Одна на двоих жизнь

Глава 7 Рэндел проводит краем пластикового ключа по прорези замка, небольшая квадратная панель начинает мигать красным. Майор прикладывает правую ладонь. Система несколько секунд думает, идентифицируя отпечатки Рэндела. Потом на панели загораются зеленые буквы: «Личность установлена. Вход разрешен». Особист налегает на тяжелую дверь, толкает ее, после чего она сама плавно отъезжает в сторону. Помещение похоже на обычный пост наблюдения в военной части. Несколько мониторов на выкрашенных голубой краской стенах, компьютер, который фиксирует и систематизирует все данные о состоянии и поведении заключенного. Этот компьютер, скорее всего, стационарный, не соединен с машинным комплексом лаборатории. Впереди еще одна дверь, толще и мощнее предыдущей, но ее полотно – из композитных титановых сплавов – в нескольких местах слегка выбухает, будто стекает волной. Ладони становятся влажными, поспешно отираю их о брюки. - Рэндел… - Ну что еще? – сердито откликается тот. Все еще дуется на меня? - Я не знаю, как себя вести с этим монстром. Прежде мы не вступали с ними в контакт, я даже не уверен, что суморф меня поймет… - Прекрати искать отговорки, - оборачивается майор, щурясь, смотрит в упор, - там наверху сидят двадцать яйцеголовых, которые мечтают оказаться на твоем месте, иметь такой же дар, как у тебя… - Дар? – нервно усмехаюсь я. – Это у твари дар, а я всего лишь могу терпеть ее излучение на полминуты дольше других. - Для тебя полминуты – очень много, - серьезно говорит Рэндел, - я сам видел. Он отворачивается к пульту управления компьютерной установкой бокса, включает связь с лабораторией, и тут же мертвую тишину подземелья прорывает голос Рагварна: - Рэндел, вы готовы? - Да, господин командор. Майор молча протягивает мне семнадцатизарядный «глок», жестом показывает спрятать под одежду. - Я буду тебя видеть и слышать, Дан, - говорит он, видимо, надеясь меня ободрить, - если суморф проявит агрессию, стреляй без заминки. - Да понял я, - отзываюсь, лихорадочно соображая, что буду делать, когда войду в бокс. - Попробуй отвлечь ее, Дан, - звучит в левом ухе голос мисс Гарден, - заговори с ней, только спокойно, без адреналина. Скажи, что не желаешь ей зла, что мы не намерены причинять… - Рэндел, открывай дверь! – обрываю я вдохновенный монолог Бэтти. Сразу становится тихо, слышен мягкий шелест кулеров в компьютерной установке. Рэндел нажимает несколько кнопок, и мониторы разом загораются. Я успеваю заметить в ослепительной белизне бокса свернувшуюся на мягкой тахте фигуру суморфа. Майор проводит ключом по прорези замка и отодвигает бронированную дверь ровно настолько, чтобы я мог боком просочиться внутрь камеры. За моей спиной броня снова задвигается, и я оказываюсь наедине с самым непредсказуемым и смертоносным существом перекрестка. Суморф лежит, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Я замираю, ожидая хоть какой-то реакции на мое появление, не заметить меня нелюдь не может – ее анализаторы гораздо чувствительнее человеческих. Но суморфка упорно притворяется спящей, так тигр, притаившись в кустах, поджидает у водопоя беспечную косулю. Я не спешу приблизиться, наблюдаю за ней некоторое время. Морфоид вне трансформы мало отличается от человека. Помню, впервые увидев нелюдь, был поражен хрупкой красотой этого существа. Морфоиды похожи на девушек-подростков, тонких в кости, с маленькими грудками и узкими бедрами, на треугольных лицах большие чуть раскосые глаза, алый или красно-оранжевый цвет радужек обычно маскируется линзами. Суморфы отличаются от своих кровососущих сестер лишь строением скелета, который изрядно деформирует направленное излучение. Но у спящей нелюди та же полудетская мордочка, маленький нос с приподнятыми ноздрями, бледные губы. Вспомнив, что на полную трансформу у морфоидов уходит около двух минут, приближаюсь к пойманной твари почти без опаски. Пол мягко пружинит под ногами, стены, похоже, сделаны из того же мягкого материала. - Эй, ты! Просыпайся! – громко зову я суморфку. Мисс Гарден ворчит в ухо, что я грубиян и надо поласковее. Нелюдь приподнимается на локте, дергает головой, стряхивая сон, я чувствую, что она узнала меня. Садится на тахте, выражение лица сонное и растерянное, будто у потерявшегося ребенка. - Это ты меня поймал, - утвердительно говорит она, голос немного с хрипотцой, но имперский на уровне, даже без акцента. Киваю, несколько обескураженный таким ее поведением. Привык считать этих тварей диким зверьем, так легче их убивать. Да и они – убивают нас, как самые настоящие хищники. - Зачем? – спрашивает нелюдь. Поводит плечами, будто затекли, сильно сутулится и стремится казаться как можно меньше. В ней есть что-то беззащитное, котеночье, несмотря на заключенную внутри силу. - Суморфы вне закона, согласно международному Нарголльскому соглашению ваша раса подлежит тотальному истреблению. Бог мой, что я болтаю! Бэтти наверху, наверное, уже бьется в истерике. В выпуклых алых с черной прорезью глазах мелькает что-то донельзя человеческое. Тварь стискивает ладонями коленки. - Спасибо. - За что? – оторопев, спрашиваю я. - Что не истребил. Вот оно как. В наушнике крякнул Рэндел, прокашлялся: - Молодец, Дан! Продолжай в том же духе. Легко ему говорить! Я лихорадочно пытаюсь придумать, что говорить дальше, суморфка сидит предо мной, положив руки на колени, как примерная школьница. - Как тебя зовут? – спрашиваю я, не отрывая взгляда от ее рук с удлиненными ногтями, на среднем пальце левой руки неброское колечко. Странно, что раздев захваченную тварь догола – сейчас на ней белая просторная пижама – яйцеголовые не сняли с нее бижутерию. Вон и серьги-жемчужинки в ушах. - Раньше меня звали Лавандой, а потом 006, - грустно объявила она. - Вот как? Номер присвоили? А сколько вас всего было, кто с номерами? Взгляд нелюди бегает из стороны в сторону. - Много, - нехотя отвечает она, - но не все вернулись. Я – вернулась, и мне дали номер. - Откуда вернулась? – осторожно спрашиваю я. Суморф снизу вверх глядит на меня, глаза влажно блестят. - Садись, - предлагает тварь и чуть двигается на тахте. Я присаживаюсь на корточки перед ней, игнорируя место рядом. От близости суморфа мне не по себе. Не могу понять, что меня беспокоит. Ведь действительно, редкая удача, что она вообще говорит со мной, так почему поджилки мелко дрожат от подспудной тревоги. - Это далеко, там ночь долгая, а день – нет. - Там холодно? Нелюдь качает головой. - Шумно, постоянно шум, голова … - она показывает руками, как кружится голова, лицо при этом страдающее. Как бы она не сорвалась от неприятных воспоминаний. - Хорошо, понял. Но как ты в метро оказалась? - Не знаю. Пришла. - Зачем? Лаванда усиленно думает, закатив страшные кровавые глаза. Волосы черными клоками топорщатся в стороны. - Не помню, я что-то должна была сделать, но не знаю что. Похоже на гипноз. Не только морфоиды владеют спонтанным гипнозом, нашелся тот, кто сумел применить к нелюдям их же оружие. Лаванда вдруг протягивает руку, я не успеваю отскочить, и она касается меня теплыми пальцами. От прикосновения по руке бегут мурашки, я поспешно отдергиваю руку, подношу к глазам – на ладони взбухает крохотная капелька крови. Стены плывут волнами перед глазами, мне кажется, мы с суморфом вдвоем в лодке среди бурного белого моря, сейчас нас затянет в ослепительный водоворот. Я медленно отступаю от сидящей нелюди, она не делает попыток остановить меня, догнать, трансформа не наступает, но сердце сжимается от ледяного, парализующего страха. - Рэндел, - сдавлено шепчу я онемевшими губами, - выпусти меня. - В чем дело, Райт? - Открой дверь! – задыхаясь от темного душного ужаса, прошу я. Упираюсь спиной в дверь, бессильно приваливаясь к неровной бронированной поверхности, все вокруг кружится, и зловещая фигура суморфа дергается перед глазами, то отдаляясь, то приближаясь так, что я вижу черные провалы кошачьих зрачков. - Открывай, мать твою! – ору я. И в этот миг все проясняется. Я снова чувствую силу в руках и ногах, от приступа неожиданной паники остается только ускоренное сердцебиение. Но тут суморф в один прыжок минует бокс. Трансформа происходит мгновенно, как в фильме ужасов: кожа сереет, ротовая щель раздвигается, выпуская на волю длинный язык и два ряда акульих зубов, одновременно просыпается могучая сила – меня буквально выкручивает судорога. От резкой боли я на миг теряю ориентацию, пальцы цепляются за выступы двери, главное сейчас остаться на ногах, переждать секунду-две, притерпеться к боли. Лаванда прыгает на меня, сильные пальцы нелюди сжимают горло, а я еще не успел справиться с последствиями излучения. - Райт, стреляй! – кричит в наушник Рэндел. – Держись, я открываю! Скрученная судорогой рука с неимоверным трудом тянется к «глоку», выстрел громыхает, второй, третий – пули в упор легко прошивают тело суморфа. Отпихиваю ослабевшую тварь, она падает, но будто пружинит на мягком полу и, окровавленная, вновь бросается на меня. Я слышу гудение двери, Рэндел в нетерпении налегает снаружи. Мой кулак крошит скулу нелюди, от ее воя, крика мисс Гарден в наушнике, грохота собственного сердца закладывает уши. Отталкиваю суморфа и кидаюсь в проем. Взрыв настигает меня уже в аппаратной. Глава 8 Наверное, только это меня и спасло. Хоть я порядочно задолбал своего ангела-хранителя, сработал он неплохо. Меня вторично контузило, руки и лицо изрезало осколками пластика от мониторов, но тут я на ангела не в обиде. Окровавленное лицо Рэндела склонилось ко мне, с усов маленького майора капала кровь, он пытался жестами что-то объяснить, я помотал головой, что не понимаю. От малейшего движения в висках стреляло болью. Больно было дышать – кололо левый бок. Чтоб вам, суки! – подумал я о Рагварне и Бэтти прежде, чем потерять сознание. - Дан! Дан, просыпайся! Снова лампа в глаза, стерильно-белый потолок и стены, какое-то отвратительное дежавю. Больница. - Райт! - Ну чего ты орешь, Рэндел? – потирая лоб, пытаюсь сесть. В голове звенят колокола, на лбу засохла кровавая корка. - Фух, - с облегчением выдыхает майор, - ругается, значит, в порядке. Щурясь, я озираюсь. Резкий вдох колет грудь, заставляет задержать дыхание и согнуться. - Ребра сломаны? - Не сломаны, просто ушиб, - говорит Рэндел, - тебя уже просканировали всего с макушки до пяток. Кроме ушибов и сотрясения – ничего. Можешь топать домой, Веньяр ждет в приемной. Майор выглядит неважно. Под глазом налился лиловый синяк, щеки в мелких царапинах, усы слиплись после умывания и неопрятно торчат. Типичный разбойник с большой дороги. - Я что-то не пойму, - чешу я в затылке, шишка там ого-го, - что взорвалось-то? Рэндела всего перекореживает. - Гм, - говорит он, - понимаешь ли, Дан, яйцеголовые пропустили одну важную вещь… - Едва не стоившую нам жизни, - вставляю я с невеселым смешком. - Да. Наша суморфка была наполнена взрывчаткой по самые гланды. Что послужило детонатором, пока неясно, и вряд ли мы узнаем. От нее остались только кровавые ошметки. Мне нечего больше спросить, нечего сказать. Я просто сделал свое дело, а теперь – наконец! – могу идти домой. Но внутренний голос вопит о том, что именно сегодня, сейчас что-то изменилось, пошло не так, поезд понесся под откос, и его невозможно остановить. А я просто еду домой. - Ладно, пойду, - медленно встаю, опасаясь стреляющей боли в виске, но ее нет, и я шагаю к двери уже обычным шагом. - Отдыхай, - говорит мне в спину Рэндел, - командор дает тебе неделю отпуска. Когда поедешь за мальчиком, позвони мне, я организую охрану. Я вскидываю ладонь к голове и открываю дверь. - Дан, - Веньяр бросается ко мне со страстью достойной любящей жены, - дружище, ну и напугал ты нас! Танька места себе не находит! Морщась от боли в висках, я шагаю за Жаном по пустому холлу. Все чувства кажутся болезненно-обострившимися, будто с меня содрали кожу: назойливый шелест кондиционеров, шепоток медсестричек на ресепшене, тяжелый взгляд охранника в спину. Старенький внедорожник Веньяра приветливо мигнул фарами из темноты, ветер облепил лицо холодной моросью. - Ты как, брат? – сочувственно спрашивает Жано, меня передергивает от этого «брат». - Нормально. Полжизни отдам за бутылку виски. - Это можно, - удивленно отзывается Веньяр, заводя мотор. Без сил откидываюсь на сиденье. Но закрыть глаза не дает Жан. - Мне Вики позвонила днем. Рассказала про суд и про то, что тебя вызвали в Генштаб. Как там у вас было? Вроде никто не делал из этого военной тайны. - Херово. Наша суморфка оказалась напичканной пластитом изнутри, - хлопаю по карманам, черт, где-то выронил зажигалку. - Как так? - Сам не пойму. Дай закурить, а? Держа одной рукой руль, Веньяр протягивает огонек. - Я ведь как чуял неладное, - затягивает он старую песню, - моя бабушка так говорила… - Жано! Тыщу раз говорил, не надо об этом. - Ты, конечно, не веришь в бабушку, - насупился капитан, - но моей феноменальной интуиции это не отменяет. - И о чем говорит твоя интуиция сейчас? Жан помрачнел, выдвигая челюсть и хмуро глядя на дорогу. - Рагварн прав, ничем хорошим это не кончится. Точно тебе говорю. Подумаешь, новость. Как будто я не знаю сам. Под строгим взглядом пожилого доктора мне хочется съежиться до размера, невидимого глазом. Светило национального оримского медицинского центра с королевским достоинством поправляет очки в тонкой золотой оправе. - Должен сказать, мистер Райт, положение очень и очень серьезное. Я киваю, чтобы чем-то заполнить паузу после его веских слов. - Мы исчерпали все возможные методы консервативного лечения. Вы должны понимать, что мальчик не может всю жизнь находиться в стерильных условиях и получать донорскую кровь. Однако собственный организм юноши производит недоразвитые и деформированные кровяные тельца. И снова пауза, еще более напряженная и длинная. - Неужели нет никаких надежд на выздоровление? – голос не дрогнул, уже хорошо. Терпеть не могу общение с врачами, вечно строят из себя небожителей, решающих судьбы простых смертных. Жаль, Вики осталась с маленьким нарьягом, она лучше разбирается в этих тонкостях. - Мальчику могла бы помочь трансплантация костного мозга, - прожигая меня суровым взглядом, отвечает доктор, - но и здесь имеются большие сложности. Поиск неродственного донора может затянуться на месяцы. Я так понимаю, родных у Шику нет? Вот гад! Ведь знает же, что Шику – нарьяг. Центр обследовал парнишку вдоль и поперек прежде, чем ему стало позволено покидать бокс с бронированной дверью. - Нет, - скрипя зубами от злости, отрезал я, - ищите неродственного донора, делайте что угодно, но вылечите Шику. Взгляд изверга в белом халате смягчился. - Это решение делает вам честь, мистер Райт. Многие родители отказываются от лечения своих детей, а вы столь страстно боретесь за жизнь приемного ребенка. Ну что ж, раз вы приняли решение, ознакомьтесь с прейскурантом. Верхняя сумма – это стоимость внесения пациента в межмировую медицинскую базу данных, сбор необходимых анализов для более точного подбора донорского материала. В случае если подходящий донор будет найден, придется оплатить операцию и пребывание в клинике в течение довольно длительного восстановительного лечения… Я тупо смотрю в заламинированный лист с заоблачными расценками. От нулей рябит в глазах. Если оплатить занесение в базу данных я еще в состоянии, то трансплантация и последующее лечение будет не по карману, даже если я продамся в рабство РУ. - Скажите, док, - севшим голосом спрашиваю я, - каковы гарантии? Шику выздоровеет? - Такой гарантии вам не даст даже Господь Бог, - улыбается доктор, но глаза за прозрачными стеклами остаются ледяными, - но исход считается благоприятным в восьмидесяти процентах случаев. Это хорошая цифра, согласитесь? Киваю в оцепенении. Семьдесят тысяч кредитов – вот цена жизни Шику. - Какую часть суммы покроет страховка? Доктор отвечает без раздумий: - Не больше десяти-пятнадцати процентов. Уже легче. Но все равно очень-очень много. - Что вы решили, мистер Райт? Будем заносить мальчика в базу данных? - Да, заносите, - говорю. Разве может быть другой ответ. Да Танька меня убьет! - Вы можете подумать. - Заносите! Я дожидаюсь, пока доктор наберет и отправит запрос. Тонкие белые пальцы ловко скользят по сенсорной панели, раздается приглушенный щелчок отправленного письма. - Ну вот, теперь остается только ждать. Забирайте мальчика, через неделю жду его для дополнительных исследований. Миную коридор медленно, пытаясь успокоиться и нацепить на лицо безмятежную улыбку. Ни к чему портить радость встречи и возвращения домой. Завтра пойду к Рагварну, там и будет разговор. Шику подрос. Он все еще остается худым, но больше не похож на того заморыша, каким я подобрал его в Нарланде. Они с Вики сидят на скамейке среди голых еще кустов шиповника, о чем-то беседуют. Невестка говорит, а нарьяг очень внимательно слушает, склонив голову к плечу. У ног Шику стоит спортивная сумка с немногочисленными вещами и книгами – Таня выучила его читать, и с тех пор понеслось. Я и Веньяр по очереди возим ему книжки, Шику глотает их с невероятной жадностью и просит новые, и новые. - Конечно, Лорэ небезупречен, - Вики говорит увлеченно, с напором, - его сюжеты понятны даже детям, а стиль не блещет изысками. Но вечные ценности: доброта, честность и верность принципам – делают его книги достойными самой высшей оценки... Дан, ты уже? - Уже, - не могу не улыбаться, глядя на них. Шику с горящими глазами вскочил, роняя с коленей сложенный зонт: - Дан! Я притискиваю его к себе, взъерошиваю отросшие волосы: - Ты подрос, Танюшка удивится. Шику зарделся, отстраняясь. Таня для него – святое. Мальчишке пятнадцать, и мысли о девочках трудно спрятать. В те редкие дни, когда вся семья дома, я замечаю, как между ними проскакивают искры. - Ну что, едем? – улыбается Вики. Меня прошибает нервная дрожь. После суда, после тех откровений от ее улыбки у меня сводит скулы. Как представлю, сколько сил и воли ей нужно, чтобы вот так улыбаться. - Едем, - не отпуская плечо Шику, я двигаю к машине Вики. Невестка машет охране. Боец «Зеты» кивает и сминает в руке пустую банку от пепси-колы, водитель заводит мотор.