Одна на двоих жизнь

Глава 9 Видимо, у подполковника находятся другие дела на этот вечер, потому что в маленьком баре на территории базы в назначенное время он не появляется. Нет здесь и других старших офицеров, хотя в общем зале довольно многолюдно. Солдаты выпивают, играют в бильярд и карты, обсуждают новости с Первого фронта и девушек из ближайшего городка. Все как на любой военной базе. Среди бойцов много новобранцев, которых можно легко выделить по новой форме и тому, что именно они бегают к стойке за пивом. Дедовщина цветет махровым цветом. На меня никто не обращает внимания, только бармен предельно вежливо интересуется, что подать «господину полковнику». Счел заезжим проверяющим? Андерш ведь не потрудился представить меня личному составу дивизии, штаб которой я возглавил. - Разрешите составить компанию? – раздается сзади, и я сразу узнаю голос. Николас Торн. Лощеный подполковник контрразведки, который подозревал тебя в шпионаже в пользу Семьи. Надо же, какая встреча! - Садитесь, - киваю я на соседний стул и жестом подзываю бармена. Тот появляется в мгновение ока и замирает, боясь пошевелиться, словно перед ним две гремучие змеи. Торн присаживается на облезлый стул все с тем же королевским достоинством, как и в Штормзвейге, только теперь вместо классического костюма на нем безликий камуфляж. Даже погон на плечах нет, лишь небольшой галун на лацкане куртки как знак принадлежности к министерству внутренней безопасности. - Рад видеть вас в добром здравии, мистер Райт. Помнится, в нашу прошлую встречу вы были лейтенантом? - Вы тоже выглядели несколько иначе, - парирую я, гадая, как Торн оказался на базе 21 воздушно-десантной. Или он тут по мою душу? Нет, вряд ли. - Так или иначе, но мы с вами оба здесь в ссылке, - тонко улыбается Торн. Его льдисто-серые глаза впиваются в мое лицо, и я собираюсь с мыслями – нельзя, чтобы контрразведчик заметил подмену. Судя по тому, как проходил допрос в Штормзвейге, безопасники довольно хорошо изучили тебя. Лишние вопросы мне не нужны. Появление подполковника контрразведки и доверенного лица Архангела на Втором фронте значило лишь одно – Милтон решил-таки поделиться своими наработками. Видит, скотина, что мир вот-вот склеит ласты. - Не понимаю, о чем вы, - непринужденно пожимаю я плечами. - Вас с вашими способностями, уникального солдата, отправили на Второй Перекресток, и вы считаете это справедливым? – серьезно уточняет Торн. - Для вчерашнего лейтенанта стать начальником штаба дивизии – отличный карьерный рост. - Вы идиот или прикидываетесь, Райт? – мой ответ раззадорил контрразведчика. Вот теперь мы поиграем на моих условиях, сука! Торн, поняв, что позволил себе совершенно неуместную, непродуманную вспышку, леденеет лицом и продолжает уже спокойным тоном: - Вы – единственный в РУ, кто способен блокировать гипноатаку Мег Семьи. Вы совершили невозможное и спасли Ориму, захватили колосс и Кеннета Смита. А вас выставляют в эту дыру, в какой-то, простите, сраный штаб, подальше от больших дел. Что это, если не ссылка? - Это – возможность, подполковник. Его холодные блеклые глаза распахиваются, вспыхивают знакомым огнем. - Архангел был прав насчет вас. Вы упрямы и не умеете останавливаться. Я могу помочь использовать вашу ВОЗМОЖНОСТЬ на благо Империи. Интересно, Милтон знал, что меня отправят сюда, или Торн импровизирует? Красиво говорит, убедительно. Но нельзя показать, что желаемое само плывет ему в руки. - Наше знакомство, подполковник, началось с того, что вы напугали дорогую мне женщину, поэтому ваши комплименты, как минимум, неуместны. - Готов принести извинения, - не подумав, начинает оправдываться контрразведчик, - государственная измена – серьезное преступление, подозреваемые и их близкие часто… - Мистер Торн, - обрываю я, еще больше подтачивая его уверенность в себе, - не стоит ничего объяснять и набиваться мне в друзья. Вы поступили недостойно, но этот факт не помешает мне выполнить свой долг перед Оримой. Я правильно понял, вы предлагаете сотрудничество? Надо отдать ему должное, контрразведчик быстро взял себя в руки. - Вы правильно поняли. - В таком случае, я должен знать все о вашем методе распознавания гипноза. Зайдите ко мне завтра в первой половине дня, - одним движением я бросаю на стойку нужное количество монет и встаю, не давая Торну продолжить диалог. - Доброй ночи, мистер Торн. - До свидания, полковник, - он, щурясь, смотрит мне вслед. Возвращаясь, я замечаю, что в штабе горит свет. Чудесно! Ай да Бахмат! Ай да лис! Разумеется, все заговорщики под предводительством генерала Андерша тут, сгрудились вокруг стола, над которым крутится объемная карта Румы. Сквозь сверкающую голограмму просвечивает бутылка водки и маленькие стаканы. Ну просто Тайная Вечеря. При моем появлении офицеры, как один, резко поворачиваются и, узнав, переглядываются, будто пойманные на горячем грабители. Замполит выглядит смущенным. - Полковник Райт, - вскакивает Андерш, - что вы тут забыли? - Какая любопытная постановка вопроса, - язвительно отвечаю я. - Что я мог забыть на совещании офицеров штаба, начальником которого меня назначили? Кто-то из присутствующих давит усмешки, другие отводят взгляд. Андерш стремительно багровеет: - Все знают, что вас прислали шпионить за нами, Райт. - Прямо-таки все? Замполит разглядывает свои руки, но на тонких губах играет улыбка. Полагаю, комдив приказал ему любой ценой избавиться от меня, потому Бахмат и устроил этот розыгрыш с приглашением в бар. С другой стороны, он мог предложить встретиться в городе, чтобы я гарантированно не попал на секретное совещание. А раз он этого не сделал, можно предположить, что замполит с Андершем не заодно. Я оглядываюсь в поисках свободного стула. Под напряженное молчание офицеров штаба приношу стул из коридора и усаживаюсь перед столом. Генерал Андерш смотрит на все это с таким видом, словно готов выхватить пистолет и выстрелить в упор. - Продолжайте, господа, - разрешаю я, складывая руки на груди, чем окончательно вывожу его из себя. Это нетрудно, ей-богу! После короткого, но напряженного разговора с контрразведчиком стычка с Андершем только бодрит. - Никто ничего продолжать не станет! Я подам рапорт, чтобы через месяц вашего духу здесь не было! Кто же его так настроил против меня? Может, Брэниган лучший друг этого Андерша? - Берт! – снова встревает Бахмат. – Ты перешел все границы! - Нет уж, я выскажу этому типу все! – повышает голос комдив. – Пусть не думает, что мы тут ничего не знаем. 21 дивизия всегда была самой сплоченной и боеспособной дивизией в армии Оримы, а нас подозревают в измене! - Берт! - Что Берт?! Райт – стукач, шавка контрразведки! Еще летом он был лейтенантом, и вот нарисовался тут с погонами полковника! Андерш обличает меня с явным удовольствием. Офицеры потрясенно молчат, переводя взгляд с меня на командира. - Да, - глядя с вызовом, продолжает комдив, - я знаю, что ты там наболтал на совете! Лицемерный сукин сын! Ты оговорил на суде моих друзей, которые были невиновны! А теперь ты опомнился, ублюдок! Двадцать наших братьев, оримских офицеров, приговорены к расстрелу… - Сэр, - Бахмат начинает нервничать, - показания давал не только полковник Райт. И их не расстреляли. Они сбежали к террористам. - И что? Обнимемся и побратаемся с этим дерьмом?… Его отправили шпионить за нами! Присутствующие офицеры избегают смотреть на меня прямо. Бахмат возводит глаза к облупившемуся потолку. - Господа, - решив, что пора прекращать балаган, поднимаюсь я, - позвольте прояснить ситуацию: командор Рагварн перевел меня в 21 дивизию с целью обеспечения безопасности. Андерш открывает рот, чтобы высказаться, но тут же закрывает его под предупреждающим взглядом замполита. - Чтобы в дальнейшем у нас не было недопонимания, вы все должны знать о сложившемся в мире положении. Нам противостоит опасный враг, который владеет оружием, противопоставить которому практически нечего. Это мощный гипноз, заставляющий жертву совершать безумные поступки. Любой из вас может подвергнуться воздействию и сделать нечто, противоречащее воинской чести и здравому смыслу. Мы уже видели это раньше, и видим теперь, как с наших закрытых баз угоняются бомбардировщики с ядерными ракетами. Оримские пилоты на оримских самолетах расстреливают оримские базы. Если вам кажется, что это детские игрушки, продолжайте мериться крутостью, но не мешайте мне делать мою работу. - Вы сказали, «любой из вас»? – перебивает меня молодой парень в потрепанном лётном комбинезоне без знаков отличия. У него дерзкий взгляд и такой же дерзко вздернутый нос с россыпью веснушек. – А вас что, это не касается? - Меня это не касается, - спокойно отвечаю я под сдержанный гул и недоверчивые взгляды офицеров, - на меня не действует гипноз морфоидов. Таких, как я, в Ориме немного. Нас было одиннадцать, когда мы вошли в захваченную лефтхэндом столицу, чтобы освободить Генеральный штаб и вывести колосс террористов с двенадцатью авиабомбами. И меньше всего мы думали тогда о погонах и наградах, - я смотрю в упор на Андерша, обвинившего меня в карьеризме, и под моим взглядом комдив теряет гонор, - нас осталось двое. Двое на несколько сотен суморфов и тысячи морфоидов. Вот теперь молчат в оцепенении. Молчат и, кажется, боятся дышать. - И еще кое-что: я в курсе, что мне здесь не рады. Но я служу Империи жизнью и кровью там, куда она меня направит. Мне не нужна чья-то дружба или расположение. Я здесь, чтобы не дать террористам ни единого шанса разбить вашу дивизию, и каждый, кто встанет у меня на пути, будет с него сметен. Это понятно, надеюсь? - Понятно, - за всех отвечает замполит. Андерш щелчком пальцев сворачивает голограмму. - Время позднее, - хмуро произносит он, не поднимая на меня взгляда, - совещание переносится на утро. В девять все ко мне. Свободны. Офицеры расходятся в молчании, на меня косятся, как на чужака, но открытой ненависти я не чувствую. Парень в летной форме делает шаг, словно хочет о чем-то спросить, но Бахмат оттесняет его по пути на крыльцо. Наружу мы выходим вместе. - Зря вы так с ним, - упрекает меня замполит. - Почему же зря? - Можно было поговорить наедине, а вы подорвали авторитет командира дивизии перед его офицерами. Это недопустимо, полковник. Хотя, - он пожимает плечами вполне мирно, - вы вправе не знать, как себя вести тут, вы же элита. "Элита" - прозвучало как оскорбление. - Я тоже служил, в шестой штурмовой, десантная группа «Вепрь», - твой послужной список я знаю не хуже своего. Когда тебя зачислили в спецотряд, ты психанул – решил, что я подсобил твоему назначению. Зато когда понял, что это не так, радовался, как ребенок. Спросил, горжусь ли я тобой? И я, конечно, гордился. - Утром я поговорю с генералом, - обещает Бахмат, - но, ради бога, Райт, не устраивайте больше подобных сцен. Не хватало нам только разложения в офицерских рядах. - Если командир дивизии не станет мешать мне делать мою работу, обещаю вести себя примерно, - честно отвечаю я. - Отношение Андерша ко мне – это проблемы самого Андерша. Я не собираюсь припоминать ему обвинения и каким-либо образом дискредитировать его перед подчиненными. - Спасибо, - мой ответ удовлетворяет замполита, - доброй ночи, полковник. - Доброй ночи. Я впервые оказываюсь в своей комнате, но даже не нахожу в себе сил осмотреть ее как следует. Возле кровати лежит дорожная сумка с моими вещами, я задвигаю ее под кровать, раздеваюсь и падаю на узкую твердую койку, мгновенно забываясь в глубоком сне. Молодой летчик поджидает меня в штабе в половине восьмого. Сегодня на нем мундир с майорскими погонами, которые он носит немного скованно. Видимо, в его случае тоже сработал указ Рагварна – военно-воздушные силы Оримской Империи пострадали сильнее других родов войск, так что вчерашние лейтенанты и капитаны носили теперь звезды покрупнее. Вот только более опытными их это не сделало. - Том Спенсер, командир авиаполка, - представляется он, протягивая руку. – Разрешите обратиться, сэр. - Давайте сперва войдем в кабинет, Спенсер, - предлагаю я. Похоже, вопрос, который привел его сюда, отнюдь не праздный. Летчик кивает и входит, сразу занимая место возле стола. Я запираю дверь и присоединяюсь к нему, с любопытством ожидая, что он мне расскажет. Бахмат упоминал о какой-то истории с ошибкой диспетчера, а настрой у парня серьезный. - Скажите, сэр, вы, правда, можете вычислить агента лефтхэнда? – с места в карьер спрашивает Спенсер. - Допустим, - осторожно отвечаю я, так как еще не встречался сегодня с Торном и даже не представляю возможностей его метода. Надеюсь только, это не лоботомия. – Вы кого-то подозреваете? - Авиадиспетчера по имени Дакота Мур, - резко отвечает летчик, и начинает скупой рассказ. Никаких эмоций, одни только факты, но по его лицу я вижу, каким трудом Спенсеру удается удержать себя от обвинений, - это был обычный тренировочный полет. Порталы в Руме в отличие от Севильи стабильны, в течение месяца их координаты сдвигаются на несколько дюймов, не больше, но мои ребята - новички на Втором, а навигационные карты нам не дают. - Почему? - Мотивируют тем, что отклонение от курса – военное преступление, будто мы какие-то камикадзе. Курс приходит шифрограммой, диспетчер наводит самолет на цель, закладывая курс и в программу автопилота. Дастер-Недвилл-Хекс – наша лучшая тройка. Две военные кампании – это не шутка. Дакота выдала курс, но через минуту полета Дастер доложил, что курс ведет в «никуда», то есть координаты портала высчитаны неверно. - Можете не объяснять, я немного понимаю в военной авиации. - А, хорошо. Я велел ему рассчитать курс вручную и ввести в портал Недвилла и Хекса, которые следовали за ним. Но бортовая программа не сработала, потому что настроена на приказ с базы – это гребаное нововведение против террористов. Дастер и Недвилл успели отвернуть в последнюю секунду, но Хекс оказался в мертвой зоне. Вспыхнул сразу, несколько секунд и… Спенсер мучительно сглотнул, будто слова застряли в его горле камнем. - Как он кричал, сгорая… Господи! Командир авиаполка, которому едва ли больше двадцати пяти, опускает голову, чтобы скрыть, как дрожат у него губы. - Давно вы командуете полком, Спенсер? - Какое это имеет значение? – вскидывается молодой майор. – Думаете, я идиот, который не отличает черное от белого? - Я просто спросил. - Еще весной я был только звеньевым, - вызывающе глядя мне в глаза, сквозь зубы отвечает он, - и я тоже, как и вы, не просил подачек! Если бы сукины дети не выбили половину эскадрильи, летал бы себе, а не смотрел с земли, как мои друзья погибают на учебном задании. Нас хотели раскидать по другим частям, но потом почему-то решили оставить урезанный полк и отправили сюда на подмогу этим мудакам! - Спокойно, майор, - перебиваю я разошедшегося Спенсера, - не стоит делать скоропалительных выводов. Нам здесь еще служить. - Мы никогда не будем здесь своими! – с ненавистью произносит молодой офицер. – У них тут своя шайка-лейка, все друг друга покрывают, так что концов не найдешь. Эта Дакота – подружка начальника разведки, она может угробить еще десять моих парней, и ничего ей за это не будет! - То есть вы обвиняете диспетчера Дакоту, я правильно понял? - Дакоту Мур, правильно! - Вы подавали рапорт о ее ошибке? - Это была не ошибка! – вскакивает Спенсер. – Я думал, вы понимаете, а вы говорите то же, что и они – что это ошибка! - Сядьте, майор, - спокойно и холодно приказываю я. Под моим взглядом он медленно опускается на стул, по лицу идут красные пятна. Мальчишка! - Я разберусь в этой истории. Если виной всему гипноз, а не имела место служебная ошибка или умышленное вредительство, значит Дакота Мур – такая же жертва войны, как и погибший пилот. Спенсер потрясенно моргает, похоже, эта мысль не приходила ему в голову. - В любом случае, во время расследования держите язык за зубами. Понаблюдайте за подчиненными: пилотами, техниками – опасность может исходить от кого угодно. От слов об опасности Спенсер напротив как будто успокаивается, серьезно кивает, сообразив, в чем задача. - Могу я сообщить моим людям? Чтобы они тоже были внимательней? Или… - он понизил тон, - это сорвет всю конспирацию? Мне приходится постараться, чтобы сдержать улыбку. Не хватает еще, чтобы все летное подразделение было втянуто в шпионские игры. - Вы уверены, что сумеете удержать своих людей от необдуманных действий? Непонятное всегда вызывает волнения и повышенный уровень агрессии. - Я понял, сэр. Накажите эту сучку! - Свободны, майор Спенсер. Утреннее совещание у Андерша начинается с опоздания самого комдива. Его отсутствие вызывает сдержанные шепотки и любопытные взгляды в мою сторону. Не думают ли они, что я убил их отца-командира за нанесенное мне оскорбление? Бред какой. За окном сильный туман, из-за чего кажется, что позднее утро похоже на сумерки. Хочется горячего кофе, чтобы взбодриться и начать думать. Интересно, Торн знает про эпизод с авиадиспетчером? Или «шайка-лейка» прикрыла подружку начальника разведки даже от вездесущих безопасников? Наконец появляются Андерш с Бахматом, лица у обоих озабоченные, но не настолько, чтобы подумать о плохом. Совещание проходит мирно. Офицеры вяло обсуждают скудные разведданные. Генерал напоминает, что командование требует срочно нанести ответные удары по базам террористов. Я внимательно слушаю, не вмешиваясь. Разведка тут, прямо скажем, не на высоте, но в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Приглядываюсь к Мэйси. Начальнику разведки хорошо за сорок. Невысокий, жилистый, взгляд – как дуло пистолета, холодный и ровный. Мое внимание замечает сразу, словно чувствует кожей, оборачивается и вопросительно поднимает брови. Я перевожу взгляд на голограмму. Андерш заводит разговор о Шурте и платформах несчастных шустов, но я уверен, что второй базы террористов в Акваториуме нет. Лефтхэндом управляет весьма хитроумная и непредсказуемая скотина, которая не попадется в одну ловушку дважды. После завершения бесконечно нудного совещания, я возвращаюсь к себе в мечтах о завтраке. Но у дверей меня уже поджидает Николас Торн. - Доброе утро, полковник, - церемонно отдает он честь и тут же, осклабившись, отмечает, - судя по вашему лицу, вы снова не рады меня видеть. - По-правде, я собирался поесть, - признаюсь я, досадуя на себя за то, что в очередной раз дал волю эмоциям. Но едва вспомню, как этот тип запугивал Вики… - В таком случае, предлагаю позавтракать у меня. Времени мало, будем совмещать приятное с полезным. Подполковник контрразведки в отличие от меня имеет весьма ощутимые привилегии – в его распоряжении целый домик. Помещение, правда, небольшое и выглядит не слишком жилым, раньше тут, вероятно располагалось что-то вроде музея или просто склада всякого старья. Сейчас половина комнаты расчищена и превращена в подобие кабинета: шкаф, массивный стол со стоящим на нем детектором лжи, удобное кресло и кушетка. На кушетке неаккуратно валяются стопки копий личных дел, закрытый ноутбук и небольшой коммуникатор. Окна занавешены плотной черной тканью. - Вы издеваетесь? Ваш суперметод – это полиграф? – я чувствую недоверие и где-то даже досаду. Преждевременную, скорее всего. Архангел кто угодно, но не дурак. Но… детектор лжи? - Проходите, полковник, - со снисходительной улыбкой приглашает контрразведчик, - что будете пить: кофе, чай? - Вы не ответили на мой вопрос. - А разве он нуждается в ответе? Занимайте кресло, прошу вас. Не понимая, к чему он клонит, я начинаю злиться, но все же устраиваюсь в кресле. Удобное, кстати, кресло, все время поднывающая после оримской операции спина приятно расслабилась. Будто с плеч сняли тяжелый груз. Торн гостеприимно выставляет на край стола печенье, конфеты, какие-то сухарики, орехи, в углу на холодильнике весело шумит закипающий чайник. Я замечаю походную электрическую плитку. - Вы всегда тут обедаете? - Если вы о столовой, то да, я туда не хожу. Не хочется мозолить глаза военным, контрразведку тут не очень любят, - преспокойно поясняет он. - Разведку, как выяснилось, тоже. У них тут в 21-й какой-то свой клуб по интересам, - непонятно с чего решаю я поделиться с врагом своими впечатлениями. Это уже весьма похоже на доверительный разговор. Тонкая улыбка снова скользит по высокомерному лицу Торна. - И все-таки, кофе или чай? – уточняет он. – А может, чего-нибудь покрепче? - С утра пьют только бездельники, а нам еще работать. Сделайте мне то же, что и себе. Занесший руку с чайником над кружками Торн, поперхнувшись, кашляет и одновременно давит смех. - Господи, Райт, вы что, думаете, я могу вас отравить? – он смахивает несуществующую слезу и все-таки справляется с кипятком. - Простая вежливость, - невозмутимо отвечаю я, вот и мне удалось вывести его из равновесия. Торн сыплет в кружки растворимый кофе, придвигает к столу стул и жестом приглашает к пиршеству. Я затрудняюсь определить, что сейчас беспокоит сильнее, любопытство или голод, голова занята одновременно десятком мыслей, это сбивает с толку. - Можете вы обмануть полиграф, Райт? – вдруг любопытствует контрразведчик. - Полагаю, как и вы, Торн, - без лишнего бахвальства констатирую общеизвестный факт. - С легкостью? - Возможно. - Рискнете? – задает он провокационный вопрос, поднимаясь из-за стола. Забирает пустые кружки, моет в раковине, пока я обдумываю ответ. - Если это необходимо для демонстрации вашего метода. - Нет, необходимости нет, - неожиданно отвечает он, - детектор лжи был первым способом определить чужеродную программу в подсознании испытуемого и начал использоваться задолго до того, как мир узнал о морфоидах. Разумеется, тестировались добровольцы, которых в гипноз вводили врачи, до сих пор не удалось найти ни одного испытуемого, ставшего жертвой наших врагов. Лефтхэнд не оставляет следов и закладывает программу саморазрушения. - Хм, - скептически отвечаю я, пока Торн не сказал ничего обнадеживающего, - в таком случае «был ли мальчик?». Вернее, работает ли метод? - Работает. Иначе я не привез бы сюда эту штуку и не сидел бы в этом сарае, штудируя личные дела военнослужащих. - У вас уйдет на это половина жизни. В Оримской армии даже сейчас больше ста тысяч солдат, и это не считая армий союзников. - Программа, которую «вживляет» противник, действует крайне агрессивно. Мы запросили у ваших данные вскрытия и тело Кеннета Смита, чтобы провести собственное исследование. И обнаружили в его черепушке нечто, похожее на рак. У бывшего советника имелась неизвестная медицине опухоль головного мозга. - Вы считаете, это как-то связано? - Связано, и не «как-то», а напрямую. Разрушительная программа со временем превращается в физический дефект. Томограф, энцефалограф и другие медицинские штуки могут определить факт гипнотического воздействия. Все это похоже на какой-то дурной розыгрыш. - Знаете, один мой друг владеет экстрасенсорным даром. Он достался ему от бабушки. Представляете, у него стопроцентное чутье на всяческое дерьмо. Может, мы его привлечем? Или научим собак по запаху определять загипнотизированных лефтхэндом? - Иронизируете? А я ведь просто хотел произвести впечатление, - с усмешкой парирует Торн. - Вы – не дама, у вас все равно нет шансов, подполковник. Не тяните ни мое время, ни свое. Контрразведчик перестает улыбаться. Долго смотрит мне в глаза, словно пытается прочитать мысли. - Вчера и сегодня до этой минуты, - медленно произносит он, - у меня было стойкое ощущение, как бы это сказать… какой-то подмены. Будто вы – вовсе не вы. Но последнюю минуту вы ведете себя очень по-райтовски. Черт! Нужно быть осторожнее. Я становлюсь слишком сам собой. Это опасно. Контрразведчик тянется за коммуникатором, лежащим на кушетке среди серых папок. Стандарный мини-компьютер, выпускаемый концерном «Редтехникс» для государственных служащих Империи. Торн запускает видео и отдает коммуникатор мне. - Смотрите. Заинтригованный, я беру коммуникатор и немею от бешенства – на экране Вики. А еще Таня, Анж, Жан на нашей кухне. Они о чем-то переговариваются. Татьяна накрывает на стол, Веньяр что-то рассказывает моей жене. Я даже знаю, куда контрразведка воткнула камеру наблюдения – в щиток вентиляции, но как «Зета» пропустила «глаз»? От злости у меня леденеют руки. - Что. Это. Значит?! Чтобы я знал, что отвечать, когда меня будут судить за ваше убийство! Понимаю, что «ведусь», как кадет-первогодка, но этот гад достал меня своими фокусами. - Это запись с камеры, которая уже уничтожена, - невозмутимо сообщает Торн, забирая у меня коммуникатор и что-то нажимая на панели, - спокойно, полковник, это нужно было для того, чтобы продемонстрировать метод. Видите, - он показывает на глазок камеры. На этих устройствах такие расположены с двух сторон, - вы смотрели на экран, а камера - на вас. Злость утихает, хотя методы этого говнюка… под стать конторе, на которую он работает. - Когда человек находится под воздействием гипноза, у него изменен зрачковый рефлекс. Камера фиксирует это изменение и достоверно определяет, наш это клиент или нет. Как видите, никаких сложностей методика не вызывает. Единственная проблема – заставить испытуемого смотреть в экран хотя бы двадцать секунд. - Зачем тогда вам понадобился полиграф? - Чтобы сохранить метод в тайне. Пока монстр из контрразведки, то есть я, будет тестировать бравых оримских солдат на детекторе лжи и пытать электрошоком, вы тихо и спокойно допросите, скажем, Мэйси и его многострадальную ля фам. После обеда меня разыскивает Броквуд. Я уже успел позабыть, что представил парнишку своим порученцем, да и не до него мне было совсем. И вот он явился, в новой форме, улыбающийся во все тридцать два. Вытягивается, отдавая честь, а сам аж светится. - А, Нокс! Как тебя приняли в дивизии? - Отлично, здесь много новобранцев. Ко всем относятся хорошо. Ребята говорят, тут просто лафа - никаких ночных построений и учебных марш-бросков. - Так это ж не учебка, а регулярная армия, - от его настроения на душе становится хорошо. Я в Руме всего второй день, но мне уже тошно от этого назначения. Спасибо командору, подогнал работу – шпионить за товарищами. Когда разрабатывал генерала Форку, я точно знал, что Мануэль пошел по дурному пути, было не так противно, как теперь. - Ну, - вытягивается Нокс, - так я готов к несению службы. Какой будет приказ? Знал бы я еще. У меня пока не было времени толком ознакомиться с делами, оставленными предшественником. Бардак у него там знатный, рабочий бардак человека, который не думал – не гадал, что завтра умрет. Сам-то Уайлз, наверняка, понимал, где у него что, так что к покойному никаких претензий. Но вот мне разбираться не один день. И вряд ли кто-то поможет. Да еще это дело с авиадиспетчером Дакотой Мур. - Пока никаких приказов не будет, солдат, - я ловлю разочарование во взгляде, легкое и мимолетное, - пройдись по базе, заведи знакомства, говорят, у них тут много девушек. Среди авиадиспетчеров, например. Нокс внимательно ловит каждое мое слово. Каждый оттенок голоса. - Но поспеши, пока разведчики всех не охмурили. Разведчики, они такие… - Есть познакомиться с девушками, - весело отзывается Нокс, - вам оставить одну, сэр? - Оставь. Я, может, тоже на днях загляну. Броквуд, понимающе поиграв бровями, уносится наводить мосты с диспетчерами, а я возвращаюсь в свой кабинет. Никто не тревожит меня до самого вечера. Глава 10 Утренние планерки по-прежнему скучны. Я привычен к другой жизни, Генштаб всегда гудит, как улей. Донесения, шифровки, звонки, совещания по пять-шесть раз на дню. Отчеты, отчеты, отчеты. Рапорты, от которых рябит в глазах. В 21 воздушно-десантной тишь да благодать. Туман, морось, ослепительно яркие белые облака, насыщенно-зеленый лес со всех сторон от базы. Ленивая муштра, редкие тренировочные вылеты бомбардировщиков, равнодушное лицо начальника разведки. Свирепое, но тихое недовольство командира разведроты. Унылый контрразведчик, без энтузиазма таскающий в свой сарай новобранцев. Прячущаяся ото всех Дакота Мур. Дважды в неделю я отправляю шифровку Рагварну, в которой сообщаю о текущих делах. В конце первой недели службы в дивизии замполит зовет меня выпить. Он сдержанно благодарит за то, что я не стал писать рапорт на Андерша, и сообщает, что удержал от той же глупости комдива. - Отличный ты мужик, полковник, - говорит он с чувством, - обычно столичные птицы из штаба строят из себя невесть что, выдрючиваются перед нашими, боевыми командирами. Особенно если в таком, как у тебя, возрасте наденут погоны. Гонору много, а толку… А комдива не суди за те слова. У него родственник среди тех, осужденных – брат. Когда приговор по младшему Андершу огласили, СБшники тут же взяли Берта за яйца. Изъяли технику, бумаги, телефонные разговоры прослушивали, не церемонились с братом «предателя». Любой озвереет, понимаешь? - Я не знал. - Да это понятно. Только представь, что он мог подумать, когда тебя к нам прислали. - Представляю. Но извиняться за свои слова на суде и на совете не собираюсь. - Что, такой поборник справедливости? – с осуждением интересуется Бахмат. - Плевал я на справедливость, - я в этот момент думаю, как ты, мне даже не приходится напрягаться, чтобы говорить твоими словами и интонациями, - последние три года я разгребаю последствия «предательства» этих типов. Лезу с голыми руками на суморфов, пытаюсь спасти от взрывов людей… детей! Но в половине случаев нихрена не выходит! Они взрывают аэровокзалы, супермаркеты, метро, а я… бессилен, и просто смотрю, как из огня и завалов выносят тела! Я задолбался смотреть на тела моих сограждан, Бахмат! Моя личная справедливость наступит, когда весь лефтхэнд на пару с Семьей захлебнется кровью! Замполит смотрит остро, прямо, я вытаскиваю из кармана коммуникатор Торна и нахожу нужное видео. Штормзвейг, площадь возле Грандкарины. Протягиваю Бахмату, тот берет, впивается взглядом в прямоугольный экран. - Это площадь во время церемонии подписания конвенции. Там погиб ваш прежний начальник штаба. Мы тоже там были, предупреждали руководство, просили впустить нас, дать шанс спасти людей, организовать эвакуацию… хотя бы что-то. Но они решили доверить охрану морфоидам. Коммуникаторы «Ред Техникс» дают хорошее изображение и отличный звук. От грохота взрыва на экране вздрагивает не только замполит. Кажется, что пламя и черный дым рвутся из коммуникатора прямо сюда, в бар на военной базе, напоминая об ужасе и позоре, который пережили тогда все миры коалиции, включая Оримскую Империю. Бахмат возвращает мне прибор. - Мы ничего не успели сделать, - тихо говорю я, глядя на датчик – замполит, к счастью, чист, - и ваш сослуживец погиб, как и тысячи людей на этой площади. Вот за это я готов просить прощения, подполковник… - Олег, - произносит он, подавая руку. - Что? - Так меня зовут. Олег Бахмат. Если тебе потребуется какая-то помощь, Дан, попроси меня. - Спасибо, - я охотно пожимаю его сухую крепкую ладонь. Нокс оказывается поистине удачным приобретением. Каким-то непостижимым образом этот паренек умудряется нравиться абсолютно всем, быстро заводит знакомых и приятелей, легко и непринужденно развязывает языки, и при этом умудряется услышать именно то, что важно. С такими данными Броквуду прямая дорога на дополнительный курс академии, а пока я пользуюсь тем шансом, что подкинула мне судьба. - Чем порадуешь, орел? Дакота не появлялась? - Неа, так и прячется в лазарете, Ведьма никого к ней не подпускает. Вроде как нервный срыв у девушки. И неееет! Только не заставляйте меня обхаживать еще и Рену, она не поверит! - Ну, почему же? Ведьмой в дивизии называют командира медицинского батальона Рену Бойл. Мне довелось однажды столкнуться с этой женщиной. Полковник медслужбы вызвала меня сама, когда из разведуправления в часть пришли мои медицинские данные. Выдающаяся по всем параметрам женщина – ростом чуть ниже меня, сухая и жилистая, коротко стриженые волосы совершенно седые, а голубые глаза смотрят прямо в душу с ангельской терпимостью. Рена хотела знать, как мне удалось остаться в строю, получив пулю в голову. Кажется, мой ответ ее удовлетворил. А может, и нет. Интересно, почему она прикрывает убийцу? - Ладно, герой, отставить обхаживать Ведьму. Тут я как-нибудь сам. Какие еще новости? - Хосс отоварил двух своих бойцов, - с облегчением докладывает Броквуд, - то есть сначала они затеяли ссору, подрались, а потом уже он надавал обоим тумаков, так что пришлось тащить парней в больничку. А я как раз там крутился, ну и… - А причина? - Вроде парни недовольны, - Нокс понижает тон, - что добыли какую-то информацию, а командиры не пускают ее в дело. Типа мы тут жопы рвем, а Мэйси лень поднять задницу и доложить генералу. А вот это уже что-то. Командир разведроты наказывает подчиненных за недовольство командованием, хотя и сам не очень доволен начальником разведки. Надо заняться Мэйси плотнее, но как взять его за жабры, не добравшись до Дакоты? Придется идти к Ведьме с цветами и шампанским, а иначе нам удачи не видать. Рена смотрит будто сквозь меня, и я чувствую себя по-дурацки с цветами и бутылкой в руках и коробкой шоколада под мышкой. Это ты у меня ловелас, братишка, а я, кроме Ви, никого и не обхаживал. - Полковник Райт, - на миг мне кажется, что в прозрачно-голубых глазах вот-вот задрожат слезы, - входите, - велит Рена. Нет, показалось. Чур меня от женских слез! Рена запирает дверь кабинета и жестом показывает, чтобы я не маячил в дверях, а поставил принесенные дары на стол. - Что нужно? - Прямо так сразу? Даже не поговорим? - Захотите, потом поговорим. Вы же из-за Дакоты пришли? Так она готова встретиться. - Со мной? - С любым, кто поможет доказать, что она не виновата в той аварии. Мне показалось, что вы - самый объективный и незаинтересованный человек на этой базе. Дакота боится, что за нее возьмется особый отдел, а я не могу держать ее здесь вечно. - Вас Мэйси попросил? - Нет, - честно признается Рена, и по многозначительно поднятым бровям я понимаю, кто ходатайствовал за провинившегося диспетчера. - Хорошо, проводите меня к мисс Мур. Дакота Мур – привлекательная женщина. Даже спортивный костюм, забранные в хвост светлые волосы и принужденная поза со скрещенными на груди руками не способны испортить ее хрупкой светлой красоты. Мэйси можно понять. Даже странно, что он до сих пор не увез подругу с военной базы, где так много озабоченных мужиков. - Мисс Мур, я полковник Райт, начальник штаба 21 дивизии. Дакота кивает. - Я знаю, кто вы, сэр. - Вы готовы рассказать мне правду? - Да, сэр, я готова. Правда в том, что я передала бортам верный курс, рассчитанный для учебного полета с учетом погрешностей. Не знаю, что там случилось, но я действовала по инструкции. - Однако самолет сгорел, - мягко напоминаю я, устраиваясь напротив нее на пустующей койке. - Это… ужасно! Но это не моя вина! – отчаянно шепчет она, нервным движением выдергивает прядку из прически и начинает ее терзать. - Мисс Мур, я хочу, чтобы вы кое-что увидели, - я снова достаю коммуникатор, для Дакоты у меня тоже есть видео. Бомбардировщики, которые сбрасывают ФАБы на мирный маленький городок Талла. Запускаю ролик и протягиваю ей, - пожалуйста, досмотрите до конца. У Дакоты ледяные пальцы, она послушно смотрит на экран, но вздрагивает, когда слышится свист и вой летящей вниз бомбы, раздающийся следом грохот заставляет ее жмуриться, а меня - бояться за результат теста. - Это оримские птички, которые ведут оримские летчики, - отвечаю я на невысказанный вопрос, спустя минуту забирая коммуникатор из ослабевших пальцев, - которые находятся под гипнозом и выполняют приказ террористов. Результат оказывается предсказуемым – тест Дакоты положительный. Это значит, бедная девушка не знала, что губит пилотов. Она просто не понимала, что делает. - Я не виновата. - Конечно, вы не виноваты, - успокаиваю я мисс Мур. - Вы мне поможете? Только не сообщайте в собственную безопасность! Умоляю, мистер Райт! – она до ужаса напугана, и я не знаю, что с этим делать. - Поступим так: вы напишете рапорт об увольнении и поедете в любое безопасное место к близким людям. Есть у вас кто-нибудь, кроме майора Мэйси? Родители, братья или сестры? - Да, родители и тетя. В Севилье. - Прекрасно. Тогда собирайтесь, я организую для вас шаттл и сопровождение. С Мэйси пока не прощайтесь, он должен думать, что вы все еще здесь. - Рич ни при чем! – вскидывается Дакота. – Он просто защищал меня от Спенсера. - Я знаю, мисс Мур, я знаю. Рена стоит в дверях, с непроницаемым лицом глядя, как я забираю Дакоту. - Никому ни слова. - А если ее парень явится? - Не явится, я успею поговорить с ним раньше. Не смотрите так, с ней все будет хорошо. Я не совсем уверен, что говорю правду. Судя по тому, что я видел прежде, реализовавшись, программа запускает в подсознании механизм самоуничтожения. Надо спросить Торна, есть ли у контрразведки способ нейтрализовать эту скрытую бомбу или несчастная Дакота обречена. Приказ зайти ко мне я передаю Мэйси через одного из разведчиков, случайно попавшихся мне по пути в штаб. Начальник разведки отзывается немедленно, но вид у него при этом донельзя раздраженный. Мэйси чем-то сильно взволнован, однако мой вызов стал дополнительной проблемой, а не причиной его раздражения. - Добрый день, майор. - Сэр, - отзывается он нетерпеливо. Про Дакоту он еще не знает, иначе говорил бы со мной по-другому. - Я вас ни от чего не отвлек? Может быть, вы куда-то спешите? - Нет, никуда не спешу, - разведчик берет себя в руки и пожимает плечами, - у вас есть какие-то вопросы по моей службе? - Садитесь. Он послушно опускается на стул, спина прямая, как кол. - Я хочу знать, какую информацию вы получили от своих людей, но не передали генералу Андершу. Каким чудом ему удается остаться бесстрастным, остается только гадать. Но взгляд – бешеный и затравленный – выдает его с головой. - Вы в своем уме? - То есть вы передали, но генерал проигнорировал разведданные? - Не лезьте не в свои дела, Райт, - огрызается Мэйси. - Ладно, зайдем с другой стороны. Дакота Мур не виновата в катастрофе. Вскочил. Сжимает кулаки. Вот теперь он психует по-настоящему. - И это тоже не твоего ума дела! Вы, все, оставьте девочку в покое! - Дакота далеко отсюда, - я демонстративно смотрю на часы, - сейчас уже должна входить в дом родителей. И, кстати, в ее подсознании находится чужеродная программа, которая заставила ее передать неверные координаты пилотам бомбардировщиков. Мэйси тяжело дышит: - Пошел ты! – выдыхает он и хватается за ручку двери. - Стоять! Мы не закончили! Начальник разведки замирает и выпрямляется, медленно поворачивается ко мне: - Это правда? Про гипноз? - Клянусь честью. - Что с ней теперь будет? – голос Мэйси надламывается, он не может отойти от потрясения. - Не знаю. Но я могу сделать так, чтобы ее дело не попало в руки собственной безопасности. - Разве это самое страшное? – криво усмехается разведчик. - В РУ есть профессор, который занимается изучением гипноза морфоидов, возможно, он уже нашел или вот-вот найдет ответ, - я не знаю, чем еще его обнадежить. Мэйси выглядит сломленным. - Мы знаем, где находится штаб севильской группы лефтхэнда. Можно было брать этих говнюков тепленькими, у ребят много чего к ним накопилось. Но Андерш не пускает информацию в дело. А я… - он отводит взгляд, - ребята психуют, а я не мог из-за… нее. - Комдив пообещал защитить Дакоту от службы безопасности? - Если я засуну язык в жопу, - сквозь зубы цедит он и отворачивается, сплевывает сквозь зубы прямо на пол. - Как думаешь, почему он не дает накрыть штаб террористов? - Чего тут думать? Пытается выменять брата. Господи! У меня словно глаза открылись! Никто, кроме меня, не знает достоверно, что осужденных офицеров давно нет живых. Андерш пытается вытащить своего брата, обменять его на пленных, на информацию, да на что угодно… Я бы тоже пытался! - Готовьте группу захвата, - отдаю приказ донельзя удивленному Мэйси, - командир первого десантного и вы, Рич, через десять минут здесь для обсуждения плана. - А генерал Андерш? – задает разумный вопрос начальник разведки, но его глаза горят холодной яростью и желанием прижучить ублюдков, сотворивших такое с его любимой женщиной. - Андерша я беру на себя, - адреналин пульсирующей струей выбрасывается в закипающую кровь, в висках стучит от знакомого возбуждения, - у вас десять минут, и чтобы техника уже стояла наготове. Даже если в дивизии сейчас находятся шпионы, в чем я совершенно не сомневаюсь, такая скорость реагирования не даст им времени что-то предпринять. Мэйси кивает и уносится выполнять приказ, а я выхожу из кабинета. Комдив находится у себя. Услыхав мои шаги, встает навстречу, распахивает дверь и пятится, видимо, уловив что-то в моих глазах. - Он мертв, - говорю я, - все кончено уже давно. - Ты… что ты себе?... Андерш не понимает, а, может, не в состоянии осознать моих слов. - Ваш брат давно убит, генерал, еще в июне, вместе с другими офицерами. Их посадили в транспортный вертолет и выпустили ракету. Я видел это своими глазами, сэр. Мне жаль. - Сукин ты сын! – он таращится на меня покрасневшими глазами, сам мгновенно побагровевший. – Ты лжешь, ты… Он кидается к двери, я преграждаю путь, и комдив обрушивается на меня всем корпусом, с силой теснит. Я отталкиваю его и, понимая, что не в состоянии остановить, вполсилы бью по морде. - Да ты… Урою! Убью суку! Сукииии! – мне снова приходится его держать, Андерш прет, как тяжелый танк, пыхтит, ревет, и мне приходится несладко. Но вскоре бешеный напор резко сменяется полной апатией, комдив бросает свое мощное тело к стене и приваливается так, будто его перестали держать ноги. Из груди рвется то ли хриплое рыдание, то ли хохот. - Мне жаль, - повторяю я. – Мы отомстим за всех наших. - Шел бы ты, Райт… Слышу в коридоре голоса командиров, которые участвуют в атаке на базу террористов. - Мы убьем их, сэр, мы их уничтожим! Вертушки взмывают в ночное небо, в груди тоскливо ноет. Адреналин перегорает в теле, привычном к бою, плечи просят ощутить тяжесть брони, а руки – твои руки – скучают по штурмовой винтовке. Я одергиваю китель, задирая голову к небесам, где теряются черные точки. Ветер шумит, гудит, будто море, и я не сразу слышу голос за спиной. - Какого хера ты творишь, Дан? - А, Олег, - вот и он тоже остался за бортом этого праздника жизни, - генерал Андерш решил атаковать штаб лефтхэнда. - Почему он поменял решение? – недоверчиво интересуется Бахмат. - Его брат убит. Он не знал об этом. - А ты-то откуда знаешь и почему не сообщил мне? – обиженно качает головой Бахмат. - Меня никто и не спрашивал. Устроили тут масонский заговор. Стыдно, замполит! Бахмат чешет в затылке, делая вид, что смутился. - Кстати, Дакота Мур находилась под гипнозом, когда передала неверные координаты пилотам бомбардировщиков. - Как определил? – быстро спрашивает замполит. - Есть способ. Мы уходим с вертолетной площадки, очень уж тут шумно. Кстати, надо зайти к Спенсеру, сообщить новости о Дакоте. - А других диспетчеров протестировали? - Я – нет, насчет контрразведки не знаю. Похоже, нам приходит в голову одна и та же мысль. На взлетной полосе вспыхивают огни. Малый сверхзвуковой бомбардировщик «R-17», который пилоты ласково называют «бочонком», плавно выкатывается на свет. - Твою дивизию! Мы переглядываемся и со всех ног бросаемся к диспетчерской. Олег на бегу срывает с пояса рацию и, не стесняясь в выражениях материт ничего не понимающего дежурного: - Куда смотрите, долбо*бы херовы! У вас там «бочонок» вышел на взлет! Как не знаете?! Х**во смотрите, дебилы! Кто отдал приказ? Где Спенсер? Придушу говнюков! Влетаем в диспетчерскую, сотрудники оглядываются на нас круглыми от удивления глазами. - Кто отдал приказ? – ору я, а Бахмат, крутанув кресло, вытряхивает из него парня-диспетчера. - Шиф…ровка, - мямлит тот, отползая от разъяренного замполита. - Нам пришел приказ – курс, цели, все, - вскочив, оправдывается девушка, - из Генштаба, по закрытому каналу. По инструкции… - Сядь и останови борт, - отрезаю я, - по инструкции ты должна была доложить Андершу или в его отсутствие – мне. Ну, чего сидишь? Бахмат хватает шифровку, пробегает глазами и со стоном приникает к стеклу диспетчерской, где бомбардировщик, несущий восемь авиабомб, заканчивает разгон. - Борт 18, борт 18, говорит диспетчер… борт 18! Сэр, с ним нет связи! - Пытайся установить, - уже понимая, что все бесполезно, приказываю я. Перевожу взгляд на Олега: - Придется его сбить. - Блядь! - Дай мне рацию. Бахмат смотрит на меня, как на врага народа, но рацию отдает. Он тоже понимает, что другого выхода нет, лефтхэнд взял нас за задницу и вот-вот натянет. Вбегает взъерошенный Спенсер, переводит взгляд с меня на замполита и обратно. - Кто? - Дастер. И, похоже, он под гипнозом. Понимая всю бессмысленность спора со мной Спенсер пытается докричаться до своего пилота: - Дастер! Кэм, ответь! Катапультируйся, Кэм, живо! Слышишь меня, придурок? Прыгай! Прыгай! Я отдаю приказ, компьютерная программа комплекса ПВО дублирует его. Как же хорошо, что хоть эта система полностью компьютеризирована. Мы ничего не видим, в диспетчерской воцарилась тишина, все боятся даже дышать. На панели мы видим таймер, отсчитывающие секунды до вхождения борта18 в портал. «Бочонок» вспыхивает за три секунды до нырка, слишком близко от портала, так что магнитное поле сжимает и втягивает в себя пылающий стальной ком. Если Дастер и попытался катапультироваться, вряд ли он сумеет выжить в этой жуткой круговерти.