Искра. Буря. Безумие.

Был дождливый день, Ченг лежал на кровати и читал свой любимый роман. Вдруг дверь в его комнату отворилась, и вошел его брат Чанг. Он присел рядом с братом, а Ченг отложил свою книгу. Чанг слегка приобнял его и крепко поцеловал в губы, но бедняга Чанг ещё не знал, что Ченг его обманывает и ни капли в него не влюблен. Безнадежно влюбленный Чанг думал, что все их поцелуи и объятья искренние, что Ченг действительно его любит и никогда не предаст. Чанг лежал в объятьях Ченга. Когда он наконец уснул, Ченг аккуратно встал, укрыл брата одеялом и поцеловал его в лоб. Он тихо вышел из комнаты и набрал номер одного очень дорогого ему человека, но никто не ответил, Ченг оставил голосовое сообщение: — Хэй! Чунг, дорогой, хочу тебя увидеть. Сегодня был ужасный день. Мне так надоело врать брату, но если я скажу ему, что не люблю его, он расскажет всем о нас. Я должен претворяться, что мне хорошо с ним, но каждую секунду я думаю лишь о тебе. Перезвони, нам нужно поговорить, встретимся на нашем месте. Люблю тебя. На самом деле Ченг ненавидел оставлять голосовые сообщения, и вообще не любил он сообщения, телефонные разговоры, даже видео-чат не любил. Ему хотелось смотреть в глаза человеку при разговоре с ним, слышать его голос и видеть какие эмоции он испытывает. Да, и Чунга он любил только за то, что тот всегда разговаривал с ним вживую. Ченг любил разговоры, глубокие такие, он любил рассказывать обо всём, ему нравилось изливать душу и нравилось, что его слушают. Ченг стоял под дождем в развалинах старого дома, это и было их с Чунгом любимое тайное место. Он ждал своего возлюбленного уже полчаса. «Похоже Чунг не получил это чёртово сообщение!» — подумал он. Но тут появился запыхавшийся и насквозь промокший Чунг. Лицо его было напряженным и слегка грустным. Вообще его лицо было довольно красивым, из-под его каштановых волос виднелись его изумительные голубые глаза, его идеальный нос был слегка вздернут кверху, а его розоватые губы, которые почему-то так мало улыбались, были самым очаровательным в нём. Ченг любил разглядывать его лицо, он любил смотреть в его глубокие, как океан глаза, любил глядеть на его тонкие, но всё же прекрасные губы, всегда, когда он на них смотрел, его пронзало неодолимое желание поцеловать своего любимого. Чунг подошел ближе и, попытавшись улыбнуться, он охрипшим голосом еле выдавил из себя: — Ох! Прости, милый, мама меня еле выпустила, вечно она печётся обо мне, будто мне десять лет. Она думает, что я ещё ребёнок. Ну посмотри на эту глупую шапку! — Чунг! Твоя мать о тебе заботится, она желает тебе добра, как и я, ведь мы любим тебя. Перестань уже жаловаться. Ты же всегда опаздываешь, я и не думал обижаться, ненавижу обижаться на тех, кого люблю. Лучше уж ты будешь в шапке и будешь здоров и придёшь на два часа позже, чем придёшь вовремя, а потом простынешь и заболеешь. Я люблю тебя и не хочу, чтоб ты страдал. И мать тебя любит, тебе повезло, что она у тебя вообще есть! — Я тоже тебя люблю, с тобой мне хорошо… Чунг подошёл к нему ещё ближе и обнял его. Они стояли в объятьях друг друга и мокли под дождем, но вместе они были по-настоящему счастливы.