***
Переодевшись в медицинский костюм и халат на первом этаже, Юнги поднялся в свой кабинет, где его уже ждала медсестра с ежедневным отчетом о состоянии пациентов. Доктор Мин внимательно слушал о каждом из них, изредка перебивая девушку, чтобы дать какое-либо замечание или поручение. — Пак Чимин, — закончив с предыдущим больным, начала медсестра. — Ночью — без происшествий, сделано две инъекции кеторола. На утреннем взвешивании — минус шестьсот тридцать грамм. Это на восемьдесят грамм больше, чем вчера. Общая потеря веса на сегодняшний день составляет семь килограмм девятьсот сорок грамм… — Как питается? — в очередной раз перебив медсестру, спрашивает Юнги. — Он старается, — был ответ, который не нуждался в дополнении. — Ясно, — кивнул Юн, опуская взгляд и стараясь сконцентрироваться на следующем пациенте, о котором начала докладывать девушка. Закончив с некоторыми делами, Юнги необходимо было явиться на собрание, но, решив на несколько минут заглянуть к Чимину, он свернул с намеченной траектории и, предварительно постучавшись, зашел в палату своего пациента. Оглянув комнату беглым взглядом и не обнаружив в ней хозяина палаты, Юнги ничего не оставалось, как покинуть ее. Ждать его времени не было, поэтому доктор, не долго думая, развернулся и собирался уже выходить, но в это время со стороны ванной комнаты послышался звук открывающейся двери, из которой вышел Чимин. Не сразу заметив то, что в комнате не один, Чим измученно простонал и вытер губы со стекающей по подбородку водой белым полотенцем в руках. «Его тошнило», — пронеслось у Юнги в голове. Это был очень плохой знак, говорящий о том, что организм под действием растущих метастазов от опухоли, не может принимать полноценно пищу. А то, что все же принимает, уходит лишь на питание самой опухоли, при этом истощая тело больного. Кахексия — еще один из обязательных симптомов онкологических пациентов. — Хен, — наконец, заметив старшего, Чимин кинул полотенце куда-то на кровать и пошел в его сторону. — Ты здесь, — одно только присутствие Юнги приносило ему огромное облегчение, пусть не физическое, но ведь есть кое-что более важное. — Как ты себя чувствуешь? — озабочено оглядев его с ног до головы, Юнги задает бессмысленный вопрос. — Увидел тебя, и мне стало лучше, — улыбаясь, отвечает Чимин, смотря в лицо доктора, полное скептического выражения. — Какие сопли ты там читаешь, что отвечаешь мне подобным бредом? — Юнги кинул неодобрительный взгляд на тумбу у кровати, на которой лежало пару книг. — Тебе, хен, они вряд ли известны, — подойдя к доктору вплотную, он вдохнул его запах: немного больничного вперемешку с ароматом парфюма с морскими нотками. — То «Юнги», то «хен», — выгнул бровь Юнги. — Я так хочу. Ты сам говорил, что тебе все равно, — улыбнулся Чим и, обвив талию доктора руками, прижался поцелуем к бледной щеке. Чимин сделал это так, как будто целовал его каждый день, но как только его губы коснулись прохладной кожи щеки, трепет разлился по всему телу и, достигнув сердца, отдался в нем учащенным биением. Как же ему нравится этот холодный булыжник — Юнги, который даже не обняв в ответ, источает адресованное лишь Чимину тепло и дает почувствовать себя нужным ему. — А еще, я называю тебя «доктор Мин», — прошептал младший, не опуская рук с талии Юнги. — В своих снах, — добавил он, заглядывая старшему в глаза. — Хочешь, расскажу, что мне в них снится? — прикусив нижнюю губу, Чимин, скользнул взглядом вниз и остановился на губах Юнги. — Нет, — тихо ответил Юн и, взяв его за затылок, потянулся к желанной мягкости. Его горячее дыхание успело лишь опалить губы Чимина, как в этот момент зазвонил телефон Юнги в кармане его халата. Они замерли на секунду, понимая, что момент испорчен, и Юнги, разочарованно выдохнув, закрыл глаза. Радуясь реакции доктора, Чимин, еще раз чмокнув начинавшего злиться Юнги в щеку, отстранился. — Да, — буркнул он в телефон и, не дослушав до конца собеседника на другом конце, бросил трубку. — Мне нужно на собрание, — объяснил Юнги, обращаясь уже к Чимину. — Конечно, — ответил Чим, самодовольно улыбаясь. — Иди.***
Собрание, как обычно, проводимое лишь для галочки, но обязательно полное пустословным мусором и самовосхвалением, закончилось, после чего Юнги с Чонгуком отправились на обед. Эта светлая большая столовая стала неофициальным местом, символизирующим их связь, как у людей, которым не наплевать друг на друга. — Хен, так как он выглядит? — повторяет свой вопрос Чонгук, наблюдая за тем, как Юнги лениво перебирает ложкой в своем супе. Юнги не составляет труда понять, о ком речь. Ведь Чон практически с неделю говорит только об одном. Насколько он понял, ангел проводит с Чонгуком все то время, которое он не с Чимином. И что более странно, младший хирург абсолютно не против его общества. — Обычно он выглядит: туловище, голова и конечности, в число которых входят еще крылья, — отвечает Юн, отправляя ложку с нелюбимым им супом в рот. — Это для тебя он выглядит обычно, — говорит Чонгук, который уже закончил обедать. — Можно более подробно, — потребовал младший. — Блондин, — устало выдохнув, добавил он. — И? — тянет Чон. — Дальше? — Не знаю, — чуть громче обычного отвечает Юнги, поднимая взгляд на младшего. — Как я его должен еще описать? Свали нахрен со своими вопросами, — кидает он, прежде чем снова уткнуться в свою еду. — Хен, ты задница, — скорчив недовольную физиономию, Чонгук принялся поедать салат с подноса Юнги. Как только они со старшим разошлись, Чонгук отправился в лабораторию для того, чтобы провести гистологический анализ двух образцов мозговой ткани, о чем его попросил Юнги. Он вошел в маленькую комнату лаборатории, обставленной различной аппаратурой, штативами с пробирками, мензурками и всевозможной лабораторной посудой. Также он с радостью для себя отметил, что в ней никого нет, ведь стоило Чонгуку остаться одному, и Ви через некоторое время появлялся, нарушая тишину своим низким, невероятно приятным голосом. Все связанное с невидимым ангелом завораживало, притягивало и держало Чонгука в каком-то постоянном напряжении, которое нравилось ему. И хоть Ви не мог ответить на вопросы, которые изначально интересовали его, отказать себе в удовольствии общаться с ним Чон не смог. Все сказанное ангелом очаровывало, хоть и было порой не совсем понятным Чонгуку. Какое-то детское любопытство Ви, сочетающееся с мудростью увидевшего многое, не могло не привлекать. И даже то, что Чон его не видел, не помешало ему влюбиться. Да, влюбиться, еще не любить, но все же… Такое скорое проявление чувств было не свойственно молодому хирургу, было нестандартно. Но о какой стандартности могла идти речь, когда объектом симпатии являлся ангел смерти. Установив стекло с образцом на предметный столик микроскопа, Чонгук стал изучать их через окуляр, отрываясь от него лишь для того, чтобы записать что-то в свою тетрадь. — Что ты там видишь? — прозвучал голос над головой Чонгука. — Клетки мозга, — ответил Чон и, не поднимая головы от микроскопа, улыбнулся: сколько этот голос не слушай — всегда, как в первый раз, поражает. — А что видишь ты? — спрашивает он в свою очередь. Вопрос странный, но только не для Ви. Он всегда отвечает ему, какой бы вопрос ему не задал хирург. Это всего одна из множеств причин, по которой Чон так быстро привязался к Ви. — Я вижу Чонгука, — отвечает ангел, и Чон, кажется, чувствует, как шевелятся волосы на голове. — Вижу того, кого мне всегда хочется видеть, — Ви снова делает это, снова без утайки говорит, что думает. И Чонгук соврал бы, если бы сказал, что он не проникнулся к этому необычайному происходящему с ним, что его не трогают слова Ви, что он не хочет слышать их снова. Чонгук соврал бы, если бы сказал, что задал вопрос, не зная, чем на него ответят.***
— Доктор Мин, — медсестра вошла в кабинет, отвлекая его от истории болезни, которую он читал. — Сегодня ночью вводить Пак Чимину кеторол в такой же дозе как и вчера? — Да, — коротко ответил он. — И еще, между завтраком и обедом с завтрашнего дня начинайте вводить ему питание внутривенно в дополнение. Усваиваться оно будет лучше, нежели пища через желудок. — Как скажете, доктор Мин. — Сейчас время для вечерней дозы, — как бы напоминая, проговаривает Юнги. — Да, после процедуры господина Нама, пойду к Пак Чимину, — отвечает медсестра. — Занимайся Намом, не торопись. Инъекцию Пака оставь на меня. — Спасибо, — неуверенно улыбается девушка, удивляясь внезапной доброте доктора. — Всего доброго, — попрощавшись с ним, так как уже конец рабочего дня, медсестра выходит из кабинета. — У тебя дежурство? — широко распахнув глаза, спрашивает Чимин принимая сидячее положение на кровати и смотря на поднос в руках Юнги с приготовленными шприцом с иглой. — Нет, — Юнги приближается к кровати и замечает тень разочарования в глазах младшего. — У меня оно будет во вторник. — Еще два дня, — вслух считает Чимин и протягивает руку, на локтевом изгибе которой не осталось не поврежденного иглой места. Обхватив тонкую руку пальцами и глядя на багровую, местами синюшного оттенка нежную кожу, Юнги проводит по ней большим пальцем и неосознанно сводит брови в переносице, что не остается незамеченным Чимином. — Все в порядке, — шепчет Чим, смотря на старшего снизу вверх. Юнги, кивнув, быстро заканчивает с инъекцией и, встав у кровати, несколько минут стоит погруженный в свои мысли, сам того не понимая, тянет ладонь к сидящему Чимину и кладет ее ему на лоб, как обычно делают родители. — Ты мне температуру измеряешь? — вынимая сознание Юнги из своего мысленного монолога, спрашивает Чимин. — У людей с моим заболеванием температуры не бывает, — едва сдерживая смех говорит он, на что Юнги несколько мгновений строго смотрит ему в лицо. — Я знаю, — ворчит он и легонько толкает ладонью по лбу назад, от чего младший валится на подушки, заливаясь смехом. Юнги недовольно наблюдает за Чимином, который, кажется, совершенно забыл обо всем плохом и наслаждается такой незначительной мелочью, как маленький ребенок. Все так же улыбаясь, он снова садится и хватает Юнги за руку. — Иди ко мне, — Чимин тянет к себе не особо сопротивляющегося Юнги и, освободив для него место, укладывает его на свою кровать, тут же прижимаясь к нему, не давая этим самым уйти. — Ко мне еще как минимум час никто не зайдет, — он укладывает свою голову на плечо, которое уже не раз повидало его слезы и, обхватив доктора рукой, умиротворенно закрывает глаза. — С тобой я не хочу помнить о том, что болен. Дай мне забыться. Чимин чувствует, как Юнги, не долго думая, просовывает свою руку под его головой и запускает пальцы в волосы. Он мягко перебирает пряди, после чего тянется к макушке носом и шумно выдыхает. Пребывая в этой маленькой оболочке нежности, за которой остались все мрачные тени его короткой жизни, Чимин ощущает себя счастливым. От успокаивающих поглаживаний старшего и накрывшей его безмятежности клонит в сон и, чтобы не уснуть, Чим решается спросить у Юнги то, что его интересует с первого дня их знакомства. — Почему тебя считают странным? — спрашивает он вполголоса, на что старший, услышав вопрос, снова шумно выдыхает, и Чимин чувствует его горячее дыхание кожей головы. — Я вижу ангелов смерти, — прямо отвечает Юнги, не добавляя лишних слов, в которых нет нужды. Пару минут Чимин лежит переосмысливая сказанное и как-то слишком быстро принимает это, как должное, что немало удивляет Юнги и радует. — М-м, — спокойно промычал младший, будто на замечание о погоде. — И это все? — не верит Юн. — Да, — тихо отвечает Чимин. — Если ты так говоришь, значит так оно и есть, — уверенно продолжает младший, обнимая Юнги еще крепче. — Спасибо, — чувствуя огромный прилив благодарности, Юнги целует его в макушку и почти улыбается. — Значит ты видел и моего ангела смерти? — все также спокойно задает вопрос Чим, на что ответом ему был едва ощутимый кивок. Еще какое-то время они растворяются в тишине, не наблюдая времени и наслаждаясь этим плавным переходом их отношений на уровень более глубокий и значимый. Их незримые нити душ, сплетаясь между собой, завязываются в крепкие узлы, которые, даже разорвавшись, не исчезнут бесследно, а оставят за собой пожизненные рубцы. — Почему ты решил провести последние дни в больнице? — первым прерывает тишину Юнги. — Знаю, что из-за младшего брата, но почему в больнице? Ты вполне мог принимать эти препараты самостоятельно. Многие пускаются в путешествия и что-то в этом роде. — Да, — усмехнувшись над самим собой, отвечает Чимин и закрывает глаза. — Они ищут и пытаются насытить то короткое время, которое им осталось, тем, что дало бы их жизни хоть какой-то смысл. Считают, что повиданный мир, полная адреналином кровь сможет это сделать. Увы, это не так. Конечно, это очень важные эмоции, но они не те, ради которых мы живем. — Вот как? Ради каких же мы живем? Чимин приподнимается на одном локте и второй рукой укладывается старшему на грудь. — Ради этих, — отвечает он с придыханием, прежде чем прильнуть к губам Юнги своими. Почувствовав на своих губах теплые губы Чимина, Юнги гортанно стонет и прижимает его крепче за затылок. Он никогда не целовал в губы тех, чьих лиц уже не помнит, тех, кому было суждено расстаться с ним после первой ночи. И сейчас, получив того, кого он целовал бы на протяжении вечности, ему мало. Поддавшись инстинктам, Юнги, не отрываясь от мягких губ, переворачивает младшего на спину и, прижав его своим весом к кровати, углубляет поцелуй, от чего стонет уже Чимин. Ощущая на себе тяжесть его тела, Чимин млеет от настойчивых ласк чужих губ и, погрузив пальцы в густые волосы Юнги, чувствует, как он запускает свои руки ему под больничную рубашку. Весь остаток кислорода в легких исчерпан, но остановиться нет сил, нет желания. Хочется расплавиться в друг друге и испариться. Чувствуя головокружение, Юнги все же отрывается от раскрасневшихся губ Чимина и, уткнувшись лбом о лоб младшего, тяжело дышит, глядя в глаза напротив. Чим опустил руки ему на пояс, не давая отстраниться, но старший и не собирался. Вытащив одну руку из-под рубашки Чимина, Юнги погладил его гладкую щеку. — Юнги… — шепчет ему младший, но договорить не дают губы Юнги, вновь прижавшиеся в сладком поцелуе. — Как ты мог лишать меня такого целый месяц, Мин Юнги? — спрашивает Чимин, привстав на кровати коленями и глядя на то, как стоявший рядом доктор поправляет свою смятую и съехавшую одежду. — Будем считать, что я тебе должен, — говорит он, подойдя к кровати вплотную и наклонившись к Чимину, решает один из должных отдать прямо сейчас. Что станет с тобой, когда он исчезнет из этого мира? Снова этот вопрос. Ничего. Я вернусь к своей прежней жизни. Только и всего. Юнги вновь станет никем и ни для кого.