Куклы и кукловоды

Ильяс проснулся нескоро. Если быть совсем точной, то к полудню следующего дня и в очень плохом настроении. А ещё у него память о последних событиях отшибло. Напрочь. Вот и случилось так, что до содержимого тайника дело дошло аж к двум часам дня, и то, только после того, как парень смирился с тем, что полностью проспал лекции. И вот наступил самый торжественный момент… Студент медленно, как бы с опаской и неверием протянул руки к небольшой выемке в деревянном стеллаже… осторожно (мы с Кирсом уже успели ему поведать о своём печальном опыте) дотронулся пальцами до кожаной обложки книги, но… ничего не произошло. С облегчением, но не менее осторожно парень вытащил книгу вместе с лежавшей на ней куклой и положил на стол.  — Так, а почему меня током шибануло, никто не знает? — попробовал поинтересоваться Кирс. Не вышло у него ничего. Ильяс, как завороженный, смотрел на маленькую тряпичную куклу, пусть и грубо сшитую, но абсолютно невредимую, принадлежавшую, скорее всего, тому загадочному «деду Агнату», как называл его Кирс. Кукла была неплохо скроена, но совершенно лишена подробностей. Ни пальцев, ни черт лица, ни даже ушей у неё не было: Только туловище с головой и четырьмя палками-отростками, символизирующими всем известные человеческие конечности.  — Она абсолютно цела, я не понимаю, почему… — бормотал едва слышно Ильяс. И этот с ума сошёл. До чего же люди — хрупкие создания.  — Хэй, меня кто-нибудь слышит? — ещё раз попытался напомнить о себе Кирс.  — А? — резко придя в себя, обернулся студент.  — Я спрашиваю, Ильяс, ты не знаешь почему меня стукнуло током, когда я прикоснулся к книге? — Студент взял в руки дневник своего приемного отца и внимательно осмотрел обложку.  — Удивительно, но здесь совершенно никаких рун! Так на него не похоже… отец был жутким параноиком…  — Но разряд-то возник, причем ощутимый! — возмутился Кирс. — Посмотри, может какая-то другая защита?  — Эй, ребят, — решила подать я свой скромный голос, — может стоит посмотреть на самом тайнике? По-моему, это было бы логично. Парни переглянулись.  — Логично, — согласился хозяин лавки, — и вполне в его стиле. Все, и даже я, наперебой ринулись к стеллажу. Но стоило Ильясу сделать шаг за черту, разделяющую шкаф с тайными знаниями и обычную книжную лавку, тот чертыхнулся, и резко отступил назад. Видимо, паранойя заразна, и студенту «повезло» перенять её у своего приемного отца. А иначе, как объяснить тот факт, что даже находясь в закрытом от посторонних людей помещении, он каждый раз возвращал руну на место, вновь возводя щит? Он же его и остановил в пяти шагах от цели. Ненадолго задержавшись, он всё же догнал нас, чтобы лично проверить тайник. Хотя я уже и без лишних объяснений поняла, что загвоздка именно в секретной выемке, в углах которой красовались незнакомые и невероятно мудрёные руны. Я бы не стала даже браться их расшифровывать, хоть и увлекалась рунической магией в одном из своих прошлых воплощений. Ну как увлекалась… Воплощение-то было одним из первых, Сила — никакая, а значит активировать руны, состоящие более чем из трёх элементов я просто не смогла бы… Вот так и вышло, что мне известны только самые-самые основы и очень поверхностно, увы. Вообще особенности памяти после смерти довольно интересны. Я помню всё, что происходило со мной в последней жизни, но от более ранних воплощений остаются одни навыки и голые сведения, ни граммом больше. А поскольку в последних жизнях я увлекалась по большей части куклами Вуду, навыки у меня специфические и односторонние. Несколько фактов о рунах идут бонусом, но с краешка и очень-очень мелким шрифтом. И на том спасибо. Так к чему я это? Ах, да. Доверю расшифровку профессионалу.  — Это очень странное и слишком навороченное плетение… я вижу пару знакомых штрихов, но полностью разгадать руну без книги не смогу, простите, — поник «профессионал». В прочем, шутки в сторону. Ильяс — телекинетик. Рунической магией, насколько я успела понять, интересовался кое-кто другой, тоже некогда управлявший этим магазином, и если кого и называть «профи», то именно деда Агната.  — Так в чём проблема? Книга — есть, руна — есть, время — есть… — начал загибать пальцы наивный Кирс. Ага, Ильяс сейчас будет возиться с разгадкой рун, а я в это время умру от любопытства.  — Времени нет, — резко и безжалостно оборвала я его. На меня посмотрели две пары удивлённых глаз. — Вы забыли, ради чего вообще мы всё это затеяли? — приподняла я одну бровь. Правда, у меня на этот раз ничего не получилось, и вслед за первой подтянулась и вторая. Однако, поскольку общего эффекта это не испортило, будем считать, что так и задумано. — Если да, то напомню: мы собирались искать душу одного вашего знакомого по остаточной ауре. Разве сейчас не лучшее время дать Марту понюхать найденный дневник?  — Опять ты со своим «дай понюхать»! Я что тебе, собака что ли?! — снова взвился котяра. Этого ещё не хватало, опять всё по второму кругу…  — Слушай, наглая рыжая морда, — не выдержали у меня нервы. Кажется, все присутствующие, включая Мурсу, немного офонарели от такого обращений к Советчику, — мне сейчас совершенно до лампочки, кот ты или собака! Тебя вежливо попросили принять участие в поисках одного хорошего человека по мере сил и возможностей, а ты только спорить и умеешь! Как я по-твоему ещё должна выражаться?!  — А вот это уже другой разговор, — кажется, из всей моей тирады кот уловил только последнее предложение. Ненавижу. Как об стенку горохом. — Вариантов — масса! — воодушевлённо продолжил Март. — Ты могла сказать «дать на обследование», попросить меня «изучить предмет» или «просканировать остаточный след ауры» … — казалось, что рыжий кот готов разглагольствовать часами, если его не остановить.  — Хватит! — крикнула я, что есть мочи, да так, что и живые услышали. А чтобы уже наверняка, я хлопнула чем-то, попавшимся под руку (честно, не завидую этому предмету) по чему-то, попавшемуся подо что-то, попавшееся под руку (тоже мало приятного). Позже, когда выяснилось, что в руках я держу один из томов рунической магии, которым нехило так шарахнула по стеллажу, мне стало стыдно. Ценное сокровище, как-никак. Быстро сделав вид, что ничего не произошло я впихнула книгу обратно Кирсу, и продолжила раздраженно, но уже в неслышимом простому уху спектре, — Март, неужели ты не можешь просто… «изучить предмет», — передразнила я недавние кривляния кота, — и не пререкаться из-за мелочей? Какая вообще разница, как говорить?!  — Разница принципиальная. А с «предметом» я уже знаком, — насмешливо хмыкнул кот. У меня возникло сильное желание отобрать талмуд у Кирса обратно и швырнуть в кота. Жаль, не поможет, хоть Имеющие Силу и могут докасаться до своих Советчиков, коты всё же нематериальны, как и мы.  — Ну и… — подтолкнула я рыжего к активным действиям, так как фраза по моему скромному мнению была не закончена.  — И ничего. Его нет. Вообще.  — В смысле? — изумились мы втроем в один голос.  — Ни среди живых, ни среди мёртвых. Он как будто испарился. — Кот свернулся калачиком и лениво прикрыл один глаз. А до меня всё никак не доходил смысл его слов. Разве может душа испариться? Просто взять и исчезнуть, без следа? До этого момента я была твёрдо уверена, что нет… Или дело опять в каких-то тайнах Советчиков, которые запрещено просто так разглашать?  — Так не бывает, — уверено заявила Мурса. Уф, у меня прям от сердца отлегло, я уж было снова начала подозревать ее во всех смертных грехах. Чёрная кошка бросила в мою сторону мимолетный косой взгляд. В её зелёных глазах увидеть можно было многое… к примеру, что её незаслуженно обидели. Ну да, она же чувствует каждую мою эмоцию, несомненно безосновательные обвинения затронули её чувства. Я послала Советчице скромную извиняющуюся улыбку, надеясь, что она не станет заострять внимания на этом неприятном инциденте.  — Против факта не поедешь, — флегматично заметил кот и прикрыл второй глаз, задремав. Меня всегда выводила из себя эта его флегматичность. Кажется, что даже если метеорит на Землю свалится, он лишь зевнёт и предоставит разборки другим. Вот и сейчас в таком важном вопросе, который касается непосредственно его хозяина, Кирса, наглый котяра бессовестно дремлет, делая вид, что ему до лампочки различные глюки мира. Подумаешь, душа без следа исчезла, эка невидаль, конечно… Поймала я себя на том, что пытаюсь забрать у Кирса «Первый том Рунической магии» обратно, при этом в упор разглядывая посапывающего Советчика. Кирс, правда, сообразил, что к чему и книгу от меня поспешно убрал, поэтому я смогла нащупать лишь воздух. Кстати, а почему меня так затронуло безразличие к судьбе приёмного отца друга моего друга, с которым я даже не знакома? Ай, ладно, потом разберусь! Поскольку до книги я не добралась, в Марта полетела ручка. Потом ещё одна. И карандаш. И пластмассовая подставка для канцелярии. И, по-моему, пепельница. А потом ещё что-то. После этого я попыталась схватиться за внушительную кружку с давно остывшим чаем, но поднять её уже не смогла. Силы не хватило.  — Эля, успокойся, — тихо попросил Кирс. Жаль, что я его уже не слышала.  — Ты, наглая рыжая морда, неужели тебе настолько фиолетово, что пропал дорогой твоему Ближайшему по Духу человек?! Да как ты вообще смеешь спокойно дремать, в то время как Кирс и Ильяс себе места не находят?!.. — и ещё тысяча нелестных эпитетов в добавок неслась в сторону рыжего Советчика. Крики периодически дополнялись звоном, стуком, бряцаньем и даже скрипом бросаемых в Марта предметов. Апогеем сей гневной тирады стала разбитая кружка с чаем, которую я всё-таки подняла (злость — страшная вещь).  — Всё? — спокойно спросил Кирс. Его вопрос стал роковой ошибкой, но парень это не сразу понял. Зато взгляд Ильяса лихорадочно метался из стороны в сторону, ища укрытие.  — Ну я это… пойду, пожалуй, — промямлил студент. Разумно. Я бы на его месте тоже в темпе вальса свалила куда-нибудь подальше от двух разъяренных душ, от которых почти нельзя защититься. Кирс же подлетел ко мне вплотную, слегка опустившись под пол, чтобы его глаза оказались на уровне моих.  — Эля, что происходит? — тихо, но жестко оборвал он меня на полуслове. Я чувствовала, словно меня подняли за шкирку и прижали к стене, настолько положение было неловким. Пусть краем сознания я и понимала, что он просто не сможет причинить мне какой-либо вред, как и хотя бы пальцем тронуть — в самом прямом смысле этого слова, — инстинкты, будь они не ладны, вопили бежать отсюда как можно дальше. Честно говоря, я и сама удивилась резкому перепаду своего настроения. Нервный срыв — так можно было бы сказать, если бы у меня были нервы. Но ведь срываться нечему.  — Я спокойна, — тихо, но ещё неуверенно сказала я, оставаясь на прежнем месте. Почему я просто не сделала шаг назад? Или не отлетела подальше, раз уж положение доставляло мне неудобства? Сама не знаю, кажется забыла, как управлять пространством.  — Точно? — с долей насмешки в голосе переспросил парень. «Точно», — хотела ответить я, но в горле встал ком, поэтому Кирс удостоился лишь скромного кивка.  — Значит, вернёмся к вопросу на повестке дня. Куда исчез дед Агнат? — Кирс развернулся к остальным, делая вид, что ничего и не было вовсе. Ильяс тоже притворился, что успокоился, и стоял теперь с каменным лицом, даже несмотря на те потоки тревоги и страха, вившиеся вокруг него. Мурса молчала и всё внимание обратила на Кирса. Только кот глядел на меня исподлобья, обещая, что подобные унижения без внимания не останутся. Ой-ой-ой, боюсь-боюсь.  — Так, давайте по порядку, — попытался здраво рассудить Ильяс. — Где можно раздобыть информацию о подобных явлениях?  — Ну, думаю одно из самых крупных хранилищ этой информации находится прямо здесь, — съязвил Кирс. По-моему, он просто хотел мило пошутить и разрядить обстановку, вот только смеяться что-то не хотелось. — А на самом деле, если уж и Советчики о таком не слышали, то я не знаю, у кого ещё мы можем спросить.  — Ну, знаешь ли, Советчики тоже не всезнайки, — лениво зевнул Март. Вся эта показная лень снова начала раздражать. Такое ощущение, что он специально меня провоцирует! Я почувствовала резкую боль в районе запястья. Опомнившись, поняла, что это были когти Мурсы. Острые, однако. Рвано выдохнув, поняла, что сейчас не время, и можно было бы и закрыть глаза на раздражающие мелочи… Но это же я!  — Разве? — отвлёк меня вопрос Кирса.  — Да, — эстафету переняла Мурса, увидев насколько резко я реагирую на высказывания и действия Марта. — Мы знаем и помним ровно столько, сколько в нас было вложено самой Сутью этого мира по кодексу Советчиков. Ну и ещё добавь ту информацию, которую мы узнали у наших Хозяев и Хранителей — вас.  — У Советчиков есть свой кодекс?! — в один голос удивились парни.  — Есть. Но речь сейчас не об этом, — Мурса отвернулась, не желая выдавать своей нервозности. Всё-таки Свод Правил был, как выяснилось, довольно щекотливой темой. — Как вариант, можно попробовать найти Имеющего Силу, который дольше всех ждёт своего воплощения. Вполне вероятно, что ему могут быть известны такие случаи и их объяснения. Все притихли. Не знаю, что на счёт Ильяса и Кирса, но Март определённо точно дрых без задних ног. Как можно столько спать?! Или… стоп!  — Хей, а почему Март спит? Сон ведь требуется только физическому телу?! — моему изумлению не было предела. Всё это время меня так нервировал этот момент, но я не могла понять, почему. Теперь же выяснилось, что меня выводила из себя неправильность ситуации, как ещё один глюк этого Мира. Кирс закашлялся.  — Давай оставим этот вопрос на потом. Просто знай, что ему нужно много спать. Так ты хотела что-то спросить? — Кирс само воплощение невинности. Так я и поверила. И обязательно докопалась бы до истины, не будь другой вопрос, тот, который я хотела задать с самого начала, столь же волнующим.  — Не думай, что я забыла. А спросить я хотела у Мурсы, вот что: — я развернулась к своей Советчице и, пользуясь подсказками нашей связи, поинтересовалась, — в чём подвох? Нет, серьёзно, эти коты априори не могут прожить без загадок и утаиваний, и будь наша с Мурсой Связь хоть немного слабее, я бы ни за что не почувствовала недомолвки.  — Имеющую Силу, которая дольше всех ждет своего воплощения, зовут Ихинда. Пауза повисла снова. Но сейчас она была в разы напряжённей предыдущей. Казалось, эту тишину можно было пощупать, настолько уж она была тяжёлой.  — Что ж… — Кирс нервно сглотнул, — Мир тесен.  — Не то слово, — тихо кивнул Ильяс.  — И что будем делать дальше? — спросила я, покосившись на парней. Казалось, никто не мог дать точного ответа. Да с таким вопросом это априори было невозможно. Ступор. Всё.  — Ну, не думаю, что нам следует менять изначальный план… — издалека начал Кирс, — с Ихиндой мы всё равно встретиться собирались, но опять-таки, для этого нам нужно выбрать подходящий момент. Такой, в который она просто не сможет уйти от вопроса или послать нас на все четыре стороны. Соответственно, выслеживаем её слабости, а уж потом думаем.  — Сначала делаем, а потом думаем? Что у вас за план хоть? — недоверчиво спросил студент. Кирс покосился на меня, предлагая взять слово.  — Ну, как Кирс и сказал, мы собирались выследить её слабости, моменты, на которых можно сыграть…, а уж потом действовать по ситуации, — начало было не совсем уверенным, но по мере того, как я говорила, голос становился всё твёрже, — Понимаешь, любые планы, даже самые проработанные, имеют свойство срываться. И тогда ты стоишь в растерянности и думаешь — что делать? Куда бежать? — а неготовое к импровизации сознание соображать отказывается. В то время как враг находится в более выгодном положении — он изначально был не готов к атаке (или чему там ещё), поэтому действовал экспромтом, ему намного легче сориентироваться, — я сделала небольшую передышку, радуясь тому, что нужные слова так вовремя подвернулись на язык, а затем пафосно добавила, — нашей целью является отомстить Ихинде за наши мучения.  — Ты это сейчас… серьёзно? — спросил Ильяс так, как спрашивают пятилетних детей, решивших уйти из дома из-за того, что там заставляют есть кашу на завтрак. Уже не будучи такой уверенной в своих словах, я несмело кивнула. Гордая пламенная речь на моих глазах превращалась в прах. Все аргументы, которыми я оперировала показались детскими и смехотворными, а цели — вообще абсурдом. Кирс тихо стоял в сторонке, нервно закусив губу. Он тоже понимал, что в таком ракурсе наша затея и наш «план» выглядят довольно странно, но возразить не мог.  — То есть вы оба серьёзно считаете, что сможете выследить слабости этой «могучей и ужасной» — Ильяс обозначил кавычки движением пальцев в воздухе, — даже несмотря на то, что другим это не удавалось? — его голос так и сочился скептицизмом. Я бы хотела ответить, но боялась выглядеть еще смешнее, поэтому решила промолчать. К счастью, за меня вступился Кирс:  — Ну, во-первых, мы не можем утверждать, что никому это не удавалось. Вполне возможно, что такие счастливчики были, просто нам о них слышать не доводилось. А во-вторых, мы же, фактически, дети, нас незаметнее… — последние слова прозвучали уже не так уверенно, как предыдущие.  — Тот факт, что вы — дети даёт вам только низкий рост и остаточный след сознания от прошлого тела, — покосился на нас студент, а его слова для меня прозвучали как оскорбление. Вполне возможно, что именно этот смысл он в них и вкладывал, — остальное значения не имеет. Никто не станет считать вас несоображающими овощами только из-за того, что в прошлой жизни вам «повезло» умереть молодыми. Память прошлых столетий непременно наложила на вас свой отпечаток, пусть сразу после смерти он немного и приглушается воспоминаниями, оставшимися от последней жизни. Я потупилась. А Ильяс, однако, неплохо знает теорию. Уж лучше меня точно. Видно, сильно его Агнат гонял когда-то. Но чувствовала я себя в любом случае неловко… Видимо, влияние последней жизни действительно всё еще было сильно, и мыслили мы как дети. У нас и времени-то не было на обсуждение… Хотя нет, время было. Это всё отговорки. Время есть всегда, особенно у нас, мертвых, просто, видимо, желание оказалось недостаточно сильно. Да и опыта не хватило. Не помню точно, кем я была в прошлых жизнях, но в стратегии я явно несильна. Кирс, кажется, тоже. Вот и вышло, что мы наивно понадеялись на «авось», на то, что всё само как-нибудь сложится, без нашего сильного вмешательства. А теперь оказались в неудобном положении.  — Ильяс, помоги, пожалуйста, — тихая просьба разрезала тишину. Честно говоря, не ожидала услышать это от Кирса. Обычно, не в его характере так вежливо просить.  — Да чем я вам помогу? — отчаянно вопросил студент, плюхнувшись на стул и запуская руки в волосы. — Вот скажите, кто адекватно отнесется к живому, пытающемуся вмешаться в дела мертвых? Обычно только наоборот бывает, вам ли не знать, малолетние кукловоды, — он покосился на нас с неодобрением. — Да и чем по-вашему жизнь Имеющего Силу отличается от жизни простого человека? В том-то и дело, что почти ничем! Мы все умираем, а потом все снова возрождаемся, лишившись памяти о прожитых годах, и все заново познаём этот мир, играем в одной песочнице, едим из одних тарелок, смотрим на одни звёзды, дышим одним воздухом! Так чем же мы лучше? Способностью менять этот мир на более тонком уровне? Расширенным доступом к некоторой информации? — У меня сложилось впечатление, что Ильяс собирался стать программистом. Кстати, а на кого он учится? Надо будет спросить при случае. — Большие возможности накладывают на нас и большую ответственность. Вот вы слышали про то, что мир стремится к равновесию? Наверняка. Вы ведь просто не могли этого не слышать. Так вот, как вы оба, — студент сделал паузу специально для того, чтобы окинуть нас весомым взглядом и убедиться, что мы действительно слушаем, — играли с неугодными вам людьми, так и высшие силы, в роли которых выступила Ихинда, щёлкнули вас по носу. Её действия были всего лишь воплощением воли этого Мира. Всего лишь отражением ваших действий. К концу его речи я пристыженно разглядывала корешок обложки от книги про телекинез, которую мне так и не удалось дочитать. Но волновало меня сейчас не это. Волновало то, что меня, как котёнка, ткнули носом в свои ошибки, поставили на место и позволили, наконец, увидеть, насколько же высоко забралось моё чувство собственной важности. Я поняла, что мой эгоизм действительно перешёл все мыслимые и немыслимые границы, и пора бы уже заканчивать. Да, в таких ситуациях первой реакцией всегда становится отрицание, но чем дольше я существую вне своего тела, тем ближе к Возвышенному Сознанию и опыту прошлых жизней. Что-то мне подсказывало, что я уже делала нечто подобное. И это чувство… оно искренне желало мне прекратить сопротивляться и наконец повзрослеть. Мне уже не тринадцать лет. И даже не четырнадцать. Неважно, какое сейчас число, день недели, месяц, год… Мне больше, чем несколько тысячелетий. Я, а точнее, моя душа, пережила не одну «цивилизацию». Да что такое «цивилизация»? Неудачная попытка Мира установить гармонию. Такие попытки можно пересчитать по пальцам, но все цивилизации, в том числе и эта, оказываются провальными. И Мир стирает неправильно нарисованную линию, забирает память, желания, ломает характер… и иногда даже… уничтожает некоторые души. Мне больно думать об этом. И, к слову, сию информацию я узнала далеко не от Мурсы. Уничтожение души — настоящая катастрофа. Такой участи и врагу не пожелаешь. Быть стёртым навсегда, совсем, без шансов снова возродиться, без возможности просить прощения за содеянное — именно это ждёт тех, кто особо «отличился» в самом наихудшем смысле этого слова. Но, такие души обычно и не в силах раскаяться, они не чувствуют за собой вины, их уже ничто не изменит. Алчность, презрение, зависть, ненависть, обида и прочие, подобные перечисленным, такие же чёрные и низкие чувства являются единственными составляющими этих отбросов, которых душой назвать уже нельзя. Я не понимаю, откуда взялась эта информация. Она просто всплыла в голове, как нечто сухое, заученное, словно таблица умножения. Мне стало немного страшновато от такого поворота, однако часть моей души, та, что не поддавалась сознанию, никакой паники не чувствовала. И возникновение неожиданных сведений в голове мне тоже показалось абсолютно нормальным. Я не стала слушать тот тревожный голосок, который еще вопил о разумности. Насколько помню и понимаю, особым умом именно он не обладал. Образ уютного букинистического магазина неожиданно растворился, приобретая совершенно другие, менее приятные мне очертания. Я знаю, где я, знаю, кто я, кем мне следовало стать, и кем я являюсь. Я знаю, что так быть не должно, знаю, что это не оценят, но мне плевать. Единственным желанием в моей голове пульсирует странная мысль: попросить, вымолить один-единственный шанс, чтобы оторваться по полной. Я знаю, что рано или поздно этот момент должен был настать, но он настиг меня слишком неожиданно. И, пожалуй, слишком рано. Я ведь только вошла в раж. Или «вошёл»? У меня нет определённого пола, я ведь душа. Кем бы мне не доводилось рождаться, это мало что меняло в моём характере. Разве что, будучи женщиной, сомнение в правильности происходящего и желание остановиться возникало всё чаще… не зря их считают более милосердными… Но с последними воплощениями таких проблем не возникало. Они всем дают один шанс на исправление. И мне дадут, я знаю. Они считают, что каждый имеет право попытаться измениться… Ох, как же они ошибаются, и я докажу им это. Довольно странно, что до меня не было ещё ни одной души, которая попыталась бы устроить в этом мире полный беспорядок. Так же, как и не было тех, кому было бы отказано в попытке реабилитироваться. По крайней мере, в первой попытке. И все старались измениться. Абсолютно все. Им не хватало решимости шагнуть в бездну, ведь они, так же, как и люди, боялись смерти. Каждый открывал глаза с желанием исправиться, и пусть память не переходит к новорождённому, где-то в подсознании у всех упорно билась мысль: стать лучше. Эта мысль неосознанно переходила в цель существования и сдерживала некоторых, помогая им выплыть из их мрачного океана не менее мрачных чувств. Именно эта мысль и перекрашивала их чёрные одеяния в белёсый. И, пускай таким как они уже никогда не избавиться от сероватых пятен на своих мантиях, они будут меньше подвержены влиянию обстоятельств. Те, кто смог забыть и исправить ошибки прошлого имеют своеобразный «иммунитет», их сложнее снова затащить в то болото, которое мы здесь называем озером. Но полностью избавиться от черноты не сможет никто и никогда. Её след будет переходить с душой из воплощения в воплощение, и если при жизни мы мало что помним, то после смерти такие пятна порой начинают весьма нервировать. Каждый раз, натыкаясь на них взглядом мы вспоминаем о прошлых ошибках. Они корят себя за то, что вообще это начали. А стоило бы за то, что не смогли довести до конца. Я готова умереть, если таковой будет цена. Исчезнуть. Испепелиться. Разорваться на кусочки. И я с радостью сделаю это после ещё одного воплощения. Один из неудачников, слабых духом, один из тех «сдавшихся», пытавшихся втереть мне свои правила и порядки, говорил, что я — одно из самых «грязных» существ, которые он когда-либо встречал. Он сетовал на то, что на моей одежде совсем не осталось светлых пятен. Но он был не прав. Одно пятно всё-таки оставалось. Не белое, нет, его и серым-то назвать было сложно… такое же чёрное, как и весь мой балахон, но не угольного оттенка, цвета смой Тьмы, что поглощала меня изнутри, а немного более светлого, но не сильно выделяющегося на общем фоне, тона. Прямо на том месте, где когда-то у меня билось сердце. И меня ужасно раздражала эта клякса, хоть я и понимала, что лишь за счёт неё всё ещё могу соображать, пусть и не очень адекватно по их меркам. Они вообще любят пихать всё под одну гребенку. И мне на этот счёт сказать нечего. Они всё равно не поймут. Внезапно я почувствовала резкий запах чего-то жжёного. Это… не… правильно… Его не должно было здесь быть. Я это точно помню. Откуда, хах? Не знаю. Не помню. А противный запах всё не исчезал, продолжая опутывать меня, сковывать движения, разрушать снаружи. Учитывая то, что я уже была пуста внутри, моя оболочка должна была вот-вот лопнуть, но… этого не происходило. Значит от меня прошлой ещё что-то осталось. Или не прошлой… или… Резкий кашель, судороги и дикая боль рывком вернули меня в реальность. Ох уж этот противный запах мелиссы! Да чтоб его! Откуда он вообще здесь взялся?! Я не могла соображать, но сквозь противный туман, окутавший моё сознание и мою душу, я услышала чей-то знакомый отчаянный крик:  — Туши! После чего послышался ещё чей-то кашель, а разрушающая вонь пошла на убыль. Я. Сейчас. Начну. Убивать. Какому идиоту пришло на ум жечь мелиссу?! С какой вообще стати?! Этот запах очень губителен для нас, бестелых душ, и это должно быть известно каждому Имеющему Силу. Ко мне постепенно возвращалась память. Так, я в книжной лавке, со мной Кирс и Ильяс… Кирс не псих и не суицидник (хотя в первом я не уверена), а вот Ильяс… да какого чёрта вообще?! Мои догадки подтвердила специальная железная чаша с ручками, на дне которой всё ещё тлела высушенная трава. Я пыталась не дышать, я могу существовать без воздуха вовсе, но этот специфический запах мелиссы таков, что разъедает душу, едва с ней соприкоснувшись. Ещё чуть-чуть, и я бы серьёзно превратилась в пепел. При нормальных условиях от такой напасти можно быстро смотаться, едва почувствовав запах, но сейчас, когда моё сознание было отдельно от души… А что, собственно, произошло-то? Я… Эти видения… как что-то произошедшее давным-давно… или как дежавю… Надо спросить у Мурсы, чем это было. «Ты исчезла. То есть, твоя душа была здесь, но я тебя не чувствовала. Похоже на воспоминание одной из прошлых жизней. Что ты видела?» Ого, мы теперь можем мысленно разговаривать? «Да. Каждый раз, когда связь почти доходит до разрыва, а потом снова воссоединяется, она становится крепче. Но специально так делать нельзя, Нить связи может не выдержать». То есть, когда в прошлый раз мы поссорились, произошло примерно то же самое? «Да». Я огляделась. На Кирса налипла пыль, как остатки треклятого запаха. Он был особенно бледен, несмотря на то, что румянцем никогда не отличался. Ильяс же успел убрать на полку металлическую чашу с остатками пресловутой травы.  — Что, чёрт вас всех побери, это было?! — ненавидящим взглядом окинула я парней.  — Сначала ты перестала отвечать, — начал Кирс, — потом мы заметили твой отсутствующий стеклянный взгляд. Потом Мурса сказала, что не чувствует вашу Связь, потому что у тебя воспоминание из прошлых воплощений, при чём одно из первых, — кстати, тебя можно поздравить, да? — ничего выходящего за рамки нормы. Мы и решили тебя не трогать. Но когда ты резко начала чернеть, стало ясно, что что-то идёт не так, и тебя нужно срочно вытаскивать. Ты ни на что не реагировала, Мурса сказала, что ты слишком далеко, чтобы она могла до тебя докричаться, вот и остался единственный способ спустить тебя на землю.  — Убив?! — взъелась я. Да как они посмели.  — Нет. Защитная реакция же сработала? — не очень уверенно предположил Ильяс, торопливо открывая форточки. Я окинула его своим взглядом. И чего он так шарахается? Ах да, глаза у мёртвых страшные, точно… Но мне до этого нет дела.  — А если бы нет?! Да и посмотрите, я ведь в полном порядке!  — И эти пятна ты тоже называешь «полным порядком»? — встрял Кирс, иронично на меня посмотрев. Чт… Ч-что еще за пятна?! Опустив голову вниз, я наконец заметила, как по платью вверх от подола тянутся чёрные… щупальца?! А нет, это просто рисунок. Или не просто. Я постаралась прийти в себя. После неожиданного ухода из реальности мне не сразу вспомнилось, кто я и что здесь делаю. Моё сознание… оно ведь как бы раздвоилось, да? И сейчас, когда я начала анализировать произошедшее, странный пугающий узор резко отполз назад, отчего аж жутко стало. Моё короткое платье, едва прикрывающее колени, вновь стало белым. Почти. Чёрными привычно остались лишь кружева на подоле и рукавах.  — Кажется, её лучше оставить, — тихо заметил Ильяс.  — В смысле?.. А если… оно вернётся? — неуверенно спросила я. На меня странно покосились. Кажется, не стоило так кричать. Я уже и забыла про свою первоначальную реакцию. Мной руководила та, другая, далёкая, более тёмная часть сознания. — Так, ребят… простите меня за это, пожалуйста. Я не хотела.  — Да мы уже поняли, что воспоминание было не из самых приятных. Но тебе сейчас действительно лучше разобраться в себе. У тебя есть «твоё» место, или выделить медитационную? — отвлеченно спросил Ильяс. Я кивнула. Осознав, что мою реакцию можно расценить по-разному, пояснила:  — Я знаю одно место.  — Отлично, тогда не будем тебя трогать, — я готова была поклясться, что жест, произведенный на свет Кирсом, не был ничем иным, кроме как неудачной попыткой стереть воображаемый пот с воображаемого лба от облегчения, что всё обошлось. Было ли воспоминание одним из «не самых приятных» для меня? Логически — да. По факту — нет. Я ведь искренне наслаждалась происходящим. Рвано выдохнув, перенеслась всё в ту же уютную пещерку. Мне действительно есть, чем заняться в ближайшие пару часов. Или пару дней. Кто знает, сколько времени уйдет на то, чтобы разобраться с такой информацией?