***
— Может, ты всё-таки без меня справишься? — Зимний смотрит с таким отчаянием, что Брок почти передумывает. — Ты мне нужен, — разводит руками, потому что это действительно так. Он не может больше сидеть с Барнсом в одном помещении, потому что все его действия — чёртова провокация. Взять хотя бы ту ситуацию с забытым полотенцем. Блять, в ванной было полно полотенец до того, как Зимний туда зашел. И если Брок решил, что Барнс ему нравится, это ещё совершенно не означает, что он собирался его трахнуть в ближайшее время. Грёбанная совесть. Она, как и человечность, частенько мешает жить. Хорошо хоть распространяется только на личную жизнь. Иначе спал бы он по ночам с таким же успехом, как Зимний. — Сможешь сам выбрать себе мороженое, — Брок мог бы приказать, он знает это. Более того, он предполагает, что солдат и сам этого хочет, провоцируя всеми возможными способами. И всё же он стоит посреди прихожей как дебил, и тратит время на уговоры. Потому что если он хочет, чтобы у них чего-то получилось, никакого, блять, принуждения. — Окей, — Баки снова выглядит несправедливо обиженным и Брок предполагает, что его железного терпения хватит совсем ещё на немножко. И ему даже становится интересно, чем это всё в итоге закончится, когда чёртов Барнс испугается и ускачет резвым козликом к своему Роджерсу. — Тогда садись в машину, — и снова не единой нотки в голосе, указывающей на приказ, — чёрт, Рамлоу может собой гордиться. Только вот Солдат идёт, грустно сгорбившись, но Брок просто не может приказывать тому, кто не в состоянии его ослушаться. Чёртова ГИДРА и её ебанутые учёные. Когда они подъезжают к магазину, Барнс начинает выглядеть практически испуганно. Это довольно-таки ожидаемо, но всё равно рвёт сердце. А ведь Брок давно уже решил — никаких привязанностей. Пожалуй, то, что он слишком поздно осознал, что ближе людей, с которыми он работал, у него никого и не было, встряхнуло его довольно сильно. Да так, что он увидел в Барнсе не просто того, кого было сложно, практически невозможно спасти, а того, за кого стоило бороться. И совершенно неожиданно было осознать, что активные действия он не предпринимает просто от того, что … боится. Это было на него абсолютно непохоже. Бояться кого-то потерять. Но до этого он и не обладал подобным опытом — терять близких людей. Его семья всё ещё жила в Аризоне, и он знал, что может в любой момент позвонить им, какое бы дерьмо не сотворил. Несмотря на это, он сам ухитрился отстраниться от них, отговариваясь работой. Он просто обожал, что такие мысли могли приходить в голову только посреди чёртовой парковки. — Ты обещал мороженое, — Зимний напоминает уже в рыбном отделе, и Брок предлагает сходить и выбрать самому, на что Барнс только вежливо отказывается. Приходится идти вместе. Отсутствие руки всё ещё явно ему мешает, но Брок ждёт, пока тот попросит сам. Солдат, кажется, и не думает с этим заморачиваться. — Итак, — уточняет, когда Зимний носом прилипает к прилавку. — Секундочку, — тот явно никуда не торопится. — Мы не можем стоять здесь вечно, — у них осталось всего два с половиной дня, и Броку хочется провести их более продуктивно, чем выбирая мороженое. — Ладно, — Барнс пожимает плечами, перекладывая в коробку несколько брикетов. Он явно так и не смог полностью определиться. — Надеюсь, теперь мы можем заняться рыбой? — По идее, конечно, за мороженым они должны были пойти в последнюю очередь, но Брок отчаянно заебался спорить. — Конечно, — абсолютно довольный Барнс перестаёт фокусироваться на том, что они находятся вне дома, и начинает мешать Броку следовать списку. Терпеливо выкладывая из тележки очередную пачку макарон, Рамлоу всё же рявкает: — Строго по списку! — и Барнс тут же тушуется, парадоксально улыбаясь. Дальше всё идёт как по маслу. Брока это уже даже не радует. Они выходят обратно на парковку и направляются к машине. И никаких эксцессов. Уже через секунду Брок ненавидит собственные мысли. Потому что, ну конечно же, не проходит и минуты, как его, между прочим, на кровную зарплату купленная машина взлетает на воздух. Зимний резко подбирается, разом теряя всю напускную неуклюжесть. Брок бы залюбовался, но у них абсолютно нет времени. Он не знает, кто именно решил поджарить их задницы, но и выяснять, кто же это всё-таки был, желанием не горит. Они уходят со всевозможной скоростью до того как Брок внезапно не соображает — их, блять, пугали. Ничем другим взорванную без них тачку объяснить невозможно, и Брок явно переоценил свою скрытность. Он ходил в чёртовы магазины абсолютно не скрываясь и теперь пожинал плоды. — Мы ведь не можем вернуться? — в голосе Барнса грусть и полнейшее принятие ситуации, так что Брок чувствует себя ещё более злым. Он в ярости, потому что какой-то ублюдок выкинул их из безопасного мирка, заставив вновь скрываться. Впрочем, не то чтобы у Брока больше не было других возможностей. После того как они убеждаются, что покупки всё ещё при них, Брок взламывает одну из машин, нет, ну, а какой ещё выбор у них остаётся? И они уезжают в сторону очередного убежища. Не то чтобы у Брока было их действительно много, и это куда меньше походило на жилой дом, скорее на небольшой сарай. Но всё, что им было надо — немного времени. Рамлоу всё ещё собирался изменить этот мир.***
— Я очень надеюсь, что никто ничего не сделает с нашим домом, — Зимний начинает говорить только после того как они распаковывают покупки и с пинка чинят холодильник. — Потому что там оставалась моя чёртова рука, — он выглядит скорее потерянным, чем злым, и Брок поддерживает заблуждение, что всё, что они оставили, когда-нибудь можно будет вернуть. — Завтра мне надо будет отлучиться ненадолго. — Ясно, — Барнс никак не развивает тему, хотя и очевидно, что он не слишком-то этому счастлив. — Это ненадолго, — Брок даже не напоминает, что он и обещал-то Зимнему всего четыре дня. Да и о нападении в любом случае лучше сообщить хотя бы Старку, потому что выслеживать ублюдков в одиночку Рамлоу не нанимался. Он, в отличие от некоторых, не был адреналиновозависимым. — Окей, — Барнс всё ещё выглядит подавленным и Брок просто не может сдержаться, — Почему ты выбрал меня? — практически рычит, вкладывая в свой голос всю ту силу, которую он может. Потому что ему просто необходим этот ответ. Иначе Зимний так и продолжит ебать его многострадальный мозг. — Потому что Стив не смог бы мне приказывать, а никому другому я не доверяю, — и да, конечно же, Барнс уже просто не может соврать. Он смотрит на Брока практически с ужасом. А Рамлоу же внезапно ощущает себя абсолютным тупицей. Как он мог не заметить то, как отчаянно Барнс напрашивался. То есть, всё он, естественно, видел, но предпочитал списывать на природное мудачество. Тогда как Зимний абсолютно не знал, как попросить прямо. Брок совершенно забыл о том, какими мудаками могла быть ГИДРа. Потому что подобная потребность просто не могла быть не связана с ней. Барнс смотрит на него абсолютно больными глазами, а Брок внезапно думает, не потому ли тот так легко поддался Герде, или кем она там была, что её приказы вызывали облегчение? И вот теперь, когда Барнс просто не успевает подготовиться к вопросу, Рамлоу ухитряется раскопать явно не самую любимую тайну. И, зная Зимнего, да вообще хоть как-то врубаясь в то, что может чувствовать человек после подобного признания, Брок не находит ничего лучше, чем Барнса по голове погладить. «Я не собираюсь тебя бросать» — это всё ещё практически невозможно высказать словами. Брок внезапно представляет, как долго Зимний хотел рассказать обо всём Стиву, потому что просто не умел хранить секретов от лучшего друга. Брок понятия не имеет, откуда это знает, вновь греша на заблокированные воспоминания. И всё же он не смог рассказать. Испугался или подумал, что не поймёт. — Почему не смог бы? — и всё же, Брок продолжает резать по-живому. Он должен видеть всю картину в целом, чтобы больше не проебаться. — Он добрый, хороший, самый светлый человек, которого я знаю, — у Зимнего по щекам катятся слёзы, но он будто бы даже не замечает, что плачет. — Он бы сделал всё, что я бы попросил, но потом бы обвинил только себя. Он бы просто не понял. Брок едва сдерживается, чтобы снова не начать орать. То, что говорит Зимний… Самое печальное — осознавать то, что так бы оно и было. Стив сделал бы всё, но себя простить бы не смог, и Брок практически ненавидит его за это. — И кто я для тебя в таком случае? — он знает, чего боится: услышать, что всё, произошедшее между ними за эту неделю, не являлось ничем, кроме провокации. Потому что Брок ведь достаточно сильный, чтобы стерпеть, что Зимнему он может даже не нравится. — Куратор, — Зимний внезапно улыбается, как будто бы ему становится легче дышать, — друг. Человек, которому я могу доверять, — жмурится, как будто бы продолжить безумно трудно, но всё же проговаривает, — ты тот, кого я ухитрился полюбить, — пожимает плечами, смотрит в глаза абсолютно беспомощно. — Иди ко мне, — Брок принимает решение в мгновение секунды. В любом случае он не отказал бы в помощи, если бы Солдат признался, что Рамлоу всего лишь декорация, просто тогда он бы заставил делать его генеральную уборку или, например, бесконечно заваривать чай. Сейчас же он собирался зайти гораздо дальше. И пусть Стив ко всем чертям катится. Барнс неловко приземляется на его колени, и мысль о снятой руке вновь проносится практически незаметно. Брок смотрит ему в глаза, прежде чем поцеловать. Там отображается неверие и лучики зарождающегося счастья. И Броку плевать, что конкретно ему придётся сделать, чтобы разжечь их в полноценный пожар. Ему всегда было плевать на рамки, если так же относился и партнёр, а Зимний явно готов был на что угодно. Вряд ли это было полностью осознанное решение, но и ждать чего-то другого было бессмысленно. Только если продолжать воспринимать Солдата как что-то сломанное. Он практически кусает чужие губы, чувствуя настолько же сумасшедший ответ. Раздевает Зимнего так быстро, как только может. В мозг впивается мысль о медленном стриптизе, и Брок делает новое открытие — он сможет получить это от Барнса, и это даже сделает того довольным и счастливым. Кусает за шею, жалея, что метки не останутся надолго, и в этот же момент член встаёт окончательно, когда Брок слышит звук, похожий на скулёж. Барнс, весь красный, смотрит на него широко открытыми глазами, подставляясь буквально всем телом, и Брок на несколько секунд залипает на разглядывании. Зимний идеален, несмотря на все свои шрамы, он Брока — и это просто значит слишком многое. Брок прикусывает сосок, просто чтобы услышать больше восхитительных звуков, и Барнс не разочаровывает. — Держись за спинку, — шепчет на ухо, передвигая руку в нужное положение. Он не собирается ограничивать Зимнему подвижность, это просто ещё один приказ, на котором тот может сосредоточиться, приказ, который поможет ему в последний раз собрать себя по кусочкам. Барнс благодарно улыбается, не переставая пытаться оказаться как можно ближе. Брок гладит его живот, переходя к члену. Он не думал, что когда-нибудь именно злость поможет ему оказаться на абсолютно правильном месте. Он не собирается доводить дело до конца, не сейчас, когда они только начали, так что просто стягивает с себя штаны, прижимаясь. Зимний практически пищит в ответ, и Брок уже сейчас знает, что готов убить, чтобы услышать его ещё раз. Потому что Солдат выглядит счастливее, чем за всё прошедшее время. Брок обхватывает оба члена и просто заставляет кончить их обоих. И едва не признается Зимнему в любви сам, когда видит, насколько сильно тот расслаблен, но всё ещё не отпускает спинку. Брок улыбается совершенно непроизвольно, отцепляя чужую конечность и таща Барнса в душ практически на себе. Их неделя кончается завтра, и Брок понимает, что уже всё для себя решил. Что бы ни случилось, как бы ни было трудно это осуществить, Баки он терять больше не собирается.