В тихом омуте

Оливер потер затылок ладонью и судорожно вздохнул. — Мне надо было немного подумать, привести мысли в порядок. Я нигде не бываю, кроме школы, дома и библиотеки, так что решил немного пройтись, — соврал он, чувствуя по взгляду, которым бабушка одарила его, что та не верит ни единому его слову. — Я никогда не рассказывала тебе о своей подруге миссис Гойл? — вдруг спросила она. Оливер, предполагая, что разговор был переведен на эту тему не зря, скрестил руки и сбросил сумку с плеча, единственно для того, чтобы скрыть охватившее его волнение. — Нет, — просто ответил он. — Хорошая подруга, вот только болтливая сверх меры, так что я сократила наше общение. Представь теперь мое удивление, когда она позвонила мне сегодня. — Представляю, — сухо подтвердил Оливер и отчаянно попытался спасти ситуацию, которая с каждым мгновением становилась для него все хуже, хоть он и не мог пока полностью понять, чем именно. — Могу я... — Не можешь, — отрезала бабушка и снова сделала тон обманчиво мягким. — Она позвонила мне поделиться, что в ее гостинице заказал номер молодой человек. Кажется, она сказала, что его звали Оливер Вуд. — Какое совпадение, — не совсем удачно, на его собственный взгляд, изобразил удивление Оливер и нервно сжал пальцы. К счастью, ему в голову тут же пришла неплохая идея, и он поспешил ей поделиться. — Лондон — большой город, а мое имя, как и фамилия не самые редкие. — Возможно, — кивнула та, — но карточный счет уникален. Тебе ли это не знать. Оливер понял, что здесь юлить бесполезно. — Я же сказал, что хотел побыть один и подумать, — снова пошел в нападение он, — а по улицам в этом время ходить опасно. Ты же и сама так говорила. — Ты был не один, — прервала его бабушка. — Я отлично знаю, что ты был с каким-то юношей. Она скривилась, словно пытаясь таким образом показать свое отношение к этому. Оливер почувствовал, как его охватывает озноб. Как много она знала? Может, в чертовой гостинице еще и камеры были, поэтому его развлечения с Флинтом не прошли мимо миссис Гойл. К счастью, бабушка даже не подумала о том, что ее внук может оказаться педиком. Она продолжила, не дожидаясь ответа от Оливера. — Я тебе миллионы раз говорила, что ты должен тщательно выбирать друзей. Тот мальчик явно не твоего круга. Вуд почувствовал облегчение, но вместе с тем и желание отстоять свое право общения с Флинтом. К счастью, чувство справедливости удалось вовремя заткнуть, потому что нагнетать обстановку у него не было никакого желания. — Мой сын, — повысила голос бабушка, и Оливер безошибочно понял, что они перешли к главной сцене их небольшой пьесы, — не для того зарабатывает, чтобы ты связывался с алчными прихлебателями. Если тебе необходимо с кем-то общаться, я сама выберу. Оливер с долей ужаса уставился на нее, силясь понять, неужели она серьезно, но, кажется, бабушка не шутила. — Ты что планируешь сама решать, с кем мне общаться? — от неожиданности перешел на "ты" он. — Вот значит как, — бабушка его оплошность заметила сразу, — стоило связаться с неблагонадежным субъектом, так сразу наплевать стало на все воспитание, что я тебе дала. — Извините, — Оливер чуть склонил голову, изображая смирение, — но все-таки я буду решать самостоятельно, с кем мне стоит общаться. — Самостоятельно будешь решать, когда сам будешь себя обеспечивать, — припечатала бабушка. — Отлично, я это запомню, — Оливер тяжело посмотрел на нее — сегодняшнее "приключение" с Маркусом добавило ему смелости и немного наглости. — Интересно, ваш сын будет счастлив, если я подам документы на эмансипацию? И что если мы будем решать это дело через суд? Это не повлияет на инвесторов? Все-таки в нашей стране очень любят восхвалять семейные ценности. Бабушка прижала ладонь ко рту, и Оливер с долей брезгливости посмотрел на нее. — Прошу простить меня, миссис, — нарочито чопорно произнес он. — Могу я теперь удалиться в свою комнату? Он буквально взлетел вверх по лестнице, а оказавшись в комнате, не только запер дверь на замок, но еще и прислонился спиной, словно за ним кто-то гнался. Через минут двадцать бабушка постучала в его комнату. Немного времени ей понадобилось, чтобы придумать новую нотацию, с горечью подумал Вуд и упрямо уставился на противоположную двери стену. Словно кто-то мог это заметить. — Оливер, — произнесла она, — не надо делать глупостей, тем более сгоряча. Ты не можешь так поступить с родителями. Все-таки они много для тебя сделали и ничем не заслужили такую черную неблагодарность. — Если у меня появились такие мысли, — возразил Вуд, продолжая сверить взглядом стену, — то что-то они все же сделали не так. Он взял телефон и покрутил его в руках. Хотелось написать Маркусу. И хотелось сделать это не как Шон, а как Оливер. "Ты как?" — отправил он, хотя бабушка продолжала что-то говорить, от чего он все больше нервничал, а его руки дрожали. — ...это юношеский максимализм. Поверь мне, потом ты осознаешь, что неправ, но я все-таки надеюсь, что ты достаточно сознателен, чтобы не впадать в крайности. "Спасибо за потрясающий урок. Это было... познавательно. И, кажется, это теперь мой любимый предмет. Буду ждать практику", — написал Оливер и через силу улыбнулся, хотя сейчас больше хотелось разреветься, и пусть никто не мог видеть его, он все же сдерживался из последних сил. * * * — Нет, подумать только, этому ребенку совсем плевать на свою мать! — снова расслышал Маркус сквозь подушку и посильнее прижал ее к уху. — Может, перестанешь меня уже игнорировать?! — он завозился на кровати, упрямо поджимая губы. Одри продолжала ныть под дверью, и он, не выдержав, крикнул: — Ты достала! Истеричка! Она и правда достала: уже почти час прошел, как он вернулся, а ей все было не успокоиться. Началось все с дотошных вопросов и подозрительности, а закончилось как всегда скандалом и слезами. Маркус знал, что у всех родители не сахар, но считал, что ему не повезло больше всех. Насколько его отчим был спокойным, равнодушным и безэмоциональным, настолько мать — дерганной, внушаемой и нервной. Она во всем видела опасность и подозревала всех и вся в смертных грехах. Молочник принес вчерашнее молоко, старушка по соседству специально выпустила свою псину на их газон, чтобы они всей семьей подхватили глистов, курьер из службы доставки хотел их обокрасть, потому что ошибся со сдачей, и так далее. Но больше всего ее паранойя отражалась на Маркусе. По мнению его матери Флинт неизменно пил, курил, употреблял наркотики и кого-нибудь обрюхатил. Его одежда тщательно осматривалась, сам он — обнюхивался, а комната то и дело тайком обыскивалась. Все увлечения Маркуса обязательно должны были закончиться какой-нибудь уголовщиной, все его друзья, которых, как любила говорить мама, не спасут даже деньги родителей, должны были сесть в тюрьму. Стоило ему без предупреждения задержаться, она была готова поднять весь район на уши, а самому ему выслушать тираду о своем криминальном будущем. На байке Маркус ездил только потому, что у них не хватало денег на третью машину, но тем не менее даже его способ передвижения ни раз становился поводом для обвинений. Завел девчонку — станешь малолетним папашей. Спалился с гей-журналом — умрешь от СПИДа. Плохо учишься — плохо кончишь. — Как ты разговариваешь с матерью? — раздался ленивый голос отчима. Тот вмешивался очень редко и то, скорее для галочки и потому что ему надоела эта ругань. И почему-то именно сейчас это взбесило Маркуса настолько, что он больше не смог себя сдерживать. Видимо, слишком вдохновили его разговоры Оливера про эмансипацию, да и вообще вся эта их вылазка — почти глоток свободы — подогревали нежелание подчиняться. — Пошел нахуй! — в ответ ему гаркнул Маркус так твердо и решительно, что сам не ожидал. Мама потрясенно ахнула и запричитала: что-то про криминальные наклонности и что он весь пошел в своего непутевого отца. Отчим категорично заявил о том, что Маркусу не видать карманных денег. Маркус вдохновенно сочинял Оливеру смс-ку, нацепив наушники. "Тут главное регулярность. Не забывай об этом", — ограничился он парой фраз, прикинув, что, чем загадочней будет выглядеть, тем лучше. * * * Оливер перевернулся на другой бок и потер затекшую ступню. Закинув руку за голову, он прочитал смс и хмыкнул. Кажется, он догадывался, каким тоном должен был сказать это Флинт. Каким-то непостижимым образом писать что-то откровенное было еще более стыдно, чем взять в рот чужой член, так что Вуд отметал одно за другим предположения, что ответить, пока не остановился на лаконичном: "Готов учиться до достижения совершенства в этом нелегком деле". К несчастью, фраза выглядела даже не флиртом, а откровенной пошлостью. Так во всяком случае показалось Вуду, который тут же представил себе, как готов учиться, в каких позах и с каким старанием. После произошедшего в гостинице фантазий не стало меньше, а наоборот, они приобрели пугающую реальность. Оливер отправил сообщение и, довольно вздохнув, прикрыл глаза, уставшие от полумрака, когда телефон вдруг зазвонил. Палец застыл над экраном, столь велико было желание сбросить вызов, но все же Вуд пересилил себя. — Да, отец, — поздоровался он. Настроение, только перешагнувшее отметку "Вне так уж плохо" снова стремительно поползло вниз. — Оливер? — почему-то с вопросительной интонацией отозвался Даррен, и Вуд сощурился, сдерживая злые слова. Почему-то любая мелочь стала его раздражать. Так и сейчас его подмывало спросить, много ли еще Вудов успел наплодить его папаша или не кажется ли ему, что не совсем нормально, если ты не уверен, принадлежит ли этот номер твоему сыну, но Оливер понимал, что с его стороны это была бы лишь придирка. Даррен пытался понять его настроение, поэтому начал разговор столь осторожно. — Да. Это мой номер, так что ничего удивительного, что ответил тоже я, — сказал Оливер и резко сел на кровати. — Сейчас уже поздно, так что... — Я разговаривал с твоей бабушкой, — прервал его Даррен, и Оливер судорожно вздохнул. — И? — спросил он через минуту молчания, которую никто из них не торопился прерывать. — Это правда? И у Оливера даже вопроса не возникло, о чем это он. Но, несмотря на всю свою злость, признать вслух, что хочешь побыстрее вырваться из-под опеки своих родителей перед одним из них оказалось очень сложно. Насколько проще было думать об этом, собирать документы, признаться Флинту, в запале выкрикнуть бабушке и насколько сложно — сообщить сейчас. Словно только теперь вся ситуация становилось не гипотетически-возможной, а единственно-верной. — Оливер? — поторопил его Даррен. — Да, — коротко бросил Вуд в трубку. Сейчас решение это вдруг показалось каким-то глупым, а поведение — истеричным. Словно он устроил балаган из-за банального недостатка внимания от родителей, а не потому, что он в принципе не чувствовал, что тем есть до него хоть какое-то дело. И не в том, что чертова бабка выела весь его мозг разговорами о благодарностях и иже с ними. И он очень не хотел развивать эту тему, потому что боялся, что все в итоге выльется в нескончаемое перечисление обид, после чего он будет чувствовать себя еще более жалким. — Почему? — Даррен выдохнул и, судя по звуку, щелкнул зажигалкой, чтобы закурить. А Оливер даже не знал, что он курит. — Наверное, — Оливер запнулся, — потому, что даже сейчас тебе легче позвонить мне, чем приехать и поговорить. — Ты ведешь себе по-детски, — тут же зацепился за это Даррен. — Это неважно, — Оливер помолчал пару мгновений. — Извини, но я устал. Уже собирался спать. — Я хочу поговорить с тобой сейчас, — с нажимом сообщил тот, и Оливер поморщился. — Я тоже когда-то хотел поговорить с тобой, но у тебя не было ни времени, ни желания. Сейчас его нет у меня. И, черт возьми, это действительно прозвучало так, что он просто обижен и всячески пытается привлечь к себе внимание. Оливер зажал трубку между плечом и ухом и нервно потер запястье. — Мы продолжим разговор завтра, — пообещал ему Даррен и, кажется, хотел еще что-то добавить, но Оливер поспешно сбросил вызов. Хотелось оказаться в безопасности, поговорить с тем, кто не имеет на его счет претензий и через пару минут он отправил Маркусу еще одно сообщение. "Разговаривать можешь? Я засыпаю и почти не вижу, что тут печатаю". * * * Получив сообщение Оливера, Маркус прислушался: родители бросили попытки выкурить его из комнаты, так что под дверью больше никто не причитал, но его мамаша вполне могла ждать момента, когда он подаст признаки жизни, чтобы снова пристать или подслушать, что он делает. Но написать что-то вроде "Предки", сразу все объясняющее, Маркусу стало стыдно. Особенно, учитывая, какие темы они обсуждали. Поэтому он сполз на пол, почему-то решив, что отсюда с той стороны двери будет слышно хуже, накрылся одеялом с головой и нашел Оливера в телефонной книге. Пару мгновений он тупо гипнотизировал безликую иконку без фотографии, отчего-то чувствуя легкое волнение, и поймав себя на этом, решительно нажал на изображение трубки. — Привет, — ответил Оливер и тут же неловко замолчал. Сказать, что хотел услышать Маркуса перед сном, было бы слишком сахарно, развивать тему секса слишком смущающе, а говорить об уроках — глупо и асексуально. Оливер потер глаза и широко зевнул. — Хотел поговорить с тобой, прежде чем спать ложиться, — все-таки ляпнул он и мысленно простонал. Осталось ещё добавить, что собирается дрочить, воспроизводя в памяти тот момент, когда Флинт сдернул с него трусы, и ниже падать будет некогда. Не то, чтобы Оливер не планировал воспользоваться этим воспоминанием. — Удостовериться, что я жив? — хмыкнул Маркус и честно признался: — Тебе всегда хорошие идеи приходят в голову, ботаник. Он старался говорить так, чтобы его не услышала мама, но Оливеру это было не слишком бы заметно. Голос от этого казался каким-то сиплым, а еще Маркус слышал собственное эхо в трубке, из-за чего спотыкался в словах. Все это уверенности в себе не добавляло. Не зная, о чем говорить, Маркус поинтересовался: — Тебя-то там не потеряли? — К несчастью, да, — поделился Оливер и забрался под одеяло прямо в одежде. Стоило лишь услышать голос Маркуса, как снова появилась уверенность, что все, что он делает или планирует делать — правильно. Вуд не стал рассказывать Флинту, что их в некоторой степени застали, решив, что это уже не столь важно. — Бабушка устроила мне допрос с пристрастием. Где был? С кем был? Почему Перси забрал тебя с какого-то перекрестка? Представляешь, она меня ждала прямо напротив входа. Расположилась в кресле, как серый кардинал и уставилась на дверь, чтобы никто не смог проскочить незамеченным. Внезапно, это показалось даже забавным. Маркус прыснул в трубку, но тут же прижал ладонь ко рту, невольно снова прислушиваясь. — Сочувствую, — несколько невпопад сказал он. — Хотя меня тоже достали, — пожаловался Флинт. — Ну, ты мою мамашу видел, — он многозначительно хмыкнул и передразнил: — Мальчики, а чем вы будете заниматься? — Мальчики изучают тактику гей-секса, — в тон ему отозвался Оливер и неловко замолчал, чтобы через пару мгновений засмеяться. — Ладно, — сказал он через ещё пару минут передразниваний, — пора спать. Надеюсь, ты готов к уроку истории. Помнится, мистер Бинс планировал проехаться по тебе и событиям во Франции. — О, черт, — застонал Маркус и, откинув голову назад, стукнулся макушкой. — Я и забыл. Не выучил ничего. Мне еще одного неуда только не хватало. А все Шон со своим зомбиапокалипсисом, — ляпнул он, потирая ушибленное место, а потом спохватился и попытался перевести тему: — Как думаешь, если я сейчас сяду, к утру управлюсь? Что там за тема вообще? — Шон? — вместо этого зацепился Оливер. — И зомбиапокалипсис? Он не хотел поднимать эту тему, но раз уж Маркус сам подставился, проигнорировать это не получалось. Он попытался спросить, как ни в чем не бывало, хотя напоминание это в момент, когда его психика была и без того расшатана, не прошло незаметно. — Ну, — Маркус замялся, проклиная себя на чем свет стоит, — есть один парень. С которым я познакомился по переписке. Мы общались какое-то время. Я вроде как рассчитывал на какие-то романтические отношения, но ничего не вышло, — пояснил он, нехотя. — Мы даже ни разу не виделись. Так что ничего такого. Это было так неуклюже и нелепо — объяснять все это. Собственная увлеченность Шоном сейчас на фоне его отношений с Оливером казалась какой-то игрой, чем-то глупым и несерьезным. — М, понятно, — сказал Оливер таким тоном, чтобы было ясно, что он пытается сдержаться от язвительного комментария. Повисла неловкая пауза. — Советую тебе все-таки почитать про французскую революцию. Я сейчас сфотографирую и отправлю тебе свой конспект. Этого Бинсу должно хватить. — Спасибо, — выдохнул Маркус, чувствуя облегчение от того, что Вуд не стал заострять внимание на его словах. Правда, небольшое чувство вины все-таки появилось. Хотя не понятно было, в чем именно он провинился. Разве что в том, что много болтает. — Буду тебе должен, — Флинт многообещающе хмыкнул. На этом Оливер скомкано попрощался, сфотографировал Маркусу свой конспект и, отправив, прикрыл глаза. Мысли крутились в голове, не давая уснуть. Он то возвращался к разговору с отцом, то к его вранью в отношениях с Маркусом. По всему выходило, что виноват в происходящем лишь он сам.