immortality

Теплый тягучий воздух резко пах химикатами, чем-то жженым и мокрым песком. Однообразный шум ливня, напоминающий шипение сломанного телевизора, сливался с дребезжанием старого ржавого звонка на руле доисторического облезлого велосипеда, который одиноко стоял, прислоненный к стене гаража – наполовину торча наружу, будто кто-то вот-вот собирался уехать на нем и оставил так на пару минут, а теперь тысячи капель воды обрушивались на него со всей своей силы. Этот звук определенно раздражал всех, но никто все равно не собирался заталкивать несчастный велосипед под крышу гаража. Говорят, что сильные ливни всегда короткие. Очевидно, во всем бывают исключения, так как этот, долгожданный и живительный для всех, с каждой минутой становился только сильнее. Плотная стена воды безостановочно выливалась на потрескавшуюся землю тоннами, но на утро никто даже не поверит, что дождь действительно был. Он так и останется чем-то загадочным и почти легендарным; чем-то, что случается всего раз или два за год, неожиданно налетая и сметая все на своем пути, чтобы потом впитаться в песок и испариться до последней капли. Мужчина, сидящий на коленях прямо на грязном полу, неотрывно смотрел куда-то перед собой сквозь пелену дождя. Он не двигался уже несколько часов, застыв вот так, поджав свои тонкие губы и сосредоточенно чего-то дожидаясь. Казалось, что он уже даже не дышит и не моргает, и единственным движением в его напряженном теле оставалось легкое подрагивание ярко-красных прядей волос, когда слабый ветерок залетал под крышу и начинал играться с ними, словно маленький ребенок, заметивший что-то интересное, что смогло привлечь его любопытный взгляд. – Он уже не вернется, – в голосе, нарушившем относительную тишину, царившую во временном укрытии, звучало сожаление, но между тем и очевидное принятие этого факта. Мужчина не ответил, на его лице не дрогнул ни один мускул, а в застывших глазах не промелькнуло ни одной эмоции, но все знали, что он услышал. Только вот отвечать на это он не собирался. Упрямство было одной из самых ярких черт характера Пати Пойзона. Тяжелый вздох, последовавший за уже сказанными словами тоже остался без ответа. Все знали, что ждать уже бесполезно. Надо было ехать, бежать, двигаться вперед за какой-то призрачной и бессмысленной мечтой, прятаться, бороться и драться. И если кто-то не возвращался в назначенный срок, его надо было бросать, даже если этот человек готов умереть за вас. Фан Гоул не вернулся даже на вторые сутки. Это могло означать лишь то, что он уже мертв. Пойзон слышал, как позади него все начали собираться, медленно, умышленно растягивая время, но неумолимо и структурируемо, проверяя оружие, укладывая рюкзаки. Они переговаривались шепотом, но в этом не было абсолютно никакого смысла. – Надо идти, – на его плечо легла рука Кобры, обтянутая черной кожаной перчаткой, протертой и изношенной в тех местах, где она соприкасалась с рулем машины. Мужчина устало прикрыл глаза на пару мгновений, чтобы затем открыть их и обернуться, встречаясь взглядом с братом. Он понятия не имел, что тот увидел в его глазах, но его лицо исказила гримаса отчаяния. – Ты знаешь, что больше нет смысла ждать, Пати. Надо ехать. – Я останусь, – два слова, произнесенные охрипшим после многочасового молчания голосом, заставили Джета замереть, так и не застегнув до конца молнию своего рюкзака. Все посмотрели на Пойзона, а тот наконец сменил позу, устраиваясь поудобнее, вытягивая ноги из-под себя и сгибая колени, чтобы прижать их к груди, будто бы показывая этим, что он планирует оставаться в этом месте надолго. – Я никуда не поеду, – упрямо сказал он. – Мне кажется, что в этом какая-то ошибка. Жалость, так явно написанная на лице Джета была подобна пощечине для Пати, но он молча проглотил обиду, дожидаясь ответа на свои слова. – Я понимаю, что ты не веришь, – мягко начал Стар. – Мы тоже не хотим в это верить. Фан и наш друг тоже. – Ты не понял, – резко ответил Пойзон. – Я чувствую, что нужно еще подождать. Он не умер. Ни Джет, ни Кобра не выглядели убежденными. – Я не уеду без тебя, – твердо произнес Кобра. – А без него? Вопрос повис в душном воздухе, даже не требуя никакого ответа. Он был скорее риторическим. – Мы не можем тебе приказывать, – каким-то слишком неестественно искусственным голосом сказал Джет, склоняясь над своим рюкзаком. – Нет! – Кид шагнул к брату, а затем опустился на пол рядом с ним, когда его ноги будто сами собой согнулись в коленях, словно подломившись. – Боже, это так глупо! Ты хочешь, чтобы мы потеряли еще и тебя? Две бессмысленных смерти, вместо одной? Пати покачал головой, криво улыбнувшись одним уголком губ. – Я не умру. Не сейчас уж точно. Кобра хотел сказать еще что-то, но набрав воздуха в легкие, он просто выдохнул ртом, смотря Пойзону в глаза, а затем молча уткнулся лицом ему в плечо. Тишина оглушала. Казалось, что даже дождь перестал так шуметь, как раньше. – Ты уверен? – спустя пару минут спросил Джет, наконец смотря на Пати, как на командира, а не на друга. Именно это и было ему необходимо. – Да, – четко ответил мужчина. Они прощались на удивление спокойно, будто бы собирались встретиться уже завтра, за чашечкой чая где-то в параллельной вселенной. Только Кобра, обнимая Пойзона, как-то подозрительно вздрогнул всем телом, на что Пати только крепче сжал его спину. Надо было ехать, потому что любая задержка в одном месте всегда чревата встречей с теми, кто мечтает взорвать тебе голову, а они и так проторчали в этом заброшенном доме уже непозволительно долго. – Увидимся, – зачем-то сказал Джет, но его голос звучал так уверенно, что каждый поверил в эти слова хотя бы на мгновение. – Увидимся, – с улыбкой повторил Пати. Кто знает, как повернется жизнь. Он смотрел на то, как его друзья шагают под дождь, практически мгновенно намокая под тугими струями ливня, который до сих пор казался плотной завесой. Они почти сразу потерялись из его поля зрения, но мужчина слышал, как завелся старый добрый понтиак, мигнув фарами, а затем шум мотора стал отдаляться. И снова стало тихо, лишь звуки дождя и дребезжание велосипедного звонка. Будто бы здесь никогда никто не разговаривал и не расставался с теми, кого любит, возможно навсегда. Пойзон закрыл глаза, вновь усевшись на пол. Его голова гудела от бесконечных назойливых мыслей, а тревога казалась чем-то осязаемым, вместе с тошнотой, подступающей к горлу. Страха не было, возможно он прятался где-то на задворках сознания, до поры до времени предпочитая отсиживаться в темноте, чтобы в самый неподходящий момент опутать своими липкими сетями и высосать из тебя все силы. Пати ждал. Он не знал, чего именно, но продолжал ждать, прислонив голову к стене и не открывая глаз, пытаясь сосредоточиться только на звуках дождя, а не на мыслях о своем брате, Джете и Гоуле. В конечном итоге ему это удалось, и бесконечная усталость во всем теле, недосып и всегда до предела напряженные нервы победили. Мужчина задремал в неудобной позе, даже во сне не убирая руку с бластера, висящего в кобуре на бедре.

***

Он проснулся очень резко, его буквально выкинуло из сна, также как это обычно делает громкий назойливый будильник рано утром. Но никакого будильника не было. Тишина была такой, будто в уши запихнули вату. Сгущались сумерки, и воздух напоминал по цвету синие чернила, разведенные водой. Дождь продолжал идти, но уже не такой сильный, зато достаточно монотонный, чтобы понять, что закончится он лишь через несколько часов. Влажность казалось удушающей, будто бы ты оказался в огромном парнике или в субтропиках. Футболка и кожаная куртка Пати прилипли к его спине, и мужчина поморщился, потягиваясь и слыша, как хрустят плечи и позвонки, ноющие после такого напряжения. Выпрямив спину, Пойзон пристально уставился вперед, пытаясь разглядеть хоть что-то, кроме дождя, но напрасно. Однако, он знал, что проснулся не просто так. Его что-то разбудило. Мужчина уже очень давно стал спать неимоверно чутко, без этого навыка выжить в эти времена просто невозможно. Во сне ты беззащитен, и этим может воспользоваться любой. Именно поэтому, привыкнув дергаться от малейшего шороха, ты сохраняешь себе жизнь. Пати ловко поднялся на ноги, будто дикая кошка, не издав при этом ни единого звука. Он прислонился спиной к прохладной шершавой стене, не отрывая глаз от пространства, открывающегося перед ним, и уже начиная различать впереди несколько таких же заброшенных домов, как этот и опустевшую стоянку. Мужчина весь обратился во слух, практически переставая дышать, напрягаясь всем телом и чувствуя, как начинает дрожать усталая мышца в правой руке, сжимающей бластер. Какое-то время он слышал лишь биение собственного сердца и поверхностное дыхание, пока до его ушей не донесся какой-то посторонний звук, выбивающийся из фонового шума дождя. Вот оно. Пойзон прикусил нижнюю губу так, что она побелела, пытаясь разобрать, что именно это за звук или разглядеть его источник. Звук повторялся. Становился немного громче с каждой секундой. До тех пор, пока Пати не понял, что это. Шаги. Довольно медленные, будто бы идет усталый человек. Пойзону казалось, что еще немного и он взорвется на миллиарды частиц от перенапряжения, пытаясь увидеть того, кто идет. Дождь значительно ухудшал видимость, но внезапно вдалеке мелькнуло что-то желтое. Сердце Пати болезненно екнуло. Он крепко зажмурился, а когда распахнул глаза, все сомнения отпали сами собой. Это определенно был Фан Гоул. Зная, что ведет себя до безумия опрометчиво, Пойзон выскочил наружу, под теплый дождь. Всего несколько секунд спустя он уже был весь мокрый, но казалось, что его это волнует также, как отсутствие расчески или одеколона. То есть, совершенно никак. Левая нога затекла за время, проведенное на полу гаража и каждый раз, когда мужчина наступал на нее, он чувствовал неприятную боль, которая пронизывала лодыжку насквозь, но он не обращал на это ни малейшего внимания, продолжая бежать сквозь пелену дождя вперед. Поскальзываясь на мокром песке, но чудом сохраняя равновесие и не замедляя скорость. Когда Гоул оказался в его объятиях, Пати уже задыхался. Вокруг был сплошной дождь, а Фан был на удивление горячим, пропахшим бензином, пылью и потом. Он был живым и невероятно настоящим, сжимал Пойзона в объятиях так, будто бы и сам не верил в происходящее, дрожал и что-то говорил, но дождь и ветер превращали его слова в набор букв, заглушая их и перекрывая своим шумом. Пати прекрасно знал, что привязываться настолько сильно запрещено. Он раньше и сам неукоснительно следовал этому правилу, но с тех пор многое изменилось. Сейчас они едва не потеряли друг друга, но это было нормально для войны. Им надо было пережить это и двигаться дальше, даже если бы пришлось делать это в одиночку. Возможно, теперь они оба умрут, просто потому что им было плевать на тот неписанный закон, благодаря которому намного легче выжить. Легче – это не так интересно, верно? Когда они вернулись под крышу, они оба уже были насквозь мокрые. Пати не знал, плакал ли он или это только капли дождя остались на его щеках. Вода была везде: она стекала с их волос и одежды, щипала глаза и мешала нормально разглядеть друг друга, пока не проморгаешься. – Где все остальные? – прошептал Гоул, оказываясь прижатым к стене и чувствуя на своем лице горячее дыхание. Пойзон молча заглянул ему в глаза, поймав взгляд мужчины, который с каждой секундой становился все более осмысленным. Он все понял без слов и первым потянулся к губам Пати, обхватывая ладонями его мокрое лицо и целуя его глубоко, но в тоже время до ноющей боли в груди нежно и благодарно. Они жадно целовались, прижавшись друг к другу и прилипнув мокрой ледяной одеждой. Пойзон чувствовал отвратительный, но уже даже ставший привычным железный привкус во рту – это дождь смешался с кровью из глубокой царапины на лице Фана, и тонкие красные ручейки стекли по щеке к губам и подбородку. Чужие руки впивались в его спину сквозь куртку с понятным лишь им двоим отчаянием, и никто не знал, что делать дальше. Существовало только настоящее, в котором они оба до сих пор живы, влюблены и потеряны в этом сумасшедшем жестоком мире. Но утром снова взойдет жаркое калифорнийское солнце, высушивая землю, даря жизнь всему живому, чтобы потом безжалостно ее отнять у того, кому просто не повезет. Быть может, на этот раз не повезет им двоим. Но Пати знал маршрут, который проложил сам, и по которому теперь должны были ехать Кобра и Джет. У них с Гоулом не было машины, но осталось оружие и запасы на первое время, а самое главное – Пойзон как никогда хотел жить, а иногда такого простого желания вполне хватает для того, чтобы обыграть судьбу. Нужно только продолжать бежать.