Одна на двоих жизнь

Глава 11 - Деньги будут, - коротко оповещает меня начальство, когда мы остаемся в кабинете одни. - Когда? – вопроса глупее не придумаешь, но мне действительно важно, чтобы средства поступили на счет клиники как можно раньше. С официальной организации, коей является министерство обороны, станется протянуть с переводом суммы до второго пришествия. Рагварн неодобрительно качает головой. - Обещали завтра. Я получу звонок, когда деньги будут готовы к выдаче, но что… Вытаскиваю карточку клиники. - Вот реквизиты, по которым нужно перевести сумму. Едва она будет на счету, я весь ваш. Лицо командора проясняется, но через миг снова мрачнеет. - Я подумал о тебе… хуже. - Вы имели право, - усмехаюсь я. Нервная дрожь все еще не отпускает пальцы, значит, руки под стол. - Дан, я хочу, чтобы ты отдавал себе отчет в последствиях своего поступка. Еще не поздно все переиграть. Линия связи была закрытая… Вот он, шанс! Вернуться и сделать вид, что ничего не было. - Триста заложников, командор. - Триста девяносто два, - уточняет он, - но в той бойне, которую развяжут после твоего захвата, погибнет в разы больше людей. - Вы предлагаете сидеть и смотреть, как они расстреливают заложников? Я полный, неизлечимый идиот. Ведь Рагварн прав, трижды прав. Куда я лезу? - Дан, у тебя есть время подумать. Но очень мало. Я не пытаюсь тебя отговорить, но решение о ТАКОМ риске ты должен принять осознанно. Там будет двадцать офицеров, которых по твоим показаниям приговорили к расстрелу. Ты их видел! Да, видел. Ненависть, лютая ярость затравленных псов. Они будут рвать меня на куски. - Я понимаю. - У нас есть одна надежда. Помнишь запись с камер Нар-Крид, где ты встретился с суморфом? Прежде, чем она была изъята и засекречена, ее видели несколько посторонних… Едва ли тебя убьют сразу, скорее, захотят изучить феномен. Это даст нам необходимое время. - Хорошо. Рагварн потряс головой, словно отгонял назойливую муху. - Это какое-то дежавю. Дан, ты должен знать кое-что еще. - Что именно? Вместо ответа командор берет пульт и нажимает кнопку. Большой плазменный экран на противоположной стене загорается, я вижу человека в форме генерала военно-воздушных сил, сидящего за письменным столом. Губы человека шевелятся, но слов не слышно. Мне их и не нужно. Я его узнал, хотя видел лишь два раза в жизни. Первый раз – в Ориме на церемонии награждения брата медалью за личную отвагу, второй – у горы Нар-Крид возле разбитого вертолета. Спазм стискивает мне горло, но вовсе не от узнавания. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто стоит за захватом заложников. Но рядом с ним стоит еще один человек, ладонь лежит на плече Мануэля Форки, по-хозяйски сжимая краденый погон. Как зачарованный, я гляжу на эту ладонь, простую узкую ладонь, без маникюра и украшений, не пахнущую, как прежде, ни мукой, ни машинным маслом. Но мне кажется, я узнаю ее. Рагварн ждет от меня какой-то реакции, кроме учащенного, как у астматика, дыхания. - Понятно, - говорю я. - Твое решение? - Не изменилось. - Дан, мы не перестанем пытаться тебя вытащить. Постарайся выжить и протянуть как можно дольше. - Я могу идти? - Иди. Первым делом советую сходить к нотариусу. Потом можешь напиться. - Есть, сэр. На крыльце ежусь от пронизывающего ветра, поднимаю ворот куртки, но это не спасает. Охранник из «Зеты» приближается сбоку-сзади. - Прикуришь? На лице незнакомого парня доброжелательно-сочувственное выражение. Интересно, они-то откуда знают? Какой Рагварн отдал им приказ? - Спасибо. От густого крепкого дыма в легких становится легче, отпускает сковывавший спину спазм. Так, теперь надо решить, на что потратить оставшиеся сутки. Нет, даже чуть меньше. Первым делом поеду к нотариусу. Год назад, когда оформляли опекунство Татьяны, отец Вики предложил воспользоваться услугами своего юриста. Мужик оказался грамотным и въедливым, и после долгих препон нам удалось доказать, что лучше, чем со мной, Танюшке не будет ни с кем. Это, конечно, еще спорный вопрос, кому с кем лучше. Я за Танькой, как за каменной стеной. Это мой тыл, моя крепость, где всегда чистота и уют, где вкусно и, что немаловажно, вовремя кормят, где любят гостей. Мой дом обрел образцовую хозяйку. Как бы то ни было, завещание я написал, едва получил бумаги об опекунстве. Сенсорный браслет не давал забыть о том, что в любой момент Таня и Шику могут снова остаться одни. После твоей гибели наши денежные дела пришли в упадок, но кое-какие средства остались. Их хватит на оплату колледжа для Танюшки и спецшколы для Шику, на содержание дома и скромную, но безбедную жизнь, пока ребята будут учиться. Сейчас останется сделать распоряжение насчет суммы, которая пойдет на лечение Шику. Тане через месяц восемнадцать, опекунство над Шику может взять она. Вместе мои дети не пропадут, а Вики и Жан за ними присмотрят. Придя к этой мысли, я совершенно успокаиваюсь и откидываюсь на спинку кресла. Фургончик «Зеты» несется по утренним улицам Оримы, кое-где еще горит неон, отражается в лужах красными, желтыми, сиреневыми волнами. Наверное, я вижу эти улицы в последний раз. У меня возникает странное чувство, что со мной это когда-то уже происходило, я уже прощался с сумрачной столицей, а яркие огни так же расплывались в лужах. От юриста я еду домой, по дороге внезапно понимая, что голоден, как зверь. Таня выглядывает из кухни: волосы туго стянуты платком на затылке, руки белые от муки (о, эти руки! Они напоминают сейчас о других). - А где Жано? Я его любимые пироженки леплю, которые круассаны. - На работе, - как можно небрежнее отвечаю я, бросая куртку на полку в прихожей, - у нас усиление. Видела же, что творится. - Видела, - хмурится Танюшка, - вот гады! Детишек не пожалели. Я бы таких ставила к стенке и расстреливала. - Я бы тоже. Дай пожрать, а? Таня споро накрывает на стол, у нее уже готовы котлетки, которые она присоединяет к разогретым макаронам и заливает майонезом. - Танюшка, ты чудо! – совершенно искренне хвалю я, запихивая еду в рот. - Я знаю, - кокетничает она, а у меня сжимается и сладко-терпко болит сердце. - Я завтра уезжаю, - сообщаю ей за чашкой кофе. - У тебя же отпуск! - Какой отпуск, когда усиление. Танька вздыхает и поворачивается ко мне чуточку огорченная. Времена, когда она билась в истерике из-за каждого моего дежурства, давно прошли. А сейчас… сейчас она просто ничего не знает. Пусть не знает. - Ты даже не повидался с Шику, - с укоризной замечает она. - Замени меня. Своди его в кино, по магазинам, в тир. Да, и не давай Веньяру играть. В ясных голубых глазах появляется первое беспокойство. Танюшка отряхивает руки от муки. - Так ты надолго? - Пока не знаю, как получится. - Береги себя, ладно? - Ладно, - совершенно спокойно улыбаюсь я. Потом звоню Вики. Один звонок, второй, третий. Не берет трубку. Вечером, играя с Шику в шахматы, ловлю себя на мысли, что не могу надышаться. - Что с тобой, Дан? Ты какой-то… рах драххум… - Какой? Шику хмурится, пытаясь подобрать аналог нарского словосочетания в международном. Выходит что-то вроде «сам не свой». - Да, - медленно провожу ладонью по вспотевшему лбу, - да, ты прав. - Что-то случилось? - Уезжаю, - объяснять что-то Шику куда сложнее, чем Тане. И вовсе не потому, что он не понимает, напротив, нарьяг поймет куда лучше. Испугается еще. Я для ребят гарант не только стабильности, но и самой жизни. Они еще не привыкли к тому, что оримские законы защищают граждан, они еще сами за себя, как в лесах Нарланда. - А когда вернешься? - Как получится, - опускаю глаза под испытующим взглядом бледно-голубых глаз и снова набираю номер. - Вики звонишь? - Да. - Она в Рекон уехала, вернется поздно вечером, - докладывает Шику. Они с Вики друзья, но про обстоятельства знакомства с тобой мальчик молчит, как рыба. - Хорошо, - и мы продолжаем игру. Вики звонит сама. - У меня одиннадцать пропущенных звонков, - недоуменно говорит она и, мне кажется, улыбается при этом. - Надо поговорить, - коротко отрезаю я. Вики замирает, я снова сказал что-то не то… вернее, как раз то и так, как говорил ты. - Я допоздна в лаборатории. Приезжай, я предупрежу охрану. Что ж, так даже лучше. Бойцы «Зеты» не спрашивают, куда меня несет на ночь глядя, прыгают в машину, укладывая на колени тяжелые «Зубры». В «ОримаМедикал» еще кипит жизнь, в широком холле многолюдно и шумно, работают кондиционеры. Суровые охранники в серой форме поднялись навстречу, сшиблись плечами, как скалы. Мой сопровождающий подтверждает мою личность и отступает к двери, деликатно предоставляя меня самому себе. Я пожимаю плечами и иду к лифту. Видеть невестку в белом халате и в очках настолько непривычно, что я замираю в дверях. Такая она похожа на зануду мисс Гарден, и ощущение ожидания тепла, чего-то уютно-родного, сменяется разочарованием. - Привет, - говорит Вики и ставит чайник, быстро раскладывает по вазочкам печенье и наломанную на куски плитку шоколада. Между бровей залегла складочка, у нее работы невпроворот, раз осталась работать ночью. - Садись. Тут не очень уютно, кругом пробирки, тестеры, реактивы… Но буфет уже закрылся. - Ничего, так даже лучше, - сажусь, как падаю, ноги просто подламываются, кресло испуганно скрипит под моим весом. - О чем ты хотел поговорить? Кстати, что там с шаттлом, заложников освободили? Я весь день в дороге и не видела новостей. Она стоит ко мне спиной, и я могу ей сказать. Чувствуя себя последней сволочью. - Террористы предъявили требования. Они готовы обменять детей на осужденных офицеров. Ее плечи каменеют. - Вот как. Почему-то я была уверена, что ЭТИ так просто не сдадутся. Но ведь их найдут! Все равно найдут и воздадут по заслугам, - голос Вики звенит злостью и ненавистью, - ты же нашел тех, самых главных убийц. - Да. Непременно найдут. Господи, зачем я только пришел, зачем говорю ей все это? Вики, конечно, узнала бы все, но завтра и не от меня. А я бы уже не думал, какие у нее глаза в этот миг. - Ви, я пришел с просьбой. - Да-да, конечно, - живо откликнулась невестка, будто стряхивая с себя паутину чужой лжи и собственной бессильной ярости. - Я завтра уезжаю. Присмотри за моими. Возможно, если меня не будет слишком долго, придется увезти их из Оримы. Рагварн… Тут она повернулась. В неживом свете лаборатории ее глаза сухо блестят, дрожат губы и пальцы. - Они потребовали тебя? - Что? Нет! – захваченный врасплох, я всегда плохо, совершенно бездарно врал. – Да. Не смотри на меня так! - Господи помилуй! - Ви, ты поможешь мне? Мои дети, они еще такие беззащитные… ты же понимаешь, что может начаться в Ориме, если не будет… - Дан! – резкий окрик обрывает поток моих оправданий и объяснений. – Вот, твой кофе. У Вики такое лицо, словно этот кофе предназначался для моих коленей. Я хватаю горячую кружку, она опускается в кресло напротив и обнимает себя руками. - Почему? Почему они тебя отдают? - Заложники. Триста девяносто две жизни взамен одной. - Но твоей, твоей! - Да, моей, - снова соглашаюсь я. - Я все сделаю, Дан. Не беспокойся, - помертвевшим голосом обещает Вики. Делаю глоток, кофе обжигает небо и язык: горячий, сладкий, живой. - У меня еще одна просьба. Достань мне пиралгезин, у вас должен быть. Ее трясет, как в лихорадке, она задыхается от непролитых слез. Но челка падает на лоб, занавешивая глаза. - Ладно, - шепчет Вики, - ладно. Я все сделаю. Господи, я все сделаю, только… Я не выдерживаю. Бухаюсь перед ней на колени и обнимаю за плечи, обтянутые белым халатом. - Ну не плачь! Ви, пожалуйста, не плачь! Я чувствую себя последним гадом… ну, пожалуйста! Шепчу в ее волосы, прижимая лбом к своему плечу, глажу спину. Слезы льются по моему плечу сплошным потоком, как вода из крана. С отчаянным стоном Вики обнимает меня, рыдает уже в голос, наверное, впервые с того дня, как погиб ты. Я целую ее в висок, там уже тонкие ниточки ранней седины, под моими губами бьется жилка. - Как же так? Как же так? – захлебываясь рыданиями, шепчет Вики. – Бедный мой, бедный… Стискиваю ее в объятьях, укачиваю, как ребенка, глажу широкими ладонями по плечам, спутавшимся волосам, по спине. Губами касаюсь лба, сдуваю челку и снова целую. - Пиралгезин, - тихо говорит Вики, - Корд тоже просил пиралгезин, когда ушел в последний раз. Глава 12 Шаттл выплыл из мерцающей завесы портала величественной громадой. Другой, не быстроходная серебристая «Калифорния», угнанная с аргоннского аэровокзала. Огромное судно типа «колосс», предназначенное для рывков до второго перекрестка, где нестабильность полей разносит в клочья обычные корабли. Это и хорошо, и плохо. Хорошо тем, что отследить такую махину не составит труда, плохо потому, что попробуй ее догнать и взять штурмом. - Дан, готовься. Тебя они попросили первым, - говорит Рагварн. – Страхуются, сволочи. Мы стоим в рубке аэровокзала, вдвоем среди суетящихся вспотевших диспетчеров, и наблюдаем, как шаттл террористов садится, поднимая рыжие тучи аргоннской пыли. - Что за?... - отзываюсь я, поправляя шлем. Обряженный в снаряжение штурмовика, я уже обливаюсь десятым потом, хотя кондиционеры работают исправно. - Ты – их гарантия, что мы не пустим по следу ракеты, - больше для себя объясняет командор. - А вы пустите? - Нет. - Почему? Светло-серые злые глаза Рагварна прошиты сеткой капилляров – не спал всю ночь, что ли? - Потому что нет! Колосс опускается почти невидимый в облаках песка. Языком касаюсь зубного имплантата, в который знакомый умелец Вики запаял капсулу пиралгезина. И все же ракеты были бы хорошим вариантом, если бы не обнуляли шансы найти новое логово суморфов. - Мы тебя вытащим, - сквозь насквозь проадреналиненные мысли пробивается голос Рагварна, - тяни время, делай все, что они тебе скажут… - Командор, установлена связь с судном, - докладывает старший диспетчер. - Давайте. Тут же врубают большой монитор, и я вижу Форку. Мутноватое изображение, но и на нем невозможно не узнать обвисшие щеки, крючковатый нос и кривую усмешку бывшего оримского генерала. - Первым идет Райт, - требует Форка, торжества в голосе нет, он странно растягивает слова, сглатывает окончания. Я представляю, как сожму пальцы на его жилистой шее, вырву, выгрызу глотку… - Сначала дети. Форка оборачивается, советуясь с кем-то невидимым. Эльви Крайер? Потом удовлетворенно кивает. - Нужен один встречающий для детей. Если еще кто-то подойдет к кораблю, обмена не будет. Дальнейшее действие затягивается. Встречать детей-заложников отправляют Рэндела. Из рубки я вижу, как маленький майор вприпрыжку бежит по рыжему взлетному полю, как медленно выползает трап. Мне приносят кофе, я отказываюсь и прошу минералку. Вчера по совету Рагварна потребил на ночь. Не то, чтоб напился, но полбутылки коньяка приговорил. Теперь во рту сухо и голова начала ощутимо побаливать. Форка врубается еще раз. Видимо, план переиграли, потому что мое пленение откладывается, и на свободу идут «оборотни в погонах». Большой транспортный геликоптер медленно садится, двое солдат выпрыгивают из железного нутра вертолета, встают по обе стороны от проема. С наползающим отчаянием я вижу, как на свет божий вылезает дерьмо – Стивенс, кажется, ставший еще толще. Неловко переваливаясь, Буль задерживает всех, но солдаты не делают попыток помочь. Все тот же многострадальный Рэндел встречает предателя, снимает с запястья сенсорный браслет. Следом выпрыгивает худой и ловкий Логерфильд. Самый молодой из армейских полковников, амбициозный и дерзкий, он мне раньше даже нравился. Забавные анекдоты рассказывал, бывая в нашем с Линой доме. Всего их семнадцать. Семнадцать убийц избавляются от браслетов и уходят в пыль к трапу колосса, на свободу. Лицо сводит то ли злая усмешка, то ли нервная судорога. Кто-то теребит меня за плечо и сует стакан с минералкой. - Пора. Допиваю прохладную воду уже на выходе из рубки, отдаю стакан первому попавшемуся диспетчеру. Ну, прощайте, люди добрые. Как говорится, не поминайте лихом. Спокойно, Дан, не придуривайся! Тебе еще представится возможность поиронизировать, когда окажешься в плену. Рэндел в дверях отводит взгляд, но хватка на моем запястье такая, словно хочет сломать кости. Я перевожу взгляд на руку и вижу: сенсорного браслета нет. - Дан, - голос в наушнике шлема, - деньги на счет клиники переведены. Заставляю себя улыбнуться. Пути отрезаны. Долги отданы. Я спасаю триста девяносто человек, эта мысль будет греть, когда меня начнут разбирать на молекулы, пытаясь выяснить суть моей неуязвимости, либо просто чтобы тупо отомстить. Ты, глядящий сверху, простишь ли мне войну в Нарголле? Поможешь ли выстоять? Хорошо, что в шлем встроена маска-респиратор, на взлетном поле нечем дышать, песок скрипит на зубах. Я поднимаюсь по трапу, у черной дыры проема меня встречает плечистый белобрысый чувак в сером камуфляже без опознавательных знаков. Морда дебила, честное слово. - Райт? Его рука стремится к моему горлу, отбиваю на инстинктах, и тут же получаю кулаком в солнечное сплетение. Он срывает с меня шлем, чуть не оторвав при этом голову. Сука, я тебя запомнил! - За мной. Иду следом за ним по слабо освещенному коридору. Возле двери в следующий отсек светится синими диодами сенсорная панель. - Приложи руку. Палец прижми к кнопке слева. Выполняю требование и, вздрогнув, отдергиваю. На кончике указательного пальца набухает капля крови. Идентифицировали, значит. Он отодвигает стенную панель, вытаскивает черный пластиковый мешок. - Раздевайся. - Что? - Живо. Мне не резон спорить, с этой гнидой, бог даст, посчитаюсь. - Трусы тоже снимать? - Да. Конечно, куда ж еще могут сунуть прослушку, как не в трусы? Из мешка сопровождающий извлекает такой же, как на нем, серый камуфляж, нижнее белье и ботинки на ребристой подошве. Хорошие ботинки, вряд ли смертника стали бы выряжать в настоящий «Орфут». Оценив заботу, без лишней спешки одеваюсь. Мы проходим еще несколько отсеков, ворота закрываются за спиной, отрезая путь к свободе. Когда последняя дверь отползает, мой сопровождающий отступает в сторону, пропуская меня вперед. Обычная рубка корабля, мигает аппаратура. Я вижу, что все движки запущены, колосс готов в любой миг сорваться с места и совершить переход в любой из дальних миров. В рубке нет пилота, но зато здесь находятся те, кого я и ожидал увидеть. Мануэль Форка развалился в неудобном пилотском кресле, будто в шезлонге на пляже Пансилии. Рыбий взгляд скользит по моему лицу без малейшего интереса. Зато его спутница шагает ко мне и порывисто обнимает. - Здравствуй, Дан. Рада видеть тебя живым. Я не делаю попытки ни обнять ее, ни освободиться. От Веры пахнет знакомо, чем-то домашним, уютным, и свитер такой же колючий, как раньше, но вот ее тело, очертания и изгибы, я позабыл. Я вообще не думал о ней с тех пор, как выбрался из недр Нар-Крид. Вычеркнул из памяти, будто этой женщины не было в моей жизни. - Да, привет. Когда отпустят заложников? Вера отстраняется, смотрит весело, в темно-синих глазах отражаются лампы дневного света. - Садись и смотри, сейчас сам все увидишь. Немного удивленный таким приемом, сажусь напротив монитора рядом с Форкой, который по-прежнему не обращает на меня ни малейшего внимания. - Хочешь чаю? Ты, наверное, с утра на ногах? – заботливо спрашивает террористка Эльви Крайер, стоя у кулера с чашкой в руке. - Нет, спасибо. - Как хочешь, - пожимает она плечами, наливает себе и садится по другую сторону от полковника. Заложники выходят медленно, пытаясь в клубах песка и пыли разглядеть здание аэровокзала. К Рэнделу присоединяются еще двое в штатском, но по фигурам и отточенным движениям легко узнать бойцов «Зеты». Это явное нарушение правил Вера и Форка почему-то игнорируют. - Как стадо баранов, - комментирует Вера, когда спустя полчаса заложников, наконец, заканчивают пересчитывать и переправлять в безопасное место. – Генерал. Мануэль Форка вздрагивает от ее голоса и нажимает тумблер связи. - Командор Рагварн, - взывает он, - советую вам и вашим людям не принимать попытки преследования, иначе наш отлет пройдет не столь безболезненно, как мы надеемся. Ну да, если учесть, что издавна «колоссы» использовались для массированной бомбежки окраинных миров перекрестка, оружия здесь хватит, чтобы оставить от Аргонны выгоревшую пустыню. Вера сама выключает кнопку связи и нажимает внутреннюю: - Сержант Ривз. Дверь отъезжает, и появляется тот самый козел, который вел меня в рубку. - Отведите господина генерала в его каюту и сделайте укол. Нам пусть подадут ужин. Оторопев, я косо поглядываю за Верой, которая ловко придвигает кресло к штурвалу капитана корабля. Гул двигателей усиливается. - Прости, Дан, сейчас слегка заложит уши. Я откидываюсь на спинку кресла. Меня вжимает, вплющивает в него, норовя размазать, разметать на молекулы, и я понимаю, что колосс за один скачок пытается миновать сразу два перекрестка. Дьявол! Так попытка нас отследить точно провалится. - Вера, куда мы летим? - На базу. - А где база? - Пока не скажу, Дан, сам все увидишь. Некоторое время мы сидим молча, напряженный, продавливающий виски гул не располагает к непринужденной беседе. Давление постепенно приближается по степени к непереносимому. Мелкая, на грани звуковой волны, вибрация сотрясает «колосс», вызывает зубную боль. В глазах темнеет, дерганые образы, какие-то вспышки, не могут развеять дурноту – мы слишком быстро перемещаемся, чтобы успеть сполна насладиться психоделическими видениями порталов. Но, наверное, это и к лучшему. Странный скрежет вызывает подозрения, что обшивка корабля не выдержит перехода. - Все, - с облегчением выдыхает Вера за миг до того, как прекращается тошнотворное давление на голову. Я стискиваю ладонью горло, чтобы не вывернуло на стерильный пол рубки. Давно не доводилось проходить порталы, не говоря уж о перекрестках. Отвык. Эльви Крайер тяжело дышит, но берет себя в руки на удивление быстро. - Вот мы и в безопасности, - переводя огромную махину в режим автопилота, объявляет она и вскакивает с кресла. Я вижу ее небольшую грудь, туго обтянутую свитером, Вера кладет мне на плечи ладони. - Ты напряжен. Расслабься, все хорошо. Сейчас поедим и поболтаем. Отстраняюсь, толкнувшись ногой в приборную панель и откатывая кресло. - Где мы? Зачем я вам понадобился? - Дан? – высокие строгие брови сдвигаются, Вера скрещивает руки на груди. – Мы на Акваториуме, над нашей базой. Еще вопросы или мы можем, наконец, поесть? Вопросов у меня много, но при слове «поесть» желудок бурчит, напоминая, что потребил сегодня только минеральную воду, а надо бы чего посущественнее. Адреналин перебурлил в крови, оставив усталость и горькое послевкусие. - Чем тут у вас кормят? Имей в виду, концентраты жрать не стану. Вера хохочет, чуточку наигранно, но это можно списать на остаточный мандраж – все-таки провернула сделку века, переиграла РУ и смогла провести «колосс» через два перекрестка сразу. Тут занервничаешь, а Эльви вон смеется. Гранит, а не женщина. - Сержант, - снова вызывает она. Ривз появляется с подносом мгновенно, будто ждал под дверью. Ага, вот в такую тряску стоял и ни капли не плеснул даже. Не глядя на меня, сержант ловко выдвигает плоскую панель и начинает переставлять тарелки и чашечки. - А теперь будьте добры приглушить свет и включить негромкую музыку, - обращаюсь я к его по-холопски согнутой спине. Ловлю взгляд через плечо, полный сдерживаемой злости, и засчитываю себе очко. За то, что стоял перед ним нагишом, рассчитался, остался удар под дых. - Хорошая идея, - подыграла мне Вера, и сержанту ничего не оставалось, как выполнить приказ. Ой-ё, и зачем я это сказал? Такого интима, памятуя о некоторых обстоятельствах, лучше было бы избежать. Эльви бросает короткий заинтересованный взгляд и принимается за еду. Я гляжу на ее руки, с короткими аккуратно подпиленными, но не накрашенными ногтями. Эту ладонь на плече Форки… карманной куклы неизвестного пока кукловода. Черт, ну не могла же она одна все это придумать и провернуть! - Я узнал твои руки, - словно ненароком бросаю я, кромсая нежный бифштекс. - Конечно, - спокойно отзывается Вера, - я сделала это ради тебя. - Неужели? - Конечно, - повторяет она, - чтобы ты понял, что попадешь к своим, к друзьям, и не нервничал. - Видишь ли, после некоторых событий, в частности, на аэродроме Нар-Крид, я вынужденно исключил тебя из списка друзей. Вера поднимает глаза, все еще совершенно спокойные. - Перестань, Дан, - говорит она с легкой досадой, будто терпеливая гувернантка нерадивому ученику, - вместе у нас не было шансов уйти. А ты с твоими способностями и с твоим нарьягом вполне мог за себя постоять. - Я потерял там своих бойцов! - Сочувствую, - отзывается Вера, все так же ровно, - они погибли не зря. Ее ответы, ее непоколебимая уверенность приводят меня в замешательство. Мне есть, что предъявить террористке Крайер, но я прикусываю язык. Ладно, друзья, так друзья.