Незаконченная сказка

Дождавшись, пока Август-сама проглотит успокоительное, Факир вежливо попросил: — Прошу, ничего не сообщайте Харону-сан. Я возмещу ущерб. — Каким образом, позволь полюбопытствовать? — всплеснул руками директор. — Устроюсь подмастерьем в любую здешнюю лавку и заработаю нужную сумму. — О-оо! — Август-сама картинно возвёл очи горе. — Скоро грядут экзамены по итогам года. У тебя есть время? Да и кто тебя наймёт, если ты не имеешь никаких профессиональных навыков? Даже Академию не закончил. Поэтому, будь добр, занимайся учёбой, а Харон-сан, как положено законом, расплатится за твои бравые подвиги. — Я найду и время, и работу и справлюсь своими силами! — взмолился Факир. — Дайте мне шанс! — Превосходно, превосходно, — ненатурально обрадовался директор. — Ступай, работай! Я отстраняю тебя и твою партнёршу от участия в выступлениях. Мне не нужен третьесортный балет, а именно его мы и увидим, если ты будешь совмещать работу, учёбу и репетиции. Опозориться перед Его Величеством я не желаю! И да, пожалуй, дам распоряжение выселить тебя из общежития. Поищи другое место, где будешь разводить кошек с утками. На территории Академии я такого не потерплю. — Со мной поступайте, как угодно, господин директор, но, прошу, не отстраняйте от выступления Пике-сан! Она так долго тренировалась, это будет нечестно по отношению к ней! — Сочувствую. Другого партнёра для вашей Mädchen* подбирать поздно. У меня нет кандидатуры для неё. — Она покажет сольное выступление! — не сдавался Факир. — Программой предусмотрен па-де-де, — непреклонно заявил директор. — Поскольку ты уходишь, твоей партнёрше тоже придётся расстаться с мечтой исполнить танец для Его Высочества и Их Величеств. Прежде чем Факир успел снова открыть рот, чтобы привести доводы в защиту Пике, дверь раскрылась, и в кабинет впорхнула жизнерадостная Бертильда. Факир приготовился к худшему, но директорская дочка, вопреки ожиданиям, встала на его сторону. — Отец, это слишком сурово! — неожиданно заворковала она, приближаясь к Августу-сама и ласково обнимая его за плечи. — Разве нельзя смягчить наказание? В конце концов, Факир-сан до сегодняшнего дня был примерным учеником. Он никогда не нарушал дисциплину. Факир не верил собственным ушам. Бертильда вела себя так, словно её подменили. Однако Рыцарь подозревал, что где-то в происходящем должен быть подвох. Лицо директора невольно расплылось от умиления, когда он взглянул на обожаемую дочь. — Защищаешь его, Meine Seele**? — он нежно потрепал Бертильду по руке. — Ты у меня такая благородная. — Я не защищаю, а ищу справедливости, — патетично заявила та. — Разумеется, Факир-сан обязан возместить причинённый ущерб, но отстранять талантливого ученика от участия в показательных выступлениях и выселять из комнаты чрезмерно жестоко. Достаточно поставить условие, чтобы он сегодня же избавился от птицы и котов. Директор задумался, потом кивнул. — Разумный совет, душа моя, — и он обернулся к Факиру. — Так и быть, оставайся в общежитии, но чтобы живности в комнате духу не было! Кому ты их всех отнесёшь — твоё дело. Главное, чтобы они исчезли с территории Академии! Бертильда победно улыбнулась, и по выражению её лица Факир понял, что его злоключения на сегодняшний день далеко не закончены. — Счёт за разбитое стекло принесут тебе в комнату завтра, — продолжал директор. — Половину суммы вернёшь к концу апреля, вторую половину, так уж и быть, до наступления летних каникул. В противном случае я предъявлю счёт к оплате Харону-сан, и тогда он узнает о твоих похождениях. И скажи спасибо, что ни Людвиг-сан, ни Генрих-кун не потребовали компенсации. Они благородно прощают твой проступок, несмотря на то, что невинно пострадали. Этого Факир стерпеть не мог. — Если подумать, — негромко, но уверенно заговорил он, — ни одно животное без причины не нападает. Нужно дразнить или мучить его, чтобы получить такой отпор, — и он махнул рукой в сторону двух «невинных жертв». — Животные могли взбеситься, — парировал директор. Людвиг и Генрих мрачно молчали. — Согласен, но тогда я бы пострадал первым, чего, как видите, не произошло. Кроме того, господин директор, где, по-вашему, можно спрятать семерых котов, чтобы никто из окружающих ничего не заметил? Утка, не отрицаю, действительно жила у меня. Два месяца тому назад я выкупил её у матери вот этого мальчика, стоящего перед вами. У птицы было сломано крыло. Я собирался весной, когда она выздоровеет, выпустить её на волю. Но семь котов! Невозможно содержать их тайно! — Видимо, парень, ты виртуоз, — невозмутимо пожал плечами директор. — Если столько времени скрывал утку, то и котов где-нибудь прятал. — Под кроватью или в шкафу, — ехидно вставила реплику Бертильда. Факир вздохнул. Он понял, что любые попытки переубедить Августа-сама обречены на провал. Директор был непробиваем, а его дочка под видом помощи подливала масла в огонь. — А теперь — свободны. Идите! У меня много работы, — директор раздражённо махнул рукой. Все четверо, поклонившись, вышли в коридор. Генрих, не дожидаясь никого, быстро побежал в сторону лестницы, ведущей вниз. Людвиг, проводив его взглядом, внезапно повернулся к Бертильде, собираясь что-то сказать, но та резким жестом приказала ему молчать. А потом сухо промолвила: — Никогда больше не приближайся ко мне. — Как ты можешь?! — возмутился незадачливый поклонник. — Ты видишь, я всё сделал, как ты просила! И пострадал. Бертильда презрительно фыркнула. — Я не просила охотиться на котов. — Но… Перед Рождеством ты говорила, чтобы я… чтобы я... — Заткнись! Мне это больше не интересно. — Но ты обещала наградить меня! Обещала! — Идиот! — вспылила Бертильда. — За что награждать? От тебя одни неприятности. Если бы я знала, какой ты непроходимый тупица, никогда бы не тратила время на общение с тобой! Убирайся! С этими словами она развернулась и пошла прочь, крепко ухватив за руку Факира. Тот изумился, но решил последовать за самоуверенной балериной и послушать, что она теперь скажет. — Итак, — остановившись за поворотом коридора, директорская дочка взглянула на Факира из-под длинных ресниц, — тебе не кажется, что ты передо мной в долгу? Я жду благодарности. — Спасибо. Благодарен. — И это всё?! — на личике Бертильды появилось выражение глубочайшего разочарования. — Большое спасибо, очень благодарен, — не смутился бывший Рыцарь. — Нет, не годится! Учти, если бы я не вмешалась, отец выгнал бы тебя из общежития и отстранил от участия в выступлениях. Так где же настоящая благодарность?! — Чего ты ждёшь? — не выдержал Факир. Пальчик Бертильды невесомо коснулся его плеча. — Всё просто. Я считаю, мы созданы для того, чтобы танцевать вместе. Обдумай это. И потом сообщи Пике-сан, что она… как бы сказать… в нашем с тобой па-де-де стала лишней. — А кузен Уилфред? — Факир со всё возрастающим удивлением наблюдал за рукой Бертильды, легонько поглаживающей рукав его мундира. — Переживёт! Он только ради меня согласился. А я уговорю его не участвовать. Вот и всё. Факир осторожно отвёл ладонь Бертильды в сторону. — Я скорее вылечу из общежития, из списка участников выступлений и даже из Академии, — твёрдо отчеканил он. — Что это означает? — Бертильда нахмурилась. — Это означает — нет. Весной я выйду на сцену с Пике-сан или не выйду вообще. И это моё последнее слово. — Ты… Ты пожалеешь! — зло выкрикнула Бертильда и, сорвавшись с места, бегом унеслась по коридору, оставив ошеломлённого Факира в гордом одиночестве. Но юноше некогда было раздумывать над ближайшими и отдалёнными последствиями праведного гнева лучшей в Академии балерины. Куда больше его беспокоило, где сейчас Ахиру, поэтому вместо того, чтобы вернуться на занятия, он поспешил в общежитие. *** В комнате его ждал разгром. Стулья были перевёрнуты, столешница засыпана битым стеклом, письменные принадлежности разбросаны, на полу хрустели осколки. Ящики стола все до единого кто-то выдвинул и беспардонным образом переворошил их содержимое. Одна створка окна была плотно заколочена фанерой. На одном из криво вбитых гвоздей висела записка от стекольщика, сообщавшая, что он сумеет приступить к работе только завтра. Ахиру в комнате не было. «Директор обмолвился в разговоре, что она улетела. Куда?! — заволновался Факир. — И что на самом деле тут произошло? Кто мог открыть дверь в мою комнату и устроить такое? Нет, на занятия сегодня не пойду. Всё равно я уже не способен ни думать, ни танцевать. Мне необходимо успокоиться. А чтобы это случилось, надо поскорее найти Ахиру!» Позади кто-то робко кашлянул. Факир обернулся. На пороге стояла, смущаясь, молоденькая служанка с ведром и шваброй в руках. Она была, наверное, ровесницей Факира. — Простите, — тихо пролепетала девушка, — я пришла прибраться… — Да, уборка тут действительно требуется. И я вам, пожалуй, помогу, а то повсюду осколки. Вы можете порезаться.  — О, нет! Не волнуйтесь, я справлюсь сама. Вам ведь сейчас надо идти и искать ваших сбежавших котов и уточку? Вы их не бросите, правда?! — девушка сочувственно смотрела на Факира. — Вы видели уточку?! — бывший Рыцарь подскочил к служанке. — Куда она отправилась? И что тут вообще произошло? Девушка вздохнула и покачала головой. — Никто не знает толком. Рано утром я, как и другие служащие общежития, услышала оглушительный звон стекла и крики. Вместе с остальными я прибежала на шум и увидела, как по коридору мчатся двое ребят с расцарапанными лицами, а за ними гонится стая котов. А позади кавалькады летит жёлтая уточка. Мальчишки побежали на первый этаж, а коты, вдруг позабыв о преследовании, один за другим попрыгали через полуоткрытую створку окна на лестничной клетке. Створка cтукнулась о стену из-за сильного ветра, и стекло разбилось. Уточка вылетела через пустую оконную раму. Больше мы никого из них не видели. Пострадавшие ребята сказали управляющему общежитием, что на них напали коты, внезапно выскочившие из вашей комнаты. Когда управляющий пришёл к вам, то увидел, что дверь распахнута, а внутри беспорядок. И ваше окно тоже разбито. Он сообщил о случившемся директору. Тот вызвал стекольщика, который недавно, кстати, ушёл, оставив вам записку, — девушка указала на окно. — А я… Простите... Но зайдя к вам следом за управляющим, я позволила себе взять и спрятать в своей комнате одну вашу вещь. Побоялась, что в общей суматохе кто-нибудь схватит её и унесёт. Или случайно сломает. Всё-таки ценная шкатулка, да и внутри дорогие предметы, а она так небрежно у порога валялась. — Шкатулка валялась у порога?! — остолбенел Факир. — Да, — подтвердила служанка. — Словно её кто-то бросил или уронил впопыхах. — Но.. откуда вы знаете о её содержимом? Она же заперта! — Нет-нет, — девушка быстро замотала головой, — ошибаетесь. Она лежала открытой. Из неё высыпались разные золотые украшения: серьги, цепочка, браслет… И ещё рядом такой малюсенький ключик был. Я всё собрала и отнесла к себе, чтобы ничего не пропало! — Принесите обратно! — не совладав с волнением, Факир крепко вцепился в руку служанки. Та испуганно ойкнула. Юноша отпустил её, отступив на шаг. — Простите. Дело в том, что я очень давно искал этот ключ. И мне не верится, что он, наконец, нашёлся! — Не беспокойтесь, — торопливо заговорила служанка, — я сейчас всё принесу: и шкатулку, и ключ, и то, что внутри лежало. Клянусь памятью моих родителей, я ничего не присвоила! Наоборот, пыталась сохранить эти вещи для вас! — Я верю, — стараясь унять колотящееся сердце, промолвил Факир. — Не беспокойтесь. Просто скорее принесите её! Для меня это очень важно! Оставив ведро и швабру у порога комнаты, служанка убежала. *** "Сомнений нет, она ничего из содержимого шкатулки не украла. Иначе не стала бы признаваться, что подобрала её. Но кто проник в комнату и отпер шкатулку? И почему бросил на пороге?" — Факир напряжённо тёр лоб, пытаясь по кусочкам восстановить картину происшедшего, исходя из имеющихся фактов. Людвиг притащил сына Нины в общежитие с утра пораньше. Коты исцарапали ребятам лица. В комнате погром. Шкатулка открыта. Ни Нина, ни Карл-сан в своё время не признались, что видели ключ. Возможно, они не лгали. Они его действительно не видели. Тогда остаётся предположить одно: ещё до Рождества ключ тайком прикарманил мелкий поганец Генрих. Всё это время юный живодёр, наверное, пытался решить непростой ребус: как извлечь максимальную выгоду из своей находки. А потом Факир собственной персоной явился в дом Нины и тем самым навёл мальчишку на мысль о том, что ключ отпирает нечто не просто ценное, а очень ценное. Но чтобы добраться до неизвестного ему предмета, пацан должен был для начала проследить за Факиром и узнать, где тот живёт. Видимо, именно так он и поступил. Затем, наверное, долгое время не понимал, как проникнуть в общежитие, пока не нашёл способ познакомиться с Людвигом и попросить о помощи. Знакомство, скорее всего, состоялось на почве общего занятия. Они оба шпионили за одной и той же персоной, а совместный труд, как известно, сближает. Существует, конечно, вероятность, что эти двое действительно родственники, однако, скорее всего, Людвиг придумал небылицу об их родстве, чтобы помочь Генриху проникнуть в общежитие. Они взломали дверь, решив поделить найденную добычу, не сходя с места преступления, ведь каждый наверняка не доверял другому. Ключ был у Генриха, но Людвиг знал, где комната хозяина ключа. Но тут они нарвались на Ахиру, и она, защищая имущество Факира, клюнула Людвига. Вроде бы такая история выглядит правдоподобно. Однако откуда взялись коты? Неужели тот умный серый друг привёл на подмогу собратьев? Факир вздохнул. Нет, подробностей теперь не узнать, пока Ахиру не станет снова девочкой и не заговорит. Ждать каких-либо откровений от Генриха и Людвига бесполезно. Они будут всё отрицать, кроме уже рассказанной в кабинете директора версии случившегося. Кто ж признается в проникновении в чужую комнату и попытке кражи? Вернулась служанка. Приблизившись к Факиру, протянула ему шкатулку и крохотный ключик. — Вот, держите. Такая тяжёлая для своего размера, скажу вам. Кажется, будто она внутри битком набита чем-то. А на самом деле там всего лишь украшения, и их немного. Наверное, просто сделана из плотной древесины... Факир откинул крышку. Служанка не преувеличила. Шкатулка почему-то действительно казалась гораздо тяжелее, чем могла бы быть с таким количеством предметов внутри. Юноша покрутил в пальцах тонкий браслет и короткую цепочку, потрогал серьги и задумался. Это была дорогая память о матери, но Факир совершенно не понимал, каким образом мамины украшения могут помочь Ахиру обрести человеческий облик. Ничего магического в них нет. Кажется, Гретхен права: Дроссельмейер солгал. А он, Факир, потратил столько времени, пытаясь отпереть шкатулку! — Ну и дурак я, — юноша громко рассмеялся, чем немало удивил служанку. — Надо было давно понять, что сказка покинула этот город. Сказкам конец!