Иная Инквизиция

      В доме Адана пахло травами, алхимическими смесями, прожжённым пергаментом и ещё чем-то сгоревшим. Едким и неприятным. Невозможно понять, что алхимик спалил, варя зелье. Мужчина стоял возле стола, смешивая пропорции для очередного зелья, когда Каллен вошёл в дом. Холодный ветер, подобно игривому щенку, забежал в комнату и подхватил пергаменты, сместив их в сторону, укусил за ноги сквозь одежду и развеял неприятный запах, витавший в помещении. Алхимик недовольно поёжился от холода.       — Поставь на стол, Минева, я изучу потом, — буркнул Адан, даже не обратив внимания на вошедшего.       Каллен прокашлялся, привлекая к себе внимание, и тогда алхимик, недовольно фыркнув, развернулся лицом к своему гостю.       — Командир Каллен? Пришли за настойкой?       Каллен кивнул. Настойка от холода отлично помогала продержаться на морозе во время тренировок рекрутов. Но не только она ему была нужна. Вот уже какой день его донимают головные боли и ломит тело. Всё из-за его решения отказаться от лириума. Но пока что это были лишь цветочки, и Каллен знал, что ягодки ещё впереди. Только бы продержаться и справиться со всем. Только бы остаться в ясном уме, пока не закроется Брешь. Церковь сажает храмовников на свой поводок, заставляя принимать лириум, и теперь, увидев всё то, что вытворяла Церковь, когда пелена спала с глаз, Каллен порвёт этот поводок. Чего бы это не стоило — он разорвёт этот поводок!       — И от головной боли… есть что-нибудь?       Алхимик приложил руку к подбородку, пытаясь вспомнить, куда положил необходимое для командира зелье. Он окинул взглядом верхнюю полку, заставленную баночками, колбочками и пузырьками различного цвета, содержания и прозрачности. Нашёл одну из них, покрутил в руках.       — А как болит? — не отрывая взгляда от колбочки, спросил он.       Как же Каллен не любил этот вопрос: «Как болит?», а как может что-то болеть?! Просто болит. Больно и неприятно болит! Алхимик смерил его недовольным взглядом, что-то проворчал насчёт того, что из него сделали лекаря какого-то, хотя сам он им не является, припомнил леди Кассандру, явно сдержав ругательство, но потом уточнил:       — Ноет, пульсирует, гудит, как будто дятлы по вискам стучат, ну?       — Пульсирует.       — Сильно?       Командир кивнул.       — Тогда не подойдёт, — тихо проворчал Адан и полез в сундук.       Там было ещё больше сосудов. Всё это звонко гремело и позвякивало, пока алхимик то и дело доставал и осматривал надписи на разноцветных пузырьках.       — Вот это должно подойти, — сказал он, осматривая пузырёк. — На вкус не очень, но эффект быстрый. Кстати, а как вы пьете настойку от холода, почему так часто-то?       Через рот, одним глотком! Эту дрянь по-другому пить нельзя, — хотел было ответить Каллен.       — Как и все зелья.       — Вы что, с ледяным драконом там деретесь? — возмутился алхимик. — Её так только в бою пьют, когда необходимо максимально усилить сопротивляемость! А хотя да, вы же храмовник, привыкли именно так и пить зелья и лириум. Один глоток и всё, проблемы решены, а то, что запасы… — он ещё долго мог ворчать, но Каллен, уже привыкший к его долгим ворчливым монологам, просто пропустил это мимо ушей. — Одна ложка, разбавленная на кружку горячего чая, и вы не почувствуете холода до конца дня. Горячая вода усилит действие.       Алхимик протянул ему пузырёк с лекарством от головной боли.       — А настойку?       Адан буркнул себе под нос, что-то вроде «совсем забыл» и протянул командиру новый пузырёк настойки.       — На несколько дней должно хватить. Придёте завтра — сами будете варить их.       Алхимик смерил его таким взглядом, как будто это не средство защиты от холода, а до ужаса дорогой лириум, которым Каллен упивается чуть ли не каждую минуту.       — Спасибо, — сказал командир и поспешил выйти из дома Адана.       Всё-таки он такой ворчливый этот алхимик. Ему бы с владычицей церкви в Борнширском монастыре — где Каллен проходил обучение — по ворчанию посоревноваться. Даже интересно стало: кто выиграет в этом бою?!       Пройдя в сторону таверны, Каллен увернулся от гнома в капюшоне, который был представителем Торговой Гильдии, поставляя Инквизиции лириум. Гном что-то проворчал по поводу длинных ног командира и отправился дальше. У входа командира встретил Бевин. Резерфорд обречённо вздохнул, заметив парнишку.       — Командир Каллен, — произнёс светловолосый юноша, поправив свой камзол. — Я сделал то, что вы приказали. Может, вы дадите мне задание посложнее? — спросил он, прожигая Каллена голубыми глазами.       Создатель, кто бы знал, как Бевин уже достал его. Мальчишка думает, что умнее и лучше всех. Постоянно таскается за Калленом, желая, чтобы тот отправил его на стоящее задание куда-нибудь во Внутренние Земли, на разведку в глубины Морозных Гор или же в Бурую Трясину. Думает, что раз уж ему удалось побывать в Вольной Марке и изучить Ферелден, то он отличный воин. Хотя постоянно и очень глупо открывается для удара и неправильно держит щит во время тренировок.       Ещё и Солона в одном из писем с поручениями настоятельно попросила, чтобы с Бевином ничего не случилось. Объясняя свою просьбу тем, что хочет воздействовать в случае чего на эрла Тегана через его жену, которая безмерно любит младшего брата.       Идиотская политика.       Бевин доставучий и не умудрённый боевым опытом мальчишка, но если его обучить, то из него в итоге получится хороший воин. Не вечно же с ним нянчиться придётся! И Каллен не подавался в няньки, чтоб их всех.       Но командир послушно выполнял просьбу Амелл, дожидаясь магичку в Убежище, чтобы потом серьёзно с ней поговорить об этом. Если она возьмёт кого-то в Инквизицию из сыновей каких-нибудь знатных семей, сделав Каллена их нянькой… он… он…       Да ничего он не сделает.       — Да, есть одно, — сказал Каллен и заметил, как Бевин выпрямился. — Сходи-ка на охоту, и Кромсая прихвати, а то тоже покоя не даёт.       Мальчишка чуть не вспыхнул от злости, но сумел сдержаться под тяжёлым взглядом Резерфорда. По правде говоря, Каллен и сам бы никуда его не отправил, пока тот не начнёт нормально держать щит. Может ему двуручный меч больше подойдёт? — думал Каллен, когда наблюдал за тренировкой юного рекрута. — Или дать парные кинжалы, сосредоточившись на его ловкости?       — Командир! — послышался голос Лелианы, которая спускалась по лестнице.       Каллен отвлёкся на тайного канцлера, а Бевин, развесив уши, не спешил удалиться и выполнить приказ командира.       — У меня к вам дело, — продолжила Соловей, подойдя к нему. — До Пятого Мора здесь были сектанты, поклонявшиеся драконице, которую считали возродившейся Андрасте. Когда мы прибыли сюда ещё во время Мора, мы нашли здесь множество подземных ходов и пещер, по некоторым даже пробивались к Священному Праху. Мы могли бы отправить отряд разведчиков и опытных солдат, чтобы они смогли найти нам… тайные ходы и, возможно, ещё что-нибудь полезное для Инквизиции.       — Предлагаете зачистить эти пещеры?       — Да. Мои разведчики могли бы справиться и сами, но было бы неплохо направить ваших солдат… на всякий случай.       — Сомневаюсь я, что мы найдём что-нибудь полезное в этих пещерах, — скептически произнёс Каллен, пожав плечами. — Но солдат у нас хватает. Можно некоторых отправить.       — Я могу! — с горящими глазами вступил Бевин, и два советника тут же перевели на него взгляд.       — Бевин, ты идёшь с Кромсаем на охоту, — сказал Каллен. — И никаких пререканий. А теперь развернулся и пошёл выполнять приказ. А, и найди мне своего друга — Роланда. Он опять прячется от меня что ли, отлынивая от работы?!       Недовольно ворча себе под нос, Бевин покинул командира. Лелиана усмехнулась, смотря в спину юноши.       — Потише у нас стало, да? — спросила Соловей, когда парнишка ушёл.       — От демонов избавились, конфликты закончились, — пожав плечами, ответил Каллен. — Неплохо. Ещё бы и от Бреши избавиться. И от канцлера, — недовольно добавил бывший храмовник, вспомнив приставучего церковника. Странно, что не он шпионил за ним возле таверны.       — Мы её закроем, командир, — сказала Лелиана. — И канцлер уедет. Хотя, если признаться, мне не терпится увидеть его повторную встречу с Солоной, — глаза девушки как-то странно сверкнули. — Интересно, что она скажет?!       — Главное, чтоб не убила его, — хмыкнул Каллен, притворившись, что не заметил этот тонкий намёк на те слухи. — А то у леди Жозефины возникнут проблемы.       — Это точно, — усмехнулась тайный канцлер.       Лелиана развернулась и плавной походкой ушла, возвращаясь к своим делам. А Каллен направился в таверну за горячим чаем, чувствуя разрастающуюся внутри тоску, как это обычно бывало, стоило только вспомнить о ней.       Раньше ему казалось, что боль ослабеет. Надежно запрятанная в дальней части души, боль будет слабеть, слабеть, и наконец самый отзвук ее померкнет в сознании.       И с годами воспоминания о ней блекли, как обычно блекнут воспоминания, даже самые дорогие сердцу, словно душа исцеляется и заживают раны. И, когда он уже почти забывал о ней, отдаваясь ордену, она внезапно приходила во снах. Словно сам Создатель издевался над ним, подсылая её образы. Никуда не уйти от неё, и от тайных желаний, таких естественных, но таких неприемлемых к магу.       Он ошибся. Время шло, а боль не ослабевала. Напротив, мучила еще сильней, оборачивалась холодной безобразной пыткой. Прежде одиночество было безликим, и он никогда не думал, что хоть один человек, войдя в его жизнь, мог бы принести ему исцеление. Потому что любая девушка в Киркволле (будь у него желание найти кого-то) не будет Амелл. Будь у неё те же серые завораживающие глаза, от которых иногда невозможно отвести взгляда, особенно, когда зрачки сужаются при ярком свете и становятся чёрными точками в серой, словно ледяной, радужке; или же бледно-молочная кожа, такая нежная и чистая; пухлые губы; высокий рост.       Теперь у одиночества было имя — Солона Амелл.       На нём словно магию крови использовали. Иногда он даже обвинял её в этом, потому что от этого становилось легче. Не надолго. Проще было скинуть всё на магию крови, чем признаться, что он сам закрылся от всех, а её слишком идеализировал.       Почему именно Амелл?       Было в ней что-то магически притягательное. Виляющая походка; порой раздражающая самовлюблённость; дерзкая ухмылка; игривый, с лёгким прищуром взгляд; заливистый и заразительный смех с весёлыми искорками в глазах — все эти составляющие её образа, делали её той, в которую он влюблён.       Она нечто недосягаемое. Как бы близко к нему она не была или же как далеко их не разводила судьба, она всегда была недосягаемой. Сначала из-за ордена, потом из-за расстояния, а теперь из-за прошедших лет.       Любовь сейчас недопустима! — убеждал он себя, когда снова и снова его мысли невольно возвращались к ней. И он почти убедил себя в этом.       В таверну вошёл канцлер и поморщился от запаха. Каллен покосился на него. Как же он надоел. Мерзко усмехнувшись, церковник подошёл к Каллену, который дожидался, когда заварится чай.       — Интересно, командир Каллен, — начал Родерик, переходя сразу к угрозам, потому что уже не мог вывести Каллена из себя иным способом. — А как долго вы здесь продержитесь, когда ваша Инквизитор узнает, почему вас отправили в Киркволл?       Резерфорд сглотнул. Докопался, всё-таки. Теперь он хочет поссорить его с Инквизитором? Чтобы Амелл его выгнала, и храмовники пошли за ним, сократив количество опытных воинов в рядах организации? Они не доверяют ей, объясняя это тем, что она десять лет прожила не под церковным надзором.       — По головке она вас точно не погладит, — усмехнулся канцлер. — А так же не похвалит за то, благодаря чему вы так быстро поднялись по карьерной лестнице на службе у Мередит.       Рука в кожаной перчатке сжалась, тихо хрустнув. Каллену стоило неимоверной выдержки и терпения разжать сжатую в кулак ладонь. К его счастью, Фелисса, мило улыбаясь, подала чай, давая шанс Каллену, наконец, уйти из этого места.       — Сомневаюсь я, что она будет вас слушать, канцлер, — сказала Лелиана, неожиданно появившаяся позади церковника. Она всегда так тихо передвигалась, что, иногда, даже Каллен вздрагивал от её появления. — У неё аллергия на речи церковников. И, если судить по вашей информации, и они были любовниками, кому она поверит? Вам или ему? — насмешливо спросила она, ехидно улыбнувшись.       Родерик недовольно посмотрел на неё и, что-то проворчав, покинул помещение.       — Он обязательно поспешит поссорить Военного Советника с Инквизитором, — тихо проговорила Лелиана, проводив надоедливого церковника взглядом. — Вот только он просиживал зад на тёплом месте всю свою жизнь и не знает, как меняются люди и что за трудности им приходится преодолевать. Она вас не осудит, командир. Но ей будет неприятно узнать это от канцлера.       Сглотнув, он кивнул. Он всё равно чувствовал вину перед Солоной, несмотря на то, что она простила его. Она сказала, что злилась на него какое-то время, а значит он всё равно задел её теми словами, брошенными ей в лицо в злополучный день, когда она вернулась в Башню магов уже Серым Стражем. А то, что было в Кинлохе после Мора и в Вольной Марке… Это всё поступки недостойного человека. Держать её в неведении не хотелось, но хотелось самому всё рассказать, чтобы она не узнала об этом от третьих лиц.       Он думал, что расскажет ей когда-нибудь. Потом. Чуть позже. Не сейчас. Но, видимо, им придётся это обсудить. Обсудить то, как он чуть не убил учеников в Кинлохе; как чуть ли не кидался с мечом на своих же сослуживцев только потому, что они не были заперты в тот день в клетке, созданной демоном, а торчали на первом этаже… в безопасности. Как он вёл многих невинных магов на Усмирение и с ужасом понимал, что не чувствует никакой жалости по отношению к ним. И как некоторые из магов не дошли до Усмирения, потому что он считал их опасными. Пелена ненависти, ярости и некоего страха, что всё может повториться вновь, застилала его глаза в те времена.       Он надеялся, что она поймёт.

***

      Пот лился по всему телу юноши. Его светлые волосы слиплись между собой и прилипли ко лбу, слегка прикрывая глаза. Мышцы на руках бугрились под мокрой рубашкой и камзолом. Пальцы сильно сжимали тренировочный меч. Противник замахнулся мечом, но Бевин увернулся, обогнув врага, сделал ложный выпад и ударил мечом с другой стороны. Будь это настоящий бой, его враг лишился бы руки. По крайней мере, Бевину хотелось так думать. Его напарник недовольно рыкнул, сделал выпад, но юноша отпрыгнул, а затем блокировал удар. Когда он снова замахнулся, Бевин ударил по нему мечом сбоку, угодив по ноге, и его напарник споткнулся.       Командир, наблюдавший за тренировкой, что-то прокричал, но разгорячённый боем Бевин не расслышал, да и он уверен был, что окрик предназначался не ему, а его напарнику — Роланду. Жилистому парнишке с густой каштановой шевелюрой на голове и тёплым карим взглядом, который когда-то сражал девушек наповал. Роланд говорил, что девушки велись на его большие светло-карие глаза. Но дело было не только в глазах, а в высоких и острых скулах, пухлых губах и умение заговаривать им зубы. Вспомнив самолюбие противника, Бевин отбил удар и ударил по шлему, надеясь, что сейчас у него появится, по меньшей мере, сильный звон в ушах.       — Хватит! — недовольно крикнул Каллен, прервав солдат. — На сегодня всё. Роланд, — остановил он юношу. — О чём ты думаешь во время боя? По тебе видно, что ты летаешь в облаках!       Бевин догадывался о чём. О заднице одной послушницы, которая скрывает её за священной рясой. Он готов поклясться дедушкиным мечом, что не будь она послушницей Церкви, Роланд давно залез бы ей под юбку. А так её обет им мешает. Хотя он уверен, что его друг не долго будет думать о ней.       — Простите, сэр, — виновато произнёс молодой воин.       — Ты понимаешь, что если бы это был настоящий бой, то ты умер бы уже раз десять?!       — Виноват, сэр, — продолжил извиняться Роланд, но взгляд его был устремлён за плечо командира.       Бевин посмотрел туда, увидев рыжеволосую девушку в священной рясе, которая скрылась за воротами. «Ну всё понятно» — подумал юноша, тяжело вздохнув и покачав головой.       Командир заметил этот взгляд и обернулся, но девушки уже не было.       — Ладно, Роланд, иди, — тяжело вздохнул Каллен.       И всё же они дружили. Бевин так и не мог понять, почему. Всё это зародилось ещё с их первого знакомства, когда командир Каллен наказывал Роланда за то, что тот проспал. Его новоиспечённый друг обычно сам заводил разговоры, и вот уже через несколько дней Бевин рассказал ему чуть ли не всю свою подноготную.       Начинало темнеть, и Убежище окутывало изумрудное свечение. Юноша несколько раз ловил себя на мысли, что Брешь вызывает у него непонятный восторг, от которого всё внутри трепещет и, в тоже время, сжимается от страха. Красивая и грозная одновременно.       Они подошли к стойкам, повесили на них щиты и мечи, а затем стали снимать защитные пластины. Роланд всё делал быстро, как будто спешил куда-то. Бевин же был больше измотан, выкладываясь на полную во время тренировки. Командир был доволен им, но не его похвала нужна ему. Он хочет быть полезным и перестать драться затупленным мечом. В конце концов он знает, как орудовать им и не раз уже сталкивался с врагами в бою.       Яркий солнечный день сменился серыми сумерками. Небо было ясное, и горы высились, теряя белоснежный вид и окрашиваясь в изумрудный в свете Бреши. Ветер тихо посвистывал, проносясь между деревьями и домами Убежища.       Шум таверны выходил далеко за её пределы. Солдаты громко разговаривали друг с другом и каждый пытался перекричать другого. Трактирщица еле успевала разносить еду. Бард перебирала тонкими пальцами струны лютни, но музыка никак не могла перебить громкий гомон голосов.       Тёплый оранжевый свет, сочившийся из окна, отражался на белоснежном снегу. Черные тени передвигались и смешивались между собой.       Бевин вошёл внутрь, впуская в таверну свежий морозный воздух. В нос ударил запах похлёбки, потных солдатских тел и разлившегося эля. Осмотрев заполненные столы в поисках своего друга и не найдя его, он сел за стойку, где уже сидели двое парней. «Опять убежал к Морин» — недовольно подумал парнишка. Перед ним тут же поставили тарелку с горячей похлёбкой, в которой плавали кусочки мяса, морковка и лук, покрытые жирной плёнкой. Устав и замёрзнув за весь день, бегая по поручениям Каллена и показывая ему свои боевые умения на последней тренировке, он буквально набросился на еду.       Два его соседа за стойкой выглядели мрачнее тучи.       — Хватит подавать эту мочу собачью, — возмутился Флинн, недовольно глядя на Фелиссу, которая закончила с раздачей еды.       — Разбавленный пей, — ответила ему девушка. — А то снова подерётесь.       Этьенн недовольно покосился на ферелденца и хмыкнул.       — Что такого случилось у вас? — спросила Фелисса, подлив в кружки ещё немного эля.       — Все женщины — суки, — ответил орлессианец и в один подход выпил кружку эля.       — Вы что, из-за девки подрались? — недовольно спросил Бевин, осматривая лица солдат.       Ему показалось, что лучше бы они подрались на фоне вражды двух стран, чем из-за… этого. Юноша совсем позабыл, как сам бегал за дочерью приезжего торговца в Редклиффе. У неё были серые глаза, загорелая кожа и чёрные волнистые волосы. Ему нравилось в ней всё, кроме загорелой кожи. Он любил бледный тон кожи, чтобы ещё мелкие и едва заметные веснушки проступали от долгого пребывания под летним солнцем. Она подтолкнула его к тому, что он уже взрослый и пора бы ему покинуть замок, отправившись в путешествие.       Флинн поджал губы и в два глотка опустошил содержимое кружки.       — Энасалин — сука, — проворчал ферелденец. — Заигрывала и со мной, и с ним, а потом отшила прежде, чем уехать в Вал Руайо, сказав, что эльфы ей больше нравятся.       — Кто она вообще такая? — спросил Бевин, который первый раз слышал это имя.       — Разведчица тайного канцлера, — пояснил орлессианец. — Сказала, что мы смешные, как два петуха.       «И то верно» — подумал юноша. — «Из-за девки-то подраться»       — Забавлялась, тварь, — согласился Флинн.       — И поделом, — произнёс Бевин и, спокойно выдержав в свой адрес два злобных взгляда, добавил: — Мы здесь за жизнь сражаемся, а не за девок.       — Ты слишком жесток, — возразила ему Фелисса. — Любовь — это естественно, она появляется даже в тяжёлые времена. Особенно она нужна в такие времена, когда хочется тепла и поддержки.       Бевин лишь недовольно фыркнул, вернувшись к жирной похлёбке. Дверь в таверну скрипнула, вновь впуская в помещение морозный воздух, который пробежался по ногам присутствующих. Заметив, как Фелисса выпрямила спину, выпятив не маленькую грудь, и поправила причёску, юноша обернулся. На пороге стоял командир, а рядом с ним застыл огромный мабари. Приподняв бровь, Бевин снова посмотрел на Фелиссу, заметив у той розовый оттенок смущения, выступивший на щеках.       «Да ты серьезно, что ли?!» — хотел было воскликнуть парнишка. — «Он же… придурок».       Каллен подошёл к ним.       — Не осталось никакой кости? — спросил мужчина. — А то он меня достал уже, — добавил мужчина, взглядом указывая в сторону мабари.       Кивнув, Фелисса отошла от них за стойку. «Даже с собакой поладить не может» — недовольно подумал Бевин. Ух, как его бесил командир. Хотя он и не понимал, почему именно.       Каллен осмотрел собравшуюся компанию. Его взгляд задержался на Флинне и Этьенне. Парни поежились и вжали головы в плечи, опасливо поглядывая на командира. Они боялись даже пошевелиться под его тяжёлым взглядом. Мужчина взял кружку Флинна в руки и понюхал.       — Если устроите драку — выгоню обоих, — предупредил Резерфорд, наклоняясь над столом. — И закругляйтесь, — командным голосом добавил он, выпрямив спину. — Вам здесь не деревенская таверна, а вы уже не деревенские мальчишки, которые могут пить сколько угодно. И завтра вы должны быть готовы к тренировке.       Фелисса быстро вернулась с большой костью в руках, на которой ещё были кусочки мяса. Улыбнувшись, командир поблагодарил её и поспешил выйти из таверны. Провожая его взглядом, Фелисса прикусила губу. На лице девушки всё ещё играл румянец, а орлессианец с ферелденцем облегчённо выдохнули, но послушно отстранили кружки от себя.       — Ты чего так покраснела? — спросил Бевин, обратившись к трактирщице.       Девушка смущённо коснулась щёк ладонями.       — И ничего я не покраснела, — оправдалась она и принялась быстро протирать стойку.       — Тебе командир, что ли, нравится? — тихо спросил Флинн, наклонившись к ней. Фелисса фыркнула и отвернулась от них. — Вот и правильно. Забудь о нём, — тут же отмахнулся парень.       — Это почему ещё? — пробурчала девушка, не оборачиваясь к своим собеседникам.       — Ну потому что посмотри на него. Ему же никто не нужен. Если бы он хотел кого-то, то уже давно бы получил, с его-то внешностью и геройскими подвигами в Киркволле. Его интересует только своя тренировочная палка.       — Фу, — протянул Бевин, помотав головой. — Прекрати.       — Ну, а что, разве не так? Видел, как он ловко мечом орудует? Так же и под одеялком, наверняка. Ловкость рук и никакой бабы не надо.       Бевин скривил лицо, стараясь не представлять эту картину. Этьенн громко засмеялся.       — Иначе чего он нас гоняет и орёт постоянно? — не успокаивался Флинн. — Узнай он из-за чего мы на самом деле подрались, он на нас живого места не оставит. А сам наверняка храмовничает в своём выдуманном Круге, — продолжил разошедшийся Флинн, сделав характерный жест рукой над пахом.       — Флинн, пошёл вон отсюда! — возмутилась Фелисса, кинув в парнишку грязную серую тряпку, пахнущую прокисшим элем и другими неприятными запахами.       — Но ведь это правда же! — возмущённо произнёс Флинн, убирая тряпку и вставая со стула. — Зачем ему женщина, если он сам способен укротить своего маленького архидемона в штанах?!       — А с другой стороны, — вступил в разговор Этьенн, вставая вместе с ферелденцем. — Ты видел этих храмовниц? Белинду например.       — Бр-р-р-р, — передёрнуло Флинна. — А с магичками опасно. Понятно, почему он свою палку предпочитает.       Громко смеясь, Этьенн и Флинн направились на выход из таверны под осуждающий взгляд Фелиссы и Бевина. Но на пороге столкнулись с Калленом, который решил вернуться.       — К-командир?! — хором произнесли они, выпрямившись по стойке смирно.       На этот раз громко смеялись Бевин и Фелисса, наблюдая за тем как, быстро откланявшись, два «шутника» выбежали из таверны под подозрительный и тяжёлый взгляд Резерфорда.

***

      — Кудряш — сука! — с чувством сказал Роланд, расчищая дорогу от снега.       Бевин, стоявший на страже, хмыкнул, но мысленно согласился со своим новым другом. Ему казалось, что он уже достаточно долго находится в Инквизиции и хорошо показал себя на тренировках, но этот кудрявый козёл ставит его на дежурства, а не отправляет во Внутренние Земли или Бурую Трясину, куда совсем недавно отправился отряд солдат с разведчиками. Да хотя бы просто позволил сопроводить караван какой-нибудь! Он уже далеко не такой неопытный мальчик, которых тут очень много! И сражаться он умеет!       — Заметил, как я флиртую с Морин и отправил сюда! В самый конец деревни, — недовольно фыркнул Роланд. — Что плохого в том, что парень хочет девушку?! Я что-то не припомню, чтоб мы целибат давали. А он на меня ещё и наорал за это.       — Ты отлынивал от своих обязанностей, пока бегал за ней, — сказал Томас, который тоже дежурил у ворот. — Когда прекратишь под юбки заглядывать, тогда и перестанешь дорогу расчищать.       Роланд вновь недовольно фыркнул.       — Но Морин… она такая… такая красивая, — вздохнул юноша. — Рыженькая, как я люблю.       — Она адептка церкви, балбес, — произнёс Томас. — Она никогда не будет твоей, потому что они служат Андрасте.       — Тем более. Я, получается, ни за что ни про что тут хернёй страдаю! — возмутился Роланд, бросив лопату себе под ноги. — Этому кудрявому крикуну необходима баба. Вечно всем недоволен и орёт на всех. У него же явный недотрах.       Мнение о том, что командир орёт на всех из-за недостатка женщины, распространилось очень быстро. Рекруты и молодые солдаты любили промыть кости Резерфорду, когда тот выжмет из них все соки или наорёт во время тренировок. Проще, конечно же, придумывать это, чем понять, что это они все «балбесы рукожопые» — как говорит лейтенант. Старшее командование неоднократно предупреждает, что если до Резерфорда дойдут эти шутки — у них не останется сил даже на то, чтобы просто поговорить. Но поскольку до соседней деревни далеко, где предприимчивый трактирщик быстро смекнул, найдя продажных женщин; за количеством выпитого алкоголя следит командир, чтобы они не напились вусмерть — иначе им никак не выпустить пар. Вот уж они не думали, вступая в Инквизицию, что страшнее демонов будет командир армии. Несмотря на всю эту смазливую внешность подобно принцу из девичьих сказок.       Только вот Роланд зачастую специально делает всё из рук вон плохо, чтобы, не дай Создатель, Каллен не решил отправить его на какое-нибудь задание.       — Он орёт на тебя, потому что ты ничего не делаешь, Роланд. И спишь на дежурствах.       — Я бы посмотрел, как бы ты не спал на дежурствах, если бы к тебе Розель в постель забиралась. Эти орлессианки какие-то ненасытные.       — Просто это ты дурак, — лениво протянул Бевин. — Они там наслышаны, что ферелденцы неотёсанные мужланы, вот и ты для неё интересная диковинка.       — Нет-нет, подожди, Бевин, — сказал Томас, перебив парня. — То есть ты, Роланд, спишь с Розель и подбиваешь клинья к Морин? Ты вообще не думаешь, что она может знать про твои развлечения с Розель?       — Пф-ф, с Розель не серьёзно всё. Она сама это говорит. Ей просто нравится прятаться у меня под одеялом от света Бреши, — подмигнув приятелю, усмехнулся парень. — Да и не общаются они. Розель Фелиссе помогает.       — Я видел, как она засматривалась на Кудряша, — всё так же лениво протянул Бевин. Ему было так скучно находиться здесь.       — Это все видели, только при Калдере это не говори. Он втрескался в неё по уши, — произнёс Роланд.       «Не Инквизиция, а какой-то любовный клубок», — недовольно фыркнув, подумал Бевин, забывая, что это самые обычные чувства, присущие людям. Но его цель и мечта совершенно не позволяют ему опускаться до этих чувств.       К ним приблизилось двое солдат, которые пришли сменить Бевина и Томаса. Этьенн и Флинн дружелюбно беседовали. Поразительно, как быстро два бывших соперника нашли общий язык и подружились.       Сдав караул, юноша шёл назад в деревню, радуясь тому, что сейчас отведает горячую похлёбку и, запив это всё элем — хоть и разбавленным — наконец согреется. Снег трещал под его сапогами, пока он шёл в сторону укреплений деревни.       Проходя мимо командира Каллена, который придирчиво наблюдал за тренирующимися, он просто не смог удержаться.       — Командир Каллен! — позвал старшего по званию Бевин.       Резерфорд внушал уважение. Его всегда начищенные до блеска латы отливали изумрудом в свете Бреши, густой мех на воротнике красной жилетки, которая прикрывала панцирь, увеличивал размер его плеч, хотя и без него было понятно, что командир широкоплечий и натренированный. Его взгляд всегда был твёрдый, а лицо суровое.       Да что греха таить, Бевин был бы не против стать таким же. Внутри были двойственные чувства: командир восхищал и бесил одновременно.       Однажды он громко спорил с солдатами на тему: кто сильнее — король Алистер Тейрин, бывший Серый Страж или Каллен Резерфорд, бывший рыцарь-капитан храмовников Киркволла. Молодые марчанские храмовники голосовали за Каллена, ферелденцы же активно поддерживали короля. Бевин голосовал за короля, потому что Каллена он не любил сильнее, чем восхищался им. Не любил потому, что тот заставлял его заниматься всякой ерундой. А король ещё при нём спас Редклифф от восставших мертвецов, а Героиня Ферелдена вернула дедушкин меч. Вот, кто были его героями, а не какой-то смазливый Каллен, непонятно чем отличившийся в Киркволле.       Каллен, всё ещё держа руку на эфесе меча, развернулся к нему и вопросительно взглянул на юношу.       — Я хотел спросить, — начал парнишка, стараясь подобрать слова, чтобы ненароком не опуститься до оскорблений, иначе ведь выгонит прочь из Убежища. Это ещё в лучшем случае. — Почему я должен дежурить здесь и бегать за собакой? Вы же видели, как я владею мечом! Почему я не могу отправиться во Внутренние Земли? Или на Штормовой Берег? Или….       — Твоя сестра… Её ведь Кайтлин зовут? — спросил Каллен, перебив, казалось, бесконечный поток слов в свой адрес.       Не понимая, к чему этот вопрос, Бевин кивнул.       — Жена эрла Тегана?       И он снова кивнул, надеясь, что хотя бы это положение его сестры покажет командиру, что Бевин не простой фермер и его обучали в замке Редклиффа.       — Инквизитор в своём письме настойчиво попросила, чтобы с тобой было всё в порядке.       — Но это не я же жена эрла Тегана! — вспыхнул Бевин, но потом тут же остыл, когда карие глаза командира жёстко уставились на него. Парнишка сглотнул.       — Как только я посчитаю, что ты готов — ты отправишься хоть на Глубинные Тропы, если захочешь. Тебя обучили в замке — это видно, но там не учат сражаться с демонами. Ты постоянно открываешься в защите, хотя щит надо держать под наклоном. А теперь иди ужинать, а завтра отправляйся в лазарет. Адептки церкви говорили, что им не хватает рук для перевязки раненных, — осадил его Каллен.       Это был сильный удар по самолюбию и гордости молодого юноши. «Ну ладно на охоту отправляет, но помогать в перевязке раненных?! Это женское занятие!» — думал Бевин, шагая в сторону таверны и мысленно поливая командира более оскорбительными словами, нежели Роланд. Инквизитор в суматохе битвы просто не видела, как он может драться. Когда она вернётся, он обязательно выложится на все сто процентов и докажет ей, что он уже давно не тот мальчик, который прятался в шкафу во время моровых событий в Редклиффе!       «Чтоб тебя гарлоки в жопу выебали!» — подумал Бевин, через плечо обернувшись на командира.       Но следующим вечером, после увиденных ран, которые оставили демоны и магические ловушки разведчикам и солдатам — исследовавшим пещеры, которые были недалеко от Убежища — Бевин решил, что он действительно мало тренировался и стоит уделить внимание обороне во время сражения. Хотя и не перестал доставать Резерфорда.