Дорогое моё Солнце! Ты уже знаешь, каждая мать хочет добиться, что бы ее ребёнок был счастлив и не имел проблем в своей жизни. Я учила тебя защищать свою честь и никогда не унывать, даже когда было больно… Я очень жалею, что сразу не забрала тебя от этого придурка, который не исполнял свою роль, как отец и как мужчина. Аж тошно вспоминать, ей Богу. Я только недавно узнала, что он отдал тебя бандитам за 4 бочонка пива и за какую-то женщину… Честно сказать, такой ярости я никогда не испытывала. Я уже хотела броситься обратно, но один добрый человек сообщил, что видел тебя в компании на вид доброго мужчины, который спас тебя… Но моё сердце всё равно очень сильно переживает за тебя. Я старалась забыть твоего отца, но вчера мне сообщили, что его пристрелили около своего дома… Не знаю как ты, но я не собираюсь ехать к нему на похороны — мне и так досталось от него, до сих пор царапины не проходят. Я не буду заставлять тебя делать так, как хочется мне самой — это ведь твоя жизнь и только тебе решать что надо, а что — нет. Мне трудно об этом писать, а тем более думать, но я всё хорошенько обдумала и пришла к выводу, что ты уже взрослая девочка и сможешь постоять за себя. Я даже не заметила как быстро пролетело время: вроде, буквально вчера тебе исполнился годик, а сегодня ты уже такая взрослая, скоро замуж пойдёшь. Это, скорее всего, глупо сейчас писать тебе об этом, ведь ты начала новую жизнь, где нет той самой лжи, которой тебя поливали столько лет, но только об одном прошу тебя: не забывай мне писать, хотя бы раз в месяц пиши мне. Ты забудешься из-за своего счастья, что тебя наконец-то полюбили по-настоящему, но я хочу тебе сказать одно: даже если ты попадёшь в такие проблемы, что даже Смерть этого не исправит; если от тебя откажутся — я всегда буду на твоей стороне. Если тебе понадобится моя помощь — только свяжись со мной, Солнце. Твоя мама, Беатриче.
Как только Эстер дочитала письмо, по щекам покатились слёзы. Смысл написанного не сразу дошёл до нужной точки и лучше бы не доходил. Девушка хорошо понимала, что отец ей никогда не говорил ласковых слов, никогда ласково не трепал её по голове, не хвалил, да и близки они не были, вот только почему так горько бегут слёзы? Эстер не знала ответа на свой же вопрос. — Я хотел отправить тебе это через птичью почту сегодня, но увидел тебя на параде. Не знаю почему, но я не ожидал, что ты придёшь сюда вместе с друзьями, однако письмо всегда держал с собой, а то вдруг… Эстер отметила про себя: посетителей стало гораздо меньше, когда они вошли сюда, что давало не только персоналу передохнуть от большого количества заказов, но и самим людям, так как шума стало гораздо меньше. Девушка пошатнулась и упала на мягкое сиденье кресла возле своего знакомого. В душе всё метало и рвало, но выплеснуть все её чувства, выплеснуть их белобрысая опять не имела возможности: выглядеть это будет весьма глупо и бессмысленно. "Главное держать себя в руках. Самообладание — наше всё", — говорила себе Эстер и обратила внимание на подсевшую к Джету женщину. Девушке было жаль, что она не может удовлетворить своё любопытство подслушиванием, поэтому их разговор вперемешку со смехом остался для неё загадкой. Как сказал ей Пайренс, эта женщина — директор этого заведения, "очень жуткая женщина, не имеющая моральных ценностей". Одно лишь воспоминание заставляет человека мыслить иначе, чем он думал несколько секунд назад. Эстер не впервой видеть таких женщин: они встречались ей на каждом углу, когда и куда бы она не пошла. Короче говоря, вот такая вот краткая биография не стала для неё большой сенсацией. — Я пошёл, — сказал сосед и встал со своего места. — Запомни цифры: 15, 33, 47. А теперь, до встречи, — и пошёл в сторону выхода, не забыв дать официантке деньги. 15, 33, 47? Что же это могло означать? Сидя в этом кресле, Эстер успела принять свершившееся зло как неизбежность, но понятия не имела, что её ожидает дальше, будучи в команде одного из великих пиратов. Тем не менее, она же не стала сопротивляться именно тогда, когда уже была на палубе китообразного корабля, а это значит, что девушка уже приняла свою участь морского преступника. Вот так вот бывает в жизни. Эстер встала со своего места, ища глазами выход. Надоедливая "современная" музыка, больше напоминающая песни викингов, била по мозгам с такой силой, что казалось, будто голова сейчас разорвётся. Найдя спасительную дверь, девушка жестом показала Марко, который только что обратил на неё внимание, приподняв бровь, что уходит, и наконец вышла за пределы этого здания. На улице был уже поздний вечер и, как ни странно, на улице появился туман, хотя большой разницы между дневной и вечерней температурами не было. Может быть, ей просто так кажется? В принципе, туман не был таким густым, так что можно было без особых проблем добраться до корабля в целости и сохранности, но Эстер почему-то не спешила. Дело было даже не в сомнении безопасного возвращения и не до сих пор звучащей в ушах музыке, а, скорее всего, в Марко.Твою дивизию, как он смотрел на эту директрису, просто слов не передать, да и Саччи тоже был в разглядывании хорош: видно же было, что он раздевал её взглядом, тут и Вангой не надо быть. Нет, Эстер не собиралась возвращаться туда только из-за того, что она неожиданно втюрилась в этого… птица. Хотя, а можно ли это назвать любовью? Они же даже и месяца не знакомы, а тут такое… Кто знает. — Ты чего так грустно смотришь на горизонт? Обидел кто? Если бы девушка умела кричать от неожиданности, то она бы заорала на весь город. Подумать только, что возле такого затхлого здания окажется Фосса, держа свой меч в руке и ожидая нападения. "Эх, командир, если бы разбирался в делах душевных",— написала она в своём блокнотике, подчёркивая "разбирался" и "душевных". Но, даже несмотря на такой ответ, немая почему-то была уверена, что он как раз-то и разбирался в таких делах: как-никак ему уже не двадцать и не тридцать лет, по-любому у него было много романов в молодые годы. "Наверное, девушки за ним толпами бегали", — подумалось ей сразу после того, как она отдала блокнот командиру. "От него так и веет поддержкой… Были бы мужики все такие — цены бы им не было." — Да ладно тебе. Разбираюсь или нет — какая разница? Главное, что тебя из наших кто угодно поймёт. Любовь была у каждого да и сейчас она есть, — неуверенно начал мужчина, закуривая сигару, но быстро выбросил, так как вспомнил, что при дамах курить не очень прилично. — Старик потерял и тебя, и Саччи. Марко-то предупредил, что он задержится, а вы как будто растворились. Потом всё же дошло, что вы все вместе двинулись. Ну и мы решили перестраховаться, мало ли. "Да ладно тебе, командир. Если что, то выбрались бы как-нибудь — не впервой",— был ответ. Было приятно дышать прохладным вечерним воздухом, смотреть на лес и просто наслаждаться моментом. Дыхание наконец-то стало нормальным после короткой пробежки: за мужчиной она просто не успевала. Командир увидел это и сбавил скорость своей ходьбы. С Фоссой немой было спокойно и более-менее уютно, но его привычка возвышаться над другими, устрашающе покрывая своей тенью, чуть-чуть пугала её. В принципе, этот командир был хорошим, но иногда пугающим мужиком. Эстер так же заметила, что он большую часть своего времени проводит в компании Висты и Блейнхейма. Видимо, это своеобразное сборище мечников, думалось ей тогда, когда она заставала эту троицу за тем или иным занятием. Всю дорогу до корабля девушка шла с довольной улыбкой: почему-то настроение сразу поднялось после встречи с пятнадцатым командиром. — Добрый вечер, леди, — после того, как Эстер залезла на палубу, к ней подошёл молодой человек, правый глаз которого был обмотан бежевой тканью*. — Не могла бы ты сыграть нам что-нибудь? "Как скажете". Эстер села на остуженные вечерней прохладой доски, скрестив ноги. Чтобы сыграть нормально музыку, нужно избегать ненужных мыслей и эмоций, потому что именно они мешали концентрации. Она сделала пару вдохов полной грудью и, наконец, сосредоточилась. Её длинные пальцы стали скользить по воздуху, как будто играя на клавишах фортепиано. И действительно, сразу же после первого жеста послышался легкий и веселый звук инструмента. Мотив не был знаком пиратам, хотя они и не должны его знать: раз в команде появился столь одарённый музыкант, то, скорее всего, он начнет придумывать музыку сам. Хорошо, когда музыкант умеет повторять оригинал, а когда играет что-то своё — ещё лучше, ведь именно музыка выражает его душу. Момент — и зазвучала скрипка. Пираты сразу же развеселились, заулыбались, а кто-то даже включил навигационные огни, в надежде создать ощущение такой оригинальной дискотеки. Сразу же послышались одобрительные возгласы, а, чуть позже, принесли ещё и подсвечники с зажжёнными свечами. „Какой-то романтический вечер, а не обычная развлекаловка“, — подумалось Эстер, когда она уже заканчивала „играть“ на скрипке. Еще момент — и Эстер, каким-то чудесным жестом, объединила звуки гитары, ударной установки и ещё какого-то инструмента. Это сочетание чем-то напоминало то, что сейчас нынешняя молодёжь слушает и что не понять рядовому пирату, но помогало расслабиться и насладиться чем-то, кроме „Саке Бинса“ и других морских песен. В общем, расслабились все, в том числе только что вернувшиеся Марко и Саччи. Звуки настолько поглотили её, что она не заметила их возвращения. Она не помнила, во сколько лет посвятила свою жизнь музыке. Помнила Эстер только мамину игру на скрипке. Её мама отдавала всю душу игре на инструменте ради того, что бы её дочь, Эстер, так же ответственно относилась к любому делу, имея к этому хоть маленький интерес и, конечно же, вкладывая свою душу. Чёрт, а она практически забыла наставления мамы. Музыка закончилась, и внимание девушки привлекло маленькое судёнышко, быстро плывшее куда-то вдаль, образовывая на спокойном море маленькие волны. Её сердце начинает бешено колотиться, отдаваясь в горле, в кончиках пальцев. Загорается ещё одна пара навигационных огней. Она слышит, как кто-то подходит к ней со спины. Немая едва поворачивает голову в сторону звука шагов, не сводя глаз, пока Марко подходит к ней и кладёт свою руку ей на плечо. — Я думал, ты захочешь сбежать, — неловко сказал Феникс. — Обычно для женщин тяжеловато выходить в море. „Не в то русло думаешь, командир“. Так или иначе, всё веселье закончилось в четыре часа утра. Прошло уже полчаса после всего этого кошмара, а Эстер до сих пор не могла встать на ноги. „Не умеешь пить — не пей. Раз тебя с трёх стаканов уже мутит“, — говорила она себе. Последний раз, когда девушка в стельку была пьяной, был… не был. В университете была очень много пьянок, но студенты приносили выпивку не крепче пива. Эта мера предосторожности была не напрасной из-за их декана, который был против всяческих пьянок на территории учебного заведения. Вот только студенты оказались умнее преподавателей: они попросту переливали пиво из стеклянных банок в бутылки из-под лимонада — и декан ничего не подозревал, и студенты были счастливы. Эстер за это время успела неплохо выспаться на прохладных досках, но из-за отсутствия комфортабельности спина начала побаливать. — Впервые вижу человека, который вырубается от собственной музыки, — послышался сонный голос Саччи. — Ну ты дала жару, Эс. Эстер лишь улыбнулась замечанию друга и, подойдя к правому борту, взглянула на воду, положив руки на гладкую доску. "Твою мать, тощая как жердь! Может, хотя бы раз попытаться есть нормально и не нервничать так много"? Обреченно пожав плечами, девушка последовала за Саччи, который жестом поманил ее за собой, и мысленно делала заметки вчерашнего дня. "Дневник что ли завести?" — мысленно спросила себя она. Саччи заманил девушку в свою сокровищницу, камбуз, где сидели уже Изо, Элис и еще одна медсестра, по виду которой можно сделать 2 вывода: либо она не спала всю ночь, находясь на дежурстве, либо она только что проснулась. Они с удовольствием завтракали и, видимо, ждали кого-то еще в свою скромную, маленькую компанию. — С добрым утром! — сказали все хором, лишь Эстер помахала приветливо рукой, было как-то лень писать каждому записку с одним и тем же содержанием. — Присаживайся, не стесняйся. Немая с неким любопытством глянула на незнакомую ей медсестру. Она была вполне обычной и привлекательной девушкой, но что-то было в ней такого, что заставляло относиться к ней по-другому, было видно, что она на никакие уговоры не купится. — Она была военным врачом. Эта девушка знает, что нужно делать, если пациент соизволил упираться, — объяснила Элис. — Кстати, как ты себя чувствуешь? На вопрос о ее состоянии Эстер подняла большой палец вверх, как бы говоря о хорошем самочувствии. Это было правдой, хотя после пребывании в холодной воде была слабость и некоторое время болело горло. После же, когда Хоккера буквально вливал в неё разнообразные виды чая, а также после хороших лекарств, вливаемых тем же человеком, физическое состояние Эстер продвинулось в лучшую сторону. Девушка была благодарна мужчине, но прекрасно понимала, что она — всего-лишь игрушка в его руках. Её, может быть, и пощадили, но Марко, если бы его тогда обнаружили, — нет. В последнее время девушку мучил один вопрос: а может, его тогда действительно распознали, но не подали ввиду? Неужели дон Ачино позволил какому-то незнакомцу стащить "игрушку" своего сына? Все ответы можно найти только в голове дона, хотя вся эта ерунда — всего-лишь жалкие мыслишки и подозрения на хрен пойми чего. "Переживания? Да нет, быть не может." Как бы оно не было, но они слишком просто сбежали от этих охотников. Это они удачно выбрали момент, что ли? "Военный врач, так ведь?" — Меня зовут Маргаретт, —представилась незнакомая медсестра, разглядывая девушку так пристально, что немая начала думать о тех моментах, о которых не думает обычный человек: самоубийство, но лишь бы больше не видеть этот взгляд. — О чём вчера шла речь, Саччи? — Элис серьёзно смотрела на шатена, скрестив руки на груди. — Я уверена, что Феникс тебе что-нибудь да рассказал. Мы тоже имеем право знать. — Рассказал, — согласился он. — но не думаю, что тебе это что-то даст. — Но я очень волнуюсь, Саччи. Представь, ты просыпаешься, — и никого вокруг, — медсестричка чуть ли не плакала. — Ла-а-адно, — сдался кок и сел за стол, стащив с тарелки крекер. — Это может быть и ложью, но, со слов Феникса, в море появилась одна группировка. Новички не так просты: их никак не могут обнаружить ни с помощью приборов, ни визуально. Нас уверяют, что они всего лишь обычные бандиты, но имеют одно устройство, которое им позволяет быть незаметными. Весьма скверное изобретение, однако, должен признать, иногда полезное. Один наш знакомый клонится нам в ноги о их благоразумии и ненападении на сильные команды. Так что, успокойся, и всё будет хорошо. "Джет и Абдулла",- сразу подумала немая после того, как Саччи упомянул о "знакомых". "Зуб даю, что этой группировкой они управляют".***
Когда на камбуз зашёл Марко, все разговоры сразу прекратились — все взгляды сразу обрушились на него, выискивая какое-то изменение во внешности будь то другое выражение лица или совсем иной, не свойственный для Феникса, взгляд. Саччи даже рассмотрел своего друга со всех сторон и ракурсов, но, потерпев поражение, стал накладывать порцию завтрака. Так вот получилось, что Марко не всегда выражает то, что чувствует. — Заметил, что стало достаточно тихо? — спросил Саччи, чистя конфорку плиты от масла. — Ты сам понимаешь почему. Шатен усмехнулся и хрустнул шеей, наклонив голову в одну сторону, а после в другую, на что Марко лишь хмыкнул, сделав деловой вид. Стало ясно, что сложившаяся ситуация нисколечко их не напрягает, а наоборот — подняла настроение, и в течении часа никто так и не заговорил, точнее, никто не знал, о чём может идти речь. Судя по резкому скрежету, Элис и Маргаретт поднялись со своих мест. И Эстер отчетливо поняла, что все, их своеобразная аудиенция окончена, даже не начавшись. Маргаретт толкнула дверь, не обращая на свою подругу никакого внимания, и вышла в тёплое октябрьское утро, прикуривая новую сигарету. Вторая медсестра вылетела следом за ней. В помещении остались лишь трое. И затем ушла Эстер. Да что там, убежала, слыша только грохот сердца в ушах. Заскочила на другую сторону палубы, наткнулась на застывшую там Элис. И, схватив медсестру за руку, потащила прочь, не обращая внимания на собственную одышку и довольно сильно напряжённые ноги. — "Совет нужен", — забыв про бумагу и ручку, она жестами стала объяснять то, что она хочет от женщины. "Всё серьёзнее, чем я думала". — Прекрасный принц тревожит думы? — весёлым голосом спросила она, видя удивлённый и напуганный вид подруги. — Прекрати, это всегда так — если появляются новые, как мужики нас называют, врачихи — сто процентов, они на кого-то положили глаз. Со временем всё это проходит, но ты сама понимаешь, парни не такие уж уроды... иногда даже ухаживания были, но наши девочки не такие доступные, как казалось на первый взгляд... А тебе советую сначала приглядеться к объекту, — пауза, — твоего обожания. Не стоит в первый же день пытаться его в себя влюбить. Знаешь, любовь и симпатия — разные вещи. — "И что мне теперь делать?" — Эстер казалась совсем поникшей. — Дай подумать. Если это, не дай Бог, Феникс — просто забей. Он не зациклен на девушках столько, сколько Саччи, поэтому в него как-то не влюбляются. Нет, симпатия и уважение имеются, но чтобы влюблённость — нет, такого уж точно на этом корабле не будет. Он сам выберет себе ту, с кем пожелает быть, а если это Саччи... уж тогда точно забивай — ненадёжный он. От остальных хоть с первого взгляда невозможно добиться какого-то пошлого чувства, однако это все-таки реально. Просто нужно время и обаяние, если оно у тебя имеется. Людей из дивизий легче сломать на любовь, чем ветку: просто намекни — всё, что тебе требуется. "Зашибись..." — Действуй, а мне нужно ещё кучу дел переделать. До встречи, а если что — заходи, рада буду, — и, подмигнув, убежала в свой кабинет. Эстер вспомнила разговор с Белоусом пару дней назад. Все эти дни она думала над его вопросом, вкладывая все "за" и "против", но окончательное решение она приняла лишь сегодня, убедившись в своей правоте. С одной стороны, она не хотела связывать свою жизнь с пиратами, но она прекрасно понимала, что сейчас, особенно она, попросту не может думать о собственном доме: кто её там ждёт? Мать, которая думает только о своей личной жизни, лишь притворяясь заботливой мамочкой? Бред какой-то, а не семья. Всё уже давно решено. Эстер на ватных ногах еле дошла до каюты Ньюгейта, робко постучав в дверь. Не услышав ответа, девушка сразу зашла, смело шагая на встречу с мужчиной, который готов дать ей то, что она по истине желает. Эдвард смотрел на неё насмешливо, но с заботой и уважением, как отец смотрит на свою дочь во время очередной победы в какой-то сфере. Эстер же победила над своими чувствами и здравым рассудком (имеется ввиду, что мирный человек, который слышал о пиратах лишь по наслышке, решил встать на сторону пиратства), что сейчас было очень кстати. — Ты хорошо подумала? — голос у Белоуса был расслабленным, но он звучал в ушах девушки эхом. — Готова ли ты встать под моё крылышко? Эстер, полностью расслабив своё тело, с уверенностью кивнула, а тем временем капитан корабля залился смехом, посадив её на своё плечо.Вступить в команду Йонко? Да запросто!