Меланхолия триптокаина

Мэдисон Пейдж дрожала, когда, наконец, опустила забрызганную кровью бейсбольную биту. Адриан Бэйкер был неузнаваемой бесформенной красной массой. Он больше не причинит боль людям, это наверняка. Тихий стон привлек ее внимание. Девушка отбросила биту и опустилась на колени возле незнакомца, который, вероятно, спас ей жизнь. Как его звали… Нейтан? Норман? «Норман» звучало правильнее. Его лицо было призрачно белым, а светло-голубые глаза противоестественно двигались, следя за происходящим, как будто, он не мог ни на чем сфокусироваться. — Эй, ты в порядке? Норман не ответил, его взгляд безучастно блуждал по потолку, прежде чем он опустил его и вгляделся в ее лицо. Голос мужчины был слабым и напряженным: — Мэдисон Пейдж, я полагаю? Она не успела ответить. Его глаза закатились вверх. Девушка быстро проверила на его шее пульс. Есть. Он бился, и казалось, довольно стабильно. Не то чтобы Мэдисон могла назвать разницу между стабильным и нестабильным пульсом… Но у него был пульс, это ведь хорошо, верно? — Что ж… — журналистка провела рукой по своим волосам. — Черт. Я не могу просто оставить тебя здесь, так? Подожди секунду… Она подошла к раковине в углу, куда, как она видела, доктор Бэйкер положил пистолет агента и пузырек с голубым веществом. Девушка поместила бутылочку в карман своих джинс и взяла оружие. Мэдисон проверила его, чтобы убедиться, что он на предохранителе, затем убрала пистолет в карман куртки. Когда журналистка вернулась, она не смогла удержаться от того, чтобы не посмотреть на Бэйкера, убедившись, что тот не двигается. — Не знаю, как ты, Норман, но я не хочу оставаться здесь ни минутой дольше, поэтому давай заберем тебя отсюда, хорошо? Это был не первый раз, когда Мэдисон поблагодарила свою судьбу за то, что у нее были старшие братья, которые научили ее всяким полезным штукам. Техника, которую используют пожарные для переноски людей без посторонней помощи, безусловно была одной из них. Она схватила мужчину за запястье и зашагала в обратном направлении, вытягивая Нормана до положения стоя, затем присела и урегулировала его вес на своих плечах, прежде чем выпрямиться снова. Таким способом девушка неоднократно переносила людей через автостоянки и вниз по улицам, но это был первый раз, когда она пыталась подняться вверх по лестнице. Журналистка не торопилась, медленно и осторожно делая каждый шаг. Через несколько минут, показавшихся вечностью, она добралась до верха, торжествующе ухмыляясь себе. Девушка отнесла Джейдена к уродливому желтому дивану и осторожно сманеврировала, чтобы опустить его вниз и повторно не повредить агенту череп. Когда он был пристроен, она отступила на шаг и остановилась на мгновение, сцепив руки за спиной, растягивая лопатки. — Не хочу выглядеть наседкой или кем-то ещё в этом роде, но тебе… — журналистка указала пальцем на находившегося в бессознательном состоянии мужчину. — Тебе нужно больше есть. Мэдисон снова проверила его пульс. Еще бился. Она достала телефон и стала набирать «девять-один-один». Ледяные холодные пальцы обернулись вокруг ее запястья, напугав девушку и заставив уронить телефон. — Господи! Ты напугал меня! Джейден посмотрел на нее своими светло-голубыми глазами, которые были обрамлены темными кругами под ними. Выглядело так, словно он не спал несколько недель. Мужчина одарил её слабой улыбкой. — Извини. Даже не пытался. Мэдисон подняла телефон, проклиная себя за то, что испугалась. Все из-за этого места… и бесформенной кровавой массы, все еще лежавшей в подвале. Журналистка хотела пойти посмотреть еще раз, чтобы убедиться, что старик не шевелился. Она тряхнула головой. Это просто глупо. — Все нормально. Не волнуйся об этом. — Кому ты звонишь? — Скорой помощи. Мне нужно отвезти тебя в травмпункт… Его налитые кровью глаза тревожно расширились. — Нет! Никаких больниц, никаких врачей! Девушка недоверчиво посмотрела на него. — Ты спятил? У тебя сотрясение! — Нет. — Тебя ударили по черепу бейсбольной битой, ты носом нырнул вниз по лестнице И потерял сознание. Поверь мне, у тебя сотрясение. Джейден прижал ладонь ко лбу, закрыв глаза, и медленно покачал головой. — Это не серьезно. — Не серьезно? Люди умирают от такого, ты ведь знаешь это? — Никаких врачей, — он начал садиться, но она положила руку на его грудь и не дала ему этого сделать. — Что с тобой? Люди не отказываются от медицинской помощи! — У меня есть свои причины. Слушай, Мэдисон… нормально, если я буду звать тебя Мэдисон? Журналистка кивнула. — Если я буду звать тебя Норман. Агент поморщился и продолжил: — У меня есть день, может, два, чтобы найти Шона Марса живым. Если я попаду в больницу из-за травмы головы, они будут держать меня под наблюдением. Двадцать четыре часа, как минимум. Я не смогу делать свою работу, если буду заперт в больничной палате, и я — единственный шанс, какой есть у мальчика. — Ты не единственный, кто пытается его найти. Есть и другие люди, пытающиеся раскрыть это дело. — Кто? Полиция? Ага, они просто фан–чтоб-его–тастично делают свою работу, — его глаза сузились, когда он посмотрел на ее лицо. — Но ты говорила не о них, верно? Ты имела в виду Итана Марса? Мэдисон отвела взгляд. Это было утверждение, а не вопрос. — Как ты догадался? Норман мягко рассмеялся. — Как я догадался? Ты хочешь подробную версию? Что ж, давай посмотрим. Я начну с самого начала, не против? Убийца не имеет ничего против детей, которых убивает, никакой личной вендетты против них. Он чувствует угрызения совести за их смерть и дает им фигурки оригами в качестве подарка или извинений, вероятно, и то и другое. Отсюда следует то, что он их убивает, чтобы наказать кого-то из близких, кого-то вроде члена семьи. Он не убивает их сразу, а держит живыми в течение трех-пяти дней, в зависимости от количества осадков за то время. Это говорит о том, что он НЕ убивает этих детей сам. Он отделяет себя целиком от самого убийства, но также можно предположить, что, возможно, он дает кому-то шанс спасти их. Ему не интересна полиция: он послал бы нам подсказки или какое-нибудь сообщение, возможно, через СМИ, как это сделал Зодиак. Поскольку дело обстоит не так, мы делаем вывод, что он хочет, чтобы кто-то не связанный с полицией нашел этих мальчиков, кто-то, кто гораздо ближе к ним. Это своего рода игра или испытание. Недовольно морщась, Джейден сделал паузу, чтобы перевести дыхание. — Но, поскольку никто не суетится найти какую-либо полезную информацию, это только предположение. Я ДОГАДЫВАЮСЬ, что Итану Марсу дают возможность найти своего сына, и ДОГАДЫВАЮСЬ, что лишение пальца в той квартире было частью этого, потому что, откровенно говоря, я не могу придумать ни одной причины, почему кто-то будет добровольно отрезать себе палец перед гребаной камерой. Я довольно умный, но это дерьмо выше моего понимания. Ультиматум в данном случае имеет смысл. Относительно твоего участия, я ДОГАДЫВАЮСЬ, что у тебя есть довольно весомый повод для пособничества подозреваемому в совершении серийных убийств. Так вот, может быть, ты просто пытаешься заполучить хороший материал для статьи, но твои файлы говорят о том, что, по большей части, ты, согласно этой информации, очень профессиональна в своём подходе к журналистскому искусству. И умная журналистка, как ты, могла бы знать, что очень трудно проработать хорошую историю из тюрьмы. Следовательно, ты должна либо работать над каким-нибудь серьезным, грандиозным материалом, достойным Нобелевской премии, или ты очень сильно веришь в то, что Итан Марс невиновен. Но как я уже сказал, все это просто обоснованные гипотезы. И как розу не назови*, я всего-навсего продолжаю строить предположения в темноте. Мэдисон стиснула зубы. Было нечто тревожное в осознании того, что кто-то не торопясь, искал про нее информацию, и возмутительное, что он использовал ее, чтобы попытаться обосновать действия девушки. И ещё её попросту злило то, что Норман был близок к правде. — Ты довольно наблюдательный. — Я криминальный профайлер. Наблюдение за людьми — то, что оплачивает мою аренду за квартиру. — Скажи мне, невыносимый всезнайка, отрабатывающий навыки на девушках, откуда ты появился? — Нет. Большинство девушек не впечатлены нашими парнями из ФБР. Они знают, что большинство из нас просто прославленные конторские писаки. — Так вот ты кто? Конторский писака? — Что-то вроде того. Скорее, неудавшийся научный эксперимент. — Я думаю, это объясняет, почему ты хреновый агент на выездных работах. Эй, ну же! Позволить кому-то подкрасться и отколотить тебя, валяющегося без сознания, было немного… какое слово подобрать? Неумело? Джейден вздрогнул от боли, но его губы все еще были изогнуты вверх в жалком подобие улыбки. — Оу. Это задевает мое самолюбие. Тебе это Картер Блейк сказал? — Нет, я придумала все сама. Кроме того, я стараюсь избегать лейтенанта Блейка так часто, как могу. — Очень мудро. Неумело… ну и ну. Раз на то пошло, может бросить мою работу, которую я всё равно делаю лишь ради денег? — агент неловко поерзал на диване, прищуриваясь. — Ты, э-э-э… Ты не сказала, выдашь меня или нет. — Выдам из-за чего? Из-за неумелости? — Нет. Из-за травмы головного мозга. Девушка, размышляя, наблюдала за ним. Казалось, с ним все будет в порядке. Каждый, кто мог провести миниатюрный брифинг на тему о повадках серийного убийцы «на лету», после того, как был избит и менее десяти минут назад пришел в сознание, должен был иметь несколько продолжающих вращаться шестеренок. Или несколько разболтанных шестерёнок, но он, казалось, выглядел хорошо. Также, Норман был напряжен из-за мысли о поездке в больницу. — Я пока не знаю. — Это поможет, если я пообещаю пойти провериться сразу же, как это дело будет закрыто? Полное обследование. МРТ, компьютерная томография, все по полной программе. Могу поклясться на мизинцах, если ты захочешь… Журналистка вздохнула, смягчаясь. — Ладно. Я тебя не выдам. Но ты побудешь со мной в течении следующих нескольких часов. Не смотри на меня так! Если я позволю тебе выйти отсюда в одиночку и через два дня узнаю, что ты сковырнулся и умер от какой-нибудь аневризмы головного мозга… — Мэдисон было интересно посмотреть, как он вздрагивает при слове «аневризма». — Ну, давай просто скажем, что ты не заслуживаешь угрызений совести, так что смирись с этим и борись. — Да, мэм. — Хорошо. Я собираюсь пойти взять пакет со льдом для твоей головы. Не двигайся. — Да я и не собирался, — он крепко зажмурил глаза, прижимая ладонь ко лбу. — Говоря о неумелости… ты не могла бы отдать мне мой пистолет? — Что заставляет тебя думать, что он у меня? Агент по-совиному ей моргнул, затем сказал с абсолютно невозмутимым лицом: — Потому что я не могу вспомнить ни одного фильма ужасов, где плохой парень в конце не вернулся бы к жизни и не выжал еще один охваченный ужасом крик из героини. Умная, способная девушка, как ты, знает кое-что получше, чем оставлять заряженное оружие где-нибудь рядом с тем сумасшедшим сукин сыном, с трупным окоченением или нет. Мэдисон улыбнулась, когда достала пистолет из кармана и передала его. — Знаешь, это забавно… Я никогда не представляла тебя с чувством юмора. Под его озадаченное выражение лица она продолжила: — Я видела тебя на пресс-конференции несколько дней назад. Я слышала, что они прислали агента из ФБР и искала его, пытаясь найти в толпе. Заметив тебя, я подумала, что ты выглядишь таким суровым и серьезным, что должно быть и есть он. Я была права, ведь так? Но, наверное, я просто никогда не думала, что у тебя есть чувство юмора. Мужчина быстро проверил пистолет, чтобы убедиться, что он на предохранителе, потом выдвинул обойму и проверил патроны, прежде чем задвинуть ее обратно, и отложил его. — Интересно, что ты думаешь, будто я шучу. У нас в ФБР есть девиз, касающийся относительной смертности плохих парней: «Две в голову или они, вероятно, не мертвы». — Ты все это выдумал. — На самом деле, как «Крепкий орешек», так и «Секретные материалы» обязательны для просмотра в Академии. Часть в конце? Где сумасшедший швед подпрыгивает после того, как был подвешен за шею в течении тридцати или сорока минут, и пытается застрелить Брюса Уиллиса? Такое происходит в реальной жизни все время. Гораздо чаще, чем ты думаешь. — Правда? — Нет, не совсем, — Норман улыбнулся, и Мэдисон брезгливо закатила глаза, быстро двигаясь на кухню. Девушка не была уверена, что раздражало ее больше: тот факт, что он дразнил ее или та часть, где она хотела избавиться от него. Он — агент ФБР и пытается арестовать Итана. Джейден не должен ей нравиться. ЭТО определенно мешало. Журналистка достала мешок замороженного горошка из морозилки и завернула его в бумажное полотенце. Когда она вернулась в гостиную, агент сидел, сложив тщательно вместе руки перед своим лицом, едва касаясь лба кончиками первых двух пальцев. Его глаза были закрыты и он, казалось, концентрировался. — Вот. Приложи это к голове, я пойду поищу что-нибудь, чтобы перевязать твою руку. Глаза Джейдена стали медленно открываться, и он посмотрел на нее с несколько озадаченным выражением. Норман взглянул на свою руку и недоуменно нахмурился, как будто только сейчас в первый раз увидел кровь и рваную дыру на своей куртке. — Да. Забавно. — Что? Ты не заметил, что твоя рука порезана? Агент посмотрел на нее, и увиденное в его глазах заставило волосы на шее Мэдисон встать дыбом. Это был грустный взгляд… печальный и покорный. Девушка уже видела такой раньше. В первые годы своей карьеры у нее был репортаж «с передовой», как они говорили. Она была в кафе в отеле, собирала заметки для своей первой подмиссии, когда мужчина вышел в центр площади. Журналистка не знала, что заставило ее посмотреть именно в тот момент, или что привлекло ее внимание, но его глаза приковали глаза Мэдисон. Через несколько секунд человек нажал на кнопку на детонаторе и разорвал себя на куски. Те глаза выглядели также, как сейчас — Джейдена. Затем Норман улыбнулся слабой, но легкой улыбкой, и видение исчезло. — Полагаю, когда ощущаешь свою голову так, будто «Нью-Йорк Никс» отрабатывает штрафные броски твоим мозгом, мелочи, вроде царапин, отходят на задний план. Мне отчасти грустно за куртку. Она мне очень нравилась. — Ага… — Мэдисон покачала головой, пытаясь избавить себя от мурашек на коже, что поползли по ее руке от неожиданного воспоминания. — Ты точно в порядке? Мужчина осторожно взял замороженный горошек из ее рук. Его голос был мягким. — Я в порядке. Не беспокойся. — Ладно, — она вздохнула. — Ладно, я скоро вернусь, — девушка пересекла комнату в направлении двери ванной, ее репортерские инстинкты свербили, не давая покоя, как гудок на таймере для варки яиц. Норман что-то скрывает, журналистка была в этом уверена. Что бы это могло быть? Он не вел себя как продажный коп. Мэдисон встречала несколько таких в свое время. Но как вел бы себя нечестный агент ФБР? Была ли она в состоянии сказать? Казалось, Джейден искренне хочет раскрыть это дело. Может быть, так и есть. Но он определенно что-то скрывает. Она открыла аптечку и достала кое-какие препараты. По крайней мере, доктор держал хороший ассортимент под рукой. Мэдисон обернулась, чтобы увидеть, что Норман последовал за ней в ванную. Мужчина уже снял куртку и закатал свои рукава. — Я могу сделать это сам, если захочешь. Журналистка поставила все на столешницу. — Я не против. Вот только ты должен придерживать тот горох у своей головы. — Да, мэм, — он улыбнулся своей крошечной улыбкой и уселся на крышку унитаза, послушно прижимая замороженный продукт к затылку. Его лицо почти не двигалось, но девушка могла сказать, что Джейден был удивлен. Это было в его глазах, которые улыбались… Мэдисон покачала головой. — Итак, давай посмотрим, — она взяла его за руку и посмотрела на порез. — Ты уверен, что не поедешь в больницу? Выглядит довольно некрасиво. — Нет времени. Я скорее уж рискну с тобой. Глаза девушки сердито вспыхнули, и Норман вздрогнул, осознав, что только что сказал. — Я не хотел, чтобы звучало так, как вышло. Я имел в виду, что… А-а-а! Она начала чистить рану и особо не заботилась о том, чтобы быть нежной. — Ты что-то сказал? — Я имел в виду, что… А-а-а! Черт! Ой-ой-ой, прекрати! Остановись! — мужчина отдернул от нее свою руку и прижал ее бережно к груди. — Черт побери! Журналистка невинно поморгала глазками. — Что-то не так? Джейден уставился на нее на мгновение, ледяные глаза смотрели прямо, как кинжалы. — Нет. Ничего. Извини, это был очень паршивый выбор слов с моей стороны. Я хотел сказать, что думаю, ты можешь сделать столь же превосходную работу с дополнительным преимуществом: в тысячу раз быстрее и без требований бумажной работы. Мэдисон кивнула с задумчивым выражением на лице. Она протянула руку. Норман с подозрением посмотрел на нее своими светлыми глазами. — Ты не собираешься опять так делать? Девушка покачала головой. Он очень осторожно позволил ей снова взять его за руку. Конечно, она была гораздо мягче на этот раз. — Скажи мне, Норман… Ты не возражаешь, если я задам личный вопрос? — Нет, если ответ в конечном итоге не попадет в какой-нибудь журнал. — Почему Шон Марс? — агент выглядел растерянным. — Почему ты хочешь его так сильно спасти? Почему именно этот мальчик? — У меня должна быть причина хотеть спасти жизнь ребенку? — Нет, но кажется, что у тебя так или иначе она есть. Джейден нахмурился, внимательно наблюдая за ней, пока она накладывала бабочкообразный пластырь, чтобы закрыть его рану. — Это… это не так. Просто это то, что я должен сделать… Мэдисон затихла. Он, очевидно, боролся со своим объяснением. — Было… кое-что произошло. Я… я сделал ошибку, и некоторые люди погибли… я ошибся. Сейчас… сейчас, я должен это исправить. Должен попытаться. Я не… я не говорю, что Шон Марс не особенный, и что я не… Черт. Я хочу сказать, что мог бы спасти тридцать детей, как Шон Марс, может быть, сто… и это даже не начнет компенсировать того, что произошло. — Что случилось? — Ничего такого, что мне будет комфортно видеть на главной странице новостей. — Ты не доверяешь мне? — Я не знаю тебя. — Я спасла тебе жизнь. — Я благодарен. — Но ты мне не доверяешь. — Доверие, как хорошая бутылка виски. Чем дольше ты позволил ей стареть, тем легче она идет. — А ты не слишком молод для возрастных метафор? — А ты не слишком любопытна для своего же блага? — Я журналистка. Я должна быть любопытной. — А я агент ФБР. Я должен быть мудрым не по годам. — Мы точно ничего не добьемся, не так ли? Джейден кивнул в знак согласия, его лицо было мрачным. — Непреодолимая сила встречает непоколебимого осла. Классический случай полного противодействия. Девушка закончила закреплять пластырь. — Вот. Теперь, как новая. Я за силу, если ты не возражаешь. Галантный, очаровательный защитник справедливости, как ты, без раздумий станет ослом, чтобы спасти достоинство девушки, разве не так? — Да, пожалуйста. Я приму это, как плату за свое «неумелое» спасение… Не плохо… Совсем не плохо, — Норман осмотрел свою забинтованную руку, сгибая пальцы. Он нахмурился, когда увидел, что она задрожала. Мэдисон тоже это заметила. — Тебе нужно обезболивающее? Мне кажется, я видела какой-то «Викодин» в шкафчике. — Нет. Просто у меня вправду болит голова и из-за этого кое-что получается… — у Джейдена расширились глаза. Казалось, его кожа стала немного бледнее. Агент положил мешок с горохом на столешницу и быстро похлопал по карманам брюк. Он поднялся и оттолкнул девушку, практически бегом направляясь в гостиную. Журналистка последовала за ним, несколько ошеломленная внезапным изменением его поведения. Мужчина отчаянно копался в карманах своей черной куртки, пот блестел на его лбу, лицо выражало чистейшую панику. — Черт! Черт, черт, черт! — Что-то ищешь? — Он должен быть здесь! Он был у меня… Черт! Джейден бросил куртку и кинулся к входной двери, распахивая ее настежь, и оставив качаться, медленно закрываясь за ним. Мэдисон побежала за Норманом. Она стояла на крыльце, пока он с каким-то безумным неистовством рылся в своем автомобиле. С яростным возгласом, агент прекратил свой поиск, хлопая кулаком по капоту машины и пинком закрывая дверь: — ЧЕРТ ВОЗЬМИ! Он развернулся и прошел несколько шагов по улице и обратно, запустив дрожащую руку в свои волосы, в то время как дождь все продолжал идти. — Норман! Мужчина продолжал вышагивать, когда посмотрел на нее. Журналистка держала пузырек с голубым порошком и слегка его потрясла. — Ты ищешь это? Светлые глаза Джейдена сузились. Она не могла прочитать, о чем он думает, но на его лицо, казалось, пронеслось сразу несколько эмоций: там были ярость и отчаяние, а также страх. На нём читалось очень много страха. — Откуда это у тебя? — Как док его назвал? Триптокаин? — Это мое. Отдай его обратно. — Что это за препарат? — Отдай его обратно! Мэдисон закатила глаза от отвращения. Девушка бросила ему пузырек, и он подхватил его в воздухе. Норман зажал его в своей руке и прижал кулак ко лбу, закрыв глаза и глубоко дыша. Агент не откупоривал пузырек, не делал каких-либо попыток принять лекарство, но то, что оно находилось рядом, казалось, успокаивающе влияло на молодого человека, и Джейден потихоньку расслабился. Он сунул пузырек в карман и снова вздохнул; очевидное облегчение отразилось на лице; вновь кажущийся спокойным и рассудительным мужчина, которого Мэдисон встретила в первый раз; тот, который не был потрясен сумасшедшим доктором или травмой, классифицирующейся как порез. Тот, кто мог сидеть в доме убийцы и отпускать невозмутимым тоном шутки, проецируя такое непоколебимое чувство безмятежной уверенности, что девушка даже не подумала бы паниковать или бояться. До сих пор журналистка даже не задумывалась о том, что событие, которое оставило бы ее дрожащей, плачущей и кричащей на весь мир, произошло из-за Джейдена. Мужчина медленно поднимался вверх по ступенькам, опустив глаза и не встречая ее осуждающего взгляда. — Спасибо. — Я думаю, что ты задолжал мне объяснение. — Извини? — Ты слышал меня. — Я не могу. — Чего не можешь? Объяснить, почему ФБР послало наркомана, чтобы помочь найти похищенного ребенка? — Это не так. — Тогда, расскажи мне как. — Расскажу. Не возражаешь, если мы сначала выберемся отсюда? Мэдисон кивнула. — Я принесу твою куртку. Мы можем взять твою машину. Девушка не стала дожидаться ответа, просто вернулась в дом и схватила его куртку. Она ни за что не упустит Джейдена из виду до тех пор, пока не докопается до сути проблемы.