Незаконченная сказка

Очнулась она в тёплой комнате на чистых простынях под одеялом. За окном светало. Клюв упирался во что-то мягкое. «Где это я?» — подумала Ахиру, отодвигаясь и пытаясь дёрнуть затёкшим крылом. Бесполезно. Уточка скосила глаза вверх. Если бы она ещё умела краснеть, то залилась бы румянцем с головы до пят. Рядом с ней, уткнувшись носом в подушку, крепко спал Факир. Всё это время Ахиру лежала, склонившись на его грудь, а он обнимал её, чтобы она во сне не скатилась на пол. «Хоть я сейчас всего лишь птица, но это здорово смущает», — подумала Ахиру, осторожно выбираясь из-под руки парня и стараясь не разбудить его. Отогнув уголок одеяла, она неловко соскочила на пол, поджав под себя повреждённую лапку. Кое-как приземлившись, дохромала до зеркала, встроенного в дверцу платяного шкафа, и критически изучила своё отражение. Перьев осталось маловато. Крыло и нога перебинтованы, явно семпай постарался. Хорошо, хоть на голове повязки нет, а то будто с поля боя вернулась. Впрочем, последние два месяца напоминали именно войну или кромешный ад. Когда Ахиру запуталась в расставленном возле озера силке, то долго звала на помощь. Разумеется, у неё получалось лишь громко крякать. Потом, сообразив, что подмога ни в чьём лице не придёт, Ахиру попробовала выбраться из ловушки самостоятельно, но именно в этот момент явился десятилетний изобретатель хитроумной западни. Убедившись, что в его сети попала добыча, пусть не крупная, но вполне съедобная, хулиган довольно ухмыльнулся, сгрёб утку в охапку и потащил куда-то. Дома не преминул поделиться с матерью радостной новостью о своем вкладе в прибавление поголовья домашней птицы. Толстая краснощёкая мамаша похвалила смекалистое чадо, потом придирчиво осмотрела Ахиру, брезгливо промолвила: «Фу, какая маленькая и костлявая. Будем надеяться, до Рождества разжиреет», и, более не церемонясь, запихнула Ахиру в тесный, давно не чищеный птичник. И вот там бедная уточка поняла, насколько была права, не пытаясь завести дружбу со своими дикими сородичами на озере. Волшебство Дроссельмейера растворилось с исчезновением медальона, но что-то произошло с Ахиру за несколько недель пребывания в человеческом теле. Лишившись облика человека, сердцем и умом она оставалась девочкой. Её больше ничего не связывало с прежними собратьями. Домашние жирные утки, только завидев Ахиру на пороге, взъерошились и, злобно шипя, пошли прямо на неё. Бедняжка сжалась в комок. Защищаться она не умела. Да и разве можно выстоять против тринадцати рассерженных птиц, воспринимавших её исключительно как опасного чужака, обманом проникшего на их территорию? Ахиру восприняли не как утку, а как человека, по непонятной причине вырядившегося птицей. Прячась от бесконечных ударов крыльями и щипков, Ахиру металась по сараю, из угла в угол, прыгала с насеста на насест, пока не упала сверху на огромный железный ящик, за которым хозяева хранили вилы. Хрустнула сломанная кость, и Ахиру потеряла сознание. Утки ещё немного пощипали бесчувственное тельце для острастки, а потом оставили странную птицу в покое. Лечить поранившуюся утку, разумеется, хозяева не собирались. Мать мальчика только обрадовалась увечью: не улетит теперь. В итоге сломанное крыло срослось вкривь и вкось. Лапу Ахиру вывихнул месяцем позже хозяйский сын. Заметив однажды, что «вредная утка» почему-то не желает питаться из кормушки на скотном дворе, а постоянно норовит утянуть что-нибудь со стола, мальчишка схватил несчастную птицу за одну ногу, перевернул вниз головой и начал трясти в воздухе со словами: — Мерзавка! Я для того тебя ловил, чтобы ты нашу еду жрала и по дому своими грязными лапищами лазила? Твое место в вонючем птичнике, там и сиди вместе с остальными! Не то шею раньше праздников сверну. Когда он грубо швырнул Ахиру на землю, она поняла, что не только не сможет никогда улететь, но и ходить будет с трудом. Впрочем, исходя из обещания хозяйки и её сына, жить ей оставалось недолго. До Рождества. *** — Проснулась? — любимый голос прервал безрадостные воспоминания. Ахиру подпрыгнула на месте, жалобно вскрикнув от боли, и медленно поковыляла к кровати, на которой сидел Факир. — Не напрягайся. Погоди, — он соскочил на пол босыми ногами, подбежал к ней и поднял на руки. Ахиру тесно прижалась к его щеке. После всех пережитых кошмаров она и не надеялась увидеть его ещё раз. Нежно пощипала парня за мизинец, что вызвало у Факира только счастливую улыбку. Как она безумно скучала по нему! Как хочется назвать его по имени! Но если попытается, Факир услышит лишь бессмысленное кряканье, поэтому лучше промолчать. — Не волнуйся, — шептал Факир, поглаживая уточку по спине, — Аотоа немного соображает в медицине. Я попрошу его осмотреть твоё крыло. В крайнем случае, отнесу тебя к ветеринару. Знаешь, — он посадил Ахиру поверх одеяла и внимательно посмотрел ей в глаза, — я решил снова сделать тебя девочкой, чего бы мне это ни стоило. А ты хотела бы снова превратиться в человека? Голубые глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, расширились от удивления. В них читалась нескрываемая радость. Ахиру невольно подпрыгнула на месте и замахала здоровым крылом. — Кря! — Значит, хочешь. — Факир посерьёзнел. — Я тоже. Потому что я… безумно по тебе скучал! Я бы очень хотел танцевать с тобой на показательных выступлениях этой весной. Только с тобой и ни с кем другим. И ещё я надеюсь, когда-нибудь вечером мы прогуляемся вместе по берегу озера, взявшись за руки. Одним словом, я мечтаю создать сказку только для нас двоих. Ты понимаешь меня? «Сказку для двоих? — ахнула про себя уточка. — Неужели я настолько дорога ему? Вот такая, как сейчас. Не принцесса и даже не девочка. Он заботится обо мне, думает, как вернуть меня в человеческое тело. Факир — это правда?» — она положила раскрытое крыло юноше на грудь и прильнула к нему. В этом жесте она выразила всё, что хотела сказать. И Факир понял. С того дня он обложился листами бумаги и сел писать. Правда, в его словах пока не чувствовалось ни капли магии, поэтому порванные на мельчайшие клочки черновики каждый день безжалостно отправлялись в мусорную корзину. Факир от всей души надеялся ощутить снова ту силу, которая дважды помогла ему спасти Ахиру. Единственный, кому он доверил тайну, был Аотоа. Факир поделился с другом новостью и своими планами о создании истории, призванной вернуть Ахиру в мир людей, и попросил помочь ему найти хорошего ветеринара, а заодно посоветовать, как лучше скрываться в общежитии. Утку мог засечь кто угодно: от служанки, убиравшей комнаты, до любителей подслушивать под чужими дверями и доносить дежурным ученикам и учителю последние сплетни о своих же одноклассниках. Аотоа проникся просьбами друга и несчастным видом Ахиру и принял активное участие в отвлекающих манёврах, когда Факир выносил уточку под плащом в город на приём к доктору, а потом возвращал обратно в общежитие. После визита к ветеринару Ахиру долго лежала на постели, дрожала и ничего не ела. Городскому лекарю пришлось ломать криво сросшиеся кости и заново накладывать фиксирующую повязку на крыло. Кроме того, он вправил вывихнутую лапку, бормоча про себя: «Вот живодёры, как же можно так обращаться с несчастной птицей?» Факир уверил доктора, что не имеет ничего общего с «живодёрами», покалечившими утку. Неизвестно, поверил ли ветеринар, но деньги взял, уже не распекая на все корки жестоких людей, способных ранить беззащитных существ. Провожая Факира, доктор посоветовал давать Ахиру обезболивающий отвар из трав, прибавив: — Только уж очень этот отвар гадкий на вкус. Птица вам все пальцы обкусает, если будете поить насильно, так что ведите себя осторожнее. — Не обкусает, — твердо заявил Факир. — Какой самоуверенный молодой человек, — сделал вывод врач, когда за Факиром закрылась дверь. — И утка странная. Готов поклясться, когда я давал советы по дальнейшему лечению, она слушала меня очень внимательно и даже кивала наравне со своим хозяином. Бред, конечно. Наверное, я перенапрягся на работе. Надо завтра подольше отдохнуть, галлюцинации случаются от недосыпания. *** Вечером того же дня Аотоа и Факир наперебой излагали деловито кивающей уточке, забинтованной практически с ног до головы, свой план конспирации. По ночам и в выходные, пока её безопасность охраняет Факир, Ахиру можно не волноваться. Днём в будни, пока парень занимается в Академии, она должна при малейшем подозрительном шорохе научиться прятаться в шкаф, либо открывать задвижку окна и ненадолго выбираться на улицу, если кто-то незваный в комнату припожалует. О присутствии Ахиру не должен знать никто по двум причинам: во-первых, Факира выставят из общежития за нарушение правил, во-вторых, если слух о птице, прячущейся в комнате, дойдет до книжников, они запросто могут нагрянуть с проверкой. А их визиты для авторов книг, обладающих магическим даром, ничем хорошим не кончались. — Я дал им слово не писать больше, — вздохнул Факир, признаваясь в своём намерении Аотоа, — но собираюсь нарушить обещание ради Ахиру. — Зачем? — округлил глаза тот. — Неужели веришь, что у тебя получится вернуть ей человеческое тело, не соединив два мира вместе? — Не знаю, как я это сделаю, но обязательно придумаю что-нибудь. Ты ведь не донесёшь на меня? — Спятил? Нет, конечно! Однако, помнишь, что в первый раз превратило Ахиру в девочку? — Магия Дроссельмейера, медальон с осколком сердца Принца и её собственное желание. — Умница. Допустим, магией ты владеешь не хуже своего предка. Ахиру тоже желает стать девочкой, но где осколок сердца, способный сделать главную работу? Факир задумался. — Вот то-то, — мрачно произнес Аотоа. — Здесь основная закавыка. Ты не можешь разбить чьё-то сердце, в том числе своё. Невозможно вернуть сюда Мифо или забрать фрагмент его души. То есть, можно, конечно, но это был бы подлый способ. Не думаю, что Ахиру обрадуется такому решению проблемы. Однако тебе непременно нужен сильный талисман, придуманный или настоящий. Я вновь повторяю: крепко подумай, не слишком ли много ты на себя берёшь, подвергая город новой опасности? Сумеешь ли ты контролировать процесс соединения реального и вымышленного миров? Как только ты коснёшься бумаги и напишешь хоть единую букву, используя магию, Кинкан Таун неизбежно снова отгородится стеной, и начнётся новая эра «сказочных путешествий» для его жителей. Ты хочешь стать причиной этого? — Мне нужна одна коротенькая сказка — ради неё! — Факир кивнул на замершую Ахиру, прислушивавшуюся к их разговору. — Тогда хорошенько обдумай, как сотворить безопасную сказку, не вовлекая в неё всех жителей. Прости, но сам не желая того, из благих побуждений ты можешь натворить бед. Согласен, Ахиру — потрясающая девчонка. Я сам очень хотел бы снова её увидеть, но в реальном мире её не существует. Кроме того, ты сам уговорил Ахиру вернуть Принцу медальон и не отвергать свой настоящий облик. Вы оба согласились принять себя такими, какие вы есть. Ну и живите, зачем усложнять ситуацию? Впрочем, моё дело предупредить, окончательное решение за тобой, — вымолвил Аотоа, поднимаясь со стула и направляясь к двери. — Удачи! — помахав рукой, он исчез в проёме. — Иди-иди, не оборачивайся! — крикнул ему вслед Факир, потом повернулся к притихшей и заметно испуганной Ахиру. — Не слушай этого брюзгу и паникёра, — с улыбкой сказал он уточке. — Я всё равно придумаю историю. И никто не пострадает из-за нас с тобой. Может, создам талисман или изобрету другой способ превратить тебя в человека. Главное, запомни: до тех пор, пока не станешь девочкой, не показывайся никому в Академии на глаза. Впрочем, когда станешь, тоже не показывайся. Меня опять обвинят чёрт-его-знает в чём, это ведь мужское общежитие! У меня в спальне ни теоретически, ни практически девушка ночевать не должна. Ясно? — Крря! — И научись крякать потише, не то нас раскроют в два счёта, — добавил Факир, нервно дёргая бровью. — Кря, — покорно прошептала утка, поникнув хохолком.