Спустя несколько дней. Дворец Топ Капы. Покои Мейлишах Султан
С момента, когда Мейлишах Султан отдала своей служанке послание для возлюбленного в Манису, прошло несколько дней. Гизем-хатун так и не появилась после того вечера, и госпожа была обескуражена новостью, что девушку внезапно отправили в Старый дворец за какую-то провинность. Мейлишах даже не знала, удалось ли рабыне передать послание, поэтому она продолжала находиться в замешательстве собственных чувств, однако, на глубине ее души тлела надежда, что Арас-бей все же получит ее письмо. Неумолимо приближался день свадеб, и подготовки в гареме не прекращались. Швеи каждый день приносили Мейлишах Султан ткани и платья на выбор, рабыни предоставляли роскошные украшения, желая создать прекрасный образ молодой невесты, которой все это было ненужно. За собственными переживаниями Мейлишах потеряла счет дней, поэтому когда над ее головой раздались звуки праздничного салюта, окрасившего ночное небо в миллионы ярких красок, девушка растерянно подняла взгляд и осознала, что уже завтра состоится ночь хны, а на следующий день будет заключен ее никях, и она отправится в новый дворец к… мужу. Сидя на низкой тахте на балконе, Мейлишах Султан вздрагивала от каждого нового залпа салюта и давилась собственными слезами. Она не услышала, как позади нее скрипнули двери, и на балконе появилась Мерьем Султан. Как только госпожа подошла к дочери, та испуганно подняла заплаканное лицо и поспешила встать с тахты, но Мерьем Султан мягко накрыла ее ладонь своей и села рядом, проведя другой рукой по ее лицу. Мейлишах была не в силах злиться и что-то говорить, поэтому она порывисто обняла маму, которая тоже чувствовала неописуемую боль в душе из-за их размолвки с младшей дочерью. — Полно тебе слезы лить, Мейлишах, — чуть с укором произнесла Мерьем Султан. — Что тебя так тревожит, милая? Расскажи мне. Мейлишах Султан чуть отстранилась. Девушка понимала, что если вновь начнет сетовать на собственную судьбу и винить мать в предстоящем браке, то это только усугубит положение, и Мерьем Султан будет очень зла. Валиде и сама прекрасно понимала, на что обрекает дочь, но и убедить ее не делать этого, Мейлишах не сумела. — Мне совсем не хочется покидать вас, валиде, — чуть слышно произнесла девушка. — В новом дворце мне будет очень тоскливо без отца, братьев, Шафак и без вас… — Тебе нечего волноваться, милая, — спокойно ответила Мерьем Султан. — Мы будем часто видеться, только теперь у тебя будет своя семья. Вскоре ты прижмешь к груди своих детей и почувствуешь истинное счастье. Джафер-паша будет оберегать тебя. Услышав ненавистное имя, Мейлишах Султан вся напряглась в объятьях матери, и та, почувствовав это, отстранилась от нее. — Скорее он будет оберегать моих братьев, а не меня, — высокомерно сказала девушка, намекая на то, что этот брак исключительно политический. — Ведь именно поэтому между нами будет заключен никях? — Джафер-паша — преданный слуга нашей семьи, в его обязанности входит уважать всех членов династии. За его покорность паша получает в жены дочь султана. Это твой долг, Мейлишах! — чуть тверже произнесла Мерьем Султан. — Или за пеленой собственных слез ты не видишь, что происходит вокруг? Фатьма Султан здесь. Она не упустит возможности поквитаться со мной и моими детьми, не остановится не перед чем. Долунай Султан не на шутку решилась возобладать большей властью, а великим визирем государства является Касим-паша, умело продвигающий в совете своих людей. Если они объединятся, нам не выжить! Можешь продолжать купаться в роскоши, предоставленной тебе по праву, но о своем долге не забывай. Если и мои дети пойдут против меня, я не смогу уничтожить их. Мейлишах проследила, как валиде поднимается с тахты в намерении уйти. Вновь сделавшись непроницаемой и холодной, Мерьем Султан все же с некой долей сожаления взглянула на дочь. — Выспись хорошенько, — посоветовала она. — Завтра трудный день, милая. Я хочу, чтобы твое лицо сияло счастьем и радостью, как раньше. Потом можешь кричать, плакать и стенать в своих покоях, но не показывай своего неуважения ко мне. Доброй ночи. Мерьем Султан не дождалась ответа и покинула покои дочери. У входа ее ожидал Карим-ага, который тут же поспешил обратиться к госпоже. — Султанша, — евнух поклонился. — На вас лица нет. Мейлишах Султан вас чем-то огорчила? — Моя дочь до сих пор непреклонна, Карим. Как бы я не старалась, Мейлишах считает меня причиной ее страданий, — грустно заключила Мерьем Султан. — Что ты хотел? — Султанша, я такое узнал! Помилуй Аллах! — запричитал Карим-ага, заставив Мерьем Султан заметно напрячься. Он чуть приблизился к ней, дабы избежать лишних ушей¸ как вдруг из-за угла им навстречу вышел Повелитель, и все присутствующие поспешили поклониться ему. — Баязид, — Мерьем тут же улыбнулась ему, первой подняв голову. — Я хотел навестить Мейлишах, — произнес султан, заложив руки за спину. — Ты была у нее? — Да, Баязид, но мне необходимо идти. Я обещала шехзаде Селиму почитать на ночь, в последнее время он не засыпает без меня. Мейлишах будет очень рада видеть тебя. Повелитель кивнул и вошел в покои дочери, после чего Мерьем Султан облегченно вздохнула, и они с евнухом отошли подальше. — Что ты такое узнал, Карим-ага? — Повелитель заключил помолвку между Касимом-пашой и Фатьмой Султан. Их никях состоится вместе с никяхами наших султанш. — Что ты такое говоришь? Сохрани Аллах, — Мерьем Султан пораженно охнула, не зная, как реагировать на подобную новость. — Почему ты говоришь мне об этом только сейчас? Как Повелитель принял такое решение? — Султанша, мне известно только то, что Фатьма Султан обратилась с подобной просьбой к Повелителю. Касим-паша все-таки станет зятем султана, а Фатьма Султан останется в столице. Красивое лицо госпожи исказила неподдельная злоба. Случилось то, чего она боялась больше всего. Ее враги начали объединяться против Мерьем Султан, а значит, совсем скоро случится непоправимое. Однако госпожа не желала ждать удара, поэтому была намерена нанести его первой, и, приняв в голове очередное решение, решительно обернулась к евнуху. — Где Сезен-хатун? — О ней я тоже хотел вам сообщить. Я видел, как она повела Аджену-хатун в покои Повелителя, султанша. О ненавистной фаворитке султана Мерьем вовсе позабыла, однако, нельзя было медлить с принятым решением. — Сезен-хатун приведи ко мне, — приказала она. — А Аджена-хатун пусть отправляется к султану, только там ее будет ждать верная смерть. И вели приготовить карету. Карим-ага тут же поспешил исполнить все приказы Мерьем Султан, а сама госпожа направилась в свои покои.Дворец Фатьмы Султан.
После ужина детей увели в их комнаты, а Фатьма Султан и Шах Султан остались вдвоем, разместившись на тахте под покровом ночи. До их ушей доносился раскат праздничного салюта, и это приводило в восторг впечатлительную и наивную Шах, которая то и дело улыбалась, держа за руку старшую сестру. — Я так рада за тебя, сестра, — продолжала говорить Шах Султан. — Право, это совершенно неожиданно, что ты решилась вновь выйти замуж, но уверена, что Касим-паша — прекрасный человек, и ты не ошиблась с выбором. На ее слова Фатьма Султан лишь слабо улыбнулась. Для нее яркие вспышки салюта означали новую жизнь с новым мужем, но она старалась не думать об этом, так как делала это в первую очередь для того, чтобы остаться в столице. Обсудив с Касимом-пашой их брак, султанша не медлила и отправилась к султану, выразив свое желание. Султан Баязид не посмел противиться этому, так как и сам был рад сделать Касима-пашой своим зятем. К тому же, госпоже не положено долго находиться не замужем, и Повелитель счел это решение разумным и даже одобрил тот факт, что Фатьма сама явилась к нему и предложила этот брак. Мусса и Хатидже слишком остро восприняли эту новость, так как все еще скорбели по умершему отцу, но узнав, что они отныне останутся в столице и даже будут жить в своем дворце, смягчились, пообещав матери быть послушными. Хоть в чем-то Фатьма Султан могла не сомневаться, так как в первую очередь ее заботило благополучие детей, и она не желала бы им судьбы прозябания в далекой провинции. Когда они подрастут, то султанзаде Мусса сможет получить должность при дворе, а Хатидже Султан выйдет замуж. — Раз мы теперь вновь вернулись в свой дворец, то вы с Нурбану можете переехать сюда, — предложила Фатьма Султан. — Будем вместе. — Спасибо за гостеприимство, Фатьма, но уверяю тебя, в Топ Капы мы не чувствуем себя лишними, — проговорила Шах Султан, порывисто сжав ладонь сестры. — Мерьем Султан относится к нам со всем уважением, да и Нурбану по душе дворцовый сад. Мы будем навещать вас так часто, как сможем. Услышав, как лестно и уважительно Шах отзывается о Мерьем, Фатьма Султан едва заметно хмыкнула. — К слову, о Мерьем, — начала Фатьма, медля. — Не стоит так уж сильно превозносить ее, Шах. Эта женщина, не стыдясь, прибирает к рукам всю власть. Ее сын — будущий правитель, ее брат — визирь совета, и неизвестно, что будет дальше. — Полно тебе, Фатьма. Мерьем Султан очень трепетно относится к Повелителю. Для меня было приятной неожиданностью, что она воспитывает троих детей султана от других женщин. Шафак Султан, шехзаде Ахмед и шехзаде Селим считают ее матерью, и она никоим образом не притесняет их. Стоило ей замолчать, как вошел евнух и известил их о приезде Мерьем Султан. Фатьма и Шах недоуменно переглянулись, и последняя встала с тахты в намерении поприветствовать гостью. Мерьем Султан вошла в холл и кратко поклонилась, а следом за ней шла напряженная Сезен-хатун, которая не понимала, к чему необходимо ее присутствие. — Мерьем, здравствуй, — улыбнулась Шах Султан. — Проходи, присаживайся. Ничего не случилось, упаси Аллах? Фатьма Султан напряженно наблюдала за женой султана из-за спины сестры и тоже не понимала причину ее визита. — Султанша, — произнесла Мерьем, обращаясь к хозяйке дворца, — я здесь, чтобы поздравить вас с помолвкой. Дай Аллах вам счастья в браке с Касимом-пашой. Эта новость признаться обескуражила меня. — Мы все столь удивлены этим событием, — вновь вмешалась Шах Султан, не распознав истинных намерений гостьи, а вот Фатьма Султан, наконец, встала с тахты и подошла ближе. — Но ведь это не единственная причина, по которой ты приехала, верно? — вкрадчиво спросила Фатьма Султан. Мерьем Султан чуть улыбнулась, а после обернулась на Сезен-хатун, покорно стоящую позади нее. — Сезен-хатун лишена отныне всех своих полномочий в гареме, кроме того, ей запрещено появляться во дворце. Но думаю, что ей найдется место подле вас, госпожа, — Мерьем перевела взгляд на Фатьму Султан, не замечая испуганных возгласов Сезен-хатун, которая вмиг потеряла свою должность. — Ведь столько времени она действовала по вашим приказам, даже провела в покои Повелителя Аджену-хатун. Фатьма Султан стойко сохранила хладнокровие, а вот Шах Султан обескураженно посмотрела на Сезен-хатун, а после на сестру. — Фатьма.? Это правда? Султанша продолжала молчать, испепеляя гневным взглядом Мерьем Султан. — Я не понимаю, о чем ты, Мерьем. Где доказательства? — Фатьма Султан умело скрывала свою злость относительно Сезен-хатун, которой не удалось остаться незамеченной. Мерьем Султан жестко усмехнулась, доставая из-за ворота платья скрученное письмо. — Это лишь одно из писем, которые вы присылали Сезен-хатун. Она оказалась столь глупа, что не избавлялась от них, и в моих руках оказалась вся ваша переписка, султанша. Как думаете, что скажет на это Повелитель? В гареме столько времени находился предатель. Подозреваю, что и слухи обо мне появились благодаря вашей шпионке. Фатьма Султан медленно приблизилась к Хасеки Султан, которая осталась непоколебимой. — Я слышу из твоих уст угрозы? — Это предупреждение, госпожа. Я всегда буду на шаг впереди, и вам не удастся сломить меня и моих детей. Я знаю о ваших истинных намерениях относительно брака с Касимом-пашой, стоит лишь вспомнить ваш прошлый союз, когда вы и ваш покойный супруг решили избавиться от меня. У вас ничего не вышло, потому что мое место здесь, в сердце империи и рядом с султаном. Шах Султан оставалась в стороне, до конца не осознавая, почему меж женой султана и ее сестрой столь открытая вражда, однако, молчание Фатьмы Султан говорило само за себя. — Осмотрись внимательнее, Мерьем. Рядом с султаном сейчас не ты, и ничего не исправить, — чуть надменно произнесла Фатьма Султан. — Почему же? Как раз сейчас это досадное недоразумение, наконец, исчезнет. Мне жаль Аджену-хатун, ведь она действительно красива и сумела привлечь внимание султана, однако, долго это не продлится. Наконец, Фатьма Султан испуганно взглянула на нее и поняла, что раз Сезен-хатун здесь, то Аджена находится в опасности. — Ты не посмеешь поднять руку на гарем Повелителя, Мерьем. Ты не ведаешь границ! — Фатьма, — чуть мягко осадила ее Шах Султан, когда сестра перешла на крик. — Ты разбудишь детей… Фатьма лишь резко сбросила руку сестры и подошла к Мерьем максимально близко, словно желала испепелить ее огнем. — С этого момента будь предельно осторожна, — угрожающе произнесла Фатьма Султан, — ведь даже с Хасеки Султан может случиться беда. — Прелестно, что вы сказали об этом сами. Уверена, вам будет, что объяснить вашей сестре, ведь именно ваш гнев не ведает границ, султанша. А я лишь защищаю своих детей и не посмею кому-либо навредить им. — После этих слов Мерьем Султан поклонилась. — Увидимся на празднике, султанши. Как только двери за ней закрылись, оскорбленная Сезен-хатун бросилась в ноги своей госпоже и отчаянно схватилась за подолы ее платья. — Помилуйте, султанша! Я подвела вас, — дрожащими губами произнесла женщина. Фатьма брезгливо выдернула платье из ее рук, устало вздохнув. — Прочь иди. Не желаю видеть тебя. Сезен-хатун покорно поднялась с колен и покинула холл, давясь слезами. Фатьму Султан же охватила волна беспокойства насчет слов Мерьем о том, что сегодня что-то произойдет с Адженой-хатун. — Фатьма, что все это значит? — раздался обескураженный голос Шах Султан.Дворец Топ Капы. Султанские покои.
Сегодня Аджена была ослепительно красива. Служанки постарались на славу, аккуратно заплетя ее темные волосы в элегантную прическу, добавив серебряных украшений из числа подаренных султаном. Наложница облачилась в серебристое платье с ажурной вышивкой и добавила к образу красивое колье. В противовес ее красоте и изяществу было ее поникшее и осунувшееся лицо, и рабыни, закончившие ее образ, недоумевали, почему Аджена столь грустна перед ночью с султаном. Девушка все держала в себе и ни с кем не делилась. Ей повезло, что сегодня Сезен-хатун не следила за ее подготовкой, как делала это всегда, хазнедар куда-то увел Карим-ага, поэтому Аджена смогла вынести все это в гордом молчании, сполна помучавшись собственными мыслями. Она видела Фатьму Султан всего один раз после ее приезда и не забыла ее холодный взгляд, говорящий о том, что султанша не потерпит предательства со стороны наложницы, и Аджене ничего не остается кроме как подчиниться. Под покровом ночи ее вели в покои султана, и когда процессия остановилась у дверей, стражники неожиданно сказали, что Повелителя сейчас нет, и он появится чуть позже. Аджена облегченно вздохнула, но одна из сопровождающих ее калф приказала дождаться падишаха в покоях. Краем уха девушка услышала, что султан, возможно, со своей семьей, но после ее насильно затолкали в опочивальню. Девушка осмотрелась в покоях и раздраженно вздохнула, понимая, что вновь ждет ее этой ночью, но сполна раствориться в мыслях ей не позволил скрип открывающихся дверей. Аджена обернулась и увидела незнакомого ей евнуха. — В чем дело? Ты кто? — настороженно спросила рабыня. Евнух молчал, и в свете ночной луны Аджена увидела, как он достал из кармана веревку, а после решительно начал надвигаться на наложницу. От испуга в горле пересохло, и все что убийца услышал, это сдавленный хрип, когда ему удалось настигнуть девушку и умело накинуть на ее шею веревку. В отчаянии Аджена руками схватилась за сдавливающую ее веревку, испуганно смотря на каменное лицо евнуха. Она понимала, что он сильнее ее, а значит, ей не удастся ничего предпринять. И как только евнух угрожающе приблизился к ней в намерении начать душить рабыню, послышался какой-то шум, а после глаза несостоявшегося убийца стали стеклянными, и он упал на ковер, ослабляя хватку. Аджена начала громко кашлять и пытаться выпутаться из веревки. Глаза застлали слезы, и она не понимала, что ей нужно делать, но вскоре почувствовала мужские руки, которые бережно сняли с ее шеи веревку. — Как ты, хатун? — раздался обеспокоенный голос, и девушка подняла голову, чтобы разглядеть своего спасителя. Мурат-бей находился в своей комнате хранителя покоев и услышал шум из спальни султана, поэтому решился узнать, что там происходит, хотя был прекрасно осведомлен, что султан этой ночью будет со своим гаремом. И поначалу он хотел уйти, но затем вспомнил, что видел Повелителя, выходящим из покоев, а значит, источником шума являлось что-то другое. Аджена вдруг отчаянно зарыдала и перевела взгляд на лежащего евнуха с кинжалом в спине. Мурат-бей хладнокровно вытащил его и спрятал, а после вернулся к девушке, трепетно взяв ее лицо в свои руки. — Дыши. Успокойся, — чуть мягче произнес он, стараясь совладать с собственными эмоциями. Прошло столько времени, но Мурат не забыл ее красивого лица и теперь даже в такой опасной ситуации любовался им, считая девушку самой прекрасной на свете. Аджена через пару секунд восстановила дыхание. Ее глаза лихорадочно забегали вокруг, и она осторожно убрала руки Мурата со своего лица. — Уходи, — вдруг произнесла наложница. — Пожалуйста, уходи. Если тебя увидят здесь, то казнят. Я из гарема Повелителя… Мурат вдруг опомнился и неожиданно подхватил тело убитого евнуха, пытаясь вытащить в свою комнату. — Я избавлюсь от него ночью, — сухо бросил он напоследок, и Аджена, ничего не успев сказать, поднялась с пола, судорожно приводя себя в порядок. Стоило дверям закрыться, как девушка услышала приближающиеся шаги с другой стороны, и в покои вошел Повелителя. Аджена тут же поспешила поклониться. Она молилась, чтобы султан ничего не заметил. К счастью, крови убитого евнуха не было, поэтому Баязид обратил внимание только на возбужденную наложницу. Чтобы избежать лишних вопросов и подозрений, Аджена подняла голову и решительно подошла к султану, а после сама поцеловала его, увлекая на кровать, и повелитель поддался напористости девушки Аджена молилась только о том, чтобы Мурату удалось избавиться от тела, а его самого не настигла бы ужасная участь.Дворец Топ Капы. Покои управляющей.
Сегодня Мерьем Султан проснулась как никогда рано, дабы самостоятельно проконтролировать все подготовки к ночи хны своих дочерей и Фатьмы Султан. Пока одни служанки готовили ее наряд к празднику и заплетали волосы, другие вносили в покои угощения. Следя за каждой поставленной тарелкой, Мерьем Султан успевала советовать Гюльнихаль-хатун относительно подготовки шатров в саду, где сначала пройдет праздник, а после все переместятся в покои. Также занятый многочисленными делами по покоям сновал Карим-ага, контролируя и поторапливая рабынь, которые были не очень рады столь раннему пробуждению. Когда девушки помогли госпоже облачиться в красивое черно-синее одеяние из парчи и надеть драгоценности вместе с массивной короной с агатами и сапфирами, Мерьем Султан довольно осмотрела свое отражение в высоком зеркале и благодарно посмотрела на служанок, что волнительно заулыбались. Госпожа была довольна. — Султанша, как вы ослепительны! — восхищенно произнес Карим-ага, раскланявшись. — Ты пришел, чтобы как всегда расстроить меня, не так ли? — заметив на его лице промелькнувшее беспокойство, ответила Мерьем Султан, вздыхая. Даже в такой знаменательный день она была вынуждена решать многочисленные проблемы. — Я видел Аджену-хатун, султанша. Жива и здорова, — шепнул ей на ухо евнух. Мерьем Султан совладала с собственными эмоциями, так как в покоях было полно народу, но после отвела евнуха в сторону, поджав губы. — Как же это так, Карим-ага? Что там произошло? — требовательно спросила женщина. — Мне до конца неизвестно, султанша, — начал оправдываться евнух. — Я проследил, как вы и велели, чтобы Зюмрют-ага вошел в покои султана, в то время, как его самого там не было, но евнух так и не вышел оттуда, а утром Аджена-хатун как ни в чем не бывало, покинула султанскую опочивальню. — Аллах, что же это за женщина такая! Словно дьяволица поселилась в гареме. Ты узнавал о том, что говорят? Паники нет? — Все спокойно, султанша. Словно прошлой ночи и не было. — Что ж, возможно, Аллах уберег нас. Фатьма Султан непременно бы обвинила в случившемся меня, но сейчас она затаится, как и мы, ведь я раскрыла Сезен-хатун и в любой момент могу предоставить султану их письма. Карим-ага согласно закивал, украдкой поглядывая на девушек. — Султанша, быть может, вам оставить эту затею, — предложил он, — Аджена-хатун забеременеть не сможет, а рано или поздно она наскучит султану. — Ну, уж нет, Карим-ага! Каждый ее вздох причиняет мне оскорбление. К тому же неизвестно, зачем именно Фатьма Султан подослала ее в гарем. Эта девица может представлять серьезную угрозу и для моих детей. Нужно быть начеку. — Как прикажите. Мерьем решила более не обременять разум думами о наложнице мужа, хотя бы в день праздника, поэтому она тут же умело натянула на лицо улыбку и обернулась к снующим туда-сюда девушкам, которые почти закончили выполнять свою работу. — Сезен-хатун, конечно, подлая предательница, султанша, но ее уход очень некстати. Столько дел во дворце, но за девушками следить некому. — А ты на что, Карим-ага? — улыбнулась Мерьем Султан, подначивая слугу. — Я безмерно рад, что вы так высоко оцениваете мои старания, султанша, но даже мне иногда не уследить за этими бестолковыми, — сказав это, Карим-ага недовольно прыснул в сторону рабыни, рассыпавшей по ковру сладости. — Аллах Всемогущий, руки бы вам оторвать, несносные! — Да, все же гарему требуется хазнедар, а мне — преданная правая рука. Ты говорил, среди калф есть умелые девушки. Присмотрись к ним, Карим-ага, возможно, кто-то окажется смекалистее других и будет достоин этой должности. Но главное, все они должны быть преданы мне. Узнай, откуда они появились в гареме. Поклонившись, Карим-ага побежал исполнять поручения своей госпожи, в то время, как она решила навестить своих дочерей.Дворец Топ Капы. Покои невест.
По приказу Мерьем Султан обеих дочерей готовили к празднеству в просторных покоях, где с самого раннего утра сновали девушки и швеи, доделывавшие свою работу. Расписные шелковые ткани с переливчатыми оттенками пышной грудой лежали на тахтах, рабыни заинтересованно перебирали многочисленные украшения, украдкой поглядывая на султанш и тихо завидуя их судьбам. Шафак и Мейлишах были поразительно красивы в этот день, и ни одна не уступала сестре в роскоши и изяществе, но лица их, как ни странно, выражали совершенно противоположные эмоции. Цветущая и окрыленная собственным счастьем и любовью Шафак Султан с мягкой улыбкой осматривала свое отражение в зеркале и любовалась роскошным платьем из персиковой ткани, поверх которого на нее надевали роскошную накидку, сшитую из золотых и серебряных нитей. Аккуратно уложенные рыжие волосы эффектно выделялись на фоне ее бледной кожи, которую служанки умело подчеркивали румянами, не забывая наносить на шею и запястье ароматные духи. Шафак улыбалась совершенно искренне, переглядываясь с верной ей Пелин-хатун, которая утром получила от своей госпожи новое назначение в их с пашой дворце и стала Пелин-калфой. Потускневшая и удрученная собственными печали Мейлишах Султан равнодушно следила, как ей помогают надеть изящное шелковое платье голубого цвета, а к нему золотые украшения. Черные волосы ее были заплетены в прическу, лишь несколько прядей спадали на ее лицо, которое было мрачным и угрюмым. Гизем-хатун была сослана в Старый дворец, поэтому госпожа до сих пор не знала, сумела ли служанка отослать письмо в Манису, хотя сердце Мейлишах пылало надеждой, что Арас-бей вместе с ее братом прибудет сюда, хотя ей и не дозволено больше видеть любимого человека. — Султанша, желаете взглянуть на себя? — поинтересовалась швея у Мейлишах Султан, закончив работу. Девушка потерянно подняла взгляд и кивнула. Ей поднесли небольшой зеркало, и она безо всякого интереса взглянула на свое отражение. Красива. Даже слишком красива. Истинная дочь Властелина мира, однако, никаких восхищенных чувств Мейлишах Султан не испытала, поэтому быстро передала зеркало служанкам. Шафак Султан сочувствующе взглянула на сестру, но понимала, что заводить с ней разговор было бы опрометчиво из-за большого количества слуг в покоях, к тому же, через минуту евнух возвестил о приходе Мерьем Султан. Слуги выстроились в ряд, склонившись, а сестры встали рядом друг с другом и также опустили головы. Мерьем Султан с чарующей улыбкой на устах вошла в покои и с любовью взглянула на дочерей, которые вместе подняли головы. — Мои султанши. Как вы прекрасны! Да убережет Аллах вас от сглаза. Шафак, — Мерьем обратилась к старшей дочери, поцеловав ее в лоб, — свет очей моих! Всю жизнь я вижу в отражении твоих глаз покойную Сечиль-хатун, она была бы счастлива сейчас вместе с тобой, — султанша ласково погладила ее рыжие волосы. — Валиде, — растрогавшись, произнесла Шафак Султан, — не хватит и жизни, чтобы возблагодарить вас за все, что вы сделали для меня. Я очень люблю вас, и я счастлива называть вас матушкой. Они порывисто обнялись, и после Мерьем обратилась к младшей дочери, которая кратко улыбнулась ей. — Мейлишах, — госпожа почувствовала, как ее собственные губы начинают дрожать, — моя прекрасная девочка! Каждый твой день я оберегала тебя, боясь, что тебя постигнет участь твоей сестры, Эмине. Я уверена, ты будешь счастлива, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Мейлишах Султан крепко обняла матушку, а после, отстранившись, произнесла: — Благодарю вас, матушка! Удовлетворенная ее ответом, Мерьем Султан обернулась на служанок. — Вы хорошо поработали, девушки, — похвально произнесла султанша. — После празднеств Карим-ага отблагодарит вас. Наложницы счастливо зароптали и начали переглядываться, а после с позволения Мерьем Султан покинули покои. — Пора, — с нежным трепетом обратившись к дочерям, произнесла Мерьем.Дворец Топ Капы. Султанские покои.
Когда слуги закончили с праздничным одеянием Повелителя, тот довольно осмотрел собственное отражение и обернулся на стоящих позади него троих мужчин. Касим-паша, облаченный в дорогой кафтан, стоял в ряду первым, как великий визирь государства и жених Фатьмы Султан. Следом за ним, ничуть не уступая в роскошном одеянии был Махмуд-паша, который тепло улыбался, предвкушая встречу с будущей супругой. Ему, беглому венецианцу Марселло, было невдомек, какие сюрпризы приготовила судьба. Он никогда не представлял себя в роли третьего визиря совета, зятя султана и более того, его близкого друга. Находившись в центре Османского государства, Махмуд-паша имел все, что потерял много лет назад, и стремился сполна отблагодарить щедрость султана Баязида своей верной службой. Третьим в ряду возвышался Джафер-паша, король водной стихии, и такой спокойный и сосредоточенный, как сама морская гладь, но от того слегка мрачный, как темно-синие воды во время шторма. Множество лет находясь на дальних границах империи, ему представилась возможность служить при дворе султана адмиралом флота и быть мужем его дочери, что непременно возвышало его в глазах других. — Повелитель, простите, что смею нарушать атмосферу праздника, — начал Касим-паша, — все янычары разместились в корпусе, также они получили свое золото и продолжают чествовать и восхвалять нашего султана. Кроме того, казна доверху наполнена завоеванными средствами. — Славно, — коротко кивнул султан Баязид. — А что с верфями? Касим-паша хотел было что-то ответить, но тут в разговор вступил Джафер-паша, как более сведущий в этих вопросах, и Повелитель незамедлительно перевел взгляд на него. — Мы понесли незначительные потери, Государь. За небольшой срок будут изготовлены новые корабли, к тому же, я хочу лично отправиться в корпус янычар, дабы отобрать команду для флота, если вы позволите. — Я также желал бы заняться этим вопросом, паша, — встрял Касим-паша, вновь демонстрируя свое превосходство на другими членами совета, — и даже уже вызвал на аудиенцию… — Пусть этим займется Джафер-паша, — оборвал его Повелитель, — я даю позволение. В вопросах флота он более опытен, а судя по последним военным действиям, проявил себя, как образованный стратег. Я доверяю тебе, паша. — Для меня это честь, Государь, — адмирал довольно поклонился ему, игнорируя колкий взгляд в свою сторону от Великого визиря. С трудом пересилив себя, Касим-паша дерзко скользнул взглядом по ухмыляющемуся Махмуду-паше. — Есть вести от шехзаде Мустафы? — спросил султан. — Мне это неизвестно, Повелитель, — чуть скованно произнес Касим-паша, так как не получал от шехзаде новостей, что порядком удивило его. Султан нахмурил брови, но положение поспешил исправить Махмуд-паша. — Повелитель, шехзаде Мустафа уже прибыл в столицу и ожидает встречи с вами. Простите, что сообщаю вам так поздно, но шехзаде пришлось задержаться, возникли проблемы в пути. Он послал мне гонца, но тот тоже прибыл не в срок, я узнал обо всем только утром и намеревался сообщить вам. — Предвидя следующий вопрос султана, паша добавил: — С шехзаде все хорошо, господин. Более того, он прибыл вместе со своим гаремом и новорожденными детьми. Чуть обеспокоенно вздохнув, Повелитель все же улыбнулся. — Благодарю, паша, — султан похлопал Махмуда по плечу. Касим-паша вновь не сдержался и взглянул на своего соперника с нескрываемой злобой, но тот спокойно отреагировал на это и чуть склонил голову в знак рождающегося в его душе превосходства. Касим-паша почувствовал некую неловкость от того, что теряет возможность быть сведущим в большинстве важных вопросов, а другие нахально занимают его место в жизни Повелителя. Кроме того, султан прислушивается к их мнениям, что только разрушает былые отношения правителя и великого визиря. Дубовые двери распахнулись, впуская в покои шехзаде Мустафу, которого паши встретили низкими поклонами, а Повелитель, не скрывая радости, обнял старшего сына. — Добро пожаловать, сынок! Махмуд-паша сообщил, что вам пришлось задержаться. Все в порядке? — Благодарю, отец. Главное, что я здесь, — ответил Мустафа, и Махмуд-паша удивился тому, насколько схожи были голоса отца и сына. — Паши, — шехзаде приветственно кивнул всем трем визирям. — Поздравляю вас. — Нам уже пора, сынок, — поторопил его Повелитель. — Государь, если позволите, я хотел бы с матушкой повидаться. Думаю, она очень ждет встречи со своими внуками, — улыбнулся Мустафа. — Это так, я позволяю. Иначе твоя валиде не позволит начаться празднику, — заметил султан. — Ступай. Позже присоединишься к нам. — Шехзаде, я совсем недавно узнал о рождении у вас двух детей. Примите мои поздравления, — вмешался Джафер-паша, который видел шехзаде Мустафа единожды во время похода. Наследника привычно кивнул, принимая поздравления. Касим-паша вновь ощутил напряжение, так как не мог как-то поддержать разговор, и это все больше злило его.Дворец Топ Капы. Покои управляющей.
Вот-вот должны были начать собираться гости в покоях управляющей, а сама султанша намеревалась разместиться в дворцовом саду, где уже были невесты и другие госпожи. Мерьем Султан осталась довольна подготовками, поэтому, как только Карим-ага вошел в покои, она наградила его похвальной улыбкой. — Вы хорошо потрудились, — заметила женщина. — Здесь за всем ты будешь следить, Карим-ага, а Гюльнихаль будет со мной в саду. — Как прикажите, султанша. К слову, вы так доверяете Гюльнихаль-хатун, и она преданно служит вам уже долгие годы. Не хотели бы вы назначить ее на должность хазнедар? Она умна и покладиста, быстро сообразит, что к чему. Мерьем Султан задумалась, не понимая, почему она раньше не рассмотрела Гюльнихаль-хатун в качестве предполагаемой хазнедар. — Я подумаю над этим. Посмотрим, как она проявит себя сегодня. — Еще кое-что, — помедлил Карим-ага, а после улыбнулся, — шехзаде Мустафа здесь, султанша. — Неужели? — с радостным придыханием воскликнула Мерьем. — Аллах, где же он? Стоило ей это сказать, как в покои вошел шехзаде Мустафа, и султанша тут же раскинула руки для объятий. Мать и сын крепко обнялись, на пару секунд задержавшись. Шехзаде благословенно поцеловал ее руку. — Я уже начала беспокоиться, сынок, но теперь вижу тебя и благодарю Аллаха. — Мерьем тепло провела рукой по щеке шехзаде. — Ты здоров, надеюсь? — Все в порядке, валиде. Я не единственный, кто ждал встречи с вами, — сказав это, Мустафа кивнул Кариму-аге, и тот поняв намек, распахнул двери покоев. Мерьем Султан заинтересованно перевела взгляд и тут же радостно воскликнула, когда служанка завела внутрь шехзаде Сулеймана. Мальчик тут же подбежал к бабушке, и она, присев на колени, крепко обняла его, расцеловав в обе щеки. — Как ты подрос, Сулейман! — восхитилась женщина. — Какой шехзаде у нас славный! Аллах да не оставит тебя. Сулейман на секунду посерьезнел и взял руку бабушки в свою маленькую ладошку и оставил на ней короткий поцелуй, чем умилил всех присутствующих. Затем в покои вошли две девушки, держащие на руках других детей шехзаде Мустафы. — Валиде, познакомьтесь. Асхан Султан, мать шехзаде Орхана. И Нафиса-хатун, мать Эсманур Султан. Наложницы шехзаде поклонились, и Мерьем Султан придирчиво оглядела девушек, которые еще в прошлую их встречу были простыми фаворитками. Довольно отметив, что выбранная ею девушка, Асхан, родила шехзаде, Мерьем краем глаза взглянула на спящих детей. Они были еще очень малы, поэтому султанша не рискнула взять их на руки. — Добро пожаловать, — приветственно кивнула госпожа. — Мустафа, твои дети очаровательны. Орхан так похож на тебя, — отметила Мерьем Султан. — Асхан, Нафиса, присоединяйтесь к празднествам в саду. — Благодарю за приглашение, госпожа, — вежливо отозвалась Асхан Султан. Нафиса лишь кратко кивнула, оставаясь чуть скованной в обществе госпожи. Она чувствовала себя ущемленной и ненужной, ведь на ее дочь Мерьем Султан даже не взглянула, уделив внимание новорожденному шехзаде. Как бы она себя не успокаивала и не радовалась тому, что шехзаде Мустафа отвернулся от Асхан, наследник помиловал ее и переселил вместе с сыном в отдельные покои. Более того, рабыни гарема Манисы больше были расположены к Асхан Султан, которая ничуть не зазналась и не кичилась собственным статусом. Девушка была благодарна Мустафе за милость и теперь счастливо жила в красивых покоях вместе с младшей сестрой и любимым сыном. — Ступайте, — чуть с нажимом произнесла Мерьем Султан, желая остаться с сыном наедине. Наложницы поклонились и покинули покои, как шехзаде Сулейман, которого Мерьем на прощание вновь поцеловала в щеку. — Как себя чувствует Бахарназ? — тревожно спросила госпожа, повернувшись к сыну. — Она не приехала? — Нет, валиде, — помрачнел Мустафа. — Она до сих пор не встает с постели, чувствует себя потерянной и опустошенной. Я предлагал ей отправиться с нами, но Бахарназ наотрез отказалась. Мерьем Султан промолчала, раздумывая над словами сына. — Дай Аллах, она оправится, — не зная, что еще ответить, произнесла женщина через секунду. — А ты как, сынок? — Как еще может себя чувствовать человек, который потерял ребенка, даже не успев взглянуть на него, валиде? Теперь я понимаю ваши слова, когда вы говорили об этой боли. Она ни с чем несравнима. Султанша вздохнула и вновь обняла сына, разделяя его скорбь. — Аллах подарил тебе сына и дочь, Мустафа. Это по-настоящему великое счастье. — Вы правы, мама. Идемте же в сад. Повелитель ожидает нас.Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Бахарназ Султан.
Билги-хатун заботливо поправила одеяло, сползшее на пол, и, дотронувшись до лба султанши, с удовлетворением отметила, что жара уже нет, а дыхание Бахарназ стало ровным. Султанша бестолково наблюдала за ее действиями и словно тряпичная кукла поддавалась любым намерениям поднять ее, покормить или дать лекарство. Время шло, но оно совершенно не влияло на Бахарназ Султан, потерявшую долгожданного сына, а потому она исхудала и осунулась, а цвет ее кожи стал зеленовато-белым. Она потеряла мать, любовь шехзаде, благосклонность Мерьем Султан, и все, что ей оставалось это с упованием ожидать рождение ребенка, но и его судьба решила отнять у Бахарназ Султан. — Скажите, что вам легче, султанша, — с надеждой в голосе произнесла Билги-хатун. — Лекари утверждают, что вы здоровы, а это ваша внутренняя болезнь, с которой под силу справиться только вам. Бахарназ Султан лениво вздохнула и на удивление слуг приподнялась в кровати. — Почему вы не захотели отправиться вместе с шехзаде в столицу? Вам было бы полезно сменить обстановку, — продолжала Билги-хатун. Мераль-хатун, сидевшая в стороне, тоскливо вздохнула. Она, видимо, больше самой госпожи желала бы отправиться в столицу в центр всех событий, а не прозябать в Манисе подле Бахарназ Султан, которая вовсе не нуждалась в чьей-либо заботе. — Чем бы я там занималась? — раздался хриплый голос Бахарназ. — Выслушивать сожаления от Мерьем Султан и оскорбления от Мейлишах не доставляет мне особого удовольствия. — Но вы должны быть рядом с шехзаде Мустафой. Иначе он забудет вас, султанша. Вы ведь видите, как возвысились Асхан и Нафиса. Пока вы занимаете особое место в гареме, так как стоите в его главе, но все может измениться, стоит вам опустить руки. Не сдавайтесь. Рано или поздно солнце взойдет и для вас. У вас еще будут дети… — Замолчи, — прерывисто дыша, воскликнула Бахарназ Султан. — Я не желаю слушать этих увещеваний. Довольно! Этими словами моего сына не вернуть, как и мою любовь к шехзаде. Пусть я госпожа, но что с того? Я была счастливее в сотни раз, когда не знала о своем происхождении. Стоило всему открыться, как я потеряла покой, лишилась счастья. Видимо, я не заслуживаю его, от того Аллах наказывает меня. — Султанша, ну что вы… — Я приказала замолчать! — тверже произнесла Бахарназ Султан. — Выйдите все. Билги-хатун не решилась что-то еще сказать и, кивнув Мераль-хатун, вышла вместе с ней из покоев. Бахарназ, наконец, облегченно вздохнула, оставшись одна. — Аллах, за что ты так несправедлив ко мне? — неожиданно для самой себя Бахарназ Султан разразилась слезами, чувствуя, как слабеет с каждой минутой, с каждым новым вздохом. — Неужели из-за того, что я лишила счастья Неслихан, ты наказываешь меня еще худшей судьбой? Столько мучительных дней, недель, месяцев, лет… Столько времени она лишь страдала в стенах этого дворца. Ей всю жизнь считали рабыней, лишили счастливого детства и султанской семьи, но когда в один миг Бахарназ все это обрела, то осознала, что это не приносит ей никакой радости. Любовь шехзаде Мустафы закончилась, стоило появиться на горизонте новым наложницам. Даже долгожданный ребенок не исправил бы ситуации, и от того, что Бахарназ Султан не ценила этого, Всевышний наказал ее, забрав маленького сына. Обожаемая мать, Айше Султан, стала жертвой собственных интриг, наведя на себя неконтролируемый гнев Неслихан, которая и убила ее. Однако и тогда Бахарназ Султан не испытала горечи и тоски по умершей матери. Бахарназ не ценила того, что имела: любовь, мать, сын… И в итоге лишилась смысла жизни, поэтому и не считала нужным вставать с постели и что-то делать. Но неужели так продлится вечность? Ей не выкарабкаться, не справиться с этим. К чему тогда бессмысленное существование? Голубые глаза, полные решимости, судорожно забегали по столику, стоявшему рядом с постелью. Боясь, что передумает, Бахарназ взяла пузырек с лекарством, которое лекари прописали ей как успокоительное, однако, в больших дозах оно могло вызвать сильнейшее отравление и даже привести к смерти. Бахарназ, чувствуя горечь во рту, продолжала опустошать пузырек, а после, закрыв глаза, она легла в постель и с трудом продолжала терпеть подступающую волну боли, пока, наконец, дрожь не покинула ее тело, и девушка не издала последний вздох. Мераль-хатун, вошедшая в покои, решила, что султанша уснула, а потому подошла ближе, чтобы поправить одеяло, но подозрительная бледность ее лица, заставила служанку волноваться. Когда взгляд упал на пустой пузырек, Мераль-хатун закричала, отшатнувшись от постели. Билги-хатун, пришедшая на крик, потерянно охнула, а после осела на пол, не в силах что-либо предпринять.Дворец Топ Капы. Дворцовый сад.
Проходя по вымощенной дорожке по направлению к шатру, где уже началось празднование, Мерьем Султан осторожно осмотрелась, не упуская никого из виду. В шатре расположились невесты, Шафак Султан, Мейлишах Султан и Фатьма Султан. Рядом с ними восседала в гордом молчании Шах, очевидно имеющая незаконченный разговор относительно произошедшего прошлым вечером, также в молчании пребывала Долунай Султан, которой это празднество было вовсе не в радость в силу собственного недомогания относительно беременности. Когда карие глаза коснулись еще одного присутствующего, Мерьем Султан нахмурилась и в смятении обернулась к Кариму-аге. — Что она здесь забыла? — негодуя, спросила султанша. Аджена-хатун находилась далеко от шатра, она сидела рядом с другими рабынями и поедала сладости, о чем-то разговаривая и смеясь. Она и не замечала колкого пронзительного взгляда Мерьем Султан. — Султанша, я… Совладав с собой, Мерьем выдохнула, решив не портить праздник. — Проследи, чтобы ничего не случилось. И пусть не засиживается здесь. Аллах помоги мне! В столь радостный день я вынуждена лицезреть эту женщину. Придет час, она исчезнет из нашей жизни. — Стараниями Фатьмы Султан Аджена-хатун теперь фаворитка Повелителя, — разделяя негодование своей госпожи, пролепетал евнух. — Она корень зла, султанша. — Так и есть, — вздохнула женщина. — Но теперь она крепко осела в столице, является супругой Великого Визиря. Одному Аллаху ведомо, что они затеяли. Карим-ага, ты послал те дары, что я приготовила, для Джафера-паши и моего брата? — Все сделал, как вы и приказали, султанша. Вы уверены в Джафере-паше? — Время покажет, — неопределенно ответила Мерьем Султан. — Но Махмуд-паша со мной, он защитит моего Мустафу… — Султанша! — послышался женский голос за спиной. Мерьем Султан обернулась и приветственно кивнула подошедшей к ней Эйджан-ханым, главе совета попечительниц фонда Хюррем Султан. Это была миловидная женщина среднего роста с темными волосами, туго стянутыми на затылке, и премилыми чертами лица, говорящими о ее искренности. — Добро пожаловать, Эйджан-ханым! — Примите мои поздравления, султанша. Дай Аллах вашим дочерям счастья! — залепетала женщина, улыбаясь. Карим-ага внимательно продолжал следить за ней, в то время как, Мерьем Султан любезно принимала поздравления. — Благодарю. Присоединяйтесь к празднеству. Я ждала вас. Как обстоят дела в фонде? Не нужна ли какая помощь? Не стесняйтесь, вы можете обратиться ко мне с любой просьбой. — Вы так добры, султанша, — ответила Эйджан-ханым. — Но поверьте, дела в фонде обстоят очень хорошо. Долунай Султан сделала крупное пожертвование и недавно прислала несколько проектов, разработанных ее архитектором. Это касается постройки фонтанов и новой мечети. Все расходы Долунай Султан взяла на себя, и мы очень рады этому. Слава Аллаху, фонд Великой Хюррем Султан процветает. Народ очень доволен. Улыбка постепенно спадала с лица Мерьем Султан, и она продолжала из вежливости слушать Эйджан-ханым, которая соловьем заливалась о доброте и щедрости новой управляющей фондом. — Славно-славно, — сквозь зубы произнесла Мерьем Султан. — Прошу вас, — она указала рукой на накрытые столы, и Эйджан-ханым, раскланявшись, присоединилась к другим гостям. Карим-ага подошел к своей госпоже, которая от злости закусывала губы. — Слышал? — переспросила она, ухмыляясь. — Долунай Султан оказалась очень уж щедра. Как же могла я так не разглядеть в ней врага. Если Фатьма Султан расположит ее к себе, наступит конец. Не дождавшись ответа, Мерьем Султан, наконец, направилась к шатру, присоединившись к остальным султаншам. На другой половине сада расположились мужчины, с азартом наблюдая за поединком двух воинов. Султан Баязид был полностью сосредоточен на бое, так как сам с печальным сожалением вспоминал о тех временах, когда был молод и горяч и также мог победить в сражении с двумя или даже тремя стражниками. Годы забирали свое, и теперь он уже не мог как прежде также уверенно держать саблю. Касим-паша также наблюдал за поединком, переговариваясь с Хюсревом-пашой. Их разговор внимательно слушал Ахмед-паша, старательно желающий заполучить хоть каплю внимания великого визиря, но тот пренебрежительно относился к нему. Не могли также наговориться и шехзаде Мустафа с Махмудом-пашой. Успевшие истосковаться друг по другу со времен похода, они беседовали на разные темы и были неразлучны, что очень радовало Повелителя, но настораживало Касима-пашу. Он прекрасно понимал, что Махмуд-паша полностью поддерживает старшего шехзаде, а с растущей властью первого второй имеет все шансы занять трон. Визирь взглянул на шехзаде Ахмеда, который к удивлению многих старался на равных поддерживать беседу со старшим братом. Касим-паша часто стал наблюдать за средним шехзаде, думая о том, способен ли он стать следующим султаном. Более того, об успехах шехзаде Ахмеда знал весь дворец, в то время как шехзаде Осман уподобился ребенку, как маленький Селим, и оба они сражались на деревянных мечах недалеко от поляны. Благо того, что Осман был еще мал для того, чтобы участвовать в разговоре взрослых, поэтому его поведение не было неприемлемым, хотя Махмуд-паша часто напоминал ему об обязанностях независимо от возраста. — Никогда не видел Шафак такой счастливой, — признался шехзаде Мустафа в разговоре с дядей, — ее глаза сияют подобно звездам, паша. И я рад за вас обоих. Моя сестра как никто другой заслуживает счастья, и тебе я полностью доверяю. — Ваше доверие как и счастье госпожи превыше всего остального, — ответил Махмуд-паша. — Ты помнишь, как в Манисе мы разговаривали с тобой, сидя у обрыва? Я тогда сказал тебе, что прибыл сюда простым венецианцем Марселло, и это тебя ничуть не смутило. Ты беседовал со мной на равных, и еще тогда я осознал, что могу чего-то стоить, могу принести государству пользу. И когда, если не сейчас? — на этих словах он улыбнулся и переглянулся с Повелителем. — Благодаря нашему падишаху, я и имею все, чего даже не заслуживаю. — Никто и не ожидал, что презираемые всеми венецианцы будут находиться у ног могущественного Султана Баязида, — раздался пренебрежительный голос Касима-паши. — К слову, там им и место, — сказав это, визирь бросил колкий взгляд на Махмуда-пашу, имея ввиду не только его, но и Мерьем Султан. — Вы правы, паша, — спокойно отреагировал третий визирь. — Мое место рядом с Повелителем, и именно его приказы я буду выполнять с особым рвением. Султан оценил умелый ответ Махмуда-паши и заинтересованно посмотрел в сторону клокочущего Касима-паши. Хюсрев-паша напрягся из-за возникшего спора, как и все присутствующие. Джафер-паша продолжал спокойно наблюдать за этим, попивая вино из высокого кубка. Шехзаде Мустафа, не ожидавший такой нападки со стороны Великого визиря, внезапно для всех обратился к тому: — Вы говорите так, словно имеете что-то против решений нашего Повелителя, паша. Так ли это на самом деле? Махмуд-паша едва заметно положил руку на плечо шехзаде, как бы отговаривая его от вступления в этот бессмысленный спор. — Шехзаде как всегда умело подмечает окружающую действительность, — заговорил, наконец, Джафер-паша, ухмыляясь. Теперь все взгляды были обращены на Касима-пашу, который оказался в глупом положении. Он сам начал этот спор и не рассчитал, что против него восстанет столько людей, в то время, как его сторонники в лице Хюсрева-паши и Ахмеда-паши сидели, молча опустив головы, так как не были так близки с Повелителем, а потому не смели что-либо сказать. И вновь он ощущал, что теряет собственное превосходство. Хоть этот брак и укрепляет его могущество, но он стал мужем всего-то племянницы султана, в то время как его враги женились на самих дочерях Повелителя. И теперь разгорался нешуточный пожар, в котором сгорят многие. — Сегодня великий день, мое сердце наполнено радостью и счастьем, и я не желаю слушать споры и разногласия, — неожиданно для всех раздался еще уверенный и полный решимости голос Повелителя. Все тут же обратили свои взгляды к нему и виновато опустили головы. Султан более не стал акцентировать на этом внимание и вернулся к лицезрению поединка, и никто не смел теперь открыто начинать спор. Средь зеленой листвы, скрывающей празднество, в одиночестве прогуливалась Аджена-хатун, вынужденная оставить увеселение, так как Карим-ага, подошедший к ней недавно, красноречиво намекнул на то, что ей не стоит здесь находиться. Преисполненная тоски и жалости самой к себе, Аджена и не заметила, как забрела подальше от поляны, где находился старый фонтан. Девушка присела на краешек и тут же услышала шевеление недалеко от себя. Обернувшись, она настороженно огляделась, но тут же облегченно выдохнула, когда увидела Мурата-бея. Он и сам, не ожидавший, что она заметит его, растерялся, так как надеялся лишь издалека полюбоваться ее красотой, но теперь уходить было как-то глупо, и хранитель покоев позволил себе выйти к фонтану. Девушка тут же встала и поклонилась, невольно улыбнувшись. — Добрый день, — вежливо произнесла она. — Аджена-хатун, — Мурат-бей участливо кивнул, пытаясь не выдать собственной заинтересованности. — Как вы? — Со мной все хорошо. Я все хотела найти способ отблагодарить вас, и, видимо, Всевышний решил помочь мне. Чудо, что я увидела вас здесь, — девушка искренне улыбнулась, чуть прикрыв глаза. — Но долго нам нельзя разговаривать. — Вы правы, — коротко ответил Мурат-бей. Не зная, что еще сказать, Аджена неожиданно для самой себя достала из рукава платья небольшой белый платок, на котором была вышита нежная роза. Колеблясь в собственном решении, девушка в порыве внезапно нахлынувших теплых чувств, протянула рукоделие хранителю покоев. — Возьмите, я вышивала его для себя. Мурат-бей тут же оторопел и растерялся, но девушка чуть решительнее протянула ему платок, и он с особой нежностью взял его, едва ощутимо касаясь ее теплых пальцев. Щеки Аджены вспыхнули румянцем, и она встретилась с голубыми глазами мужчины. Их взгляды длились пару секунд, а после Аджена отстранилась, не сознавая, что творит, и поклонившись, быстро растворилась в листве сада. Мурат-бей еще долго стоял у фонтана, смотря на то место, где только что стояла Аджена-хатун, а после, взяв себя в руки, прижал платок к себе и тоже покинул поляну, спеша вернуться к Повелителю.Дворец Топ Капы.
Когда в свои права уже вступил вечер, некоторые гости начинали расходиться, однако, празднество все еще продолжалось. Асхан Султан и Нафиса-хатун по наущению Мерьем Султан были отправлены во дворец, так как их маленькие дети уже должны были спать, поэтому Карим-ага вел наложниц шехзаде во дворец, которым обе восхищались, так как он был в несколько раз больше, чем дворец Манисы. — Ваши покои уже готовы, — произнес Карим-ага. — Располагайтесь. Евнух покинул коридор, и державшаяся все это время Нафиса-хатун неожиданно вспыхнула, словно спичка, и резко схватила Асхан за локоть. — Не знаю, что ты такого натворила, из-за чего всю беременность провела в заточении в дальних покоях дворца, но то, что шехзаде простил тебя, еще ни о чем не говорит, — остервенело произнесла наложница. Асхан, бывшая до этого достаточно мягкой с подругой, вдруг вырвала свою руку. В глазах Нафисы не было прежней доброты и человечности. Только зависть и честолюбие отныне жило в ней, и Асхан понимала, что именно ее Нафиса недолюбливает больше, чем кого-либо. — Остановись, — произнесла госпожа, — ты не ведаешь, что творишь. Я тебе зла не желаю. Все, что меня заботит — мой сын. — Вздумала этим хвастаться? — ухмыльнулась Нафиса-хатун, хотя это очень задевало ее. — Пусть так, но расположение шехзаде ты потеряла навсегда. А я еще рожу ему наследников. Асхан Султан, не желавшая продолжения этого глупого спора, развернулась и направилась в свои покои, мечтая увидеться с сыном, по которому успела истосковаться. Нафиса, клокочущая от злости и раздражения, что ее слова никак не действуют на соперницу, тоже отправилась к себе. Обе не догадывались, что их разговор подслушал вездесущий Карим-ага. Асхан Султан устало присела на тахту, потянувшись руками к застежке на своем жемчужном ожерелье. Ее служанка, Латифа-хатун, тут же поспешила ей помочь. — Не нужно, — мягко остановила ее Асхан и улыбнулась, — я и сама смогу. Как мой Орхан? — Все хорошо, султанша, — ответила рабыня. — Он почти не капризничал, а сейчас сладко спит. — И ты иди отдохни, — продолжила Асхан Султан, складывая украшения в шкатулку. — Тебя ведь здесь покормили с другими рабынями? — Все в порядке, султанша, — Латифа-хатун всегда удивлялась доброте своей госпожи и потому исправно несла свою службу, наслышанная о том, какими капризными могут быть члены династии. — Спасибо за заботу. Асхан улыбнулась ей и позволила уйти. Очень скоро в небе вновь начали раздаваться звуки праздничного салюта, и девушка завороженно смотрела на него, будучи по-настоящему счастливой.Дворец Фатьмы Султан.
Она отказалась от помощи служанок подготовиться к первой ночи с мужем, так как вовсе не собиралась делить с ним ложе. В ее понятие брака не входила любовь и прочие глупые чувства. Все, ради чего она и действовала, это возвращение былого величия, в чем ей, несомненно, поможет Касим-паша. Фатьма Султан так и не смогла толком объясниться с младшей сестрой, более того, Шах Султан все же решила остаться во дворце Топ Капы и даже не захотела сопроводить ее во дворец, сославшись на головную боль. Фатьма списала это на наивность и неосведомленность Шах, поэтому была уверена, что уже завтра они поговорят обо всем. Находясь в своей спальне, где они когда-то с покойным мужем, Сиявушем-пашой, жили, Фатьма Султан отметила, что все здесь осталось неизменным, и это придавало ей сил, ведь прошло столько времени, но ей удалось вернуться в родной дом, и этому она была очень рада. Дуду-хатун сообщила, что дети безмятежно спали, уставшие от долгого дня и воодушевленные скорым возвращением в свой дворец, и лишь это заставило Фатьму Султан улыбнуться. — Султанша. Фатьма подняла голову и увидела, как в покои вошел Касим-паша. Он закрыл за собой двери и, боясь спугнуть ее, начал медленно приближаться. Сняв чалму, он устало провел рукой по волосам, вздохнув. — День был долгим, верно? — Верно, — коротко ответила ему Фатьма Султан, однако, голос ее был полон невозмутимости, словно никакой свадьбы не было. — Когда я вас впервые увидел, и подумать не мог, что однажды вы станете моей женой. По правде говоря, я завидовал Сиявушу-паше, что ему досталась такая супруга, в отличии от вашей недальновидной сестры, Эсмехан Султан. Да прибудет она в раю! — Аминь, — чуть слышно ответила женщина, вспоминая рыжеволосую сестру. Однако, слова о зависти к ее мужу, глубоко задели Фатьму Султан, и она, наконец, встала с тахты. — Вы будете жить в других покоях, паша. Я не намерена делить с вами ложе, и вы примите мое решение. Отрешенно взглянув на нее, Касим-паша вдруг осознал, что вновь остался в глупцах. Как можно было надеяться на благосклонность госпожи, когда ее дерзкие речи пропитаны жаждой возмездия! Все это, естественно, было во имя политики, и не стоило ожидать чего-то другого. — Другого я от вас и не ждал, — хмыкнул Касим-паша, не растерявшись. Фатьма Султан удовлетворенно кивнула, устало взглянув в окно на праздничный салют. — Однако не стоит вам появляться в борделях, паша, — предостерегла его султанша. — Таким образом, вы запятнаете и свою, и мою репутацию. Нам это ни к чему. Касим-паша с плохо скрываемым недовольством кивнул. Как женщина смела так с ним разговаривать! Похоже, что этим браком он загнал себя в ловушку. — Я очень устала сегодня, думаю, вы тоже. Завтра мы непременно обсудим наши дальнейшие действия. Доброй ночи, паша, — Фатьма Султан произнесла эти слова с явным нажимом, намекая, что он должен уйти. Когда он покинул покои, Фатьма Султан смогла спокойно вздохнуть и, не удосужившись снять драгоценности и дорогое платье, легла на кровать поверх покрывала, забываясь во сне. В новом дворце Касим-паша чувствовал себя слишком неуютно, к тому же, выделенные ему покои показались не очень роскошными для великого визиря. Он распорядился, чтобы ему принесли вина, желая забыться в этом дне.Дворец Мейлишах Султан.
Стоило ей переступить порог нового дома, как душу сковал ледяной ужас, и Мейлишах Султан осознала, что пути назад нет, и ей суждено все же быть в заточении в этом дворце, который Повелитель подарил ей и ее супругу. Дворец и вправду был очень хорош, величественный, роскошный, он отличался изысканным убранством внутри. Но проходя мимо всего этого, султанша не ощущала должного ликования, лишь сковывающий душу страх. Покои оказались очень просторными, и Мейлишах Султан невольно восхитилась ими, но вспомнив, что отныне она будет вынуждена делить их с чужим ей человеком, возгорелась ненавистью и раздражением. Минуты, проведенные в одиночестве, Мейлишах посчитала за годы. Она с содроганием ждала, когда откроются двери покоев, и мысленно мечтала, чтобы этого не случилось, но вот случился тот миг, и перед ней уже возвышался ее муж. Джафер-паша, будучи искушенным в женской красоте, сперва оценивающе оглядел новоиспеченную супругу, а после снял с ее лица прозрачный платок, и от его взгляда не укрылись покрасневшие глаза султанши. Мила, юна и невинна, но очень красива и изящна. Такой он увидел ее и был ослеплен этой красотой, но стоило Мейлишах поднять глаза, паша встретился с ледяным взглядом затравленного зверька. — Султанша, — Джафер-паша поклонился ей и остался стоять перед ней, продолжая смотреть на девушку, которой становилось неуютно под его пронзительным взглядом. — Я вижу, вы не рады мне. Мейлишах Султан не проронила ни слова. Когда паша достал из ворота кафтана небольшое послание, скрученное в трубочку, султанша насторожилась. Что все это значит? — Вы были бы больше рады Арасу-бею, не так ли? В глазах султанши застыл неподдельный ужас. Она с замиранием сердца проследила, как Джафер-паша подходит к камину и бросает в огонь ее же послание, написанное для возлюбленного. Как только языки пламени медленно начали пожирать бумагу, Мейлишах Султан натужно сглотнула, давясь подступающими слезами. Вместе с этим письмом, взывающим о помощи, сгорала ее жизнь. — Жаль, что он никогда не прочтет ваших писем, — продолжал говорить Джафер-паша, и его голос отдавал хрипотцой, от которой становилось не по себе. — Он мертв, султанша. Пару секунд Мейлишах бестолково смотрела на пашу, а после когда он подошел к ней почти вплотную, девушка ощутила, как защипало в глазах от слез, и она уже не ощущала, как Джафер-паша снимает с нее ночное одеяние, целует в шею и плечи, а после кладет на кровать. Мейлишах Султан перестала что-либо чувствовать, ведь в ее голове был лишь образ Араса, которого она так любила и который теперь будет лишь воспоминанием для нее.