Emmanuelle

Когда он взвалил ее на плечо и понёс прочь из питейного заведения, первое время она пыталась сопротивляться: девушка визжала, продолжала плакать, колотила его по спине и брыкалась, но, зная железную выдержку Джексона, все ее попытки освободиться не увенчались успехом. Ей не хотелось его видеть, но она не могла освободиться от него: она понимала, что он пытается позаботиться о ней, даже если сначала у него это не очень хорошо вышло. Все произошло из-за него! Это он виноват! Что теперь с ней будет?! Стивен... Она содрогнулась в новой волне рыданий, закрыв лицо руками. И все это только из-за Майкла... Она почти возненавидела его за это. Она не понимала, почему он так поступил с ней. Он ведь знал, что она бы никогда не позвонила ему во время ссоры без повода, особо учитывая случившееся между ними. Почему он проигнорировал ее? Разозлившись еще сильнее, она стукнула его кулаком по пояснице со всей силы и насупилась, не желая с ним разговаривать вообще. Крокодильи слезы лились из ее глаз без остановки, а паника заставляла все тело трястись. Господи, ну почему он такой осел... А, главное, почему она - феерическая идиотка?! Как бы она не старалась унять повторно накатившую на нее истерику, умело подавленную крепким алкоголем около часа назад, Эмма была не в состоянии сделать это. Она продолжала лупить его и плакать, словно маленький, истеричный, капризный ребенок. Он не обращал внимания на ее удары, несмотря на то, что это было достаточно больно. Он злился на нее не меньше, чем она на него. Даже не объяснив, что случилось, она накинулась на него с обвинениями, ее неадекватные поступки в туалете клуба вывели его из внутреннего равновесия, в котором он обычно находился. Он не мог нормально реагировать на это. "Получи то, чего ты так сильно хочешь!" - ее крик раздавался в его голове гулким эхом, натягивая нервы, словно струны. Будто бы ему от нее только секс нужен! Это она его соблазнила, а не он ее! Донеся ее до автомобиля, что стоял прямо напротив общежития, он затолкнул ее на заднее сидение и сел рядом, тяжело выдохнув. Он понятия не имел, что с ней случилось, но понимал, что бесполезно расспрашивать ее об этом сейчас. Она же, вместо того, чтобы рассказать хоть что-то, продолжала истерично плакать, закрывая лицо руками. Он не знал, сколько еще он сможет выдержать эту пытку: ее слезы резали его без ножа, беспощадно убивая, но в то же самое время злили, заставляя все внутри клокотать от раздражения. Откинувшись на спинку заднего сидения, он вперил взгляд в спинку переднего сидения и застыл без движений, стараясь контролировать свои эмоции. — Может быть, ты объяснишь мне, что случилось?! – вдруг взорвался он, когда она в очередной раз всхлипнула. — Ничего. – сказала она, заливаясь рыданиями. – Тебя это не заботит. Он взбешенно выдохнул, пытаясь тщательно контролировать свои слова. — Я, блять, приехал сюда, за тобой. И после этого ты говоришь, что меня это не заботит?! Ты - это единственное, что меня заботит! – крикнул Майкл, метнув в нее молнию взглядом. – Рассказывай, Эмма! Она посмотрела на него глазами, полными страха, и снова всхлипнула. Как бы она ни пыталась остановить истерику, у нее не получалось контролировать свои эмоции. И он... Его черные глаза пылали какой-то неестественной ему злобой, губы были плотно сжаты, будто он пытался сдержать какие-то слова, что рвались наружу изнутри, а скулы были напряжены. Его лицо не выражало недовольство или злобу, оно было пустым, таким, будто он был в чем-то разочарован, но она никак не могла понять, в чем, если, по сути, она должна испытывать эти эмоции. Это ведь он ее предал! Не она его! Он довел ситуацию до криза, а не она! Он понятия не имеет, что с ней произошло. Он даже не догадывается, что ей пришлось пережить несколько часов назад! А все из-за чего? Потому что он не соизволил просто перезвонить ей или ответить на звонок! О, Боже... Когда очередная волна паники и слез накатила на нее, она, не выдержав внутренних страхов, выпалила ему в истеричном порыве: — Из-за тебя у меня в комнате лежит труп, а ты еще смеешь обвинять меня в чем-либо! – ее лицо скривилось от страха и боли, и она неосознанно закрыла его руками. – Да ты понятия не имеешь, что мне пришлось пережить из-за тебя!!! Он побелел от ужаса. Что? Труп? Нет, не так. ТРУП???? Так вот, откуда взялась кровь на постели и разруха кругом... Но почему в крови была именно постель? И где находится этот самый "труп", если комната была пуста, когда он был там с Шоном? И кем является этот самый труп? И как он причастен к этому? Что за бред она несет?! Майкл слегка прищурился, недоверчиво глядя на девушку. Неужели она ему лжет? Но зачем? Он понимал, что что-то случилось, но ему слабо верилось в эту версию с трупом, и он ничего не мог с этим сделать. Он был уверен, что она солгала ему, даже если этот выплеск был столь живым и эмоциональным. — Труп? Да что ты говоришь? Правда? – с долей иронии произнес он. – И кто же этот "труп"? У тебя совсем нет совести, Эммануэль. Ее пробрало до мурашек от услышанного, Эмма оторопела. Что? Он считает, что она лжет? Серьезно?! — Значит, ты мне не веришь, да?! – взвизгнув, она покраснела от обиды. – Меня почти изнасиловали из-за тебя!!! Из-за тебя, Майкл! — Что? – он не поверил своим ушам, округлив глаза от шока. – Что ты сказала? — Что слышал! – она снова разрыдалась. – Я тебя ненавижу! Ненавижу!!! Теперь, кажется, в его голове начало что-то проясняться. Кровь на постели, беспорядок, открытая дверь... Неужели кто-то действительно пытался изнасиловать ее?! Или сделал это?!... О, Господи... Он ошарашенно выдохнул и, с круглыми от страха и изумления глазами, отшатнулся в сторону, пытаясь перевести дыхание. Но как это связано с ним? Это случилось неожиданно или кто-то угрожал ей? Но почему эти угрозы, если они действительно имели место быть, были связаны с ним? Неужели... Неужели их кто-то застукал? Но кто? И где? Это кто-то из его людей? Или из людей ее отца? Но почему тогда Арнольд до сих пор не уведомлен об этом? Или ему уже рассказали? И почему шантажист не обратился к нему, а пошел к Эммануэль? Он окончательно запутался в произошедшем. Вопросы множились в его голове, а ответов, увы, так и не было. Если в ее комнате действительно находится труп, то где он? И почему дверь в спальню была открыта? Она, что, настолько непредусмотрительная, что просто сбежала с места преступления? Или кто-то уже нашел этого человека прежде, чем Майкл приехал, и девушку уже ищет полиция?! И каким образом она убила этого человека? Почему она не позвонила ему еще один раз с чужого номера, чтобы осведомить его об угрозах?! Ну почему она такая глупая! Не выдержав жужжащих в голове мыслей, он резко открыл дверь автомобиля и, выбравшись из него, схватил ее за руку и потащил за собой, сказав: — Пошли. Быстро! Не сказав ни слова, она послушно вылезла из машины, крепко держа его за руку, после чего последовала следом за ним. Он почти бегом направился в общежитие, закрывая лицо платком. Его не должны увидеть! Он был обязан разобраться с этой историей, и чем быстрее, тем лучше. Он вбежал по ступенькам на крыльцо, буквально таща за собой девушку, и, пинком открыв входную дверь, он, не обращая ни на кого внимания, уверенно пошел наверх, на этаж, где находилась ее комната. Эмма, как ни странно, не упиралась, даже наоборот: видимо, волнуясь за его состояние, она старалась идти как можно быстрее, молясь на то, чтобы никто не узнал его. Он выглядел таким взвинченным... Казалось, теперь он переживал даже больше, чем она. Оказавшись на этаже, эти двое бегом добежали до ее спальни, но резко замерли у двери. Эммануэль, застывшая без движений, не могла заставить себя зайти внутрь, лишь смотрела дверь спальни, которая, к ее ужасу, была открыта... Ее подкосило. Она точно помнила, что закрыла дверь на замок, когда уходила... Черт подери! Нет, пожалуйста! Только не это! Она закрыла рот рукой, стараясь сдержать истошный вопль ужаса, после чего посмотрела на Джексона, что смотрел на нее с неким ожиданием в глазах. Он, увы, не мог читать ее мыслей, но, видя панику на ее лице, понял, что что-то пошло не так. — Пойдем. – он крепче сжал ее ладонь. – Не бойся, я с тобой. — Я закрывала дверь на ключ, когда уходила... – прошептала она, не решаясь войти внутрь. – Кажется, его уже нашли... Что? Она закрывала дверь? Эти слова удивили его. Но, когда он приехал сюда, дверь уже была открыта! Неужели кто-то и правда побывал в ее спальне даже раньше, чем он? Но КТО? Если это была полиция, то почему окровавленный плед остался на кровати, а не был забран криминалистами? И почему спальня не была опечатана? Почему соседки девушки не сказали, что в ее комнату уже врывались полицейские? И почему возле общежития не было патруля, ожидающего ее? Нет, здесь что-то не срастается. Похоже, они оба думают в не том направлении... Решив больше не тянуть, он толкнул дверь рукой и, несмотря на легкие протесты Эммы, вошел внутрь, оглядываясь по сторонам. Там все было точно также, как и в момент, когда он зашел сюда впервые на сегодняшний день: беспорядок, окровавленное одеяло, раскиданные книги, сумка... Нет, здесь точно не было полиции. Это бред. Но почему тогда была открыта дверь? И где она спрятала тело? Он вопросительно посмотрел на Эми, приподняв правую бровь. Быть может, она, наконец, уже объяснит ему, что произошло? Вместо каких-либо слов, она подошла к постели и, опустившись на колени, заглянула под кровать. Там было пусто. Она слабо помнила произошедшее, но точно знала, что убрала его тело под кровать, надеясь, что сможет как-то избавиться от него чуть позже. Том был готов ей помочь в этом... Но сейчас тела Стивена просто не было там. Оно исчезло! Но как? А, главное, где оно сейчас?? Она схватилась за голову и шумно выдохнула, начав раскачиваться из стороны в сторону. Конец. Теперь ей точно придет конец. Чертов ублюдок! Майкл стоял за ее спиной и не знал, что сказать. Судя по ее действиям, он понял, что труп она спрятала под кровать. Но что она потом собиралась с ним делать? Что они будут делать сейчас? Он даже предположить не мог, куда делось тело этого мужчины! Облизнув пересохшие от нервоза губы, он осмотрел беспорядок, пытаясь выстроить последовательность событий. Ему не очень нравилось играть из себя детектива, но что еще он мог сделать, если она пока не может ничего ему рассказать? — У вас все в порядке? – неожиданно в дверном косяке появился Шон, посмотрев на парочку, после чего перевел взгляд на Эмму, обращаясь к ней лично. – Что здесь произошло? Как вовремя! Майкл посмотрел на него, как на последнюю надежду на спасение, и сказал: — Я не знаю, что случилось, но она сказала, что кто-то пытался изнасиловать ее, и, похоже, она этого человека завалила. – он замолк на секунду, подбирая слова. – Но сейчас, похоже, тело куда-то исчезло, и мы понятия не имеем, куда. — А вы уверены, что ваш труп действительно был трупом? – неожиданно для самого себя спросил Шонни, больше шуткой, нежели серьезно. – Он не мог пропасть отсюда самостоятельно, только с полицией. Но я не видел патруля возле общаги. Стоп. Что он сказал? — Что? Что ты имеешь в виду? – Эмма обернулась и посмотрела на него с широко распахнутыми глазами. – В смысле "труп не труп"? Шон прошел в спальню и запер дверь на замок. — Расскажи мне, что произошло. Детально. – попросил он. – Возможно, ты не убила этого человека, а лишь испугалась, что сделала это. Что он сделал? И кто он? — Шестерка моего папы. Стивен. Он узнал кое-что обо мне и... – она посмотрела на Джексона, но не решилась произнести его имя. – И он начал шантажировать меня этим. Он сказал, что скроет эту информацию от отца только в том случае, если я отдамся ему. Я не знаю, зачем. Майкл побелел. Их все же застукали! Черт, он ведь так и думал! Он знал, что это случилось, он чувствовал, что за ними следят! Но как? Ответ пришел мгновенно: камеры. Идиот... Больной придурок! Как он вообще мог решиться на это?! Теперь ей не сносить головы, а ему чего пониже! Но... Шантаж... Его замутило от мысли о том, что какой-то ублюдок прикасался к его девочке. Нет. Пожалуйста. Только не это. Он не решился перебить ее, чтобы спросить об этом, но лицо его приобрело отстраненное, пустое выражение, а мысли завертелись даже быстрее, чем прежде. — Он поймал меня в коридоре, когда я шла с учебы, а после затолкнул меня сюда, в мою спальню... – продолжала говорить она, вперив взгляд в одну точку. – Разорвал мою футболку, начал лапать... Толкал в сторону кровати, я пыталась упираться... – слезы снова подкатили к ее глазам, а голос охрип, почти перейдя на шепот. – Но он был сильнее... В конце-концов, он силой уложил меня на кровать и пытался стянуть мои шорты, но замок заело. Пока он был занят им, я вспомнила про пистолет, что спрятала под матрац, и ударила его рукояткой по голове, после чего он потерял сознание... Я пробила ему череп. Я не думаю, что он мог выжить после этого. — Где пистолет? – спросил Шеннон. — Под матрацем. – она смахнула слезы с лица, пытаясь взять себя в руки. – Он почти не дышал, я клянусь. Я убрала его тело под кровать, а оружие обратно под матрац, решив избавиться от них позже. Томас обещал помочь мне. — Он знал об этом? – телохранитель, подойдя к кровати, достал из кармана носовой платок, и, обмотав им пальцы, приподнял покрывало и тонкий матрац, чтобы проверить, действительно ли пистолет на месте. – Что тебя шантажируют. — Том? Да, я позвонила ему сразу после произошедшего. Это он предложил мне нажраться, чтобы забыть обо всем. Пистолет лежал на месте, под матрацем. Значит, это точно не полиция. Но что тогда? Вероятнее всего, она не убила его, пробив череп, а лишь временно вырубила. И он, очнувшись, ушел из ее спальни самостоятельно. Но куда он отправился? К Арнольду. Только к нему. О, Господи... Что Шон, что Майкл - они оба покрылись нервной испариной, осознав произошедшее одновременно. Переглянувшись, мужчины, кажется, мысленно договорились о дальнейшем плане действий, не произнеся ни единого слова. Телепатически. — Ты не убила его, он просто потерял сознание. – вынес вердикт охранник. – А как только очнулся, сам ушел. И сейчас, с вероятностью в 99%, он разговаривает с твоим отцом. Нужно что-то делать с этим. Она испуганно вытаращилась на него. Нет! Только не это! Ох, лучше бы она убила его... Какого черта?! Папа ведь убьет Джексона... Он убьет его! А после оторвет голову ей! Нужно бежать. Ему нужно бежать, срочно. Он не должен пострадать из-за ее неосмотрительности! Нет, она больше никогда не увидится с ним снова... Никогда... Он должен быть в безопасности, он должен строить свою жизнь, жениться, завести детей и быть счастливым, а не страдать из-за малолетней идиотки и ее больного отца, который был готов задавить любого, кто хоть как-то контактировал с его дочерью. Нет, она не могла этого допустить. Папа не навредит ему. Подойдя вплотную к Эмме, Майкл положил ладонь на ее плечо и сказал: — Вставай, поехали ко мне. Тебе нельзя здесь оставаться. – он слегка сжал его и потянул вверх, заставляя ее встать. – Идем, скорее. Шон с этим разберется. — Уходи. – прохрипела она. – Оба. Уходите. Если он застанет нас здесь, он убьет вас. — Прекрати! – фыркнул Джексон, скривившись. – Поехали, нам нужно убираться отсюда! — Ехать в Неверленд тоже не вариант. – в разговор вмешался Шон. – Не найдя ее в общежитии, он сразу же поедет туда. Вам нужно уехать куда-нибудь на пару дней. Переждать, пока он более или менее успокоится и сможет думать адекватно. Вам нельзя оставаться в Лос Анджелесе, и даже в стране. — Он прав. – сказал Майкл, глядя на Эмму. – Давай сбежим! Она поднялась на ноги, с недоверием посмотрев на мужчин. — Вы хоть понимаете, что он потом сделает с нами? Он с вас шкуру сдерет! — Плевать. – рявкнул певец. – Я не могу допустить, чтобы он сорвался на тебе. Я не дам тебе попасть под горячую руку, когда виноваты мы оба. — Вы можете поговорить в машине? – спросил Шон, решив прервать их распри. – Эмма, бери паспорт, и поехали. Доедем до Неверленда, я организую частный рейс и охрану, и вы сможете вылететь из страны. Это необходимо. Она тяжело вздохнула и кивнула, приняв их предложение. Да, наверное, они должны сбежать. Это самый глупый поступок, который они могли бы совершить, но она сможет провести с Джексоном еще пару дней, прежде чем отец разорвет между ними все контакты... Она была уверена, что папа не спустит другу такой поступок с рук. Но она надеялась, что он не убьет его. Он ведь знает, как Майкл важен для нее! Ей было страшно. Ей было настолько страшно, что он была готова кричать и биться в истерике, атакуемая паникой. Но она понимала, что это бесполезно... Им нужно уехать. Просто уехать. И будь, что будет. Но потом. Она молча взяла из сумки паспорт и кошелек, после чего, засунув вещи в карман, посмотрела на мужчин. Взяв ее за руку, певец вывел ее в коридор и быстрым шагом направился к лестнице, пока Шон чем-то занимался в спальне, не спеша за парочкой. Добравшись до лестницы, они быстро спустились на первый этаж и вышли на улицу, осматриваясь по сторонам. Даже страх появления на улице в одиночестве, что всегда преследовал артиста, в данный момент молчал, спрятавшись где-то в заднем углу мозга, потому что все его сознание занимала одна единственная мысль: им нужно скрыться. Когда же они, наконец-то, оказались в машине, он запер дверь и снял с себя как дурацкий пиджак, так и платок, облегченно выдохнув. Она вжалась в сидение и посмотрела в окно, стараясь сдерживать эмоции, которые до сих пор бушевали внутри. Она не убила его... Поэтому теперь папа убьет ее. Что за несправедливость? Это унизительно! Она прячется от него только из-за того, что была увлечена мужчиной, и бежит, словно крыса с тонущего корабля, от Джексона, понимая, что он пострадает из-за нее. Она уставилась в пустоту и попыталась отвлечься от тягостных предположений, успокаивая себя тем, что она уже с ним, и пока ему ничто не угрожает. Завтра, когда она отрезвеет, и они будут далеко от дома, они смогут во всем разобраться. Кинув на него краткий взгляд, она откинула голову на спинку сидения и закрыла глаза. Будет лучше, если она немного подремлет и остудит нервную систему. Какое-то время они оба молчали. Майкл, не выдерживая напряжения, витавшего внутри машины, достал кожаную папку из бардачка, вытащил из нее какие-то бумаги и, надев небольшие прямоугольные очки, принялся их читать. Его тоже загрузила эта ситуация, и он волновался, но не за себя, а за нее. Это ведь из-за него она может пострадать... Он выглядел настолько серьезно и спокойно, что ей казалось, он уже забыл об угрозе разоблачения их отношений, и, возможно, угрозе его жизни. Она изумлялась его умению вовремя закрыть рот и контролировать свои эмоции. Ведь даже в этот раз, несмотря на её истерику в клубе, он не бросил её, а сдержанно вытерпел этот гнилостный поток, который она все никак не могла утихомирить. Другой бы на его месте психанул на неё и ушёл, но он промолчал... Ей вдруг стало стыдно за случившееся. Откровенно говоря, она не понимала, что с ней в последнее время творится. Ей даже начинало казаться, что она сходит с ума. Как бы она ни пыталась отрицать свои чувства, ее сердце ушло в пятки, когда она увидела его там, в пабе. Она уже и не помнила, когда с ней это в последний раз было! Ей даже казалось, что она пошла туда именно из-за надежды, что он появится и в очередной раз спасет ее. Она не верила в его любовь, но эти поступки... А если он и правда любит ее? Если он не лжет? Что тогда? Она постыдилась всех слов, что наговорила ему той ночью, когда сказала, что больше между ними ничего не будет. Она ведь разбила ему сердце... В последнее время ей постоянно было за себя стыдно, потому что ей казалось, что все, что она делает, она делает "не так", и что своим присутствием она доставляет ему и физический, и моральный дискомфорт, и вообще, она не понимала, что она делает в этой машине. Она чувствовала себя беспомощным новорожденным котёнком, которого выбросили на улицу. Она раздраженно выдохнула, задумчиво уставившись в спинку переднего сидения. Пьяные мысли кружились в голове, словно пчелиный рой, жужжали, сводили ее с ума. Джексон, сидящий рядом, то и дело украдкой косился на неё, после чего вновь и вновь возвращался к чтению документов, стараясь не придавать значения тому, как вдруг изменилось её внутреннее состояние, что сильно ощущалось даже по в одночасье изменившейся атмосфере в автомобиле. Сразу после того, как она провалилась в свои мысли, гнетущее напряжение сменилось грустной, щемящей душу тоской. Что с ней происходит? Он недоумевал: о чем можно было так глубоко задуматься, что это даже изменило её внутреннее состояние? — О чем ты думаешь? – не выдержав, спросил он, убирая бумаги в папку. — Что? – отозвалась она, все ещё глядя на спинку сидения. — О чем ты думаешь? – Майкл повторил свой вопрос. Она не спешила с ответом. А что она должна была сказать ему? Что её бесит то, что она не может ему сопротивляться, и что начинает верить в искренность его чувств? Не дождётся! Но хоть она и не собиралась ему этого говорить и тешить его самолюбие, задавать себе вопрос, почему так происходит, она не перестала. Она ведь далеко не первая и не последняя девушка, которая посадила его для себя на трон, до высоты которого не добраться, а также купилась не только на его сладкий образ, но и на агрессивную, скрытую от посторонних глаз сексуальность. Она не первая, кто позволяет ему собой манипулировать. Опустив взгляд на свои руки, что были сжаты в замок и лежали на её коленях, Эммануэль перевела дыхание, придумывая ответ. Ей хотелось спросить, зачем он это делает. Зачем он пытается выглядеть таким заботливым, если ему плевать, зачем подкупает ее этими словами любви, если на самом деле они ничего не значат. Но она не могла сделать этого. Спросить его об этом, значит, признать, что она тоже входит в число этих людей, что купились на грамотно составленный образ, а к этому она была не готова. Она не понимала, что она делает в этой машине. Она напилась так сильно... О, Боже. Она не хотела выглядеть в его глазах жалкой, хотя, наверняка, он уже считал её таковой. Меньше всего ей хотелось выглядеть жалкой и беспомощной в его глазах. Так, может, он потому и помогает ей, что ему стало её жалко? Она вдруг почувствовала себя униженной. Отвратное чувство. — Ты, наверное, думаешь, что я жалкая. – неестественно низким, но тихим голосом сказала она, посмотрев на него. – Я жалкая? — Что? – он непонимающе приподнял брови. – О чем ты говоришь? — Почему ты помогаешь мне? Зачем ты забрал меня из клуба? Поперся в мою спальню? – не унималась она. – Я, что, выглядела настолько беспомощной? Мне было хорошо и без тебя. Он уставился на неё, как на идиотку. — Что за херню ты несёшь, Эмма? — Просто признай, что ты приехал, только чтобы потешить своё самолюбие, и на самом деле тебе глубоко плевать на то, что со мной происходит. – брякнула она и скрестила руки на груди. – Разве не так, Ваше Величество? Он ничего не ответил. Вместо того, чтобы хоть как-то среагировать на сказанные ею ядовитые слова, он открыл папку и принялся раскладывать в ней бумаги с полной невозмутимостью на лице. Что за бред она несёт? Она перебрала и перенервничала. Он понимал, что ее слова стоит пропускать мимо ушей, поэтому, с напускным равнодушием, он сделал вид, будто бы и не слышал того, что она сказала. Эмма, ожидавшая хоть какой-то реакции на свой выпад, была искренне ошарашена тем, что он промолчал. Он решил её игнорировать? И какая причина для этого? Она попала в яблочко и задела его за живое! Она была в этом уверена. Но от этой уверенности у неё, почему-то, стало сводить челюсти. Досада. Ее желудок болезненно сжался от чувства обиды. Наверное, она возненавидела себя в этот самый момент. Ей почему-то казалось, что она потеряла человеческое лицо в его глазах и превратилась в тупую марионетку, точно такую же, каких у него было вагон и маленькая тележка. Она превратилась в тряпку в его глазах, о которую можно будет вытирать ноги. На просьбы которой можно не реагировать, которую можно игнорировать, а когда приспичит, затащить в постель, прикидываясь девственником. Он, что, издевается над ней? Окружающий мир, плавно раскачивающийся в разные стороны из-за выпитого ею алкоголя, внезапно стал кружиться, как карусель, а в глазах потемнело. Она уже даже не понимала, что происходит, и кто её раздражает больше: он или она сама. Он бесил её тем, что тешил своё самолюбие; саму же себя она бесила тем, что позволила себе стать той, за счёт кого он самоутверждался. — Останови машину. – прохрипела она, даже не посмотрев на него. — Зачем? – он даже бровью не повёл, продолжая раскладывать какие-то бумажки, что валялись в папке уже больше месяца. — Я хочу выйти. Мне ничего от тебя не нужно. — Ты неблагодарная, Эмма. – безэмоционально произнёс он, снимая очки. – Ты совсем не ценишь меня. Ты вообще что-нибудь ценишь в этой жизни? Она бросила на него злобный взгляд, еле сдерживая слезы, которые снова подкатывали к глазам. — Тебе плевать на меня! – вдруг крикнула она, сжав руки в кулаки. – Ты даже не удосужился позвонить и спросить, что происходит! Тебе было насрать, что могло случиться со мной! Майкл буквально перестал дышать, лишь бы только сдержать свои эмоции. Да как она смеет говорить ему это?! Он чуть с ума не сошел, пока ехал за ней!!! Как она может бросать такие слова ему в лицо после всего, что она сделала?! Он, даже несмотря на жуткую обиду, собрался и приехал, хотя любой другой мужчина давно бы забил на нее детозаделочный орган! — Может, ты меня ещё и лицемером назовёшь? – как бы между прочим осведомился он. – Или вселенское зло из меня сделаешь? — А ты считаешь, что ты этим самым злом не являешься?! Она была вне себя от обиды. — Являюсь, – утвердительно кивнул он, – да только не в этой ситуации. — Вот только не строй из себя святошу! – она уже не могла сдерживать слезы. Он клацнул челюстями, вперив взгляд в пол. — Даже не пытался. А вот тебе не мешало бы научиться следить за языком. — Это ещё почему?! – она метнула в него молнию глазами. Он повернулся к ней лицом и пронзительно посмотрел в глаза. — Ты сидишь в машине человека, который уже три года делает с тобой уроки, обеспечивает тебя всем необходимым, с которым ты спала в одной кровати столько раз, сколько никому и никогда не будет позволено. Ты обвиняешь человека, что постоянно решает твои проблемы, прикрывает тебя перед отцом, когда творишь неведомую херню, кто настоятельно просил тебя не напиваться и не употреблять наркотики, хотя тебе следовало бы просто всыпать ремня, как это делал мой папа. Ты говоришь это человеку, что поднял свою задницу и поехал за тобой в другой конец города только из-за тупого провокационного сообщения на автоответчик, и это несмотря на то, что ты разорвала мое сердце в клочья. И ты ещё смеешь обвинять меня в чем-либо? Она, кажется, язык проглотила от услышанного, изумленно округлив синего цвета глаза. — Говоришь, что мне плевать? И я лицемерю, самоутверждаюсь за счет тебя? – он слегка прищурился. – Может, это ты лицемерка, а не я? Ты ни во что не ставишь меня и мои чувства, ты игнорируешь мои просьбы, тебя не волнует, что я сгораю от этой блядской любви к тебе. Ты видишь только то, что ты хочешь видеть. Ты неблагодарная девушка, Эммануэль Арни О'Дэйл. Медленно Эми начинала понимать, что она, кажется, перегнула палку на эмоциях. Ну, а чего еще он от нее ждал??? Он понятия не имеет, что ей пришлось пережить пару часов назад!!! Из-за него ее жизнь пошла кувырком! Он даже не понимал, что она отталкивала его не столько из-за сомнений в искренности его чувств, столько из-за того, что она была уверена, что папа убьет его, если узнает, что они вместе! Видите ли, Принцесса обиделась, что его величество отвергли, блядь, и из-за этого забило хрен на то, что ее, может быть, убить пытались! Самоутвердиться за счет более слабого, выпячивать свою гордыню - это ведь просто, не так ли?! Закрыв лицо руками, она пробубнила, захлебываясь слезами отчаяния: — Ну так нечего было общаться с такой, как я. Со шлюхой ты меня уже сравнил, теперь вообще лицемеркой назвал. Не думаешь ли ты, что это чересчур даже для тебя?! Он устало отвел взгляд в сторону, сжав губы в нитку. Он не мог смотреть на то, как она плачет - его сердце обливалось кровью вместе с каждой слезинкой, текущей по ее розовым щечкам. Но слова, что она говорила... Она снова манипулировала им с помощью чувства вины! — А для тебя это не чересчур?! Ты всего лишь умело манипулируешь мной! — С тебя пример беру! Не думал об этом?!! – взвизгнула она. — Достаточно. – резким тоном прервал он ее и обратился к водителю. – Останови машину, Шон. Девушка хочет выйти. Переведя дыхание, Эмма еле сдерживалась, чтобы не дать ему подзатыльник. Как же сильно он себя любит! Значит, собственные ошибки мы замечать не хотим, а как другие в нашу сторону рот откроют, так сразу их к черту шлём? Хороша тактика, однако! Хотя, в общем-то, ничего удивительного: чего еще она ожидала от нарцисса и самоуверенного идиота с короной на голове? Его бы корону да лопатой поправить! Когда он назвал ее шлюхой, он, значит, не виноват, а когда она сказала, что ему, на самом деле, плевать на нее, то она моментально превратилась в антигероя. Чудненько, блядь! Вытерев опухшее от слез лицо, она пообещала себе, что больше никогда и ничего ему не расскажет, и никакого общения между ними теперь уж не будет точно. Пусть катится к черту! Когда внедорожник наконец-то притормозил у обочины, она смерила Майкла ледяным взглядом и сказала: — Когда в следующий раз решишь поклясться в любви кому-нибудь, не забудь проверить, правда ли тебе не наплевать на этого человека. Она покинула автомобиль, захлопнув дверь пинком с ноги. Стоило ей оказаться на улице, как водитель ударил по педали газа, и машина тут же скрылась за ближайшим поворотом. Она же, проводив Шевроле взглядом, постояла еще пару минут, оглядываясь по сторонам и думая, что ей делать. Сказать, что она чувствовала себя идиоткой, было бы неправдой. Она не считала себя идиоткой из-за сказанных ему в лицо слов. От части она ощущала чувство вины, потому что наверняка обидела его, и, возможно, сделала это незаслуженно, но по факту она считала, что поступила правильно. Только легче ей, почему-то, не стало. Стоило ей только вспомнить, какой ужас она пережила несколько часов назад, как кровь, успокоенная убойной дозой алкоголя, вновь начинала бурлить, наполняясь адреналином, а паника сковывала ее в железные объятия. А если она задумывалась о том, что теперь с ней сделает папа... Ужас почти парализовал ее. Ей срочно нужна еще выпивка. Много выпивки. Она не должна возвращаться к реальности... Не сейчас, только не сейчас! Решив, что терять время смысла нет, она пошагала по тротуару в сторону клуба, в котором до сих пор сидел неадекватный Том, что располагался в паре кварталов от места, в котором ее высадил Джексон. А что еще ей оставалось делать?! С каждым шагом она чувствовала себя всё хуже, медленно начиная осознавать, что она натворила. Когда она посмотрела на свои руки, ее бросило в дрожь: ей на секунду показалось, что они снова по локоть в крови... Нет, пожалуйста! Пожалуйста! Схватившись за голову, она остановилась и со свистом затянула в легкие воздух через нос. Он нужен ей... Он нужен ей! Кто еще сможет помочь ей?! ИДИОТКА! Этот скандал, который она закатила ему... Теперь он, наверное, еще думает, что она истеричка. И он прав, если так думает. Потому что только истеричка могла накинуться на него с претензиями на пустом месте, когда он был готов помочь ей скрыться от собственного отца и его гнева. Не так ли?! Мысли и чувства в ее голове перемешались окончательно. Она уже вообще не понимала, что происходит. Она осознавала, что очень сильно обидела его, и что ей не следовало бы плевать ему в лицо после всего, что он для нее сделал. Майкл ведь прав: он покорно нянчился с ней все эти годы. Она должна ценить это. И он единственный человек, который никогда не отказывал ей в помощи. Зачем она наговорила ему гадостей... Внезапно в глазах потемнело, а тело повело в сторону. Что с ней?? Закрыв глаза, она попыталась сохранить равновесие. Ох, чертова головная боль! Хренов алкоголь! Идиотка! Она не могла ни на чем сосредоточиться, в голове вновь образовался вакуум. Ей срочно нужно поспать, но в общежитии... Она почувствовала рвотный позыв, вспомнив кровь, что осталась на постели. Нет, она не пойдет туда. Нужно бежать, бежать! Открыв глаза, она шумно, но медленно выдохнула, стараясь прийти в себя. Понимая, что на помощь Джексона особенно рассчитывать не стоит, она собралась с силами и направилась в ту сторону, где предположительно находилось общежитие. Ей нужно было забрать Тома из бара и придумать выход из сложившейся ситуации. Она слабо походила на адекватного человека, но надеялась, что она в состоянии справиться с этой задачей. Что ни говори, а алкоголь и наркотики всегда были лучшим лекарством от страха и психологических травм... Она надеялась, что пробудет в этот состоянии как можно дольше. Нет больше страха, переживаний. Нет паники, волнения. Это было именно то, что нужно... Заходя за угол дома, она вдруг лицом к лицу столкнулась с Майклом, из-за чего у нее перехватило дыхание, а глаза округлились от неожиданности. Что он здесь делает?! Он, что, решил вернуться и забрать ее? Но почему? Она не успела даже рта открыть, как он резко схватил ее за руку и потащил в сторону внедорожника, который оказался стоящим в паре метров от них. Что за черт?! Вытаращившись на него с испугом, она запротестовала и начала упираться, пытаясь вырвать запястье из его руки. Какого хрена он творит??? — Ты, что, с ума сошел??? – воскликнула она. – Отпусти меня немедленно! — Садись. – ледяным приказным тоном сказал он, пальцем указав на дверь авто. – Немедленно. Он отдал приказ настолько несвойственным ему тоном, что ей даже стало страшно. Его пронзительный взгляд обжигающе-холодных карих глаз, кажется, вот-вот грозился испепелить ее, а голос был настолько жестким, что она поняла: неповиновение наказуемо. Испуг и шок парализовали ее так крепко, что она даже сопротивляться не стала: открыв дверцу, она молча забралась на заднее сидение и поежилась, когда дверь за ней с треском захлопнулась. Что с ним? Почему он такой взвинченный? Вместо того, чтобы нормально позвать ее вернуться, он просто взял и притащил ее силой, наплевав на то, хочет она этого или нет! Ну, она, в общем-то, и не возражала... Обдумав произошедшее, он пришел к выводу, что их конфликт возник на пустом месте, и виноваты в нем они оба. Он был неправ, когда на эмоциях назвал ее нимфеткой, он был виноват в том, что не прослушал ее сообщение раньше и не позвонил, но и она поступила неправильно, обвинив его в лицемерии из-за сомнений в искренности его чувств. Сев в автомобиль следом за ней, он окинул Эмму пытливым взглядом и облизнул сухие губы. Выражение лица мужчины чуть смягчилось, как и напряжение, витавшее в воздухе. Он немного жалел о том, что ему пришлось затащить ее силой в машину, но это было единственным выходом - попроси он ее вернуться, она бы наверняка отказалась, а, может, даже снова истерику закатила. Ему это было ни к чему. Он и так волновался за нее так сильно, что его сердце уже третий час отплясывало чечетку без остановки. — Мы оба были неправы. Я сожалею. – спустя пару минут молчания произнес он и протянул ей ладонь. – Мир? Она неуверенно кивнула и пожала его руку. Что это с ним? — Мир. – она слегка закусила губу. – Прости меня за то, что я наговорила тебе гадостей. Майкл покачал головой. — Так-то лучше. Улыбнувшись друг другу, они обменялись многозначительными взглядами, после чего Эмма без доли стеснения примостилась на его плечо и закрыла глаза. Ее начинало мутить из-за выпитого алкоголя, или, может, это остов небольшого кусочка экстази, что разделила на двоих с Томасом, чтобы хоть как-то успокоить нервы после случившегося. Мужчина лишь приобнял ее за плечи и покрепче прижал к себе, одним взглядом приказав Шону чуть прибавить скорость, чтобы как можно скорее добраться домой. За время, что автомобиль был в пути, девочка успела немного подремать. Ее голова лежала на мужском плече, который молча смотрел в окно и обнимал ее, укрытую бесформенным пиджаком телохранителя. Она невольно принюхивалась к запаху его одежды, из-за чего ее губы расплывались в улыбке, а сознание было просто в экстазе - вальяжный, томный аромат его парфюма опьянил ее, словно колдовское зелье, заставляя потерять голову. Она пыталась разобраться, что таит в себе этот запах, но ее попытки не увенчались успехом, потому что он в прямом смысле дурманил. Глубокий, терпкий настолько, что под конец кажется сладким, но в то же время мягкий и обволакивающий, словно шелковый палантин... Одеколон целиком передавал таинственное сочетание элегантности и чувственности Майкла, раскрывая двойственную природу мужчины: изысканного, вежливого и утонченного, которого видят окружающие, с одной стороны, и интригующе чувственного индивидуалиста, спрятанного внутри, с другой. Она была в восторге от того, насколько этот запах подходит ему. Джексон без единого движения сидел и смотрел в окно все то время, что она дремала на его плече. Одна рука его лежала на ее талии, поверх пиджака, когда вторая была сжата в кулак и лежала на его колене. Он напряженно думал. Устремив ледяной взгляд вдаль, он осматривал улицы вечернего Лос Анджелеса и понимал, как меняется жизнь с наступлением ночи. Стоит только темноте завладеть миром, как все несказанные слова, все тайные желания выходят на первый план, затмевая вероятные последствия и проблемы. Все, что при свете дня казалось таким мрачным и унылым, буквально оживает, загорается ярким светом изнутри, наполняясь смыслом. Он смотрел на уличные фонари, многочисленные неоновые вывески, поток автомобильных фар, тротуары, и лишь крепче обнимал девушку, которая уже во всю сопела, обняв его за талию, словно плюшевую игрушку. Когда им наконец-то удалось добраться до Неверленда, Майкл легонько потрепал Эмму по плечу и тихо сказал, наклонившись к ее ушку: — Просыпайся, мы уже дома. — Может, не надо?.. – пробубнила она в его грудь, не открывая глаз. Он усмехнулся, поглаживая ее спину. — Давай, поднимайся, милая. Нам нужно собраться и подготовиться к отъезду. — Ты зануда, Джексон. — Я знаю. Неохотно открыв глаза, она протерла их пальцами и приняла сидячее положение. Голова гудела, словно чугунная батарея. Ещё и какой-то дурацкий пиджак... Когда он открыл дверь и вышел из машины, она неуклюже выбралась следом, еле держась на ногах. Ей срочно нужен холодный душ и мягкая постель. Она не представляла, как они смогут уехать, и куда. Желудок заурчал. Охх... Парочка бутербродов не помешала бы ей сейчас. Направившись в дом, она вдруг вспомнила про Тома, который остался в баре. Боже, как он там сейчас?! Шагая следом за Майклом, Эми обеспокоено спросила его: — А где Томас? Он же доберётся в общагу сам? — Сомневаюсь. – мужчина саркастично хмыкнул. – Если только доползет, и то вряд ли. Но я могу отправить за ним одного из охранников, и он доставит этого парня в его спальню. — Было бы просто прекрасно! – воскликнула она. – Пожалуйста, сделай это... Я так боюсь за него. Он весь на нервах... — Ладно, я понял. Сейчас приду. Вместо того, чтобы зайти в дом, мужчина развернулся и бегом побежал в гараж, куда Шонни уже ставил автомобиль. И почему она так заботится об этом парне? Он нажрался, как свинья. Это отвратительно. Как он может так напиваться в обществе девушки? Джексона вдруг пронзила неприятная дрожь от воспоминаний, вдруг всплывших в его голове. Вот, она стоит рядом с ним и мило флиртует, а вот они почти целуются на школьном крыльце, а вот он обнимает ее на прощание перед отъездом, пока Майкл смотрит на все это через тонированное стекло линкольна... Этот парень, наверняка, любит ее. А она его? — Шон? – Майк заглянул в гараж. – Пожалуйста, отправь кого-нибудь в город. Нужно довести того блондина до его спальни. Я боюсь, что он влипнет в какие-нибудь неприятности. Он утвердительно кивнул. — Хорошо, Босс. — Большое спасибо. По пути в дом, он раздумывал над тем, кем приходится для Эммы этот молодой человек. Он ее парень? Она говорила, что нет. Друг? Друзья так не смотрят друг на друга. Одноклассник? Вряд ли, он выглядел немного старше. Быть может, он - это ее наркодилер? Фу. Он встрепенулся. Нет, конечно же нет. Вероятнее всего, он ее друг, как и Майкл, только Томасу она не разбивает сердце... Или его сердце она тоже растоптала? Боже, зачем он вообще думает об этом? Зайдя в особняк, он увидел, что Эмма стоит у окна, вцепившись рукой в небольшой кулончик на шее, и смотрит в сторону парка, раздумывая о чем-то. Или о ком-то. Наверняка о нем, о Томе. Боже, Джексон, ты что, ревнуешь?! — Я смотрел, как он обнимает тебя, тогда, у школы, и молча завидовал, хотя мне нельзя было этого делать. – вдруг высказал признание Майкл, опустив голову и сунув руки в карманы брюк. – То, каким взглядом он смотрел на тебя... Мне кажется, что он влюблён в тебя. Ты же это знаешь? Что? О чем он говорит? — К чему ты клонишь? – спросила девушка, вздрогнув от неожиданности и обняв одной рукой саму себя за талию. – Я не понимаю твоих намеков. Мужчина посмотрел на нее исподлобья, взволнованно поджимая губы. — И также вижу, каким взглядом смотришь на него ты. Ты не любишь его. Твои глаза пустые и холодные, но он этого совсем не замечает. — А что есть "любовь" в твоем понимании? – Эмма зажала кулон в кулачке, вопросительно приподняв бровь. – Мне вообще начинает казаться, что в отношениях для нее нет места. Зачем они начали говорить об этом? — Это еще почему? – он искренне удивился. – А как же страсть? Трепет? Взаимное притяжение? Счастье? — Всё это можно испытывать и без любви, кроме, конечно, притяжения. Тема их разговора как-то внезапно пошла в другое русло. Последней фразой она вновь тонко намекнула, что не любит его, и те две ночи, когда они изучали друг друга, были всего лишь гормональным всплеском и ничего не значат? Ну зачем она снова делает ему больно?? — Как ты представляешь себе брак без любви? Отношения без любви? – осторожно спросил Майкл. – Разве можно делить постель с тем, кого ты не любишь? Эмма посмотрела на него серьезно, стараясь подобрать подходящий ответ. Конечно, она считала, что Любовь является главным критерием выбора партнёра, но ему об этом знать необязательно. Это для его блага... Она убеждала себя, что поступает правильно, высказываясь таким образом, но тревожный звоночек снова задребезжал внутри. Ему наверняка будет больно. Господи, пожалуйста, лиши ее чувства вины... — Для меня отношения - это взаимопонимание, доверие, взаимовыручка, поддержка, совместное веселье. Партнер в первую очередь должен быть другом. Если двое сходят с ума от взыгравших в крови гормонов, из этого ничего хорошего не выйдет. Он искренне удивился такому ответу. — Почему? — Потому что адекватность отсутствует полностью. Со временем такая связь становится невыносимой, а люди превращаются в настоящих наркоманов. И вместе быть не могут, грызутся, и порознь невозможно. — Горький опыт? – задумчиво спросил он, смотря в пустоту. — Нет, наблюдения. – она хмыкнула. – Мне всего лишь 16. Что я могу знать о предательстве? Он не мог выкинуть этот вопрос из головы. — По-твоему, любить - это плохо? — Нет, это хорошо, но не в перспективе совместного будущего или серьёзных отношений. – Эмма подошла ещё ближе к окну и нервно дернула кулон, стараясь звучать как можно более естественно. Она понимала, что это снова разобьет ему сердце, но лучше быть реалистом, чем питать пустые иллюзии. – Из искры разгорается пламя, и пламя это рано или поздно либо всё сожжет, либо погаснет. Откуда у неё взялись такие выводы, касаемо отношений? Блин, зачем он вообще заговорил об этом?! Зачем он начал этот разговор? Придурок! Неужели она в очередной раз пытается напомнить ему, что он - никто, и доказать, что все, случившееся между ними, это всего лишь лёгкая игра в кошки-мышки? Он не понимал, что он чувствует по этому поводу. Чем больше она пыталась доказать ему, что не любит его, тем больше он убеждался в обратном. Но и игнорировать ее мысли он не мог, особо учитывая то, как хорошо ему было с ней, хотя прямого проникновения практически не случилось тогда, в ее спальне. Зачем она доказывает ему то, что он для неё всего лишь друг?! — Разве не бывает иначе? – спустя пару минут он вышел из прострации. – Я всегда ассоциировал воздержание именно с любовью, а не с зовом плоти. И этот "огонь" нередко заставлял меня самого пылать, отдавая всю свою любовь не только женщине, но и миру... Зачем ты доказываешь мне с помощью аллегорий, что не любишь меня? Она тяжело вздохнула, раздумывая над ответом. Она не хотела делать ему больно, хоть и осознавала, что говорит эти слова намеренно. Честно говоря, чем дальше заходил их разговор, тем более она погружалась в себя, понимая, что окончательно запуталась. Но что она может с этим сделать? Она не знала, любит она его или нет. Хочет? Да, она хочет его. Но любовь... Ей было хорошо с ним. Чертовски хорошо. Но ей казалось, что это всего лишь игра гормонов, как с ее стороны, так и с его, и ничего более. Даже если она действительно влюбилась с него, он не любил ее - слишком большая возрастная пропасть была между ними. Она считала, что лучше отгородиться от этих чувств сейчас, чем довести их до апогея и страдать после. Особо учитывая сложившуюся ситуацию с ее отцом... Помолчав с минуту, она решила проигнорировать его вопрос и попыталась замять тему: — А много ли у тебя знакомых, у которых всё "иначе"? — Хах... Он затаил дыхание и вперил взгляд в пол. Она даже не хотела признавать вслух, что не любит его! Вместо того, чтобы облегчить его страдания из-за догадок и метаний между "любит/не любит", она только подливала масла в огонь, заставляя его желудок болезненно сжаться. Этот разговор нужно было заканчивать как можно скорее, иначе он сорвется и разрыдается перед ней. Он не хотел этого. Он и так был слабаком в ее глазах, если он еще и слезы себе позволит... Нет, это запрещено. Он может это контролировать. Переведя дыхание, он только хотел сказать ей, что ему нужно отойти в уборную/на кухню/куда угодно, лишь бы этот разговор закончился, как она вдруг заговорила, не дав ему вставить ни слова: — Любовь, помимо эйфории и счастья, несет в себе еще и ревность, эгоизм, синдром собственника, единоличника. Все это приводит, рано или поздно, к скандалам, которые медленно, но верно убивают эту самую "любовь", а люди после расстаются врагами. Я этого не хочу. Если хотя бы один из двух людей в отношениях живет мозгом, а не сердцем, то трудности легко преодолеть. О! Ему показалось или она обмолвилась об отношениях? То есть, если он понял ее правильно, то их отношениях, как дальнейшую перспективу, она рассматривает точно? Хм, неплохо. Уже хоть что-то. Но это ведь лишь догадка... Ему нужно выяснить это, чтобы знать наверняка. Но как? Поиграть ее игру? Почему ей можно игнорировать его слова и менять тему, спрашивая что-то напрямую, а ему нельзя? Не думая ни секунды, он спросил: — А счастлива ли ты жить под покровительством мозга? Услышав его вопрос, она, переминаясь с ноги на ногу, повернулась к мужчине лицом и помолчала немного, подбирая слова. — Ну, не несчастна точно... — А я всегда жил сердцем. Старался, по крайней мере. Конечно, мне всегда делали больно, но я никогда не жалел об этом, потому что был искренне счастлив. Любовь окрыляет. Она дает жизни смысл. Эмма отвела взгляд в сторону. Что она должна ему ответить? Да, любовь окрыляет. Да, это чувство дает смысл сосуществования, раскрашивает серость бытия в ярчайшие краски. Но это не значит, что это чувство царит между ними. Господи, ну почему все так сложно... Нужно поскорее закончить этот разговор. Ничем хорошим это не обернется. Они снова поссорятся, а ей не хотелось делать ему больно в очередной раз. У него много других проблем, и у нее их не меньше. Не поднимая взгляд, она полушепотом сказала: — Может быть. — Угу. – отозвался он. Майкл смотрел на нее исподлобья, сцепив руки в замок за спиной. Больше всего на свете он хотел просто подойти к ней сейчас, обнять ее и сказать, как сильно она нужна ему... Он рассматривал ее личико, что выражало отрешенность, большие синие глаза, пухлые губы, в которые он мечтал впиться поцелуем, растрепанные длинные волосы... Она была прекрасна для него, даже когда выглядела как дворовая проститутка после рабочей смены. Он испытывал к ней так много тепла и нежности, что просто не мог злиться на ее поступки и слова. Даже если она не любит его, это не меняет тот факт, что он любит ее. Даже если она пытается отрицать это, его любовь не испаряется. Однажды она увидит это. Главное, чтобы не было слишком поздно... — Почему ты так смотришь на меня? – внезапно спросила Эмма, устремив на него пытливый взгляд. Он опешил от неожиданного вопроса, тут же выйдя из прострации. — Как? — Как... – она задумалась, набирая воздуха в легкие, и пожала плечами. – Я не знаю. Вот так. — Тебе не нравится мой взгляд? – он вопросительно приподнял бровь, смотря ей прямо в глаза. — Нет, нет, что ты... – она замялась, опустив взгляд, и сцепила руки в замок на животе, тщательно подбирая слова для ответа. – Просто... Этот взгляд заставляет меня чувствовать себя особенной. Не знаю, почему, но именно это я испытываю, когда ты смотришь на меня вот так, как сейчас. Он отвел взгляд и покачал головой, слегка усмехнувшись. — Возможно, я хочу, чтобы ты чувствовала себя особенной, поэтому ты это ощущаешь? Или, может, ты действительно особенная для меня. Она вдруг посмотрела на него в упор и хмыкнула. — Бред. Почему она спросила его об этом? Зачем? Она ведь прекрасно знает, что она всегда была для него особенной? Он решил действовать напролом. Сейчас или никогда. Зачем тянуть? Синие глаза, что обжигали его своим холодом, глядели на него, а в комнате воцарилось молчание. Выдержав паузу, Майкл внезапно задал вопрос, который поставил Эмму в тупик: — Ты любишь меня? Она вытаращилась от удивления. — Что? — Ты любишь меня? – снова спросил он. Какого черта он творит? — Почему ты спрашиваешь? – она попыталась звучать как можно более равнодушно. — Я вижу, как ты смотришь на меня. — Как? — Как будто любишь меня. – уверенно заявил Джексон. Девушка саркастично усмехнулась, не зная, что на это ответить. Зачем он провоцирует ее? Неужели он хочет услышать те слова, что она сказала ему тогда, еще раз?? — А ты хочешь, чтобы я тебя любила? Он продолжал испепелять ее пытливым взглядом. — А ты хочешь любить меня? — Давай закроем тему. Он хихикнул, опустив голову. Она, как обычно, избегает щекотливые темы. Она заметно нервничала, и это добавляло ему уверенности: провокация, что он затеял, медленно, но верно открывала для него ее истинные чувства, что она так старательно прятала. Если ей нет до него дела, то почему она так сильно нервничает? Почему дергает этот чертов кулон или закрывается от него, скрещивая руки? Почему отводит взгляд или пытается сменить тему для разговора? Он был намерен идти до конца. Она обязана признать, что любит его, или все это - всего лишь фарс, и он был прав, когда думал, что она просто играла с ним. — Твои глаза похожи на лед... Они обжигают, как январский морозец. – сказал Майкл, слегка прищурившись. – Интересно, в груди у тебя тоже ледяная глыба? Быть может, ты так усиленно убеждаешь себя, что не любишь меня, именно потому что лед начал таять. Она закусила губу. Его взгляд был настолько пронзительным, что ей казалось, будто он смотрит ей прямо в душу. Лёд начал таять... Будто бы он там вообще был когда-то. Хоть она и понимала, что он провоцирует ее намеренно, она, кажется, была даже рада поддаться на эту самую провокацию. Возможно, алкоголь и кислота задурманили ее разум настолько, что она уже не понимала, что творит, а, может, истинное желание вышло на поверхность, но она вдруг очень захотела получить его поцелуй. Он смотрел на то, как она кусает губы, и молчал, размышляя о чем-то своем. Что же ей делать? Возможно, этот поцелуй объяснит ему, что он обманывает себя, и на самом деле он не любит ее... Ох. Она пожалеет об этом. — А ты поцелуй меня, тогда и узнаешь. – выдала Эмма после продолжительного молчания. Он был обескуражен услышанным. Она серьезно? — Что? – переспросил он, быстро захлопав ресницами, чтобы прийти в себя. — Я не слепая, прекрасно вижу, куда ты смотришь. – она убрала волосы за спину и облизнула губы. – Ты постоянно поджимаешь губы, потом смотришь на мои и пытаешься спрятать взгляд. Ты думаешь, что станешь счастливее, если сделаешь это? Я сомневаюсь. — Почему? Может, это именно то, что заставит меня трепетать перед тобой, как мальчишку? Она покачала головой, задумчиво произнеся: — Ты винишь себя за эти мысли. Что будет после того, как ты воплотишь желание в действие? Он внимательно следил за ее реакцией, стараясь предугадать дальнейшие действия. — Ты права. – мужчина тяжело вздохнул. – Я буду жалеть об этом и мучиться. Но я буду счастлив. — Ну так возьми и поцелуй меня? – она пыталась звучать равнодушно. – Это все равно ничего не значит. — Для меня это значит слишком много. В поцелуе соединяются не губы, а души любящих людей. Она с сарказмом хмыкнула. Он, что, не хочет целовать ее? В чем причина? Почему он тянет время? — Ты очень романтичен, несмотря на прагматичность характера. — Со мной ты также холодна, как с ним. А ведь тогда, в отеле, да и в твоей спальне, мне на секунду показалось, что ты... – он разочарованно вздохнул и повернулся к ней спиной, пытаясь сдержать эмоции. – Ладно, это неважно. Стоит закрыть эту тему. Ты больше похожа на гранит или на булыжник, чем на человека, имеющего хоть какие-то чувства и эмоции. Однако, это прозвучало обидно. Она сглотнула образовавшийся в горле ком, прежде чем ответила. — Тогда зачем ты мечтаешь поцеловать меня, если я всего лишь камень? — Если ты ничего не чувствуешь, это не значит, что я тоже. – он нервно покачивал носком туфли, тщательно выбирая слова, чтобы не сбить успешный процесс провокации, что почти достиг апогея. – Моя душа ликует каждый раз, как я вижу тебя, а сердце уходит в пятки, будто я влюблен в первый раз. И я понимаю, что ты не ответишь мне взаимностью, я и сам не прошу тебя об этом, но и сделать с собою ничего не могу. Это выше моих сил. Опять... Ну, зачем он говорит ей это? Зачем?! Закрыв глаза рукой, она на выдохе произнесла, не в состоянии сдерживать свои эмоции больше: — Поцелуй меня. Бинго! — Зачем? – с напускным равнодушием спросил он, пытаясь спрятать ликование. — Поцелуй меня, говорю. – повторила она. — Для чего? – он не сдавался, продолжая моральную разбалансировку любимой. — Я хочу, чтобы ты убедился, что чувства твои - самообман. – сказала Эмма. – Думая, что любишь меня, ты лжешь не только себе, но и мне. Это делает мне больно. — Мне нельзя целовать тебя. Ты не хочешь этого. Я не собираюсь целовать тебя без твоего желания. Утерев слезы, что подкатили к глазам, она облизнула пересохшие от волнения губы. — Или ты просто боишься, что твоя иллюзия рухнет. Он отрицательно помотал головой. — Нет, это не так. — Тогда чего ты ждешь? Он обернулся к ней лицом и посмотрел прямо в ее глаза, пытаясь прочесть ее мысли. — Ты так настойчиво просишь меня сделать это, что я невольно начинаю думать, что ты сама этого хочешь. Стоило им встретиться глазами, как она опустила взгляд, не выдержав тепла его чёрных, глубоких глаз. — Я хочу открыть тебе глаза. — Не лги. – Майкл скрипнул челюстями. — Ну? – она вопросительно посмотрела на него, ожидая поцелуя. — Я не буду этого делать. – ещё раз повторил он серьезным, бескомпромиссным тоном. — Хорошо, тогда я сделаю это сама. Не ожидая ни секунды больше, она сорвалась с места. Она больше не могла терпеть. Почему он такой идиот?! Она же попросила его! Девушка подошла к нему и пронзительно посмотрела в глаза, едва заметно облизнув пухлые губки. Он напрягся, ожидая ее дальнейших действий. Ну же, давай! Ещё немного! — Эммануэль, не... – с театральной неуверенностью начал он. Не дав ему договорить, она обвила его шею рукой и, запустив пальцы в черные локоны, осторожно поцеловала его нижнюю губку, после чего отстранилась на пару сантиметров, посмотрев в карие глаза. Он застыл в напускном изумлении. Она же не стала ждать, пока его ступор спадет, поцеловав его верхнюю губку. Спустя секунду он закрыл глаза и подался ей навстречу, послав все планы к черту. Он действительно хотел этого. И он умрет, если откажется от такой возможности! Их языки коснулись друг друга, как только губы соединились; руки его легли на ее талию. Ох этот поцелуй... Такой волшебный и ненавязчивый, трепетный... Но на этом двое не остановились. Поцелуй повторился, за ним последовал еще один, и еще один, и каждый из них становился более уверенным, чем прежний. Спустя минуту они уже во всю хозяйничал в ртах друг друга, прижимаясь настолько близко, насколько это было возможно. Они не могли оторваться друг от друга. Она не могла ни о чем более думать. Плевать, что он к ней чувствует! Как только его сильные руки легли на ее талию, мир буквально перестал существовать. Он неосознанно схватил ее и прижал к себе так близко, как это было возможно, обвив одной рукой ее спину, а второй поясницу. Нет, он не отпустит ее больше. Никогда. Эмма цеплялась за его шею и волосы, иногда игриво покусывая его нижнюю губу, и сжимала мужское плечо, не давая ему отступить ни не сантиметр. Как бы тяжело ни было это признать, но она действительно хотела этого поцелуя. Она. Не он. Когда же, наконец, у нее хватило сил отстраниться, она спросила его с напускным равнодушием: — Ну? Убедился, что ты ко мне равнодушен? Он чуть улыбнулся и кивнул. — Да. Он вновь поцеловал ее, утопив в своих теплых объятиях.