Ветер свободы

Глава первая.

      На траве, посреди одинокой лесной поляны, лежал волк. Это был достаточно крупный двуногий зверь. Слегка помятая серая шерсть бледно-пепельного оттенка была чуть испачкана травой и цветами, а на его морде, совсем близко к губам, она впитала капельки крови, оставшиеся со вчерашней охоты. Почти идеальный шерстяной покров зверя был наделён отличительной чертой или даже изъяном, а именно большой белой полосой на правом боку.       Мускулистые руки зверя, с ровными, гармонично развитыми мышцами, что еле выделялись из плотной шерсти, заканчивались острыми, но также не слишком большими когтями. Сухое, но крепкое телосложение, тренированные невзгодами и схватками мускулы, ноги прирождённого бегуна и прекрасное молодое дыхание, делали его быстроногим и успешным охотником. «Волка ноги кормят» — это выражение было именно про него, так как в обязанности этого члена племени входил загон добычи.       Ярко-голубые глаза волка были невероятно схожи с синевой неба. Шрамов на теле молодого самца почти не было, благо духи хранили его от ран. Роста же он выше среднего, для волчьего племени, а одет по волчьему обычаю, в набедренную повязку. Сделана эта повязка была из примитивной верёвки и оленьей шкуры, сбоку к ней был пришит маленький карман, в котором лежал каменный нож.       Волк медленно и глубоко дышал. Солнце периодически пробивалось сквозь ветви и слепило его, но он не менял положения и не двигался с места, а лишь лениво прикрывал глаза. Это место казалось ему идеальным. Спокойствие, тишина и одиночество помогали зверю думать. Здесь был его укромный уголок или даже островок мечтаний. Он бывал здесь довольно часто, ибо суета родного племени ему быстро надоедала.       Зверь мог лежать в месте своего уединения часами и спокойно фантазировать над тем, чего никогда не увидит. Над тем, что в легендах называли морями и горами. А также над невероятными существами, о которых иногда рассказывали бродяги и старшие. Всё находящееся за пределами его родного леса, было объектом подобных мечтаний. Невозможность воочию увидеть что-то новое подстёгивала его воображение. Постоянные мечтания погружали его в мир грёз, куда хотелось возвращаться снова и снова. Эта тяга, что заставляла волка часто уходить сюда, стала подобна обыденным потребностям, вроде еды или сна.       Такое поведение мечтателя вряд ли бы одобрило племя, поскольку не волчье это дело, лежать целыми днями, когда дел у племени невпроворот, а потому молодой волк скрывался здесь и ему не хотелось, чтобы кто-то знал о его священном месте, особенно вождь, чьё мнение для него было действительно важно. А узнай старший о постоянном отлынивании быстрейшего охотника, то, несомненно, пришёл бы в ярость, однако, возможность того, что кто-то узнает о его постыдных думах, пугала волка ещё больше, нежели гнев вождя.       Имя волк носил обыкновенное, такое же, как и сотни поколений волков до него. Соплеменники звали его Ингварр, как нарекли его при рождении. Было у него и прозвище, связанное с широкой белой полосой на боку - Белобок. Впрочем, оно не было вторым именем, скорее просто чертой, по которой его иногда выделяли, однако, многие волки предпочитали не иметь подобных кличек, иногда считая их оскорбительными, так как они просто не могли стоять рядом с древним именем, которое носили ещё предки и что дано по праву рождения в племени. Мало ли, как тебя прозвали, важно имя, по которому тебя позовут духи.       Как молодой член племени, Ингварр имел массу обязанностей, многие из которых были связанны с его собственным воспитанием. Так старшие постоянно раздавали ему советы и наставления, наряду с бесконечным ворохом глупых заданий. Они называли это прохождением "пути". Сам путь, по их мнению, это испытания, от самых банальных и простых до жестоких схваток с соплеменниками. Вот только зачем это? Все советы и причитания повторялись из года в год, а каждое испытание было пройдено десяток раз.       Особенно Белобоку не нравились постоянные бои. Он просто не видел в них особого смысла. Молодые неоднократно отстаивали честь племени в схватках с бродягами и даже с гиенами. Если первые в основном бежали, то вторые любили хорошую драку, однако не слишком стремились переходить от кулаков к ножам и копьям. Посему, волк просто не видел в них серьёзных врагов. Гиены, конечно, сильны, особенно их челюсти, но сам Ингварр не раз побеждал гиен в схватке один на один. Молодой волк даже не смотрел на это как на испытание. Казалось бы, мускулистая и зубастая самка, что запросто может превосходить тебя в размерах, должна быть опасным противником, но они такие медленные и самоуверенные, а их тактика сводится к попытке просто нажать посильней и покусать побольней. Однако, наставники из числа лучших бойцов племени боялись полноценного боя с ними, а ещё пуще того, схватки с другим племенем и, постоянно твердя это, заставляли молодых сражаться, хоть волков из других племён Ингварр никогда и не видел.       Старшие то и дело рассказывали о славных деньках, когда они дрались каждый день и, их окружали враги. Что в этом славного Ингварр не знал, но было невероятно увлекательно представлять эти схватки, особенно, когда вождь рассказывал про битвы племён. Как бы Ингварр хотел увидеть схватку сразу нескольких десятков искусных воинов из разных племён. И реки крови, которые описывал вождь, его не пугали. Что такого в крови? Ингварр видит её почти каждый день на охоте, на своей шерсти или шерсти соплеменников. Она была столь же обыденна, сколь и роса по утрам.       Жизнь в племени была для волка всем, но это не значило, что ему нравились команды старших и, тем более, постоянная суета в логове. Потому он бежал сюда. Однако, придаваться размышлениям и мечтам - это не всё, чего хотелось молодому самцу. Лежа на солнышке, он вспоминал прекрасную половину молодой части племени. Самки часто посещали его мысли, но, в отличии от других самцов, зачастую задумывающихся о них только из плотских желаний, Ингварр рассматривал их с другой стороны. Он искал спутницу жизни. Не далёк тот день, когда племя признает его полноценным взрослым волком и ему придётся выбирать. А выбор весьма непростой. Ведь самка может и отказаться, а сам Ингварр может пожалеть о своём выборе позже. Кроме того, от положения самки в племени будет зависеть и его собственное. В случае чего, позор ляжет на обоих. Вот и приходится думать и выбирать, смотреть, кто из самок предрасположен к нему и может стать достойной спутницей.       Те мирные девочки, что росли вместе с Ингварром, остались в прошлом. Их сменили грозные, жестокие и одновременно прекрасные волчицы. Они красовались своим телом, стремились показать себя на охоте, а иногда даже заигрывали с сильными самцами, а часто и более того. В детстве все малыши играли в прятки или бегали за маленькими белками, не делая разницы между самками и самцами. Когда молодое поколение подросло, многое изменилось. И изменения были видны ясно, начиная от цвета шерсти, заканчивая отношением. Но есть вещи, что не меняются со временем, а только крепнут. Такой вещью была дружба с одной особенной волчицей.       Этой особенной являлась одна молодая самка, что была его другом с самого детства. Такие отношения частенько вызывали насмешки и зависть, а кто-то даже считал их состоявшейся парой. Особенно сильно подобное отношение проявлялось среди других молодых самцов, которые ещё не обзавелись постоянными партнёршами.       Белобока не волновало мнение ровесников и многие другие проблемы, которые бы озаботили остальных. Он хороший охотник, опасный боец и красивый самец - всё это делало его уважаемым. Особенно крепким его положение считалось из-за внимания вождя и его самки, а об авторитете вождя говорить не приходилось.       Ветер переменился, и Белобок почуял, что к нему кто-то подбирается, одновременно с этим пришло ощущение тяжелого и требовательного взгляда. Он приподнялся на локтях и медленно открыл глаза. Повернув голову влево, он увидел знакомую фигуру за берёзой. Это была Альва - лучшая подруга Ингварра. Молодая угольно-черная волчица наконец вышла из-за дерева и быстрым шагом направилась к нему. Она была единственной, кто знал об этом месте, единственной, кому он доверял. "Как обычно, на небо смотришь и о небесных рыбах мечтаешь!" — начала она. "Ну почему сразу о небесных рыбах?" — недовольно спросил Ингварр. "Потому что придумать что-то глупее у тебя вряд ли получится!" — заливаясь хохотом, съязвила Альва.       Ингварр фыркнул, а затем, вглядываясь в небо, попытался вернуться к своим мыслям. Самка же встала возле него и пыталась уловить ту точку, в которую уставился волк. Не придумав ничего лучше, она легла рядом.       Она была высокой и подтянутой волчицей, одной из красивейших и сильнейших. Её шерсть была значительно темнее, чем у Ингварра, а ростом она была лишь чуть-чуть ниже. Когти у неё были длиннее, однако её женственная фигура сильно уступала мощному торсу самца. Вместо набедренной повязки она носила некое подобие шорт из оленьей шкуры. Ещё у неё вокруг небольшой груди была повязана обработанная шкура, сцепленная сзади маленьким крестиком, вырезанным из кости. Однако очертания её форм сильно проступали сквозь тонко выделанную кожу. Из оружия у неё был нож, что обычно беспечно болтался на верёвочке вдоль левого бедра, так как сама она была левшой.       У неё были ужасные отношения с другими молодыми самками. Те, в большинстве своём, завидовали её силе и незатейливой красоте, однако напряжённости в основном способствовал ужасный характер Альвы. Она была требовательной и упрямой, а её настроение быстро менялось, подобно осенней погоде. Самки редко доводят споры до драк, но не Альва. Чуть что, она легко могла попортить противнице шкуру, иногда сцепившись даже с самой крупной из молодых самок - Батильдой. Или поругаться со старшей волчицей, что часто заканчивалось очень плохо. Молодая самка всегда умудрялась найти приключений на свой хвост, но не только это было причиной недовольства соплеменниц и кучи слухов, которые они про неё пускали. Альва не умела держать в руках свои желания. Если она хочет чего-то, то незамедлительно потребует или вовсе попытается отобрать, а если и тогда не получит желаемого, то без предупреждения кинется в драку. Известна она ещё была тем, что вовсе не стеснялась приставать к волкам всех возрастов и чем-то серьёзным, вроде длительных отношений и даже раздумий над выбором, себя не утруждала. Она гордилась тем, что сумела накормить розовыми ягодами старшего волка, за что ей очень сильно досталось от его самки. Но это не отменяло того, что она лучшая, когда дело касалось охоты, и кроме того, она делит позицию сильнейшей из молодых самок, на пару с Батильдой.       Главной проблемой в ней, по мнению Ингварра, было то, что она просто не умела останавливаться и была до ужаса приставучей. Она частенько доставала Белобока. То скучно ей, то на охоту зовёт вдвоём, то под клён тащит, а всё вместе порядком надоедало. Но она была другом, не просто соплеменницей или близкой самкой, а единственным настоящим другом. А другу Ингварр был готов уделить время и оторваться от своих мечтаний, а иногда доверить их суть. "А о чем ты мечтаешь?" - внезапно спросил Ингварр. "Я, как и любой другой нормальный волк, мечтаю об куске оленины или кувшине мёда", — с претензией ответила Альва. Она не раздела любви Ингварра к вымыслам и сказкам, но, тем не менее, она бережно хранила его секреты, хоть и подшучивала над ним. А сейчас она пришла точно не ради вымыслов. Положив руку на живот Ингварра, она медленно водила по нему когтем. А затем разжав ладонь уронила на него несколько розовых ягод. "А я вот задумался, а как живут другие племена?" - игнорируя приставания Альвы, спросил молодой волк. "А какая нам разница?!" - резко рыкнула волчица, пытаясь заткнуть болтуна.       Через мгновение лицо её несколько успокоилось, а сама она поднялась в локтях и, приблизившись лицом вплотную к самцу, лизнула его в нос. Лицо же её выражало лёгкое недовольство, а руки она положила на торс Белобока, легонько впившись в него когтями. Так она пыталась показать серьёзность своих намерений.       Ингварр же просто смотрел на неё. Это молчаливая требовательность и страстное нетерпение были обычными спутниками этой дикарки. Не имея возможности и желания сопротивляться, он высунул язык, на который Альва тут же положила розовую ягоду. Затем себе в рот одну и снова потянулась положить ягодку волку...       Их игры прервал еле слышный вой. Дёрнувшись, Ингварр стряхнул с себя ягоды вместе с Альвой и приподнялся в локтях. Чем вызвал недовольное рычание подруги. "Ты слышишь?" — тихо спросил Белобок, попутно стараясь прислушаться.       В ответ Альва поднялась и, злобно смотря на него, беззвучно ругалась. Испорченный момент серьёзно вывел её из себя. Не теряя времени, она просто в наглую пыталась лечь на самца сверху, но от дальнейших действии её остановил повторившийся вой. Замерев, лёжа на Ингварре, она мотала головой из стороны в сторону, пытаясь найти источник звука.       У волков оставались сомнения, но ровно до тех пор, пока вой не раздался снова. Они поднялись и, не теряя времени, пытались найти соплеменника. Ингварр и Альва осознавали, что кто-то из родных зовёт на помощь. А это в свою очередь означало беду.       Прежде чем увидеть, они почуяли. Терпкий, кислый и настораживающий запах крови дошёл до них. Не осталось сомнений, что кровь волчья, родная, но чья? Ответ Ингварр получил почти сразу. Среди берёз, брёл волк с весьма светлой шерстью. Белобок заметил, как тот попытался завыть, но вместо этого упал между деревьев. Подскочив к упавшему, молодые сразу узнали его. Это Альвисс - худощавый самец из их племени, их друг.       Они несли его в логово. Ингварр держал его, обхватив торс, а Альва придерживала ноги, сам раненый зажимал куском шкуры рану на плече, из которой обильно сочилась кровь. Альвисс не говорил и не пытался больше выть, он даже не стонал, лишь переводил испуганный взгляд с самца на самку, а затем на рану.       До логова они добрались быстро. Здесь было пусто. Но они знали, к кому надо идти и кто поможет. Они шли к мудрой старшей самке, что была их знахарем. Несмотря на не лучшее состояние волка, молодые вовсе не сомневались, что знахарь всё исправит. Никто в племени не сомневался в Виве. Когда же они донесли Альвисса, тот, прикрыв глаза и высунув язык, очень медленно дышал, чем вызвал испуг у Альвы, что теперь предпочла отвернуться. Шум издаваемым ими, и отчетливый запах крови тут же привлекли внимание волчицы, что сидела в логове под деревом, сложив под себя ноги, и рисовала на шкуре пером. «О духи! Что случилось?!» — возопила знахарь, видя раненого Альвиса. Она вышла из своего логова, уже неся в руках глиняный кувшин, источающий запах трав, и мешочек со знахарским скарбом. Одетая по своему обыкновению в юбку из шкур, со множеством костяных вставок, и закрывающая свою грудь тонко выделанной кожей, вроде той что у Альвы, но толще и с мехом раскрашенным красными узорами, она тут же принялась за дело.       Ингварр лишь развёл руками, а Альва так и стояла отвернувшись. Виве пришлось уговаривать Альвисса отдать кусок кожи, которым он закрывал рану. Увиденное заставило отвернуться и Ингварра. Плечо Альвисса было разодрано в клочья. Огромная рана с изодранной шкурой блестела от свежей крови. Было похоже, что из бедняги вырвали кусок, перед этим хорошенько пожевав. В ране даже остался клык нападавшего, небольшой, но изогнутый, как ветка кустарника, он торчал из порванного мускула. «Сторож...» — угрюмо и в пол голоса, сказал подошедший к Ингварру волк, разглядев очертания раны. Серый, лохматый, крупный и, покрытый нескрываемыми шрамами, он встал между Ингварром и Альвиссом. Это был Вождь. Внезапное появление старшего испугало Белобока, так что тот поспешил отойти и, опустив взгляд, встать поодаль.       Звали вождя Олаф. Этот волк с непререкаемым авторитетом редко лез в дела молодых, лишь в особых ситуациях, вроде наставлений пути или вот таких вот происшествий. Его появление, да столь внезапное, ничего хорошего для молодых не сулило. Одна его серая и покрытая шрамами фигура внушала уважение соплеменникам, не говоря уже о его силе. Кроме своей самки, он больше всего любил порядок и только его. Несомненно столь ужасная рана была следствием ошибки, а ошибки - это следствие отсутствия дисциплины. Недовольство старшего было ожидаемо.       Ингварр ждал слова вождя. Но тот лишь взирал на работу знахаря, а по совместительству его самки, что врачевала раненого. Каждый молодой волк боялся гнева старшего, ибо за подобную ошибку, положено отвечать не только провинившемуся, но и всем молодым разом. И было не столь важно, что ты не виновен, главное чтобы остальные не повторяли этих ошибок. Но вот Ингварр надеялся что обойдётся, ибо для него уже не раз делали исключения из правил...       Альвис лежал спокойно и казался почти расслабленным, если не учитывать что он истекал кровью. Он лишь поморщился, когда костяная игла вонзилась в его шкуру, чтобы сшить её порванные края вместе. Но не смотря на кажущуюся слабость, он смотрел в лицо вождю. Это было очень необычно. Может он искал прощения, может совета? Но Ингварру это показалось весьма вызывающе. "Зачем?" - грозно спросил Олаф, глядя Альвиссу в глаза. По тону стало понятно, что старший крайне недоволен, если не в гневе. "Я должен был" - сухо ответил бледно-серый волк.       Олаф тихо зарычал. Для Ингварра это стало сигналом к уходу. Он начал пятиться чтобы тихо уйти, но успеть услышать, что они ещё скажут, однако Альва не хотела ждать и схватив его за руку, потащила поскорее отсюда.       Но Ингварр медлил, он упирался чтобы услышать ещё что-нибудь от Альвисса. И он услышал. Альвисс резко напрягся, затем поднялся, оттолкнул Виву, не давая заниматься его раной и превозмогая боль, громко закричал, смотря в сторону Ингварра: "Я должен был увидеть! Должен!"       Альва утащила Ингварра. Ругаясь и громко топая, она вела его назад. У неё ещё было к нему дело и хорошо бы ягодам уже подействовать, иначе её терпение лопнет.       Но Белобок не думал о желаниях своей подруги. Он не мог понять, почему Альвисс себя так вёл, а в его ушах звенело слово "должен". Что такого должен был увидеть молодой волк, чтобы ослушаться вождя, подвергнуть свою жизнь опасности, а потом вот так вопить об этом? Все предположения смешивались в бесформенную кучу, так как ни одно из них не могло быть правдой. Жгучие любопытство поразило разум Ингварра. Но он не ограничится фантазией, он обязан узнать.