***
Хана шла по коридору. Голова раскалывалась, и тянуло в сон. Она слышала, как разрывается от звонков её телефон, но в комнате его не нашла, хотя отчётливо помнила, что вчера, после разговора с Кусанаги, клала его на тумбочку. А разговор с другом получился коротким и сухим. Йоши с волнением расспрашивал Хану, в порядке ли она, но она словно обиделась на него, что в тот момент с ней был не он, а Коу. Коу, которого она испугалась, будто исчез вчера, и остался лишь тот Коу, который крепко прижимал к себе. Хана смущалась своих же мыслей. Телефон затих, и в абсолютной тишине девушка уловила тихий вскрик боли, исходящий из комнаты слева от неё. Но больше её привлёк тихий голос Коу. Она заглянула за приоткрытую дверь и обомлела. Спиной к двери стоял Коу, склонившись над сидящей девушкой, которую Руки назвал новой жертвенной невестой. Бедняжка молча терпела и иногда вскрикивала, по её шее стекала кровь и капала на ковёр. На лице вампира читалось наслаждение. Почему-то стало так страшно и... больно, в сердце. Хана испуганно следила, как алая капля стекает с губ блондина, он слизывает её и с чавкающими звуками снова впивается в горло жертве. Она медленно сделала шаг назад и, оступившись, упала. Вскочила и побежала прочь, в ванную. Мысли спутались. Трясущимися руками она включила холодную воду и умыла лицо. Упала коленями на кафель и попыталась успокоиться, но безуспешно. Ей казалось, что только сейчас она осознала всю сущность и Сакамаки, и Муками. Что же такое? Она ведь прекрасно это знала... Тут ей в голову пришло: она ни разу не спрашивала ни Юи, ни братьев об этом, и не видела самого действа. Интересно, это больно? Наверняка, судя по выражению лица той жертвы... Хана представляла, как тонкие, как иглы, клыки оставляют на коже две маленькие кровоточащие ранки. Героиней этой сцены стала Юи Комори, которую Хана всегда ругала за страх и бездействие, но... Юи перенесла муки, не снившиеся Хане ранее, от стольких вампиров. Теперь в сознании мелькали кровавые картины, услужливо подкинутые воображением. Хана ужаснулась. Холодный кафель напоминал о ледяных прикосновениях с вампирами; белый потолок — острые клыки; и только зелёное полотенце ассоциировалось с добрыми глазами Йоши.***
— Усаги, ты сегодня одна? — Девушка обняла подругу. — Да, Моммо. Руки сказал, что Хане не здоровится. — Усаги погрустнела, что нельзя было не понять и не пожалеть её. Ссора с сестрой пошатнула её, и теперь старшая Сакураи на переменах не болтала весело с девчонками, а с удручённым видом витала в своих мыслях. Близкая подруга всячески старалась развеселить её, но всё бестолку. Поэтому она решила поговорить. — Вы так и не помирились с ней? — Нет. Она все эти дни не выходила из комнаты. — Ты не пыталась помириться? Усаги мотнула головой, что обозначало «нет». — Почему? — не отступала девушка. — Во-первых, шанса не предоставилось. Во-вторых, Хана избегает меня... — ...в-третьих, ты не хочешь, чтобы она мешала твоим отношениям с Реном? — продолжила за подругу Моммо. Сакураи кивнула и виновато опустила голову. Моммо похопала её по плечу. — Не вешай нос, подруга! Хана — твоя сестра и, надеюсь, она всё поймёт, а если нет... — Она подмигнула Усаги. — Кусанаги образумит её, обязательно! — Спасибо за поддержку, Моммо-чан. — Как это Коу-куна нет в школе? Что с ним случилось? — заверещали взволнованные одноклассницы,готовые обойти город в поисках своего кумира, который, как зло пошутили парни, спрятался как раз-таки от назойлевых поклонниц. — И этот фактор, — Усаги указала на вижащую толпу, намекая на объект их обсуждений, — меня тоже немало волнует. Побыв с ним наедине, Хана сама не своя. Словно... — Влюблена? — Нет. Запугана. — Ты накручиваешь себя, — отмахнулась девушка, откидываясь на спинку стула. — Я просто напросто не умею этого делать, — пояснила Усаги. — С ними явно что-то происходит...***
— Ты здесь, Хана? — донёсся голос Коу из-за двери. Она передёрнулась и тихо ответила. — Выходи, поговорить надо. — О чём? — О том, кто такой Йоши. Пересилив желание остаться в ванной комнате, девочка вышла, и они с Коу направились в её комнату. — Зачем тебе? — боязливо уточнила Хана, садясь на кровать. Рука потянулась за расчёской. — Я не обязан отчитываться перед тобой. — Мой друг. Он приходил сюда уже, — ничего не понимая, напомнила девочка. Она не смела смотреть на Коу, задерживая взгляд на своём и его отражении в большом зеркале напротив. — Не надо лгать. Скажи честно, ты его любишь? — Коу злило, что Хана избегает смотреть на него. Он ей так противен? Во всяком случае, это взаимно. Парень, словно зачарованный, следил за тем, как Хана неспеша пропускала белоснежные пряди сквозь пальцы, собирая их в небрежный пучок на макушке. Ему дико хотелось обратить этот невинный цвет в прекрасный алый, наблюдая гримасу ужаса на самодовольном, таком ненавистном лице. Но сейчас Хана даже не подавала намёка на храбрый настрой выбесить вампира; она была чрезвычайно бледна; часто и тяжело дышала; нервно кусала губы. После его вопроса она в удивлении распахнула глаза и восклинула: — С чего ты взял? Да и вообще, тебя... — она снова отвернулась и уже тише продолжила, — тебя это никоим образом не касается. — Говоришь, не касается? — он злорадно ухмыльнулся, когда Хана вздрогнула и сложила руки на коленях. — Я должен знать о слабостях своего врага всё. А ты? Что ты знаешь обо мне? — Я знаю одно: ты слишком самоуверен, — выпалила она нечайно. Но Коу ничего не сказал. Он рассмеялся, спокойно и приятно. — Знаешь, чего я хочу сейчас? — Вампир стал надвигаться на Хану; она попятилась назад. — Дотронься до меня. Хана замерла и непонимающе возразилась на довольного её реакцией парня. Коу, как ни в чём не бывало, сел рядом с ней. — Дотронься. Хана легким движением провела по светлым волосам и, будто обжегшись, отдёрнула ладонь. Слишком знакомое ощущение переполнило её, бессознательной нежностью сноведений. Его волосы были очень мягкими и шелковистыми, как у ребёнка, и она ласково взъерошила их. Коу не сводил взгляда с её лица: в голубых глазах снова появился огонёк детской наивности и радости; на губах мелодией глубины души играла едва заметная улыбка, зажигая на бледных от болезни щеках яркий румянец. «Анемия». — объяснил Руки. — «Но неужели в случае с близнецами может быть такое?». Теперь Коу был уверен, может. Иначе почему Усаги расцветала на глазах, а её сестра слабела, не замечая того? Коу были знакомы эти чувства, что с головой накрыли его и заставили поступить так опрометчиво. Стало невыносимо холодно, когда девушка удивлённо вздохнула и отшатнулась от него. Его взгляд, уставший и грустный, скользнул по оголённой шее, плечам и ладоням, которые недавно так нежно касались его. Коу достал из кармана телефон и отдал ей, Хана ответила на звонок. — Алло? Йоши? «— Хана, прости», — раздался голос Кусанаги Йоши. — «мы можем встретиться сегодня?» Жажда затуманила разум её приторно-сладкими и счастливыми словами, адресованные какому-то мальчику, всецело завладевшим её вниманием. Необъяснимая ревность сжигала подаренное спокойствие изнутри. — Думаю... Не успела Хана договорить, как Коу опрокинул её и навис сверху. — Что ты творишь? — испуганно прошептала она и выронила телефон, вырываясь из его мёртвой хватки. Но Муками сильнее сжал запястья и вдавил её своим телом в кровать. Хана только испуганно, словно маленький кролик наедине с хищником, взирала на него. Страх сковал всё тело, встал комком в горле, перекрывая доступ к кислороду. — Что с тобой, Хана? Ты так боишься меня? — его губы растянулись в презрительной ухмылке. — Ты доигралась, милая... За всё в этом мире стоит платить, иначе сгинешь раньше времени... — Не надо... Пожалуйста... Я ведь ничего сейчас не сделала...— лихорадочно шептала младшая Сакураи, пытаясь пнуть вампира, но тот сжал её бёдра своими. «— Что у вас творится!? Хана! Ты слышишь меня? Ответь!» — Йоши, помоги! — Он тебе не поможет, Хана. Мы одни. Коу языком собрал на её щеках соль, прочертил дорожку к шее и лизнул пульсирующую жилку. Хана замерла. Сплетая её пальцы со своими, прижимаясь ближе, Коу терял голову от того, что он был первым, оставляя после себя незабываемый след в памяти, от непередаваемых чувств, когда её тело дрожит под ним, горячие ладони крепко сжимают его руки, а охрипшим голосом она пыталась произнести его имя, попросить остановится, но боль не давала ей этого сделать. Может быть, она бы звала Йоши Кусанаги, но сейчас она полностью в его власти. Сейчас её мысли сосредоточены только на боли, причиняемой вампиром, на нём самом, и его это несомненно радовало. Коу оторвался от её шеи и прильнул к устам, умоляющим его их растерзать острыми клыками. Но он решил пока так не мучить девочку, считая, что поцелуя ей достаточно. Хана попыталась выплюнуть собственную же кровь, которую, издеваясь, передал ей в рот самодовольный садист. Он угрожающе покачал головой, мол, лучше этого не делать, и ей осталось давится рвотными позывами и слёзами. Снова поцеловал её, но уже с большим рвением и страстью, выпил живительную жидкость, напоследок прокусив губу. Из уголка рта Ханы стекала тёмно-красная, почти чёрная кровь на выбившиеся из под резинки, спутанные волосы, окрашивая ослепительную белизну грешным соком, словно опорочивая её. Хана хотела разрыдаться от страха и омерзительного привкуса железа на языке, но Коу снова заткнул её поцелуем, будто успокаивая и одновременно распаляя. Она горела под ним. Слишком жарко и слишком холодно. Слишком беспощаден и слишком притягательна. Её кровь не была сладкой, но действовала на него наркотиком и афродизиаком. Но не кровь опасным ядом растекалась по его остывшим венам, а сама Хана растворялась в бессердечном мальчике, время которого давным-давно остановилось, а его мир замёрз в руках жестоких людей. Пылающим огнём проникала внутрь, обжигая застывшими в словах слезами. Блондин спустился ниже, к предплечью, Хана пискнула и второй рукой упёрлась ему в грудь. Плечо. Бедро, не скрытое короткими домашними шортами. Ладонь, для остроты ощущений. Он был готов опустошить её, выпить до дна. Вдруг девушка затихла, потеряв сознание. Коу лёг рядом с ней и, представляя, как Сакамаки или братья последуют его примеру, безрадостно расхохотался. — Я не один такой, котёнок. Я не один монстр...