***
Чонгук был уверен, что все будет хорошо. И сейчас, смотря на то, как холодное тело девочки, которой он так наивно и глупо обещал долгую жизнь, увозят в местный морг, Чон невольно вспоминает ответ Юнги на его слова, которые он сказал ему недавно: «уверен, почти». «У нас без „почти“ не бывает», — ответил тогда Юнги, и Чон, как он думал, понимал, о чем говорит старший, но на деле знать что-то и пропустить это через себя — совершенно разные вещи. Читая книги и монографии, изучая техники проведения операций и различных процедур, посещая мастер-классы и лекции лучших докторов, Чонгук никогда не сталкивался с таким понятием, как стопроцентная гарантия. Не существует стопроцентно благоприятного прогноза лечения. Тем более у онкологов. Будучи ответственным за жизнь человека, доктор ни в коем случае не должен быть абсолютно уверен в успехе проводимого им лечения. Максимум, что он может себе позволить — это «почти уверен». Только так ты можешь защитить себя от боли и работать дальше. Чонгук запомнит это. Навсегда. Завтра… Он запомнит и усвоит этот урок завтра, но сегодня… Молодой хирург вышел на лестничную площадку, с размахом захлопнув за собой дверь, от чего громкий хлопок отдался эхом на все пять этажей лестничного пролета. Тяжело дыша, Чонгук стал сдирать с себя свой халат, не обращая внимания на полетевшие во все стороны пуговицы, которые он не потрудился расстегнуть. Освободившись от этой белой ткани, несущей в себе своеобразный договор на добровольное заковывание себя в неподъемную ответственность, он с яростью смял медицинский халат в клубок и швырнул его о стену. Смерив ненавистным взглядом белый комок ткани, что бесшумно приземлился у стены, Чонгук закрыл глаза, хватаясь за переносицу. Упираясь одной рукой о перила, хирург глубоко дышал, пытаясь совладать со своим пылом. По телу прошлась неприятная дрожь, и все силы будто покинули его. Не открывая глаз, Чон сел на холодную, покрытую кафелем лестницу, и погрузил свои пальцы в густые волосы, беззвучно содрогаясь в бесслезных рыданиях. — Черт… — прошипел он сквозь сомкнутые зубы. Не такой он представлял свою работу, сидя в кабинете медицинского университета и читая биографии всемирно известных докторов. Чонгук не знает, сколько времени он просидел таким образом, но сейчас ему хотелось остаться в таком положении еще какое-то время, не поднимая головы, не открывая глаз, забыться. И его желание, отчасти, исполнилось, когда, внезапно, слева от себя он услышал чье-то дыхание. Чонгук, не поднимая головы, нахмурил брови, думая, что показалось, но рядом, определенно, кто-то был. Он медленно выпрямился, поворачивая голову налево и чуть жмурясь от того, что долго просидел с закрытыми глазами. — Кто здесь? — неуверенно позвал он, чувствуя себя героем бессмысленного фильма ужасов. Ответом ему было только тихое эхо, отозвавшееся собственным голосом. И в тот момент, когда он, озираясь по сторонам, почувствовал себя совсем уж глупо, мужской голос прозвучал практически у его лица, повергнув Чонгука в легкий шок. — …меня? — услышал Чон обрывок предложения, произносимый низким, бархатным голосом. — Что за? — молодой хирург резко отодвинулся от невидимого существа, больно ударившись лопаткой о металлические прутья перил. — Ты можешь слышать меня? — повторил свой вопрос Ви, все это время находившийся рядом с Чонгуком. Чонгук еще шире распахнул глаза, блуждая ими в пространстве перед собой, в поисках хоть какого-нибудь признака жизни, способного говорить. — Что? — не верит своим ушам Чон и неосознанно отвечает: — Да… — Невероятно, — шепчет Ви, скорее сам себе. В это время Чонгук окончательно убеждает себя в том, что у него галлюцинации от эмоционального перенапряжения, и незамедлительно поднимается на ноги, чуть ли не падая, так как ноги затекли от долгого нахождения в одном положении, но вовремя хватается за перила. — Постой! — просит голос, и Чон стоит, потому что идти еще не может. — Прошу, не уходи. — Это бред. Это бред, — повторяет Чонгук, закрывая глаза. — Я не причиню тебе вреда, — пытается успокоить его Ви, также поднимаясь на ноги, что, каким-то образом, не остается незамеченным чутким слухом молодого врача. — Этого не может быть… — из стороны в сторону качает головой Чон, вглядываясь в пустоту, откуда исходил голос. — Я… я понимаю, — пытается Ви. — Все это кажется странным, но я не плод твоего воображения. У Чонгука кровь стынет в жилах, тело парализовало от осознания невозможности происходящего, и единственное, что он может сейчас — это дышать. Хирург не двигается и слышит тихие шаги в его сторону также четко, как слышит сейчас свое сердцебиение. — Я и мечтать не смел когда-нибудь быть слышимым тобой, — шепчет Ви, поглощенный своими чувствами, которым не знает названия, настолько сильно, что не замечает страха в глазах Чонгука, когда тянется к его лицу рукой. Чон слышит его обволакивающий голос совсем близко и чуть вздрагивает, когда ощущает на своей щеке легкое прикосновение, будто воздух у кожи его лица стал теплее и плотнее. Чонгук громко сглатывает и нервно выдыхает, чувствуя распространяющийся по телу трепет. — Чонгук, — Ви нерешительно ведет пальцами по его щеке, сожалея о том, что не может в полной мере насладиться ее гладкостью. Собственное имя, прозвучавшее неизвестным голосом, возвращает голове ясное сознание и ногам способность двигаться. — Нет, — качает головой Чон и пытается оттолкнуть от себя невидимое существо, но его руки проходят сквозь тело ангела. Резко отстранившись, Чонгук в два широких шага достигает двери и стремительно покидает лестничную площадку, оставив Ви с поникшими крыльями смотреть ему вслед.***
Проснуться Чонгуку этим утром удалось с трудом. Виной тому было действие снотворного, без которого он вполне успешно засыпал всю свою жизнь, несмотря на степень насыщенности дня. Однако, вчерашний день превзошел все здравые рамки чонгуковской реальности, не говоря уже о смерти его пациентки, окрасившей этот день в календаре в черный цвет. Первая половина дня прошла, как в тумане из шепотов за спиной, обвиняющих его во всех грехах, начиная с рождения в богатой семье, и постоянного ожидания этого голоса, который, как убедил себя Чонгук, звучал в его голове, что тоже не утешало. Войдя в огромное помещение столовой, Чон автоматически бросил взгляд на стол, за которым они с Юнги обычно сидели. Старший находился на месте и безучастным видом жевал свой обед, пока не увидел Чонгука. Набрав в поднос еды, до которой было ближе тянуться, Чон сел напротив Юнги и громко выдохнул. — Я думал, ты решил помереть от истощения, — холодно приветствует его Юн, критично окидывая взглядом. — Да кто я такой, чтобы самому решать, когда и от чего мне помирать? — не поднимая глаз на старшего, отвечает Чонгук. Юнги несколько минут наблюдает за тем, как младший лениво ковыряется в своем подносе с обедом, и, не вытерпев, стучит своими металлическими палочками по его чашке с рисом. — Я надеюсь, ты не принимаешь всерьез весь тот бред, что несут все, кому не лень? Чонгук отрицательно качает головой в ответ, все также откинувшись на спинку стула и ковыряясь. — Ешь, — твердо говорит Юнги и вновь принимается за свою еду. — Ты ни в чем не виноват. Верь мне, а не им. Ешь. Чонгук удивленно поднимает глаза на старшего, не веря в то, что только что услышал. — Чтобы качественно выполнять свою работу, ты должен есть. Это твоя обязанность перед твоими пациентами и перед собой, — почувствовав на себе его взгляд, проговаривает Юнги, не глядя на Чонгука. — Ты, правда, считаешь, что в ее смерти нет и доли моей вины? — недоверчиво спрашивает младший, выпрямившись за столом. — Я похож на того, кто может врать? — задает встречный вопрос Юн, на что тот только хлопает глазами. — Ладно, — закатывает глаза Юнги. — Я похож на того, кто будет врать только для того, чтобы угодить кому-то? — Нет, — честно отвечает Чон. — Нет, — передразнил его недовольный Юнги и, кинув взгляд на поднос перед Чонгуком, повторил: — Ешь. С пару секунд смотря на старшего, Чон невольно улыбнулся и потянулся палочками к обеду. Благодарность теплой волной разлилась у него внутри, отчего моментально стало легче и свободней, хоть все еще немного неловко. Через некоторое время безмолвного обеда, доктора заметно расслабились, однако продлилось это недолго, так как оба одновременно почувствовали то, что уже не одни. Юнги поднял взгляд на стоявшего над едва заметно напрягшимся Чонгуком ангела, и, обреченно выдохнув, решил, как обычно, его игнорировать, но у Ви на этот счет были свои планы. — Чонгук может меня слышать, — проговорил он своим спокойным глубоким голосом, который Чонгук не мог не узнать и, чуть вздрогнув, замер с ложкой в руках. Несколько мгновений Юнги с Чонгуком делали вид, что ничего не слышали, но, осознав смысл произнесенного ангелом, озадаченно посмотрели друг на друга глазами, в которых читался один и тот же вопрос.***
— Ангелы смерти? — сидя в кабинете Юнги, Чонгук все никак не может переварить сказанное старшим. — Но как… — Я не знаю, — прервав его, устало выдыхает Юнги. — Все что знаю, уже рассказал. То, что творится с тобой, для меня тоже загадка. Такое я встречаю впервые. Факт того, что я их вижу всю свою жизнь, не придает ей больше ясности, поверь. — Как же… это невозможно, — смотря куда-то перед собой невидящим взглядом, Чонгук хватается за голову, упираясь локтями в колени. — Если тебе будет так легче, можешь, конечно, думать, что мы с тобой шизофреники, — начинает раздражаться Юнги. — Нет, нет, — выпрямляется в кресле Чонгук. — Просто… это немного трудно, — задумчиво произносит он. — Тот, которого я слышу, чей он? — Моего пациента, — отвечает Юнги, отводя взгляд. — Пак Чимина. — Это о котором ты говорил, верно? Получается, как только ангел заберет Пак Чимина, он исчезнет? — желая получить ответы на свои вопросы, Чонгук не замечает того, что с каждой секундой выражение лица Юнги мрачнеет. — Да, — коротко отвечает он. — Он исчезнет, — холодно добавляет он и, пока у младшего не появились новые вопросы, решает быстро закончить этот неприятный для него диалог: — Мне нужно работать. Ничем больше помочь не могу, — резко встает со своего места Юнги и начинает копаться в куче бумаг на своем столе. — Хорошо, я пойду, — поднимается Чонгук, слишком занятый своими мыслями в голове, не обращает внимания на резкость старшего. Выйдя из кабинета, Чон не знает, куда ему идти. Собственного кабинета у него не было, лишь отведенный ему стол в большом помещении, где помимо него находилось еще два врача без большого стажа работы. Ноги сами ведут его в место, где он сможет уединиться, то есть почти уединиться. Место их первой «встречи». Ему нужны ответы на вопросы, и кому их знать, как не ему. Снова оказавшись на лестничной площадке Чонгук ждет, пока не почувствует, что он здесь. И его не заставляют долго ждать. — Прости, — звучит приятный голос за спиной. Молодому хирургу непривычно, но уже не страшно. — Ничего, — отвечает Чонгук, оборачиваясь к ангелу, и, предположив примерный рост ангела, старается смотреть хотя бы близко к уровню его лица. — Для начала: как мне тебя называть? — Что? — спрашивает Ви, радуясь тому, что, наконец, он может говорить с ним. — У тебя есть имя? Мое ты уже знаешь, — говорит Чонгук, чувствуя неловкость от того, что разговаривает, если посмотреть со стороны, сам с собой. — Ты будешь звать меня по имени? — для Ви это кажется чудом, ведь даже если ангелам давались имена, они ими никогда не пользовались. Он просил об этом Юнги, но он этого никогда не делал, для него называть по имени то, что он так старается игнорировать — было непозволительно. Имя, как думал Ви, это что-то, что делает тебя существенным. Что-то дающее тебе возможность быть в этом мире. Ему так хотелось, чтобы кто-то звал его по имени, как это делают люди. Ведь даже если человека больше нет, они могут забыть то, как выглядит его лицо, как звучит его голос, но имя останется в памяти навсегда — это настолько ценно, но так обыденно для человека, что он не осознает эту ценность в полной мере. — Ви, — отвечает ангел и трепещет от предвкушения невозможного. — Меня зовут Ви. Если бы Чонгук мог видеть его, он бы не смог не заметить горящих глаз ангела и чуть раскрывшихся от радости огромных крыльев за его спиной. — Ви, — пробует на язык Чонгук. — Необычно и красиво, — продолжает он, пока ангел пытается совладать с лавиной чувств, накрывших его с головой. — Что ж, будем знакомы, Ви, — улыбается ангелу Чонгук, этим самым разбивая на мелкие осколки возможность крылатого создания когда-нибудь снова вернуться к своему безымянному, бескрасочному существованию.