Год Нуль

      Диллан знал, что в один ужасный момент все пойдет наперекосяк. Так оно, в общем-то и случилось. Пришлось вооружиться до зубов и спешно покинуть часть, ибо все горело в жутком адском пламени.       А ведь он был героем войны. Сопляком еще завоевал награду «За храбрость в бою», полученную при штурме Басры. С тех пор много времени утекло. Но навыков Диллан не растерял.       Ему исполнилось всего лишь двадцать пять, когда лучший друг, Джим Картер, полетел домой в свинцовом гробу. Диллан отправился тем же рейсом. Он должен был пережить трагедию и восстановиться от тяжелой моральной травмы, прежде чем возвращаться к бою.       И вот ему уже стукнуло тридцать четыре. Получив повестку, Диллан с радостью примчался на пункт сбора. Получил выданную амуницию, с гордостью приставил к виску руку.       Лейтенантские погоны здорово смотрелись на плечах. Залюбовавшись, Диллан врезался в одного из сопляков, зычно рыкнул, заставив паренька стушеваться и гордо, выгнув грудь колесом, прошествовал к выходу.       Но он помнил, как удачно начиналась операция против войск Ирака. А затем они ушли в подполье, больно коля бамбуковой палочкой в самые уязвимые места. Но еще хуже были террористы, которые проникли в самое сердце страны и день ото дня подвергали риску бедных мирных жителей. С ними бороться было бесполезно. Там, где их выдавливаешь как прыщ, вскоре появлялись двое новых. Тщетность бесплодных попыток заставляла волком выть. А война продолжалась.       Не знал Диллан о шпионах, что облюбовали здешние места. Но абсолютно был уверен об утечке информации. Это так легко предсказать, как сложить два и два. Особенно много агентов было у китайцев, которых Диллан ненавидел до умопомрачения. Мерзкие узкоглазые коротышки облюбовали элитные ресторанчики, превратив их в смрадное подобие приличного заведения. Китайские кафешки — вот как их можно точно охарактеризовать. А еще в каждом городе создали Чайнатауны. Китайская мафия своих не выдавала. Хотел бы Диллан наведаться в Сан-Франциско, где жила самая большая диаспора. Небось, уцелела при бомбежках. Конечно, дикари своих никогда не трогают.       Диллан в очередной раз фыркнул. И притаился. Сидя в укрытии, он уже давно поджидал рыскающих по лесу врагов.       Ведь высадка десанта являлась вопросом лишь времени. Рано или поздно мерзкие узкоглазые все равно бы отправили свои дурацкие тонкие лодки к берегам страны. С топорами и мачете наперевес они бы все равно захватили эти берега. Ибо как ни бомби, а их на планете было много. Как дерьма.       Диллан сплюнул на ладони, размазал слюну и крепче ухватился за трос. Хрустел кустарник все ближе и ближе. Вот уже показались голенища сапог, узкие носы… Шли будто по своей земле, не останавливаясь, не делая пауз, будто так и надо. Но стоило им подобраться ближе к сидящему в засаде Диллану, как он тут же натянул веревку. И следующий шаг у китайца не удался. Зацепившись, он рухнул на землю, обдав себя грязью. Диллан же выскочил из укрытия. Второй китаец шел чуть в отдалении. Выстрел из пистолета заставил его рухнуть кулем на землю. Диллан мгновенно вернул оружие в кобуру и достал нож, прижав лезвие к горлу растянувшегося на земле врага.       — Говори, ублюдок, где твои кореша спрятались? — зашипел Диллан. — Где вы расставили мины? Где решили сделать тропу смерти? Вчера я видел, как подорвалась девочка. Девочка! Ей было всего лишь пять лет. А теперь ее нет. Не осталось ничего, только ошметки мяса. Прикажите забыть ее?       Рассвирепевший Диллан не сразу услышал ответ. Китаец хрипел как испуганный петух, которому наступили на хвост. И все-таки смог вымолвить на ломаном английском.       — Я не знаю, о чем вы говорите. Прошу, отпустите, мы с братом шли на рыбалку, — просипел китаец.       — Какую рыбалку?! Тут все заражено. Все радиоактивно. Какая, нахрен, рыба?       Хороший солдат не стал бы устраивать допрос. Просто бы прикончил врага, и все на этом. Но Диллан не мог оставить лес заминированным. А значит, будет пытать попавшего в плен китайца, да не один раз.       И он убрал нож от горла пленника, а затем стукнул набалдашником по темени, вырубая его.              *****              Свет костра отпугивал странных тварей, что наводнили эти места. Хороший солдат уже никого не боялся. В первые дни руки еще тряслись, а в голове не укладывалось, как могла великая страна рухнуть как колосс на глиняных ногах. Но Сената и Президента больше нет. Не работают радиостанции. Некому позаботиться о населении, ибо подлинных героев днем с огнем не сыскать. Одно ссыкло продажное осталось. Бравые полицейские рванули со страху кто куда. Лишь части внутренних войск еще поддерживали порядок. Но и им оказалось не под силу справиться с иноземным вторжением.       Только на таких бравых вояк как Диллан могло рассчитывать мирное население.       Китаец очнулся, проморгавшись своими узенькими глазенками. Диллан усмехнулся. В лесу, конечно, воздух чище. Только коммунистическая зараза проникает быстрее радиации. Никакие противогазы не спасут.       Что было странным — одежка. Слишком просто выглядел китаец, совсем не утеплившись. А ночи стали ужасно холодными. Диллан посчитал, что к концу года температура достигнет минус семнадцати. Ядерная зима продержится пару лет, и новый ледниковый период не за горами.       А эти ничего не боятся. Висят кверху тормашками, одетые в шлепки и шорты. Отвесив пару звонких пощечин, Диллан привел пленника в чувство. Китаец бешено завращал глазными яблоками, готовящимися вот-вот вывалиться через маленькие щелочки.       — Готов сотрудничать? — спросил хороший солдат, помешивая деревца в костре.       Огонь трещал и шипел, наступившее время холодов безжалостно обращалось с ним. То ли дело глобальное потепление… Лейся бензин, вейтесь пары, зажигайтесь леса. Огонь давно из странника превратился в забитую зверушку, о которой вспоминали лишь по ночам. После того, что он натворил при бомбардировке, о другом и не думаешь. Враг человечества. Но в то же время и спаситель, без которого легко заснуть. Или оказаться во власти бесцеремонного льда.       Оторвавшись от созерцания пылающих язычков желто-красного пламени, Диллан вернулся к своему пленнику. По лицу китайца бегали жутковатые тени, отбрасываемые костром. Из-за чего сходство с монстрами из фильмов-катастроф становилось поразительным. Порой и Диллан задумывался о том, что это рептилоиды погубили планету, а не люди. И теперь пришли за каждым, чтобы очистить планету для себя. Да, у плохого солдата было в арсенале неплохое чувство юмора.       Взмывали в воздух мелкие чешуйки рептилоида, и Диллан смеялся. Нет, всего лишь кусочки золы и пепла. Дерево превращалось в труху, снедаемое огнем. Как и весь окружающий мир.       Диллан услышал хруст веток. И это не передвигался ночной зверь, обычно бесшумный. Достав светодиодный фонарь, хороший солдат принялся медленно идти на источник звука. Очередной китаец пришел на выручку, это очевидно.       Диллан опустил подбородок, схватил себя за края рубашки, понюхал. От камуфляжа не несло на километры вонью, но грязь все равно портила запашок. Если еще учесть, что Диллан редко мылся, боясь схватить заражение… Он надеялся, что запах грязи, перемешанной с пометом, сухими листьями и костром, перебьет его собственный. Ибо носы у зверей превосходно разбираются в том, на кого можно вести охоту. И верный пистолет может допустить оплошность.       Он увидел ее, маленькую китаянку. Женщина крутилась по сторонам. Должно быть, прибыла в лес в компании мужчин. Они не вернулись вовремя, вот женщина и отправилась на поиски. Недальновидно.       Диллан опустил руку на бедро. Достал маленький метательный нож. Всего один взмах рукой — и тоненький стилет вонзился в горло женщины. Она захрипела, упав навзничь. Диллан вышел из-за кустов, резко выдернул нож, вытер об штанину и убрал обратно в ножны. Кровь из артерии выплескивалась струей, но Диллан не собирался помогать женщине. Он повел носом по ветру и почувствовал запах костра. Но не своего. Кто-то жег покрышки.       Диллан вытащил пистолет и аккуратно принялся ступать по кустарнику, предательски трещавшего под ногами. Пришлось остановиться. Обмазавшись грязью, облепившись тростинками-веточками, разрисовав лицо, Диллан восстановил маскировочный облик. И пополз уже не брюхе. Движения стали отточенными, а кустарник более не хрустел так громко. Ветки расступились, и хороший солдат немигающим взглядом уставился на поляну. Там и правда жгли покрышки шестеро молодых узкоглазых дуралеев. Праздновали падение штатов, чтоб они сдохли, придурки!       Диллан аккуратно вытащил пистолет. Только вовремя сообразил, что всех разом не перестреляет. Один из парней натачивал острие мачете. Еще один держал в руках дробовик. И вообще, шестеро против одного — неравный бой.       Когда-нибудь солдат устроит им ловушки. Ну, а пока… пока пусть играют на акустической гитаре. Радуются жизни, пока костлявая старуха не постучалась в их дверь.       Диллан пополз обратно, все так же бесшумно, не сводя взгляда с костра. Настало время вернуться к пленнику.              *****              Шлепнулось тело словно мешок, набитый соломой. Китаец хотел потереть ушибленное место, но дотянуться не смог. Руки оставались по-прежнему связанными. Грубо поднял его на ноги солдат, освободив только ноги.       — Пошевеливайся. Будешь моей гарантией в этом лесу, — произнес Диллан тоном, не терпящим возражений.       Китаец сглотнул, но кивнул. Кричать и звать на помощь бесполезно. Только диких зверей приманивать. А так… в каждом теплится надежда выжить. Даже в таких подлых людишках. Пусть и дальше думает, что Диллан его отпустит, когда путешествие завершится.       — Эта тропа безопасна? — указал солдат на вычищенную дорогу, что вела вглубь леса. Или выводила из него. Хрен ее разберет.       — Да. Только там мы встречали медведя, — сглотнул китаец.       — Не трусь, пойдем.       Меж лопаток уперся ствол пистолета, грубо толкнув китайца вперед. И вот он уже засеменил маленькими шажками.       Конечно, дороги внутри леса не имело смысла минировать. Только входы и выходы, создавая ловушки, через которые не смогли бы пройти отчаявшиеся жертвы.       — Слушай, — спустя пару часов пути, нарушил тишину Диллан. — Ты знаешь, какой путь поможет выбраться?       — Ты и сам его знаешь. Ведь как-то пришел же сюда, — хмуро ответил китаец.       — Эй, узкоглазая морда, не выпендривайся! — солдат еле удержался от рукоприкладства. Но со сломанными ребрами пленник пойдет медленнее.       Сделав пару шагов, спотыкаясь и чуть ли не падая, китаец остановился.       — Дай немного отдохнуть. И я проведу тебя тем путем, каким пришел сюда, — взмолился пленник.       Только его словам солдат не верил. Нет, отвести-то он мог. Только сдаст же своим друзьям. И сам останется в шоколаде. Но путей явно не два, если учесть, что тот, которым пришел в лес Диллан, и тот, которым шли желтокожие, не совпадают. Нет, темнит узкоглазый дружок.       — А больше никаких не знаешь? Тогда будет тебе остановка, — толкнул в спину пленника хороший солдат.       — Знаю. Но он ведет через скалистый перевал. Не самая простая дорога.       — Это меня больше устраивает.       Они шли еще целый час, прежде чем Диллан дал отмашку сделать привал. Китаец в изнеможении плюхнулся на пятую точку. Взмолился, попросил почесать ее, ибо стянутыми культяпками не дотягивался.       — Комары тебе попку пощекочут, — сплюнул хороший солдат. И прислушался. Обошел всю территорию, собрал веточек, достал куски кремния и разжег костер. Не нравилось ему только обилие следов зверей. Будто облюбовали они эту прогалину.       Усевшись у костра, солдат почувствовал, как волосы дыбом поднялись. Страх он испытывал редко. Но чувство, что за ним следят, никуда не пропадало.       Китаец быстро уснул, откинув голову на грудь. Лежал как пьяный на земле и даже ногами не дрыгал.       Сон сморил и Диллана, застав его спящим. Слишком долго смотрел на костер, вот все и расплылось перед глазами…              *****              Проснулся хороший солдат одновременно с просветлевшим небом. Сизые тучи скучковались вплотную друг к дружке. Привычная чернота будто бы выжалась, пролившись на землю дождем. А Диллан даже не заметил. Резиновая одежда, утепленная с внутренней стороны, согревала его и в более холодную погодку. А вот китайцу досталось на орехи. Чихал он и кашлял, ибо вовремя не уполз в укрытие. Да и где же тут укроешься — с ветвей капало похлеще, чем с неба.       К полудню все станет совсем серым, а вот через тройку часов вновь мрак воцарится в мире. День стал намного короче, и безопасного времени у двух путешественников оставалось в запасе не так много. Хищные животные предпочитали атаковать в темноте. Лишь свет огня, как и тысячи лет назад, отпугивал их.       Китаец постоянно путался и чихал. Затем предложил выйти к реке и немного попить. Разумное предложение. Конечно, флягу водой из лужи Диллан пополнил. Но то была сущая ерунда, довольно мутная к тому же. Возможно, еще и отравленная. Пустяки, хороший солдат долго не живет.       — В горле совсем пересохло, — намекал китаец на помощь. Но Диллан не собирался давать ему флягу. С врагами государства только так и стоило поступать.       Тем не менее, костер затух и продолжал чадить едким дымом. Конечно, одежда им успела пропитаться. Но животных это может и не обмануть. Однажды Диллан наткнулся на изголодавшуюся лисицу. Ее бока совсем отвисли, а на лапах виднелись гнойные раны. Признаки радиационного заражения. И зверек продолжал биться за жизнь. Он мчался на солдата с горящими глазами, борясь за пропитание. Увы, время, отведенное ему природой, ушло безвозвратно. Более крепкий и здоровый человек продемонстрировал, что не зря находится на самой вершине пищевой таблицы. Один взмах ножа, перерезавшего горло зверю, одно кружение, позволяющее избежать столкновения — и вот животное лежит на прелых листьях. Второй удар добил хищника.       Вспоминая о той схватке, Диллан старался вести себя осторожно. Вот и теперь опустился на одно колено, взял пригоршню земли и понюхал. Никто из зверей не пометил территорию. Плохо, ведь за нее могут вести борьбу. А люди станут разменными пешками. А уж если китаец упомянул бродящего по лесам медведя, ситуация видится нехорошей.       — За холмом река, — добавил китаец. И потопал быстрее, делая широкие шаги. — Там можно попробовать и рыбу поймать…       Вскоре Диллан и впрямь услышал журчание воды. Аккуратно спустился первым, умылся, сняв с лица слой грязи. Затем дал отмашку китайцу.       Небо цвета мокрого асфальта казалось ледяной коркой, под которой бились задыхавшиеся от недостатка кислорода неудачливые ныряльщики. От таких ассоциаций никуда не мог деться Диллан. Он и впрямь порой ощущал удавку на шее. Этот мир жестоко расправлялся со всеми непослушными гражданами.       Диллану показалось, что вода кристально-прозрачная. Ему захотелось искупаться, очиститься, прозреть… Он стянул с себя всю резиновую одежку с подкладкой, оставшись в одних лишь трусах. Когда-то его не страшил холод, и он купался в проруби, закаляясь. В этот день вода казалось не такой уж и холодной. По крайней мере, гусиная кожа пропала довольно быстро. Раскинув руки, Диллан позволил воде подхватить его тело и понести вперед. Затем он совершил пару заплывов и вылез на берег. Обсыхать было некогда.       Китаец наклонился к воде, жадно припав к ней губами. И хорошему солдату даже не захотелось его отрывать. Когда же еще представится такая возможность…       Зычный оклик заставил Диллана застыть на месте. Рык принадлежал медведю. Величественный зверь, хозяин здешних мест вразвалочку спускался к реке. Вполоборота на него смотрел солдат. Увы, зверь оказался голоден. Тоненькой струйкой по бороде медведя текла слюнка. Китаец затрясся, и вовсе не от холода.       Зря Диллан сбросил одежду. Да и вылез наружу так далеко от нее. Китайца, неразумно обращавшегося с оружием, он не боялся. Зато о зверях как-то позабыл. С теми оружие всегда с собой — когти да клыки.       Диллан аккуратно попятился к оставленной на берегу куртке. Медведь рыкнул и помчался со всех ног. Расстояние между охотником и жертвой неумолимо сокращалось. Китаец даже что-то хрипло крикнул на своем, солдат не понял… А потом перед глазами заплясали круги.       Он как-то резко осел на земле, прокружился, кувыркнулся, и лапы медведя замолотили воздух. Диллан поднялся и помчался к куртке. Медведь увидел его слишком поздно. Увы, солдат никак не мог нащупать пистолет. Зато снял с пояса штанов нож. Хоть чем-то сможет ответить обидчику.       Зверь накинулся на солдата с удвоенной резвостью. Глаза медведя горели всепожирающим огнем. Он собирался сокрушить противника, растоптать его, разорвать в клочья. Диллан не понимал, откуда взялась такая жестокость. Мех серебрился тоненькими иголочками, клыки ослепительно блеснули, а потом лапа попала по голове, вызвав звон в ушах. Нож вонзился меж когтей, медведь зарычал, но эта боль была несравнима с оглушением солдата. Диллан еле держался на ногах. Второй лапой медведь расчертил ему грудь, и кровь полилась из широких порезов на грязную землю.       Солдат нашел смерть в бою. Увы, не с врагом, а всего лишь с животным… И умрет без оружия в руках. Диллан прощался со всеми усопшими коллегами-воинами.       Выстрелы раздались с одинаковой частотой. Медведь рухнул на землю, хриплое дыхание стало прерывистым, пока зверь не затих совсем.       Со склона спускались китайцы, и это было последнее, что видел Диллан перед тем, как отключиться.              *****              — О, смотрите-ка, пришел в себя! — противно заржали над ухом.       Еле-еле солдат разлепил веки. Мыльные пузыри по-прежнему плавали в замутненной пелене.       Запах костра подсказал, что он находился по-прежнему в лесу. Почувствовав боль в груди, солдат вспомнил о схватке. И о пулях, выпускаемых безжалостно и четко.       Зверь был мертв, и грохнули его проклятые китайцы. Вспомнив об этом, Диллан заерзал, задергался, взвыл, пытаясь освободиться от связывающих руки веревок.       — Ах вы, паршивцы! — выплюнул он, подумывая о настоящем плевке.       — Как я и говорил, — будничным тоном произнес один из узкоглазых, наряженный в несколько свитеров поверх тоненькой курточки, — на лицо прогрессирующее психическое заболевание, вызванное депрессией и усугубленное принятием наркотиков.       — Что вы такое несете! Я солдат армии США, я веду здоровый образ жизни! Как вы смеете меня обвинять?! — вспылил Диллан.       — Хорошо, посмотри на эту фотографию, — китаец протянул маленькую карточку три на четыре. — Опиши, что ты видишь.       Солдат принялся хорошенько вглядываться. Ребенка он видел отчетливо, но какого пола?       Описав внешность светлокожего мальчика европеоидного типа, Диллан успокоился и откинулся назад.       — Ты верно его описал. А теперь посмотри левее, — попросил китаец.       И солдат чуть обессиленно не рухнул, но, увы, уже сидел на земле. Черты китайца исказились, и перед собой солдат уже видел повзрослевшего мальчика, которому исполнилось около сорока лет.       — Ты видел то, что хотел видеть, — будничным тоном произнес мужчина.       — Но как же… О нет…       Отчаяние ревущей волной затопило все отсеки подводной лодки под названием «хрупкий внутренний мир». Диллан вертел головой по сторонам, но не видел больше китайцев. Только перепуганных белых мужчин. А бывший пленный оказался и вовсе чернокожим.       — Но я же видел китайцев… и убивал их, защищая от вторжения… — качал головой Диллан.       — О, нет, ты убивал самых обычных людей. Солдат, твое время вышло. Воевать не с кем. Враги умерли, да здравствуют новые враги — наши внутренние демоны!       — Доктор Дженнингс, — подошел к мужчине с фотокарточки паренек в белой жилетке. — Дайте ему время прийти в себя.       Диллан был шокирован свалившейся на его плечи правдой. Неужели война закончилась? Так быстро? Никто не собирался высаживать десант, ибо… вооруженных сил не осталось. И правительств. Мир погряз в анархии. И теперь каждый должен был думать не о всеобщем благе, а о собственном.       — Мы проиграли войну, — упала на грудь голова Диллана. — Мы величайшие позорники в истории.       Солдат дергался довольно долго, пытаясь выместить на куче прелых листьев свою злость. А чернокожий рассказывал о военных преступлениях, что совершил хороший солдат. Ведь мирное население не должно было страдать. Кровь многих иллюзорных «китайцев» с его рук уже не смоешь.       — По законам военного времени вы должны меня расстрелять, — прервал шумные споры Диллан.       Доктор Дженнингс развернулся и запротестовал.       — Я должен ответить за преступления. Раз в этой войне нет победивших и проигравших, устройте суд над одним мной. Так будет правильнее. Око за око, зуб за зуб. Вернемся к первобытным временам. И восславим принцип Талиона.       Руки людей поднялись вверх. Решение было принято. Доктор остался в меньшинстве.       Люди в спешке собрали скромные пожитки, развернулись и пошли вдаль. Остался один лишь доктор, не сумевший бросить даже такого психически неуравновешенного подлеца. Воткнул в дерево нож, развернулся и пошел прочь.       — Порой борьба за то, во что веришь, может нас сломить, — произнес он напоследок.       Зашуршал кустарник, скрывая фигуры путников. Из леса выберутся только те люди, которые смогут восстановить Америку из пепла. Отбросам же в новой жизни места нет.       К последним себя причислял и хороший солдат. Ибо хороший солдат — плохой земледелец и ремесленник.       Закрытое шторами-облаками небо потемнело. Где-то вдали послышался хруст веток. Звери вышли на охоту на самого страшного хищника в истории Земли.       Хороший солдат теперь знал, что врагов больше нет. И теперь раздумывал только над тем, сдаться ли… или погибнуть в бою, с оружием в руках.       Он хотел подумать о словах доктора, но из головы вдруг вылетели все мысли. Расступились джунгли перед крупным лоснящимся хищником. И хороший солдат прикрыл глаза.       Китайцы разрушили его страну, его страна разрушила Китай. Взаимный удар привел к победе природы. Вот кто точно выиграл от войны.       Завтра люди вернут свое. А на сегодня… хороший солдат навоевался. Самое время выйти в отставку.