Незаконченная сказка

Трудовые будни продолжались. Вернее, один за другим сменялись дни, заполненные одновременно счастьем и мукой. Пике нетерпеливо ждала, когда закончатся уроки, и, быстро переодевшись, мчалась со всех ног на тренировку. В большом зале её неизменно встречал Факир, и они отрабатывали ещё несколько новых движений танца. Спустя месяц Пике неплохо сумела выполнить половинное фуэте, и гран жете не вызывало прежних затруднений. На прошлой неделе она сбила себе коленки, но научилась выполнять прыжки в сольной партии. Насчет поддержки в па-де-де можно не волноваться: Факир не позволит ей упасть. И всё же… Вечный лёд в его глазах не тает, и ей теперь известна причина. Как бы он ни относился к ней, он до сих пор не может забыть Ахиру. Это очевидно. Как бы Пике ни старалась, ей не изменить его чувств. Но ведь должен он когда-нибудь успокоиться? Почему он одержим девушкой из сказки? Той, кого больше не существует в реальном мире? Пике даже не подозревала, что Факир рассказал в тот вечер, провожая её домой, далеко не всю правду. Разумеется, девочка не могла знать о его ежедневных походах затемно на озеро, о мрачных предупреждениях Аотоа, начавшего опасаться за здоровье друга… Пике видела одно: глаза Факира ненадолго теплели, когда им вдвоём удавалось удачно выполнить новый элемент танца, а их балет становился с каждым днём всё более гармоничным, слитным, раскрывающим сердца, но в остальные мгновения юноша вёл себя чрезвычайно сдержанно. В конце концов, Пике научилась просто быть рядом и не просить для себя ничего. Она знала одно: Факир всё-таки иногда забывал свою боль, поддерживая её в танце. О большем Пике и мечтать не могла. *** В декабре выпал снег, а темнеть стало ещё раньше, поэтому каждый вечер Факир обязательно провожал свою партнёршу до ворот женского общежития или до дверей дома в выходные дни, правда, избегая знакомства с родителями Пике, а сам уходил бродить по городу. Однажды, скорее по привычке, нежели надеясь на что-либо хорошее, он брёл по улице, и его взору вдруг предстала любопытная картина. Какой-то мальчишка, согнувшись в три погибели, стоял перед подвалом двухэтажного дома и длинной палкой пытался выковырять нечто из щели под фундаментом. — Вылезай, всё равно ведь достану, поганка мелкая! Будешь знать, как воровать нашу еду! Вылезай! Всё равно тебе не удастся вечно сидеть там. — Кря!!! — отчаянно раздалось из-под дома. Факира словно кипятком ошпарило. Не думая ни о чём, он ринулся вперёд, оттолкнул мальчишку в сторону и заглянул под фундамент. Губы его затряслись, когда он с трудом разглядел в темноте шевелящийся комок перьев. — Ахиру! — крикнул он, просовывая одну руку в щель. — Ахиру, это я! Выходи, не бойся! Я не дам тебя в обиду. Ты ещё помнишь меня? — Эй, господин, — мальчишка встал на ноги, отряхнулся и недовольно ткнул Факира кулаком в плечо. — Вы чего делаете? Это моя утка. С какой радости она должна вас помнить? — Да? — Факир резко выпрямился. На него было страшно смотреть: бледное лицо, исцарапанное секунду назад колючими ветками кустарника, горящие гневом глаза. — С каких пор Ахиру — твоя? Мальчишка испуганно попятился и жалобно заныл. — Вы чего, господин? Что я вам сделал? Утка, и правда, моя! Я её в озере пару месяцев назад на наживку поймал, мы с матерью её к Рождеству запечь собирались, а она, паршивка, жрёт всё, что плохо лежит, а сегодня и вовсе утянула кусок сыра прямо со стола и сбежала! Вот дайте, я её только поймаю, и я ей задам! — мальчишка схватил с земли камень, чтобы запустить им в схоронившуюся в уголке подполья перепуганную птицу, но Факир мгновенно перехватил занесённую для броска руку и заломил запястье мальчишке за спину. — А-ааа! — завыл белугой хулиган. — Ма-а-ма!!! Кто-нибудь!!! Помогите!!! Меня бьют!!! — Оставь. В покое. Ахиру, — прошипел ему на ухо Факир. — Убивают!!! Мгновенно вокруг материализовалась толпа помощников, сквозь которую, работая локтями, пробивалась пышущая гневом краснолицая женщина в пуховом платке, лисьем полушубке и высоких сапогах с меховой оторочкой, похожая на упитанную базарную торговку. — Сынок, кто тебя вздумал обидеть?! — и тут она столкнулась нос к носу с Факиром. — А-аа, ясно, — глаза ее опасно сузились. — Студент? Старшеклассник? А ну пошли к твоему отцу или директору Академии! Я им расскажу, как ты тут на беззащитных детей по чужим дворам нападаешь! Под одобрительный шум толпы краснолицая попыталась сдвинуть Факира с места, но вопреки ожиданиям, юноша будто в землю врос. Он даже не пошевелился, когда разъярённая «торговка» попыталась утащить его за собой. — Под этим домом, — спокойно заговорил Факир, и толпа почему-то мгновенно затихла, — находится моя утка, а ваш сын пытался унести её с собой. Птица принадлежит мне, и я собираюсь забрать её назад. — Чего? — упёрла руки в бока мать малолетнего хулигана. — Ну вы взгляните на этого наглого молокососа! Утка, говоришь, твоя? Да-да, конечно. Она дикая и плавала в озере за городом. Мой сын её поймал. Значит, она наша. Толпа одобрительно загудела, поддерживая право собственности краснолицей. — Ваша? — Факир бровью не повёл. — Тогда я покупаю её у вас. — Покупаешь? Да сколько ты сможешь дать? Три медяка? Или, может, найдёшь четыре? Факир молча полез во внутренний карман и решительно протянул скандальной бабе золотые часы с музыкальным боем — единственную вещь, оставшуюся на память от родителей, фамильную драгоценность, сохранённую для него Хароном. — Этого достаточно? — Ничего себе, за какую-то паршивую утку! — присвистнул кто-то в толпе. «Торговка» замялась и внезапно покраснела ещё больше. Теперь ей стало неловко, и она не знала, как выпутаться из неудобного положения. Мальчишка только тихо сопел, прижавшись к юбке матери и украдкой вытирая о край подола мокрый, хлюпающий нос. — Ладно, по рукам, — неохотно изрекла краснолицая, сгребая широкой лапищей часы. — Забирай эту обжору крылатую, если сумеешь её из-под дома выковырять, — и с видом победителя она гордо двинулась обратно сквозь расступившуюся толпу, утягивая за собой сына, который не преминул воспользоваться моментом и показал Факиру на прощание ободранный кукиш. — Не беспокойтесь, ваша помощь мне не понадобится, — вежливо поклонился Факир остальным собравшимся. Любопытные зеваки начали постепенно рассасываться. Кто-то вздыхал, кто-то качал головой, иной горожанин задумчиво крутил пальцем у виска, шепча что-то на ухо приятелю, идущему рядом, но через пару минут вокруг не осталось ни души. Впрочем, тишина длилась недолго. Стоило Факиру попытаться снова склониться к просвету под фундаментом, входная дверь дома скрипнула, и с крыльца юношу неласково окликнули: — Кто тут свару затеял?! Спать невозможно! — седовласый мужчина в домашнем халате возник на пороге, почёсывая одной рукой выпирающий живот, другой — затылок и широко зевая спросонья. — Развели безобразие, а ну пошли вон! — тут он раскрыл глаза пошире и заметил склонённого возле фундамента Факира. — А тебе чего надо? Ты что, подкоп под мой дом роешь? — У вас земля в подвале провалилась, — спокойно пояснил юноша. — И туда залетела утка. Я её вытащить пытаюсь, — Факир всерьёз приготовился встречать новые неприятности, но хозяин дома был настроен благодушно. — А не обманываешь? — Господин, зачем мне вас обманывать? У меня со двора улетела домашняя птица. Редкая порода, между прочим. Её напугал какой-то хулиган, загнал под ваш дом, и она, бедная, теперь боится вылезти наружу. — Гм, — задумался хозяин. — Погоди. Сейчас хлебушка вынесу чуток, она и выберется. Только уж вы не плошайте, ловите, не то улетит совсем, — и мужчина отправился на кухню за хлебом. — Какое счастье, — прошептал Факир, присаживаясь на корточки, — встречаются же в этом городе и нормальные люди. Из подполья доносилось громкое шуршание и испуганное частое дыхание. — Ахиру, — вполголоса позвал юноша. — Не бойся. Наглого сопляка больше нет, он ушёл со своей жадной мамашей. Выходи. Это я, Факир. Молчание. — Ахиру, все эти месяцы я каждый день искал тебя. Испугался до смерти, что больше тебя не увижу! Знаешь, как я рад, что ты цела! — он невольно всхлипнул от накатившего облегчения. Шуршание под домом прекратилось, а вдохи и выдохи стали менее частыми. — Прости за те дурацкие слова. Я сказал, не подумав. Конечно, я заберу тебя с собой. Плевать на правила. В конце концов, я всегда могу уйти жить к Харону. Вместе с тобой, конечно! Я тебя больше никогда не оставлю одну. Ахиру, ты слышишь меня? — Кря, — робко раздалось в ответ, а следом на свет божий показался длинный клюв, два голубых глаза, хохолок торчком, одно желтое крыло, и, наконец, маленькая уточка выбралась из подполья. Факир схватил её и крепко прижал к себе, но та вдруг с криком забилась у него на руках и обмякла, потеряв сознание. Юноша испуганно положил бесчувственное тельце на колени и обмер. У Ахиру было безобразно искорёжено правое крыло и подвёрнута левая лапка.