Спутанные карты

Черные тени непонятных птиц-гигантов нависли над юношей, стоящим на краю скалы. Коршуны-падальщики так и кружили над еще живым парнем, чей силуэт нечасто потряхивало от дрожи. Пальцы Тсунаеши периодически сжимали ткань рукавов на плечах, и омега все больше и больше сжимался от потоков холодного ветра, ощутимо стегающего кожу своими «плетями». Занзас, не веря своим глазам, сделал шаг вперед, но уже в следующее мгновение рванул к юноше на всех порах, когда тонкие ноги омеги оттолкнулись от скошенного камня, и тело полетело вниз, отталкиваемое ветром дальше от глади утеса. Занзас упал на колени на самом краю, схватившись за край и расширенными от ужаса глазами наблюдал, как хрупкое тельце летит вниз, бросаемое из стороны в сторону резкими потоками воздуха. Еще секунда, и Тсунаеши издает судорожный вскрик, закатывая глаза, а из его рта и носа брызгает кровь, орошая нежное лицо алым, когда омега встречается с поверхностью скалы, изросшей множеством острых выступов, ударяясь о каменную поверхность черного от воды камня со всей скорости, развитой при падении. Тело слегка подбрасывает в воздух, но оно тут же вновь опускается на рельефную поверхность. Занзас готов выть от вида раскинувшегося на камне тела, под которым, медленно, но верно, по трещинам и вмятинам, неровно начала растекаться алая жидкость, образуя уродливый, совершенно неправильный и до дрожи отчаянный рисунок. Альфа прижал ладони ко рту, силясь сдержать рвущийся из груди крик, и ощутил влагу на щеках. Он что… Плачет? Мужчина протер глаза, размазывая соленую влагу по лицу, и отшатнулся назад, возводя глаза к обжигающему глаза солнцу. Только бы не видеть. Только бы внутри все не сжималось так сильно. Только бы ослепнуть и больше никогда не лицезреть безжизненных карих глаз и почти детского лица, покрытого собственной кровью омеги. Брюнет поднялся на ноги, пошатываясь и отходя назад, и только сейчас заметил то, что не замечалось им ранее: маленький бежевый сверток лежащий на земле, поверх раскатанного на камне одеяльца. Альфа прошел к расстеленному покрывальцу, вновь опускаясь на землю и аккуратно поднимая мягкий куль на руки. Дрожащая рука приподняла уголок ткани, обнажая светлое, пухлое личико сладко дремлющего малыша с маленькой, незаметной родинкой на нижней стороне подбородка, так напоминающей пятнышко на лице его омеги, и коротким ежиком черных, как смоль волосиков. — Боже, — прохрипел Скайрини, оглаживая пальцами лобик маленького существа, имеющего столь родные черты. Кажется, почти над ухом раздался оглушающий хлопок, и Скайрини что-то толкнуло вперед. Мужчина, сам не понимая от чего, закашлялся, прижимая ребенка крепче к груди, и, к своему удивлению, заметил как алые капли осаждаются на светлой ткани. Прикоснувшись к своим губам, Занзас отвел пальцы и заметил на тех горячую, липкую кровь, ярко-красную, почти не реальную на тусклом фоне. И когда он успел переместиться в столь темную комнату? Скосив взгляд вниз, Занзас невольно вздрогнул, откидывая сверток от себя, когда встретился взглядом с тускло блестящими глазами куклы, на пеленки которой расплывалось темное пятно. В глазах потемнело, и сознание покинуло тело. *** В кабинете царила напряженная атмосфера. Казалось, она давила на плечи хранителей Дождя и Урагана Вонголы. Несмотря на то, что помещение заливал нежный свет утреннего солнца, все же у двух подростков было ощущение, что холод, воцарившийся на улице в эту зиму, проникает и в сам кабинет Алехандро Вонголы. Хаято нервно поправил челку, постоянно спадающую на глаза, и с немой надеждой во взгляде глянул на друга. Ямамото лишь поджал губы, никак не решаясь покачать головой, чтобы не тешить Гокудеру лживыми надеждами. Александр, даже когда не смотрел в их сторону, внушал какие-то непонятные неприязнь и страх, сковывающий любые движения и мысли. — Думаю, вы и сами знаете почему я вас позвал, — как обычно улыбаясь своей вроде и нежной, но столь отталкивающей улыбкой, начал Ал, поворачиваясь к хранителям. Его взгляд метнулся к Урагану, заставляя того нервно сглотнуть. — Хаято, — и затем на Ямамото, что тут же стушевался, незаметно сжимаясь под ненормально-больным взглядом. — Такеши. — Я не понимаю, дон, — с надрывом проговорил Гокудера, закашлявшись в конце реплики. — Ох, Хаято, — лицо мужчины в мгновение неузнаваемо исказилось, скривившись в гримасу презрения. — Что же ты так беззастенчиво лжешь? Твой папаша должен был больше следить за тобой. — Дон, — выступил вперед Ямамото. — Прошу прощения, но мы правда не понимаем… — Хватит! — выкрикнул Вонгола. — Хватит уже столь нелепо изворачиваться! У вас не получается врать. К тому же ты, Такеши, японец и все эмоции написаны на твоем лице. Хаято нервно выдохнул, и еле сдержал счастливую улыбку. Если Вонгола в такой ярости, то значит Тсу-Тсу смог сбежать или спрятаться. Значит осталось только найти его и вывезти с территории особняка. Алехандро напущенно спокойно выдохнул и вновь растянул губы в улыбке, оттолкнувшись от стола и отходя его полу кругом. Мужчина, заложив руки за спину, обошел хранителей по кругу и вновь остановился перед ними, поочередно посмотрев в глаза каждому. — Но хорошо то, что хорошо кончается, так? — хмыкнул Алехандро. — Даже не смотря на то, что вы меня порядком разочаровали, мое настроение несильно испорчено, ведь… Я смог даже повеселится его реакцией, когда он попался мне. Хаято побледнел и неверяще взглянул на своего Босса, что всем своим видом выказывал полученное удовольствие от страха хранителя и Тсунаеши. Алехандро в пару шагов вновь оказался за столом и опустился в кресло, расслабленно откинувшись на упругую спинку и опустив локти на подлокотники, сцепил пальцы в замок. — Правда, теперь, когда я знаю, что этот мальчишка не собирается успокаиваться, мне придется сменить тактику, — задумчиво проговорил шатен, пожевав губу. — Ал… Дон! — воскликнул Хаято порывисто, шагнув вперед. — Не стоит… — продолжил он уже сдержанней под взглядом зеленых глаз. — Может он еще одумается… Все же он глупый и наивный мальчишка… — Хаято-Хаято, — покачал головой Вонгола. — Я все чаше подмечаю, что ты глупеешь. Где та расчетливость, привитая тебе отцом? Где та ненависть к подчинению, с которой ты приехал в Японию к Саваде впервые? — мужчина покачал головой и деланно-осуждающе поцокл языкам. — Это же так глупо — сливаться сейчас из-за такого пустяка… Хотя… О чем это я? Собака укусившая своего хозяина раз, продолжит истекать своей пеной бешенства. Мужчина скривился от злобы, и через пару секунд раздался хлопок выстрела. Ямамото рассеяно оглядел Алехандро и заметил блеснувшее дуло револьвера, выглядывающее изо столешницы. Такеши растерянно выдохнул и тут же обернулся на грохот рядом. Справа от него, опустившись на пол, сидел Хаято, прижимая руку к сочащемуся кровью животу. Красная рубашка быстро пропитывалась кровью, что лишь слегка затемняла цвет и слабо оттягивала ткань, а после капала на светлый пол, окрашивая ковер в неправильно-коричневый. — Х-Хаято! — Ямомото дернулся опускаясь на пол рядом с другом. — На первый раз тебя, Ямамото, я прощаю, — хмыкнул Вонгола Дечимо. — Можешь идти… И его, — он махнул на хрипящего Хаято, что уже почти потерял сознание. — Тоже забери. Куда отвести сам знаешь. Тойри скажешь избавится от тела. Такеши замер, смотря в затуманенные болью глаза Хаято и, сжав зубы, прижал того к груди, вставая на ноги. Гокудера рвано выдохнул, видимо, даже не в силах стенать и скривил лицо, шепча что-то на подобие «бейсбольный придурок, пусти», что было все равно не шибко понятно, в его бредовом шепоте. — Да, дон Алехандро, — кинул Дождь. — И не разочаруй меня, Такеши, — предостерегающе, но спокойно проговорил мужчина. — Я… Я постараюсь, дон, — склонил голову Ямамото, прижимая лучшего друга сильнее к груди и вылетая из кабинета. *** Алехандро, даже не пытаясь сдерживать надменность и свое чувство возвышенности, что отражались на его лице некрасивой улыбкой, а так же редкими смешками, рвущиеся из груди. Он уже предвкушал свое наслаждение от предстоящей встречи и эмоций мальчишки. Поправив, как ему показалось, сбившийся красный пиджак и для равенства еще и воротник темно-синей рубашки, альфа, наконец распахнул дверь и прошел в оборудованную для сдерживания пламени комнату, тут же ощущая, как сжимают его ядро в тиски всевозможные блоки. Легко справившись с холодом, распространившийся по телу, Алехандро автоматически пробежался пальцами по контру кольца, завернутого в сдерживающие цепи, под рубашкой и посмотрел в сторону огражденной области, почти сразу встречаясь взглядом с карими глазами. — Ты проснулся, как вижу, — тут же улыбнулся альфа, в пару шагов преодолевая расстояние до решетки, и привалился к одному из прутьев плечом. — Как себя чувствуешь? Тсунаеши ничего не ответил, но рука его инстинктивно легла на перебинтованную голову, но тут же вновь опустилась вниз, не желая показывать свою боль. Несмотря на то, что парень отвечать и тем более говорить с мужчиной перед собой, он не скупался на напряженно-злые взгляды в сторону своего пленителя. И, как бы это не звучало, Тсунаеши испытывал ненормальное удовольствие глядя на пропитую кровью повязку на лице мужчины. — А это между прочим совершенно неприятно, — заметив взгляд омеги, что сейчас был так похож на его собственный, хмыкнул Вонгола. Не даром они оба имели общего предка, не даром оба стали претендентами «престола» Вонголы. Хотя… Мальчишка все равно отвратителен. Ему положено немо подчиняться воле альфы. Жалкий японский выродок. — Знаешь… Я очень не люблю, когда кто-то идет против меня. Тсунаеши вздрогнул, а перед глазами предстало зрелище увиденное до этого на четвертом этаже особняка. Ужас от возможности того, что подобное произойдет и с ним, пробирал до самых костей. Савада поджал губы и зажмурил глаза, мотнув головой, отгоняя такие болезненные и пугающие воспоминания. — Ты боишься меня, — скорее утверждающе чем вопросительно пропел Вонгола, припав к решетке грудью. Почему Тсунаеши раньше, в первые встречи, не замечал всех этих качеств? Этой одержимости… Этих садизма, злобы, эгоизма и ненависти… — Я вижу, что прав. Я хочу, чтобы ты боялся меня сильнее… Но так же я одержим желанием видеть твою страсть и любовь ко мне. Хочу, что бы ты думал только обо мне и ни о ком другом. Твое лицо столь похоже на лик Примо… Ты словно мирское перерождение Бога… Омега невольно скривился от подобного бреда. Это все было отвратительно. Его всегда мутило от мысли о том, что он наследник Джотто Примо Вонголы, от того, что должен стать достойным кого-то там, ради того, чтобы не остаться одиноким. Сейчас же… Сейчас его и вовсе превращают в перерождение и копию какого-то ублюдка-мафиози… Как же отвратительно! — Больной ублюдок, — прошептал Тсунаеши, на что получил лишь кривую ухмылку на лице альфы. — Тебе не понять, — махнул рукой мужчина. — Не понять, что значит в один день почти потерять все, что имеешь, — он развел руками и покачал головой, но уже в следующую секунду все спокойствие испарилось, и альфа с силой ударил по пруту решетки. — Не понять! Почему именно ты?! Почему ты наследник, а не я? Почему важен ты? Какого черта я должен терпеть столь нелепую несправедливость? Не тебя с младенчества воспитывали, как будущее семьи Вонголы. Не ты поклонялся идеалу под названием Примо с тех самых пор, как просто начал мыслить. Не ты прямой наследник, в конце-концов! Так какого же черта?! Почему я стал глупым прикрытием? Блять, да о чем я?! У меня, у «двойника» было собственное прикрытие в виде Скайрини. Это… Это столь жестоко, не думаешь? — мужчина с ненавистью посмотрел на сидящего на кровати омегу. — Само то, что ты был рожден от внебрачной связи Джотто с той потаскухой служанкой из вашей Японии, автоматически должно отодвинуть тебя на второй план. Ты же знаешь, что твой предок был рожден не в браке? — то как скакало настроение альфы пугало. — Джотто просто переспал с омегой мужчиной, прислуживающей в их с женой доме, а та залетела. Это все столь глупо. Примо был воистину неприятным и глупым человеком, что променял хорошую, достойную партию: богатую девушку из дворянской семьи с сильным пламенем Неба на жалкую Японку, не имевшую ничего кроме зачатка Урагана, что приехала на заработки. Как только в одном человеке может сосуществовать такая глупость и гениальность? Была бы моя воля, я бы запер этого глупца на месте прабабки, — Алехандро хмыкнул и покосился на цепь на ноге парня. — А сейчас… Оказывается, что он не просто променял нашу бабку на какого-то япошку, а еще и всю семью… А я ведь даже и не знал обо всем этом… До шестнадцати. Пока не вошел в галерею, сбежав из-под надсмотра хранителей… Представь мое состояние, когда на портрете принадлежащем Дечимо, я вместо себя увидел совершенно неизвестного мне мальчишку! Глупо улыбающегося малявку, беззаботного и явно лелеемого семьей. Ни единого признака тренировок, ни тени разума или проблем на лице… До отвратительного невинный… Но столь похожий на моего Бога… Уже в тот момент я просто возненавидел тебя, но… Как ни ужасно, понял, что ты будешь нужен мне, чтобы я все же занял место, изначально предназначавшееся мне. «Но мы же родственники. Пусть и такие дальние.» — Между нами уже достаточно поколений, — будто прочитав мысли парня, продолжил Вонгола. — Поэтому наше потомство будет здорово. — Какое еще потомство? — не сдержавшись вскрикнул Тсунаеши. — Мой альфа — это Занзас-сан. Я не позволю вам. — Я уже продумал это, — перебил парня Алехандро. — Метка. Именно она не дает тебе выйти из-под влияния этого урода. Я связался со специалистом. Так что… Вскоре эта ошибка будет устранена. Савада невольно обмер, его лицо побелело, а в груди болезненно зарезало, словно кто-то вшил в грудную клетку осколки бутылки из-под коньяка. На несколько секунд омега успел действительно испугаться, что, вот, сейчас из-под кожи вырвутся коричневатые куски стекла, исчерченные кровавыми линиями. — Метку, — прошептал парень, почти одними губами, прижав к голове треугольники ушек. — Метку… Можно свести? Это… Я слышал — это не возможно. «Я очень надеюсь… Что это невозможно», — потупив взгляд, сжал руки в кулаки омега. — Да, Тсунаеши, — усмехнулся Вонгола, его глаза пугающе блеснули. — Можно устроить все, что угодно. Нужны лишь деньги и желание. — Я не хочу, — растерянно проговорил владелец симбиоза пламени Неба. Руки юноши накрыли голову и омега замотал головой. — Не хочу! Это все, что осталось мне от Занзас-сана! — А я и не спрашивал, — рассмеялся мужчина, рассматривая сжавшегося в клубок подростка. — Мне не важно то чего хочешь ты. Я просто хочу, чтобы ты был моим. — Прошу вас, — отчаянно зашептал Савада. Он, кажется, даже чувствовал, как болезненно запульсировал рисунок conduire, как линии стали печь кожу, будто нагреваясь изнутри. — Алехандро-сан. — Мне нравится, когда ты столь безнадежно просишь, — хмыкнул Алехандро. — Но, к сожалению, этого не достаточно. Я не хочу терять возможности. У меня могут возникнуть проблемы, если я отпущу тебя. К тому же… Для меня выгоднее иметь тебя при себе. Согласись? *** Ямамото старался действовать осторожно, как только мог. Он коротким движением открыл дверь заднего сидения машины, и аккуратно устроил Хаято на широким сидение, от чего тот не тихо простонал от боли, приваливаясь к противоположной двери. Захлопнув дверь и быстро усевшись вперед, Такеши провернул ключ зажигания, заводя машину, и повернулся к другу. Он успел лишь вытащить пулю и немного остановить кровь, что вряд ли могло сильно облегчить состояние Гокудеры. Особенно учитывая то, что итальянец потерял достаточно много крови, пока Ямамото вытаскивал пулю. И сейчас его одноклассник чувствовал себя явно совсем уж не хорошо. Хаято трясло от холода и боли. Его лихорадило, от чего на лице выступил пот, а дыхание стало тяжелым и хриплым. Но главное — хранителю Урагана безумно хотелось закрыть глаза и просто отключиться от всего происходящего вокруг. И пусть он даже сдохнет во сне, только бы не чувствовать холода, боли и ужасной жажды, от которой все горло будто бы сковало коркой. — Потерпи немного, Хаято, — мягко затараторил Такеши, переключая передачу и вдавливая педаль газа. — До Шамала не так долго… — Нет, — замотал головой Гокудера. Его волосы даже не мотнулись в сторону, приклеившись к горячей коже. — Не к нему… В Варию… — Тебе надо подлечиться! — воскликнул Ямамото, выруливая с территории особняка. — Я говорю тебе в Варию, — шикнул Хаято, подаваясь вперед, но тут же с шипением откинулся обратно на дверь. — Сначала надо рассказать о Тсунаеши… Он может пострадать. — А ты — сдохнуть, если тебя нормально не подлатать! — крикнул брюнет. — Заткнись, бейсольный придурок, — прошептал бывший хранитель Вонголы. — Я сказал: «Сначала к варийцам». Поверь даже в таком состоянии я могу тебе врезать, если ты потащишь меня к Шамалу. Ямамото скрипнул зубами, злясь на дурость, царствующую в белобрысой голове, но все же перевел адрес на небольшом навигаторе, просто увеличивая скорость. Все же варийцы тоже люди, они тоже могут помочь.