С какой ты планеты?

Я сама выбирала квартиру и помогала делать проект – всегда знала, каким должен быть мой дом – стиль «лофт» с кирпичными стенами, большим свободным пространством и небольшой спальной зоной на втором этаже, который нависает над правой частью гостиной, объединенной с кухней. Как можно меньше стен. Стены, границы… Всегда стремилась к открытым пространствам – никакого хлама, кучи привезенных из поездок безделушек, подушек и прочей ерунды. Только книги и небольшая коллекция статуэток. Лошади. Люблю лошадей – они лучше, чем люди. Всегда так считала. А сейчас особенно. Но несмотря на то, что я знаю каждый уголок этой квартиры, не смотря на то, что я могу пройти по ней с завязанными глазами ничего не задев - я не чувствую себя дома. Больше не чувствую. Выкрасить стены в голубой, включить везде свет, чтобы было похоже на солнце, а за окна повесить картину с морским пейзажем… И главное – чтобы Бен был здесь. Тогда это место снова станет домом. А пока – это просто убежище, крыша над головой, укрывающая от промозглой сырости и шума мегаполиса, где можно спрятаться от всего и от всех и остаться наедине с собой, перебирая в голове сценарии будущего. Оставляю чемодан в прихожей, скинув кеды но, не снимая промокшего плаща, сажусь на диван и, устало откинувшись, провожу руками по мокрому лицу. Тугие капли барабанят по подоконнику, в приоткрытое окно врывается холодный ветер, заставляя легкие шторы набрасываться на стены, звуки еще не спящего города так услужливо напоминают мне о собственном одиночестве… Непонимание вперемешку с усталостью и страхом. И немного сожаления – о том, что Бен – тот, кто он есть. Как это получилось? Почему все не может быть как у людей? Ведь будь он простым… да хоть кем, просто обычным человеком – не звездой экрана, известным холостяком – и как там его еще называют… Все было бы значительно проще. А что мы имеем? Мы имеем двух человек, которые не могу выйти из здания аэропорта за руку, пообедать в каком-нибудь маленьком кафе на шумной улочке и обнявшись пешком идти куда глаза глядят, просто радуясь тому, что они наконец нашли друг друга… Еще мы имеем Сюзан. Я пока с ней не знакома, но уже вынуждена подчиняться правилам, которые она устанавливает, делать то, что она считает необходимым… Она знает, как лучше для Бена. А я? Невеселая усмешка сменяется нестерпимой тоской и следом - внутренним смирением. А я… Я буду делать так, как мне скажут. И если потребуется, никто и никогда не узнает о том, что я была счастлива целую неделю. Семь невероятных, сказочных дней, рядом с человеком с невозможными глазами-хамелеонами и низким ласкающим голосом. И просто буду искать в себе силы искренне благодарить судьбу за то, что это - было. Стены… кирпичные стены… их нужно перекрасить… Немного придя в себя и поняв, что вся озябшая и с покрасневшими руками сижу в промокшей одежде, наконец снимаю ее – горячий чай сейчас будет в самый раз. Медленно бреду в кухню, механически, отработанными движениями – налить воду в чайник, нажать кнопку, пакетик – в чашку, сахар – один. Не сразу доходит, что звонит телефон, и только дослушав мелодию почти до середины – срываюсь с места и достаю мобильник из кармана влажного плаща. - Да. - Вера… - Становится чуть теплее и немного легче. - Бен… - Ты как? Все в порядке, ты дома? – Наверняка глаза серые, наверняка сдвинул брови… - Да… дома… - Еле выдавливаю из себя, грустно улыбнувшись и окинув квартиру взглядом. – Все хорошо. А ты? - Тоже. Дома. – Он понимает, что я чувствую, я слышу это по тому, как иронично и напряженно он произносит это слово. – Тоже в порядке. Видела, что было в аэропорту? - Мельком. Как все прошло? – Наливаю кипяток и прижимаю телефон плечом, согревая руки об обжигающие бока чашки. Слегка раздраженно изображает журналистов: - Бенедикт, это правда? У вас новая девушка? Как давно вы знакомы? Актриса, певица, модель? Курортный роман? Или это серьезно? – Добавляет уже от себя: - Имя, фамилия, адрес, номер страховки? Черт… - Цедит сквозь зубы и устало выдохнув, замолкает. - Бен… и что мы будем делать? - Мы… мы что-нибудь придумаем. Я говорил со Сюзан по дороге – она хочет встретиться с нами послезавтра. Просила рассказать о тебе все, что я знаю. Я рассказал – ты ведь не против? - Нет… совсем нет. - Вобщем, ей надо подумать. Вер, ты же понимаешь, что если бы не моя работа… все было бы по-другому. Я знаю, что все это из-за меня… Я мотаю головой, забыв, что он меня не видит, и торопливо обрываю его: - Нет… нет, не из-за тебя… Бен я… Николас ведь сказал мне, кто ты… И когда это все зашло далеко, я понимала, что… Либо все закончится там, либо… Я, конечно, не думала, что будет так непросто. Я вообще не успела об этом подумать… – Усмехаюсь и быстро смахиваю покатившуюся слезу. – Знаешь, просто казалось, что момента, вот как сейчас – никогда не наступит… Но я… Я люблю тебя. – Почти шепчу, и новые соленые капли, дрогнув на ресницах, проливаются из глаз и, неуверенно уцепившись за подбородок, все-таки падают в кружку. Отстраняю телефон от себя и, глубоко вздохнув, снова подношу к уху. – Бен. Если ты будешь рядом, у меня хватит сил на все. На все, что угодно. – И голос срывается. Кто называл меня сильной – смотрите, ликуйте, удивляйтесь – вот она оборотная сторона… - Я тоже люблю тебя. Вера, хорошая моя… - Голос дрожит, волнение и нежность сочатся сквозь динамик и струятся по пальцам к сознанию. - Я просил тебя не отпускать меня. Ты обещала. Ты помнишь? Я захлебываюсь – не то все еще от сжавшей сердце тоски, не то от услышанных, таких важных сейчас, слов. - Да. - Ты помнишь, что просила ничего не обещать тебе? - Да, помню. - Но я хочу… - Тихо, но твердо. - Я обещаю – я никуда не уйду, я не отступлюсь. Слышишь? Мы со всем справимся. Верь мне. И тихий смех вырывается из груди вперемешку со слезами и робкой надеждой. - Я верю. – Киваю, опять забыв, что он не видит меня, и вытираю лицо ладонью, размазывая тушь. - Я постараюсь завтра заехать, хорошо? – Он улыбается, и я знаю, как сейчас приподняты уголки пухлых губ, как глаза искрятся десятками серо-голубых оттенков. - Хорошо. - Постарайся отдохнуть. И больше не плачь, ладно? – Ну как с ребенком, честное слово! И от этой мысли снова хочется смеяться. Всхлипываю. - Я постараюсь. Это просто напряжение. Прости. - Все будет хорошо. Вера, у нас все будет хорошо. Я люблю тебя. - И я тебя люблю. Как быстро отвыкаешь спать в одиночестве. Это действительно сложно. Голова никак не отключается и, испробовав пару способов, чтобы отвлечься, со стоном переворачиваюсь на спину и с силой ударяю по простыне кулаками. Злость и уверенность закипают внутри, вытесняя растерянность и страхи. Если ему это нужно - а он так сказал… Если он будет рядом – он дал обещание… Если он просит верить – я сказала, что верю... То я тоже не отступлюсь. И пошло все к черту. И стены – пусть останутся как есть!