Следующий день. Дворец на Ипподроме.
Утро наступило слишком быстро, и когда ленивые солнечные лучи медленно начали пробираться в просторные покои и играть в ярко-рыжих волосах Шафак Султан, делая их переливчатыми, госпожа неохотно распахнула глаза, и тут же лицо ее озарилось счастливой улыбкой, когда она увидела, как ее супруг стоит перед зеркалом и застегивает пуговицы своего кафтана. Султанша хотела закричать на весь мир о своей любви и о том, как она счастлива, что, наконец, может радоваться новому дню и подарить всю свою заботу любимому мужу. Махмуд-паша, увидев в отражении зеркала Шафак Султан, обернулся к ней и проследил, как девушка встает с кровати и направляется к нему. — Доброе утро, моя султанша. Вместо ответа он получил долгий чувственный поцелуй в губы, а после Шафак Султан, словно маленький зверек, прильнула к нему, не желая отпускать. Ей так хотелось продлить этот момент, понять, что это все реальность, и больше ей не придется волноваться и тосковать, ведь отныне в ее жизни появился смысл. — Не знаю, как доживу до вечера, — призналась султанша. — Постарайся вернуться пораньше. — Обещаю, моя султанша, — ответив, Махмуд-паша нежно поцеловал ее руку и провел ладонью по ее рыжим спутавшимся после сна волосам. — Как тебе дворец? — Я еще не успела посмотреть все комнаты, — призналась султанша, — но Пелин-калфа сказала, что здесь очень просторно и светло. Я бы хотела пригласить к нам на ужин всю семью, а после Повелитель с матушкой могли бы остаться у нас. И Мустафа пока еще здесь, неизвестно, когда мы увидимся в следующий раз. — Шехзаде говорил, что пробудет здесь еще несколько дней. Мне нравится твоя идея. Сообщу о ней Повелителю. Через некоторое время супруги расположились в просторном холле их нового дворца за завтраком и продолжали обсуждать множество разных вопросов. Они словно не могли наговориться друг с другом и даже не верили, что этот момент наконец-то наступил, и ничего не помешает их счастью. Пелин-калфа проследила, чтобы служанки поставили на стол фрукты, а после оставила супругов наедине. — Мейлишах меня беспокоит, — откровенно призналась Шафак Султан, закончив трапезу и отложив ложку в сторону. — Все эти дни она была бледнее смерти. Я хочу навестить ее сегодня. Махмуд-паша понимающе кивнул, так как знал о переживаниях Мейлишах Султан и ее любви к Арасу-бею, который погиб в ходе военной кампании. — Ты ведь знал о ее чувствах к соратнику брата, Арасу? — спросила Шафак. — Мы с вашей матерью застали их в саду Манисы поздно вечером. Мерьем была очень зла на Мейлишах. Это и ускорило подготовки к свадьбе. Арас-бей погиб на войне и… — Что? — чуть оторопев, произнесла девушка. — О, Аллах, если Мейлишах узнает, она не переживет этого. Бедная сестра! — Шафак Султан тут же омрачилась, и все ее мысли отныне были заняты Мейлишах. — Рано или поздно она свыкнется со своим замужеством. Джафер-паша… неплохой человек, он не посмеет обидеть ее, — твердо произнес Махмуд. — К тому же, ты и сама прекрасно понимаешь, что союз Касима-паши и Фатьмы Султан ничего хорошего не принесет. Шафак Султан нахмурилась, вслушиваясь в слова мужа. — О чем ты? Ты что-то знаешь? — Касим-паша проявляет интерес к шехзаде Ахмеду, даже приставил к нему Мурата-бея в качестве учителя. Мне трудно говорить об этом, но, похоже, что он поддерживает именно шехзаде Ахмеда, и Фатьма Султан тому причина. Ты ведь знаешь о законе Фатиха? — Взошедший на престол обязан умертвить своих братьев, — мрачно произнесла девушка. — Я знаю, что если на трон взойдет Мустафа, он никогда не поступит так. Я могу поручиться за любого из своих братьев, нас ведь воспитывала Мерьем Султан. — Жажда власти способна вскружить голову и заставить забыть о том хорошем, что было в твоей душе. Неизвестно, что уготовила нам судьба, но знай, Шафак, я всегда буду с тобой. Никакие силы отныне нас не разлучат, а вместе, мы многое преодолеем. После его слов на душе госпожи стало спокойнее, и они крепко обнялись, найдя, наконец, друг в друге ту необходимую любовь и поддержку, которых не доставало многие годы.Дворец Топ Капы. Дворцовый сад.
После пышного торжества Мерьем Султан еще долго не могла уснуть, так как мучилась от головной боли, внезапно настигшей ее, как только наступила ночь. Все ее переживания сводились к беспокойству о жизни дочерей. Но если за Шафак она не переживала, так как знала, что любовь в этом браке взаимна, и султанша может полностью доверять Махмуду-паше, то Мейлишах вызывала куда большее переживание, так как до последнего не соглашалась с собственной участью. Кроме того еще не было до конца понятно, кому служит Джафер-паша, и Мерьем Султан была намерена выяснить это в ближайшее время, так как собиралась навестить младшую дочь в ее новом дворце после обеда. На поляне как всегда тренировались шехзаде Ахмед и шехзаде Осман, однако, на удивление тренировка проходила в молчании, и ни один из них не смел выказать неуважение к брату. Об их ссорах непременно доложили Мерьем Султан, и она провела с каждым шехзаде серьезный разговор и вежливо попросила не разочаровывать ее. Пока что мальчики терпеливо выполняли обещанное слово. К султанше незаметно подошли Карим-ага и Гюльнихаль-хатун, склонившись. Чуть тоскливо скользнув взглядом по детям, так как женщина чувствовала тоску по дочерям, она, наконец, обернулась к верным слугам. — Ты готова, Гюльнихаль? — спросила Мерьем Султан, отметив ее дорожный наряд. — Да, моя госпожа, — кивнула рабыня. — Забота о моей дочери отныне на твоих плечах. Я доверяю тебе как самой себе, поэтому и отсылаю к Мейлишах, чтобы ты приглядывала за ней. Не разочаруй меня, — степенно произнесла султанша. Гюльнихаль-хатун кивнула и поспешила обратно в гарем, чтобы проследить, как погружают в повозку ее вещи, ведь она отныне переезжает во дворец Мейлишах Султан, где назначена старшей калфой. — Признаться, я думал, вы доверите Гюльнихаль-хатун должность хазнедар гарема, султанша, — высказал свое предположение Карим-ага. — Благополучие дочери для меня важнее, а Гюльнихаль я безоговорочно доверяю. В ближайшем времени мы подыщем достойного человека на эту должность, — сказав это, Мерьем Султан вздохнула. Погода была на редкость удушливой. Лето в этом году выдалось слишком жарким, и было тяжело находиться на воздухе долгое время. Спасал лишь легкий ветерок и нечасто сгущающиеся тучи, предвещающие дождь. — Шах Султан осталась во дворце? — осведомилась Мерьем. — Да, султанша. Насколько мне известно, она не собирается переезжать к Фатьме Султан, хотя та приглашала ее с дочерью к себе. Видимо, между госпожами произошла сора, раз Шах Султан резко отдалилась от сестры. — Шах Султан разочаровалась в сестре, которую долгие годы считала единственным другом, не способным на столь дерзкие помыслы. И Фатьма рассчитывала на понимание, однако Шах Султан не намерена поддерживать ее в интригах. — Вы ведь знаете мягкотелую Шах Султан, рано или поздно она поговорит с сестрой, — предположил Карим-ага. — Именно поэтому мы должны рассорить их раз и навсегда, — решительно произнесла Мерьем Султан. — А для этого во дворце Фатьмы Султан служит Рана-хатун, которая и расскажет нам обо всем, что задумали паша и султанша. Карим-ага услужливо закивал головой, а после решился еще сказать кое-что. — Султанша, как вы и просили, я передал фавориткам нашего шехзаде ваше приглашение на обед. — Прекрасно. Любопытно взглянуть на них еще, — усмехнувшись, Мерьем Султан, не имеющая более сил выносить летней духоты, покинула сад.Дворец Фатьмы Султан.
Наконец, Фатьма Султан чувствовала себя спокойной, родные стены ее дворца все же помогали собраться с мыслями. Она с улыбкой наблюдала за детьми, которые наперебой поедали принесенные фрукты и о чем-то переговаривались, смеясь. Ей удалось остаться в столице, как она и хотела. Кроме того, Фатьма Султан теперь являлась женой великого визиря, что в разы укрепляло ее положение, и отныне она была готова действовать. Во дворце должность главной калфы заняла Дуду-хатун, хотя Сезен-хатун также рассчитывала на благосклонность госпожи, потому как ей удалось вымолить прощение и остаться служить во дворце, а не прозябать оставшуюся жизнь в нищете, чего она очень боялась. Однако Дуду-хатун и Сезен-хатун открыто не ладили между собой и соперничали за внимание Фатьмы Султан, которой к слову начали надоедать подобные ссоры, и она подумывала, чтобы избавиться от вездесущей Сезен-хатун, так как уже жалела, что разрешила ей остаться во дворце. Одна из служанок, среднего роста с темными волосами и бледной кожей, поставила на низкий столик тарелку со сладостями и уже хотела уйти, как Фатьма Султан окликнула ее. — Как тебя зовут? — Рана-хатун, султанша, — ответила девушка. Фатьма Султан знала всех слуг в лицо, но этой рабыни не помнила, однако, она преданно исполняла все поручения и представляла собой покорную и смирную девушку. — Откуда ты здесь? Как попала в мой дворец? — Я из Старого дворца, султанша. Меня и других девушек привезли во дворец Топ Капы, чтобы мы служили султаншам. Я попала к вам, — быстро сообразила Рана-хатун. — Понятно, — кивнула Фатьма Султан. — Ты усердная, — похвалила она ее. — Можешь идти. Рана поклонилась и вышла из главного холла, куда вошел Касим-паша. Фатьма Султан чуть недовольно нахмурилась его присутствию, но возражать не стала, так как он отныне был ее супругом, и имел право также распоряжаться дворцом, хоть это и не очень нравилось госпоже. Касим-паша хотел было что-то сказать детям, но Фатьма Султан опередила его. — Мусса, Хатидже, поиграйте в саду. Позже я присоединюсь к вам. Султанзаде и госпожа кивнули и покинули холл, а Касим-паша расположился за столиком, внимательно посмотрев на свою супругу. — Я настолько противен вам, что вы не будете мне разрешать общаться с детьми, султанша? — лениво произнес он, ухмыляясь. — Это не ваши дети, паша, поэтому вам незачем оказывать им любезности. Не утруждайте себя, — она отпила из высокого кубка щербета и продолжила трапезу. — Вы вышли за меня замуж, но я не чувствую теплоты или хотя бы уважения с вашей стороны. — Нас с вами связывает не пресловутая любовь, а общие политические замыслы, которые удастся реализовать, только действуя сообща. Вы оказываете мне поддержку, я в свою очередь делаю тоже самое. — Понимаю, — размеренно произнес Касим-паша. — Быть супругой Великого визиря очень почетно, не так ли? Совладав с эмоциями, Фатьма Султан холодно взглянула на супруга, не желая продолжать эту глупую беседу, так как она еще ночью дала понять, что ничего между ними быть не может. — Отбросьте в сторону чувства, паша, — наконец, она заговорила ровным уверенным голосом, посмотрев мужчине в глаза. — Нам нужно обсудить наши дальнейшие действия. Не забывайте, что мы ступили на опасный путь, на котором намерены поддержать шехзаде Ахмеда. Вы ведь прекрасно понимаете, что его главный соперник — шехзаде Мустафа. Если он исчезнет, то Ахмед станет главным престолонаследником, и ничто уже не изменит этого. Удивившись ее хладнокровию, Касим-паша утвердительно кивнул, продолжая ее слушать. — Я слышала, вы приставили своего верного человека к шехзаде Ахмеду. Мурат-бей, верно? — участливо продолжила султанша. — Да, госпожа. Я полностью полагаюсь на него, он сумеет должным образом воспитать шехзаде. К тому же, он докладывает мне обо всех успехах мальчика. Думаю, мы сделали правильный выбор. — Другого выбора и не может быть, паша, — жестко отрезала Фатьма Султан. — Ни один из сыновей этой Мерьем султаном не станет. А шехзаде Селим слишком мал для этого, о нем даже никто и не вспомнит… Касим-паша чуть помялся, страшась помыслов этой женщины. Она спокойно говорила о предполагаемых смертях ее двоюродных братьев, и, кажется, что ничего не остановит ее в этом коварном замысле. — Рядом с шехзаде Мустафой должен быть человек, который будет предан нам, — она сделала акцент на последнем слове. — И такой человек имеется, султанша, — выждав момент, произнес Касим-паша. — Во время похода шехзаде лишился своего верного соратника, и потому по моей рекомендации он обратил внимание на умелого воина, который сейчас рядом с ним. Батур-бей. Я решил, что будет полезно иметь своего человека в Манисе. Батур-бей верен мне и готов исполнить любой приказ. Довольно кивнув, Фатьма Султан улыбнулась. — Я в вас не ошиблась, паша. К слову, я тоже не теряла зря времени. Фаворитка нашего Повелителя, Аджена-хатун, служит исключительно мне. Однако я лишилась поддержки в гареме, — сказав это, Фатьма Султан зло усмехнулась. — Мерьем обо всем догадалась и сместила Сезен-хатун с должности хазнедар. Теперь она не допустит такой ошибки и назначит своего человека. — Гарем не самое главное, султанша, — поспешил напомнить ей Касим-паша. — Поддержка визирей совета — вот, что нам требуется. Ахмед-паша, санджак-бей Анатолии, и Хюсрев-паша, который недавно получил должность наместника в Румелии, поддерживают нас. Фатьма Султан задумалась на пару секунд, припоминая упомянутых членов совета. — А что с Мустафой-пашой? — спросила султанша. — На него я мало полагаюсь. Он глуп, нерасторопен и ленив. От него больше вреда, чем толку. — И, тем не менее, он является вторым визирем, — заключила Фатьма Султан. — Необходимо, чтобы он был с нами, паша. Возможно, так и произойдет, ведь он женат на моей племяннице, Долунай Султан. Мустафа-паша не откажет нам в этом, тем более, если вы говорите, что он глуп, значит и труслив. Ему очень дорога и жизнь, и титулы. — Возможно, из этого что-то и выйдет, — поразмыслив, ответил Касим-паша. — Хорошо бы укрепить влияние близких нам людей и заручиться их безоговорочной преданностью. Я говорю о Хюсреве-паше, султанша. Он, конечно, всецело верен мне, но обещанную мною должность третьего визиря не получил. Это может натолкнуть его на мысль о предательстве. Фатьма Султан задумалась над его словами. Необходимо было навсегда заручиться поддержкой многих людей, и женщина уже имела некоторые мысли, как это сделать. — Думаю, Хюсрев-паша не откажется стать зятем династии, — заговорчески произнесла Фатьма Султан. — Моя сестра, Шах Султан, станет его женой, и это укрепит его положение и нашу веру в него. — Согласится ли султанша с этой мыслью? — засомневался Касим-паша. — Ей придется, — ответила Фатьма. — Мы с Шах очень близки, я сумею убедить ее в необходимости этого брака. Она доверяет мне и поможет. Я в ней уверена. Стоящая у едва распахнутых дверей Рана-хатун осторожно продолжала подслушивать все, что говорили господа, однако, ей удалось раздобыть не так много информации, так как было трудно расслышать, о чем они говорят. Девушка аккуратно отошла от дверей и поспешила вернуться к своим обязанностям, убедившись, что ее не заметили.Дворец Топ Капы. Покои управляющей.
Когда Нафиса вошла в светлые покои, то увидела, как Мерьем Султан восседает на тахте и о чем-то мило беседует с Асхан, и это не могло не насторожить фаворитку шехзаде. Мерьем на удивление приветственно улыбнулась вошедшей и указала на свободное место. Нафиса с некой завистью оглядела Асхан, которая была облачена в изысканное сиреневое платье, а после девушка уже придирчиво стала рассматривать свой наряд, который посчитала не таким красивым, как у ее соперницы. Шехзаде одинаково одарил своих фавориток подарками, но Нафиса считала, что ей достается меньше украшений, да и платья у нее не столь красивые, а помимо всего прочего она родила девочку, возможно, именно поэтому ей не благоволят так, как Асхан. — Присаживайся, Нафиса, — любезно проговорила Мерьем Султан, — угощайся. — Благодарю, — чуть скованно ответила Нафиса-хатун. Асхан со спокойным выражением лица наблюдала за ней и чувствовала ее озлобленный взгляд, когда отворачивалась. Мерьем также заметила напряжение, царившее между наложницами, но не придала этому значение, прекрасно осознавая причину такого недопонимания. — Как Эсманур Султан? Здорова, надеюсь? — взяв с тарелки угощение, спросила Мерьем, посмотрев на Нафису-хатун. — Здорова, султанша, — закивала девушка, обрадовавшись, что разговор, наконец, коснулся и ее. — Я очень счастлива, что подарила шехзаде девочку, хотя очень хотела родить сына. Но уверена, что вскоре так и случится… — Славно, — с нажимом произнесла Мерьем Султан, отметив, что Нафиса слишком болтлива и наивна. Повисло молчание, и Асхан поспешила как-то разрядить обстановку, заметив, что Нафиса замешкалась и не знает, как поддержать разговор. — Султанша, нам очень приятно, что вы пригласили нас на обед. Вчерашнее празднество было очень роскошным, — как ни странно, но ее слова не были полны лести или желания потеснить соперницу, Асхан звучала искренне, при этом всегда улыбалась. — Дай Аллах вашим дочерям счастья в браке. — Аминь, Асхан, — улыбнулась Мерьем Султан. — Надеюсь, в скором времени у меня вновь появятся внуки. Это скрасит жизни Шафак и Мейлишах. — Вы правы, — отозвалась Асхан Султан. — Когда я впервые взяла на руки шехзаде Орхана, то всю усталость и боль как рукой сняло. Каждое утро теперь я начинаю с его улыбки. Он словно все понимает, султанша. — Материнство всегда идет на пользу, — поддержала ее Мерьем. — А ты что скажешь, Нафиса? Нафиса-хатун слегка отстраненно взглянула на Хасеки Султан, заинтересованно ожидавшую ответа от нее, после перевела взор на Асхан, которая тоже почувствовала неловкость за бывшую подругу, будучи доброй сердцем, и лишь скованно кивнула в подтверждение слов о материнстве. Нафиса словно была не здесь, ее мучали собственные переживания и зависть, испытываемая к Асхан, из-за этого девушка быстро терялась и начинала сетовать на собственную судьбу. И о каком материнстве могла она говорить, если не испытывала таких горячих чувств к своей маленькой дочери. Нафиса-хатун практически не занималась девочкой, большую часть времени с Эсманур Султан проводила Озлем-хатун. — Все в порядке, Нафиса? — спросила Мерьем Султан, оставшаяся не очень довольной относительно невестки. — Простите меня, я…плохо спала, — нашлась фаворитка, чувствуя себя ужасно нелепо. — Эсманур Султан капризничала… В покои без стука вошел Карим-ага и поклонился. Мерьем Султан вопросительно взглянула на него, но после поднялась с тахты и подошла к нему, не замечая, как за ее спиной переглядывались Асхан и Нафиса. — Что у тебя? — спросила Мерьем, стараясь говорить приглушенно. — Новости от Раны-хатун, султанша, — в тон ей ответил евнух. — Это не могло подождать, Карим-ага? — раздраженно произнесла женщина. — Или случилось еще что-то? — заметив его беспокойство, спросила она. — Пришли новости из Манисы, султанша. Я хотел сообщить об этом шехзаде, но он уехал на охоту с Повелителем, поэтому решил пойти к вам, но шехзаде Мустафа, конечно, должен знать… — Да говори же! — не вытерпела султанша. — Бахарназ Султан… мертва. Воцарилось молчание, что заметили даже наложницы шехзаде, которые настороженно переглянулись, но не могли спросить у султанши, что произошло. Мерьем отрешенно качнула головой, прикрыв рот ладонью. — Аллах Всемогущий! Как это произошло? — Она наложила на себя руки, султанша. Видимо, не оправилась после смерти своего сына. — Как бы ужасно это не звучало, но Бахарназ, словно всю жизнь была везде лишней, — приглушенно произнесла Мерьем Султан. — Ей нигде не находилось места, ни у Гевхерхан Султан, ни подле меня, ни в Манисе. Девочка просто хотела быть счастливой, но у Аллаха на каждого своя судьба. Как же сообщить это Мустафе?.. — Быть может, послать в охотничий домик эту новость? — предложил Карим-ага, с опаской оглядываясь на Асхан и Нафису. Они-то теперь избавились от соперницы за сердце шехзаде Мустафы. — Нет. Я сама поговорю со своим сыном. Сообщи мне, когда они вернутся. Мерьем Султан обернулась к наложницам, которые наивно полагали, что султанша поделится с ними случившимся, но она лишь приказала им возвращаться в свои покои. Асхан и Нафиса покорно покинули покои, и Мерьем осталась одна. Она чувствовала, словно потеряла еще одного своего ребенка, которого воспитывала наравне со всеми многочисленными детьми султана Баязида. И если она ощущала такую сильную боль от осознания смерти неродной девочки, то не приведи Аллах, что случится, если ей все же придется расстаться со своими сыновьями.Дворец Мейлишах Султан.
Шафак Султан вошла в просторную опочивальню и застала младшую сестру, лежащую в постели и ночном одеянии и мрачно созерцающую потолок. Шафак попросила слуг оставить их наедине, а после присела на кровать рядом с Мейлишах, которая никак не обратила внимания на приехавшую сестру. Мейлишах выглядела бледной, уставшей и заспанной. Былые иссиня-черные волосы теперь были спутанными и поблекшими, словно из них, как и из самой султанши утекала жизнь. Ее ярко-голубые большие глаза теперь отчетливо контрастировали на фоне белого лица. Словом, Мейлишах Султан ничем не отличалась от мертвеца. — Милая, ну что с тобой? — сочувственно спросила Шафак Султан, погладив сестру по руке. — Ты не заболела? — Я желаю забыть прошлую ночь, сестра, — мрачно ответила ей девушка и, наконец, обратила взор на Шафак. — Словно я побывала в аду, а теперь вынуждена всю жизнь терпеть это. Это ужасное чувство… Вот здесь, — Мейлишах показала рукой в область сердца, где у нее неприятно саднило. — Я не смогу этого вынести. Шафак вдруг стало стыдно за то, что она была столь окрылена собственным счастьем и спешила поделиться этим с сестрой, и она решила ничего ей не говорить, дабы не расстраивать. Ей искренне хотелось поделиться хоть каплей своей радости с Мейлишах, но, увы, она была бессильна, и все, что оставалось ей делать, это выслушать сестру. — Ты ведь так похожа на матушку, больше всех остальных, а она очень сильная, и я уверена, ты будешь счастлива. Просто тебе нужно принять это, время — хороший лекарь. Ты со временем поймешь, что Джафер-паша хороший человек. Не стоит так убиваться, ведь сделанного не воротишь. Не будешь же ты страдать всю жизнь… — Хороший человек? — чуть истерично воскликнула Мейлишах. Из всех слов Шафак она услышала лишь эти, и они очень не понравились ей. — Он узнал о моих чувствах к Арасу, высмеял их, словно показывая свое превосходство и довольство от того, что заполучил меня. Но хуже того было узнать, что Арас… погиб, — на этих словах Мейлишах Султан всхлипнула, но не заплакала. Казалось, все слезы у нее закончились за прошедшую ночь. — Ты все же узнала, — омрачилась Шафак Султан, но поспешила добавить, — Махмуд-паша рассказал мне об этом утром. Когда я ехала сюда, то раздумывала, стоит ли тебе знать это. Мне жаль, что ты узнала это при таких обстоятельствах. — Я жить не хочу, Шафак, — произнесла Мейлишах Султан. — Возможно, если бы Арас не погиб, я продолжала бы просто думать о нем и надеяться, что у него все хорошо, но как могу я даже просто существовать, зная, что его больше нет? Это выше моих сил… — Не говори так, — испугалась Шафак Султан. — Мейлишах! Сестра подняла на нее взгляд и выглядела словно обезумевшая. — Не хочешь если жить ради себя, то живи ради меня. Ради нас всех, — по-настоящему испугавшись ее слов, произнесла Шафак. — Отец, матушка, братья… Мы все так любим тебя и никогда не оставим. Ты должна помнить это. Даже в самую темную ночь выглянет месяц, и он осветит твой путь. А сияющие звезды окажут поддержку. Будь стойкой! Ты — дочь Султана! Мейлишах хотела что-то ответить ей, но их разговор прервал стук в дверь, а после вошла Пелин-калфа. — Султанши. Приехала Мерьем Султан. Она уже поднимается сюда. — Прошу, не говори ничего матушке, — взмолилась Мейлишах Султан, схватившись за руку сестры. — Обещаю. Когда Мерьем Султан вошла в покои, сестры заметили ее омраченное лицо, но все же женщина улыбнулась тому, что застала девушек вместе. Она сделала вид, что не заметила печального осунувшегося лица Мейлишах, так как понимала ее страдания. — Валиде, доброго вам дня! — первой воскликнула Шафак Султан. — Рады видеть вас. — И я тоже, мои красавицы, — она поочередно посмотрела на дочерей. — Мейлишах, моя дорогая! Надеюсь, ты не против, что я отдаю тебе в услужение свою Гюльнихаль? Она будет смотреть за дворцом и помогать тебе. Стоящая позади нее Гюльнихаль-калфа поклонилась султаншам. — Конечно, — ответила Мейлишах Султан. — Добро пожаловать, Гюльнихаль! — Благодарю, султанша. — Гюльнихаль, — обратилась к ней Мерьем, — прикажи, чтобы в беседке накрыли стол. Я хочу пообедать с дочерями. Сегодня очень тепло. Служанка покорно отправилась исполнять приказ султанши. — Валиде, вы выглядите обеспокоенной. Что-то случилось? — спросила Шафак Султан. — Случилось, — ответила женщина, чем заставила дочерей напрячься. — Мейлишах, тебе, наверное, стоит все-таки привести себя в порядок, верно? Мы с Шафак будем ждать тебя в саду. Обе султанши вышли, оставляя Мейлишах Султан одну. Она тяжело вздохнула и все же заставила себя подняться с постели и пригласить служанок, чтобы те помогли ей одеться. Спустившись вниз, Мерьем Султан окликнула старшую дочь, приблизившись к ней. — Шафак, ты наверняка приехала, чтобы поддержать Мейлишах, я права? — Не могу смотреть, как она страдает, валиде, — призналась Шафак Султан, вздохнув. — Хочу хоть чем-то помочь ей. — Не злоупотребляй этим, дорогая. Мейлишах вскоре свыкнется со своим новым положением, как бы не упрямилась. Чем больше мы успокаиваем ее, тем сильнее она сетует на свою судьбу. Она так и будет убиваться, если мы продолжим горевать вместе с ней. Грядут перемены, она должна быть стойкой, чтобы все вынести и в нужный момент принять правильное решение. Позже она отблагодарит меня. Шафак, конечно, была мягкая сердцем и не могла равнодушно наблюдать за страданиями сестры, хотя понимала, что в словах матери есть и доля правды. Если бы еще понимала это Мейлишах… — Вы сказали, что что-то произошло, — вспомнила Шафак Султан. — Это касается Мустафы, вернее, Бахарназ…Дворец Топ Капы. Зал заседаний.
Когда Махмуд-паша вошел в зал заседаний, его взгляд коснулся всех присутствующих визирей, беев и других государственных деятелей, которые кивнули ему в знак приветствия. Он был облачен в роскошный темно-синий кафтан и заметно выделялся на фоне других, словно бы показывая, что он пользуется особым положением, так как все знали о том, насколько он приближен к самому Повелителю. Завистливо оглядев его, Хюсрев-паша хмыкнул. Он ненавидел Махмуда-пашу больше остальных, считая его недостойным должности третьего визиря, так как давно видел себя на его месте и был уверен, что так и случится. Но как бы сильно он не был зол, понимал, что ничего не может предпринять, хотя бы из-за протекции Касима-паши, которому он преданно служит. Никто не удивился отсутствию второго визиря, Мустафы-паши, ведь все привыкли к его безответственности и глупости, ведь он должным образом не исполнял обязанности регента престола во время похода. Многие удивлялись тому, почему Повелитель до сих пор не лишил его этой высокой должности, хотя если это случится, то по иерархии на это место вступит Махмуд-паша, что увеличило бы его влияние. Возможно, этому не способствует Касим-паша, ведь проще договориться с глупым Мустафой-пашой, чем быть практически наравне со своим врагом. Джафер-паша продолжал держаться отстраненно, так как не видел смысла в бесконечных разговорах о политике, в которой по его мнению мало кто смыслил среди присутствующих. Он часто слышал переговоры беев о соперничестве великого визиря с Махмудом-пашой, о потерянной должности Хюсрева-паши и о недалеком Мустафе-паше, и это не рождало в нем желания поддерживать эти беседы. — Джафер-паша, добрый день, — приветственно кивнув адмиралу, Махмуд-паша встал рядом с ним. — Как поживает Мейлишах Султан? — Все в порядке, паша, — коротко ответил Джафер-паша, на мгновение, вспомнив о своей супруге, еще совсем девочке, которая жалобно смотрела на него всю ночь своими большими голубыми глазами, продолжая давиться слезами. Паша поймал себя на мысли, что возможно, поступил жестоко с ней, сообщив о смерти того воина, но по-другому он не действовал никогда, это было частью его натуры. — Мейлишах Султан моя племянница, поэтому я беспокоюсь о ее благополучии, паша. Известно, что она ранима и очень чувствительна, хотя раньше не была такой. — О вашем родстве я наслышан, Махмуд-паша, — ответил ему визирь, но заинтересовался тем, что он может рассказать о его жене. — И какой же она была? — он чуть усмехнулся, потому как ему она показалась капризной. — Во дворце то и дело раздавался ее смех, султанша была полна жизни и эмоций, никто не оставался равнодушным, находясь рядом с ней. Жаль, что сейчас она не так весела, как раньше. Я не буду таить, Джафер-паша, — Махмуд посмотрел визирю в глаза, — она не желала этого брака, вам стоит быть с ней аккуратнее. Все же это султанша, дочь самого Повелителя. Не огорчайте ее. Она заслуживает счастья. Джафер-паша хотел было что-то ответить и напомнить, что он и сам в состоянии ужиться со своей супругой, но в зал вошел Касим-паша, и все присутствующие склонились, ожидая, пока он пройдет к трону и займет место Повелителя, так как сегодня именно Великий визирь будет проводить заседание. — Именем Аллаха милостивого и всемогущего объявляю заседание открытым. Помолившись, визири обратили взгляды к Касиму-паше. — Я обсудил с Повелителем некоторые новые назначения и объявляю, что отныне Ахмед-паша и Хюсрев-паша становятся визирями совета, но при этом они остаются на должностях санджак-беев Анатолии и Румелии соответственно. Ваше место отныне в столице, подле султана Баязида. Пока Ахмед-паша и Хюсрев-паша выказывали свою благодарность, Махмуд-паша наблюдал за ними, нахмурившись. Все случалось, как он и предрекал, и было очевидно, что Касим-паша приближает сторонников ближе к Повелителю, а это не сулило ничего хорошего. — К тому же, я обговорил с Повелителем вопрос касаемо Мустафы-паши, и как все уже поняли, что паша не намеревается должным образом исполнять свои обязанности, поэтому в ближайшее время его судьба будет решена. Скорее всего, он будет смещен с должности второго визиря. Никто не имел что-либо против, однако, это показалось Махмуду странным, ведь управлять безвольным Мустафой-пашой было проще. И хоть Махмуд-паша был доволен своей должностью, он понимал, что согласно иерархии его место займет он. Но разве Касим-паша допустит это? Было ясно, что он что-то замышлял. — Джафер-паша! Адмирал напрягся, услышав свое имя, но терпеливо обернулся к великому визирю, чуть склонив голову, показывая, что он готов его выслушать. — Повелитель сообщил, что скоро прибывают твои сыновья, наместники отдаленных провинций. Государь приказал подыскать им соответствующие должности, но я также предложил, что сперва они должны будут проявить себя в военной кампании. Что скажешь? — Если вам так угодно, паша, — кратко ответил Джафер-паша, — хотя позволю себе заметить, что мои сыновья не раз принимали участие в войне и успели показать себя должным образом. Кроме того, я предложил Повелителю следующее, и он обещал поразмыслить. — О чем вы? — клокоча, произнес Касим-паша, обозленный на то, что он вновь не знает о положении некоторых дел. Джафер-паша чуть ухмыльнулся и обратил внимание, что остальные члены совета заинтересованно ожидают от него ответа. — Мой старший сын — Фархад-бей, если будет воля Повелителя, станет во главе Эрзурума, а младший — Кямрян-бей, пойдет по моим стопам и пока будет служить на флоте. Они прибывают на днях, паша. И предстанут перед Государем. Касим-паша терпеливо кивнул, хотя в мыслях желал бы отослать сыновей Джафера-паши подальше от столицы, ведь известно, что они будут преданы отцу, а значит, пойдут против Великого визиря. Джафер-паша, удовлетворенный реакцией Касима-паши, вновь сделался непроницаемым и спокойным, игнорируя любые обозленные взгляды в его сторону. — Паша Хазретлери, — обратился к великому визирю Ахмед-паша, — персидский посол сегодня утром явился ко мне в дом с просьбой позволить ему попасть на аудиенцию к вам. Я объяснил ему, что его поведение просто немыслимо, но он желает говорить лишь с вами. Среди присутствующих пронесся недовольный гул, так как все были наслышаны о натянутых отношениях с Персией, послы которой отчаянно требовали, чтобы их условия были услышаны. — Где он сейчас? — осведомился Касим-паша, устало вздохнув. — Ожидает за дверью, паша. — Пусть войдет. В зал под руки ввели богато одетого мужчину среднего роста, который тут же жадно начал осматривать присутствующих и буквально испепелять их взглядом, однако, он понимал, что в данной ситуации являлся загнанным в ловушку, ведь являлся послом на вражеской территории. — Великий Визирь Хазретлери, — произнес посол, и голос его совершенно отчетливо звучал на турецком языке. — Рад, что вы соизволили встретиться со мной. — В вашем положении довольно опасно говорить такие вещи, — ответил Касим-паша, — несмотря на то, что вы являетесь послом. Я слушаю вас. Махмуд-паша заинтересованно подался вперед, рассматривая посла, который выглядел очень уверенным в своих словах и действиях. Переговоры ничем не окончились, и раздосадованный посол был вынужден покинуть дворец, так и не найдя отклика требованиям их государства, и все паши понимали, что это стало толчком к войне. — Хюсрев-паша, останься, — молвил Касим-паша, когда остальные уже двинулись к выходу. Настороженный паша подождал, пока остальные уйдут, а после подошел к великому визирю. — Вы желали со мной поговорить, паша? — Хюсрев-паша был достаточно холоден, так как все еще был зол за то, что не получил должность третьего визиря. — Хюсрев-паша, ты ведь помнишь, что верен мне? С того момента ничего не поменялось, я прав? Паша кивнул, ожидая, что последует дальше. — Ели и дальше будешь преданно служить мне и в будущем поддержишь любые стремления, то станешь не последним человеком в государстве. Повелитель уже заметил тебя и даже принял в совет, оставив при этом за тобой должность санджак-бея Румелии. Не каждый удостаивается такой чести. Что скажешь? — Я готов на это, паша, — решительно произнес Хюсрев-паша, стоило ему услышать, что вскоре он обретет желаемые власть и могущество. — Вы можете всегда рассчитывать на меня. Касим-паша прекрасно знал, за какие ниточки ему нужно дергать, чтобы получить желаемое от своих подданных. — Фатьма Султан считает, что твое положение довольно шатко, тебе необходимо жениться на племяннице Повелителя, Шах Султан. Тебе не о чем волноваться, султанша и я позаботимся о твоем благополучии. — Паша… — немного растерявшись от столь радостных перспектив, молвил Хюсрев-паша, — ваша благосклонность не знает границ… Стать зятем султана, получить в жены султаншу и столь перспективные должности было его главной целью, несмотря на то, что он оставался в прислужниках Касима-паши. — Однако Фатьма Султан предупредила, что ты должен быть почтителен к своей будущей супруге. Не огорчай Шах Султан, паша! Одна ошибка, и ты лишишься всего также стремительно, как обрел. Хюсрев-паша учтиво поклонился, уже размышляя о том, кем станет совсем скоро, когда получит желаемое. И его вовсе не смутил тот факт, что Касим-паша сравнивает его с собственной пешкой, однако, даже пешка, доходя до края шахматной доски, может стать значимой фигурой.Утро следующего дня. Дворец Долунай Султан
Сойдя с кареты с помощью служанок, Фатьма Султан заинтересованно оглядела представший перед ней дворец, некогда принадлежавший ее покойной сестре, Эсмехан Султан, а теперь находящийся в распоряжении ее дочери, которая сидела в беседке и наблюдала, как младшие братья тренируются на саблях. Подойдя ближе к беседке, Фатьма Султан отметила, как сильно Долунай походила на покойную сестру, поэтому издалека можно было спутать ее с Эсмехан, также любившую проводить время на свежем воздухе. Однако в отличие от легкомысленного нрава Эсмехан Султан Долунай не выглядела столь же умиротворенно. На ее лице царствовала недовольная усмешка, словно она была отравлена жизнью, которую вынуждена проживать здесь, в этом дворце с ненавистным мужем и, будучи беременной, что к слову доставляло ей немало хлопот. Даже сейчас восседая на тахте, султанша то и дело пыталась расположиться поудобнее, но ее огромный живот не позволял ей этого, из-за чего Эсин-калфа, постоянно поправляла подушки, чтобы хоть как-то облегчить страдания своей госпожи. — Долунай! Здравствуй, дорогая, — радушно улыбаясь, Фатьма Султан подошла к племяннице, однако, та не разделила ее энтузиазма и сухо кивнула. Эсин-калфа поспешила удалиться, как только Фатьма Султан махнула ей рукой. Краем глаза, султанша взглянула на Коркута и Селима, а после вновь обратила серые глаза к Долунай. — Как ты себя чувствуешь? — скорее из вежливости, чем из беспокойства, спросила Фатьма Султан. Долунай Султан, которой эти вопросы уже очерствели, раздраженно посмотрела на тетю, но не решилась отвечать в тон своему настроению. — С утра ощущаю недомогание, — ответила девушка. — Признаться, сегодня я еле поднялась с постели, султанша. Каждый новый день моей беременности будто отнимает у меня все силы. — Ты вызывала лекаршу? Что она сказала? Долунай Султан лишь усмехнулась на это. — Как видите, это все моя беременность. Других причин моего недомогания нет, — язвительно произнесла девушка, поправив выбившуюся из прически прядь рыжих волос. Фатьма Султан тактично промолчала, не желая вступать в спор с племянницей, так как приехала сюда не ради этого. — Я слышала, ты стала во главе фонда Валиде Хюррем Султан. Ты пользуешься уважением у совета попечительниц, народ восхваляет тебя, к тому же, ты пожертвовала крупные средства на постройку новых фонтанов и мечетей. Ты словно вторая Хюррем Султан, ее благосклонность и щедрость не знали границ. Люди молились на эту женщину. Позволь полюбопытствовать, откуда ты возобладала столь крупными средствами? — После смерти родителей я получила в наследство множество средств, султанша. К тому же, — Долунай чуть помедлила, а после продолжила, — Хюмашах Султан, передавшая мне право встать во главе фонда, отдала все свои сбережения мне, а вы ведь знаете, что султанше достались огромные средства от покойной Михримах Султан. Я ни в чем не нуждаюсь и готова помогать людям. — Славно, Долунай. Я вижу, ты всю себя отдаешь воспитанию братьев. Коркут и Селим любят тебя, и это не может не радовать. Наши предки тобой бы гордились. Не забывай, что ты потомок шехзаде Селима и Нурбану Султан. Да прибудут они в раю. Я рада, что ты в столь юные годы обрела самостоятельность и значимость. — Предполагаю, что вы здесь не для того, чтобы напомнить мне обо всем этом, — прервала ее Долунай Султан и, наконец, посмотрела на тетю. — Что вам нужно? Фатьма, искренне обескураженная ее характером и поведением, стойко выдержала это, а после продолжила, но уже, будучи более аккуратной в своих словах, ведь Долунай вовсе не походила на свою наивную мать. — Тебе известно о моей ненависти к женщине, возобладавшей большей властью в гареме и государстве, женщине, которая отравляет всем жизнь уже много лет. — Но, тем не менее, эта женщина сейчас на вершине, и вовсе не страшится ваших угроз, — мгновенно поняв о ком идет речь, Долунай Султан чуть заинтересованно поддалась вперед. — Вы желаете уничтожить ее, я права? — Я не хочу, чтобы государство было в ее руках. Она уже выдала своих дочерей за влиятельных людей, один из которых ее брат и близкий друг нашего Повелителя. Шехзаде Мустафа, ее сын, является старшим престолонаследником и самым сильным претендентом на трон. Страшно представить, что случится, если он все же станет султаном. В наших силах это изменить. Долунай Султан поджала губы, но осталась спокойной, дабы не выдавать свои эмоции. — Ты — супруга второго визиря, а значит, власти у нас больше, чем у Мерьем. Если ты согласишься быть со мной, Долунай, и разделишь мои стремления, то Мустафа-паша останется на своей должности, уверена, что он также поддержит нас. К тому же, ты уже обладаешь хорошей репутацией в государстве, будучи во главе могущественного фонда. Я же являюсь супругой Великого Визиря. Если мы объединим все наши усилия, то на трон без каких-либо препятствий возведем шехзаде Ахмеда, и тогда в государстве наступит порядок. Мерьем, ее брату и детям придется покинуть этот мир, они не оставят в истории даже следа. Их будут вспоминать как ненужных никому людей, самовольно захвативших власть в Османской империи, но проигравших, так как они не являются членами благородной династии, в отличие от меня или тебя. Когда Фатьма Султан начинала в красках расписывать свои замыслы, ее глаза начинали гореть, а саму ее было не остановить. Однако ее пламенная речь не произвела должного впечатления на Долунай, которая лишь усмехнулась на ее слова, чем окончательно сбила с толку свою тетю. — Интересно, что из этого всего получу я, султанша? Обескуражено взглянув на нее, Фатьма Султан чуть помедлила с ответом, но Долунай и не ждала его. — Простите меня, Фатьма Султан, но я не намерена участвовать в ваших интригах, так как не заинтересована в том, кто будет восседать на этом троне. К слову, даже если бы это было так, то вы были бы последним человеком, к кому бы я обратилась за помощью, — Долунай Султан произнесла эти слова довольно жестко, а после чуть поморщилась от боли в животе, но стерпела ее и продолжила. — К тому же, я не намерена продвигать по службе своего супруга, так как на дух не переношу его, и ничто в этом мире не заставит меня думать иначе. — Ты слишком торопишься с выводами, Долунай, — предостерегла ее Фатьма. — Ветер скоро переменится, и многие могут пожалеть о сказанных словах, — закончила женщина, намекая на излишнюю самоуверенность племянницы. — В таком случае тоже самое могу сказать и вам. Вы строите столь смелые планы и даже не допускаете мысли, что можете ошибиться. И ветер, который скоро переменится, может дуть не в вашу сторону. — Твой супруг думаю, окажется посговорчивее, Долунай… — раздраженно встав с тахты, Фатьма Султан решила, что более не желает здесь находиться. Разговор с племянницей очень сильно расстроил ее, она посчитала, что Долунай Султан подвела ее. — Мустафа-паша одной ногой в могиле, султанша, — жестко ответила ей Долунай, и не было похоже, что она шутит. — И кто еще как не «любящая» супруга подтолкнет его туда? — она ядовито улыбнулась. Фатьма Султан удивленно воззрилась на нее, не понимая, как Долунай могла стать такой ожесточенной, ведь Эсмехан вовсе не была таковой. И пусть Фатьма сама была холодной и рассудительной, встретившись с себе подобной, она была вынуждена отступить. — И еще, султанша, — добавила Долунай Султан, когда Фатьма уже вышла из беседки, — о своих братьях я также позабочусь сама, не стоит каждый раз напоминать мне, что вы в состоянии воспитать их сами. Коркут и Селим останутся здесь, и никакая сила не заставит меня принять другое решение. Впредь рекомендую вам оповещать меня о своем следующем визите. Всего доброго! Когда она ехала в карете обратно в свой дворец, то лихорадочно соображала, что будет теперь, ведь Фатьма Султан так была уверена, что племянница поддержит ее, но теперь все было напрасно. Она утешалась лишь тем, что получила днем весточку от Касима-паши, который сообщил, что Мустафа-паша в отличие от своей супруги их предложение принял. Долунай Султан не на шутку разозлилась после приезда тетушки, а потому тут же приказала сопроводить ее в покои, так как боли в животе усилились, и она не могла спокойно сидеть. Оказавшись на кровати, она позволила служанкам раздеть ее и приказала привести лекаршу. Эсин-калфа обеспокоенно наблюдала за своей госпожой, а после спросила, не желает ли она чего-нибудь. — Принеси мне воды с лимоном, — попросила ее Долунай Султан. Оставшись наедине с еще одной своей служанкой, султанша подозвала ту к себе, удостоверившись, что Эсин-калфа ушла. — Ты сделала, что я просила, хатун? — требовательно произнесла госпожа. — Не беспокойтесь, я все устроила, — преданно отозвалась девушка. — Тогда пусть все случится сегодня. Мустафа-паша умрет, — равнодушно скользнув взглядом по сгущающимся за окном тучам, Долунай Султан откинула голову на подушки, чувствуя накатывающую слабость и тянущий живот.Дворец Топ Капы. Гарем.
Вновь оставив дочь на служанку, Нафиса-хатун торопливо ступала по направлению к покоям Мерьем Султан, где ей преградил дорогу Карим-ага, который схватил наложницу шехзаде за локоть и отвел в сторону, когда она попыталась самостоятельно войти в покои. — Ты что это задумала, Нафиса-хатун? Зачем ты здесь? — Я хочу видеть госпожу, Карим-ага. Пусти меня к ней, — чуть требовательно произнесла наложница. — Это важно, — шепотом добавила она. — Госпожа отдыхает и просила никого не пускать к ней. Иди, придешь в другой раз. Но Нафиса не собиралась сдаваться, а потому грубо вырвала локоть из хватки Карима-аги, но тут ей улыбнулась удача, и одна из служанок Мерьем Султан вышла в коридор и сообщила, что госпожа все слышала и разрешает Нафисе-хатун войти. Самодовольно улыбнувшись, Нафиса-хатун поспешила войти в покои и успела заметить в конце коридора идущую Асхан Султан. Та вовсе не понимала, что происходит, и почему вдруг Нафиса чуть самоуверенно взглянула на соперницу, а после скрылась в покоях госпожи. Мерьем Султан встретила ее сидящей у камина в дорогом халате и с распущенными волосами. Видимо, она только проснулась, так как служанки вокруг нее суетились, поднося платья и украшения. Увидев наложницу сына, султанша жестом приказала всем выйти, оставшись наедине с Нафисой. — Что за дерзость! Немедленно объясни свое поведение. Разве так подобает вести себя наложнице шехзаде? — Простите меня, султанша, но по-другому я бы к вам не попала. Я хотела… — страх внезапно сковал ее сердце, и Нафиса вдруг задумалась о последствиях своего поступка, к которому она пришла совершенно неожиданно. Ее давно мучил вопрос о том, что же произошло в Манисе, и почему всю беременность Асхан жила в дальних покоях и почему теперь лишилась благосклонности шехзаде Мустафы. Ей было все равно правда это или нет, Нафиса желала лишь хоть как-то осквернить Асхан в лице если не шехзаде, то хотя бы его матери. — Я хотела сообщить вам кое-то. Это касается Асхан. Недоуменно воззрившись на нее, Мерьем Султан поднялась с тахты и подошла ближе. Мерьем начинала понимать, что меж фаворитками ее сына царит скрытая вражда, поэтому слова Нафисы-хатун нисколько не удивили ее, ведь из них двоих, Асхан и Нафиса, именно последняя была не так далека. Асхан Султан тем временем подошла к дверям покоев госпожи и остановилась. Шестое чувство подсказывало ей, что что-то должно произойти, но она все же решила успокоиться и продолжить свой путь.Вечер
С наступлением тьмы все отбрасывали предрассудки и становились теми, кем являлись на самом деле. Меланхолично листала книгу Шах Султан, поглаживая черные волосы своей дочери, уснувшей на коленях матери. Мысли ее были далеки от реальности, она каждый веер предавалась воспоминаниям о покойном муже, которого любила всем сердцем и уже не желала впускать в душу кого-то другого. Ей было невдомек, что задумала ее старшая сестра. Фатьма Султан же пребывала в раздумьях по поводу дальнейших действий. Уложив детей спать, она устроилась на тахте перед камином и лицезрела языки пламени. Услышав, что Касим-паша вернулся домой, она просила служанкам передать, что уже спит, а значит, беседа между ними сегодня не состоится. Пребывая в трауре по скончавшейся Бахарназ, Мерьем Султан, несмотря на прохладный вечер, куталась в шаль, стоя на балконе и давясь слезами, боясь даже представить, что случится, если однажды один из ее детей погибнет. Неужели после стольких лет трудностей ей вновь суждено страдать? Счастливо улыбаясь, Шафак Султан встречала со службы своего супруга, который, несмотря на усталость, проводил с султаншей все свое время за разговорами и прогулками. Утопая в собственной радости от желанного брака, Шафак Султан чувствовала себя в безопасности, но одновременно тревожилась об их будущем, так как не желала терять обретенное таким трудом счастье. В отличие от сестры Мейлишах Султан была словно чужая в своем новом дворце, казавшимся ей мрачным. Она не желала прогулок, чтения, вышивания… Для нее весь мир потерял смысл, и целыми днями девушка предавалась воспоминаниям по погибшему возлюбленному, с которым мечтала провести всю жизнь. А тот, с кем она все же вынуждена это сделать, чувствовал некую неловкость перед дочерью султана за свое поведение, и когда дворец встретил его пустотой коридоров, нахмурился и отправился в свой кабинет. Джафер-паша справился о состоянии супруги и, решив не беспокоить ее, приступил к работе. Прогремел гром, и, утопая в собственных криках, Долунай Султан обессилено уронила голову на подушки и чуть улыбнулась, услышав плач собственных детей. В эту ночь она родила двух мальчиков-близнецов, которых сейчас осматривала лекарша. Эсин-калфа счастливо улыбнулась султанше, которая потеряла много сил на этих родах, но все же сумела выжить. В отличие от ее супруга и отца детей… Мустафа-паша с окаменелыми глазами лежал на полу своего кабинета после того, как попробовал излюбленное вино, в которое еще днем служанка Долунай Султан подсыпала яд, не оставляющий следов.