готов. Слишком неожиданно и слишком больно будет потом. Он понимает прекрасно, что Чонгук в его жизни не такая уж и опора, которая была там, но он вроде как ему помогает, вроде как искренне и действительно поддерживает. Но только Чимин на него не опирается совершенно, боясь к себе подпускать, и наблюдает издалека.
Значит, уже не совсем издалека, раз так испугался за него.
Чимин вымученно выдыхает и со стуком ставит чашку на стол, натягивая рукава свитера на пальцы и хмуря брови. Да быть же не может. Чимин бы заметил, он бы остановился давно… Да и не менялось никак их общение, если честно. То, что они переписываются в интернете и говорят по пути к остановке, не делает их друзьями. И Чимин больше склоняется к тому, что к Чонгуку он просто немного привык, а не начал привязываться, но и не отрицает этого до конца. Как и то, что, видимо, ещё и опирается всё же, совсем чуть-чуть и лишь больше образно, чем на самом деле. Но их отношения немного поменялись. И это, наверное, хорошо.
А ещё он хотел написать вообще-то, но так и забыл. Чимину немного неудобно писать первым, потому что вдруг Чонгук что-нибудь подумает или сочтёт, что Пак доверяет ему, но лёгкую тряску внутри всё же лучше успокоить. Пак набирает всего три слова и быстро отправляет, не зацикливаясь на действиях. Чимин думает, что, наверное, правильнее было поздороваться сначала, но уже поздно, а на три простых слова вдруг быстро приходит ответ. И Пак облегчённо выдыхает, слабо улыбаясь и блокируя телефон. Сейчас у него пойдёт целый ливень из смс от брюнета, потому что так бывает всегда, но самое главное он уже услышал, и теперь можно дышать спокойнее.
«Ты в порядке?»
«В полном, только спать охота. А так всё хорошо.»
Всё хорошо.
