Too painful to be true...

Гермиона открывает глаза, веки ещё никогда не были такими тяжелыми. Яркий свет тут же ударяет в глаза, отчего девушке приходится поморщиться и повернуть голову в сторону. Тело ужасно болит. Поверхность, на которой она лежит жутко неудобная и гладкая. Пол. Гриффиндорка понимает, что её глаза отвратительно опухшие. Неужели опять ревела? Усилием воли она тянет руку к лицу, но, почувствовав что-то неприятное, вглядывается в свои пальцы. Волосы. Клочья волос, зажатые в руках. И, судя по цвету и мягкости, её собственные. Голова и горло болят так, будто туда залили раскаленное железо. А в воздухе так и летает вопрос, на который Гермиона явно не знала ответа. Что произошло? Раздаётся громкий скрип где-то слева. А затем оглушающий удар захлопывающейся двери и чьи-то быстрые, но тихие - будто на цыпочках - шаги. Тот, кто вошёл явно был удивлен, потому что вдруг неожиданно остановился. -Гермиона? Взгляд её немного прояснился, стоило услышать собственное имя. Но сил повернуть голову по-прежнему не было. Она лишь смогла сжать пальцы в кулаки. Почему-то ей хотелось, чтобы тот, кто вошёл, продолжил говорить с ней. И гриффиндорка знала, что он понял её знак, потому что в следующую секунду вошедший подошёл к ней и подложил свою руку под её голову и аккуратно повернул на себя. -Мерлин, что они сделали с тобой... Ублюдки. Грейнджер, ты слышишь меня? - Гермиона попыталась заговорить, но только сдавлено что-то прохрипела. - Не отвечай. Тебе нужно беречь силы. Слушай внимательно, я вытащу тебя отсюда. - Его лицо закрыло источник света, чему девушка была несказанно рада. - Охрану я обезвредил, но дальше будем прорываться. Отряд Поттера подступает, я должен увести тебя в безопасное место. Ладно? Не дождавшись ответа, парень аккуратно обхватил её ноги свободной рукой и резко поднял её на руки, отчего гриффиндорка застонала, а затем они стремительно покинули помещение. Миновали длинный коридор, а затем и долгую дорогу по лестнице. Гермиона видела, как тяжело Малфою нести её, она до сих пор не могла ничего вспомнить из того, что было последние несколько лет. Голова девушки мирно лежала на плече слизеринца, на его лице появилась испарина. -Скоро всё закончится. Вернём тебя домой, Грейнджер. Услышав шаги и звуки бойни, Драко забежал за стену, по-прежнему держа гриффиндорку в своих руках. Но затем, он вдруг опустился вниз и медленно и заботливо усадил её на пол, облакачивая на стену. Слабость и боль медленно, но всё же отступали, давая девушке возможность шевелиться самостоятельно. -Я разберусь с теми, кто впереди и вернусь за тобой, хорошо? - Малфой проводит рукой по её волосам. Что-то не так. Его добрые глаза - больше не его. Его нежные руки стали вмиг чужими. Теми, что преследуют Гермиону Грейнджер в её самых страшных кошмарах. Ловина воспоминаний резко и безжалостно обрашилась на неё, выпуская наружу её самые потаённые страхи. -Ты заставил меня убить Рона, - она скидывает его руку. - Мама... Папа... Они все мертвы. Ты угрожал мне. Сказал, что убьёшь моих детей, если я не убью Рона. Это был ты! - Она вдруг ударила его. Всего лишь одна пощечина. Но это заставило его измениться во взгляде. - Почему ты всегда всё портишь? Её голос больше не был хриплым. Злоба и беспощадная ненависть вырвались наружу, обножив одну из темных сущностей Гермионы. Война сломила её. Гриффиндорка хотела причинить боль Драко Малфою. Ей до жути было необходимо, чтобы он хоть на минуту ощутил то, что чувствует она. Девушка бросала жестокие слова, чтобы уколоть как можно больнее. -Так, Грейнджер! Угомонись, - он обхватывает её запястья и смотрит прямо в глаза. - Ничего этого не было на самом деле. Это неправда. Понятно? Твои родители живы. И Уизли тоже. Он и Поттер уже здесь в здании громят тут всё. Они пришли за тобой. До этого даже сунуться не могли сюда, из-за того, что ты здесь. Нотт сразу грозился тебя убить. Утром он приказал убить тебя, поэтому они здесь. Я отведу тебя к ним. И... Я всегда был на твоей стороне, - она удивленно поморщилась, ведь он примкнул к Нотту. - Тео забрал Роберта. Мне пришлось прислуживать, а потом я стал помогать Поттеру. Я заберу сына. И мы уйдём. Я обезврежу тех волшебников, - он указал взглядом за стену. - И вернусь за тобой. Малфой попытался встать и побежать расчищать им дорогу, чтобы поскорее покинуть это ужасное место, но вцепившиеся в рукав пальцы не позволили ему. Он взглянул в карие глаза, до основания пронизанные лютым страхом, но губы её страстно шептали о другом. -Спасибо, - срывается с них. Чувство, переполняющее изнутри с бешенным треском вырывается наружу, когда он обхватывает её лицо в ладони и с силой впивается в её губы. И неважно, что она не отвечает на поцелуй. Важно то, что не отталкивает. Малфой предал и Рона, и Теодора. Но всё, что он делал было ради Роберта. И это всё, что имело значение. Драко всегда что-то испытывал к Гермионе, будь то ненависть или симпатия, но теперь - всё изменилось. Слизеринец вдруг понял, что он всегда во что бы то ни стало, будет защищать её. Даже если она выберет Уизли, и будет до конца своих дней ненавидеть его. Она нужна ему. Поцелуй был недолгим. Можно ли было вообще это назвать поцелуем? Но почему-то парень отчаянно нуждался в её мягких и нежных губах. Ему до безумия было необходимо её тепло. Она вся. И он был адски ненасытен. Но то, что происходило с ним, когда они сталкивались, меняло всё. Драко будто снова становился ребенком. Одиноким, грубым, недолюбленным отцом. Но ребенком. И Гермиона заполняла всю пустоту своей душевностью. И ей необязательно было любить его, чтобы пропитывать вакуум его души своим теплом. А ему так неистово необходимо было хоть как-то отблагодарить её. Вот так это было. И только сам Мерлин знает, как Малфою было тяжело оторваться от неё. Но Драко должен идти. Он должен спасти сына, а затем и Гермиону. *** -Как продвигается? - спрашивает Джордж, подходя к Гарри и Рону. -Нормально, - отвечает Поттер. - Ещё немного и центральный вход будет расчищен. Они почти не сопротивляются. У нас даже жертв нет. Как будто им надо, чтобы мы зашли. Когда войдем, главное придерживайтесь плана. Обезвреживаем охрану и двигаемся дальше. Главное - схватить Теодора. Не убивать, он нужен живым. -К черту план и Нотта , я не за ним пришёл, - говорит Рон, уходя от парней в сторону волшебников, пытающихся пробурить вход. Друзья не останавливают его - они поступили бы также на его месте. Внутри Уизли всё сжимается в один жесткий узел, когда ему стоит подумать о том, что сейчас делают с Гермионой. А жива ли она вообще? Или её запытали досмерти? В голове всплывают ужасные картины, где гриффиндорка рыдает навзрыд, оглушительно кричит, лезет на стены от пронизывающей всё тело боли. А затем лежит без чувств. Нет. Она не может умереть. Просто не может. Девушка слишком сильна, чтобы погибнуть так скоро. Она и не через такое проходила. Справится. Рон решительно устремляется на поле боя. Он должен попасть внутрь, чтобы спасти любимую. И вернуть её домой. Парень подбирается ко входу ближе остальных, не волнуясь о заклятиях, летящих в него. Он ловко уворачивается. Гриффиндорец отважно направляет палочку на вход, зная, что его прикроют. -Бомбарда Максима! Этот удар оказался решающим. Стена дала трещину и все волшебники, сидевшие в укрытии, выбежали и принялись аттоковать. Взрывы и вспышки заклинаний доносились со всех сторон. Огромные валуны, клочья земли периодически пролетали мимо, отскакивали о стены и падали с глухим грохотом. Им удалось проникнуть внутрь. *** Гермиона сидит у стены и выжидает, но Драко всё не идёт. Пора ей было уже что-то сделать. Как тут вообще можно сидеть, сложа руки? Она медленно и неуклюже встаёт, опираясь руками о стены, а затем еле-еле делает шаг. Затем ещё один и ещё. Ноги ужасно дрожат от напряжения, что откликается жуткой болью в ступнях. Но Гермиона, превзмогая её, упрямо переставляет ноги. А потом и вовсе неторопливо на полусогнутых выходит в длинный коридор и шагает по нему, придерживаясь одной рукой стены. Она решила не ждать Малфоя. Он поймет, что девушка захотела действовать сама. Что не удивительно. Что ей делать? Мысли хаотично скачут в её голове, разрывая голову. Казалось, что их крик затмевает крики её поврежденных костей. Гриффиндорка всё пыталась понять, каковы будут её действия, стоит ей увидеть Рональда Уизли. Он не смог вытащить её из этой тюрьмы. Даже не попытался. Девушка терпела унижения, горечь одиночества и бесконечную боль. Она гнила здесь. Никто не пытался ей помочь. Миллионы отвратительных чувств удалось испытать здесь, но самое главное - Гермиона чувствовала себя слабой и никчемной, как никогда в жизни. Простить это? Это хуже предательства. Он бросил её. Его не было рядом, когда ей вживляли ложные воспоминания, когда она умоляла прекратить, потому что боль была невыносимой. Когда пыталась себя убить. Где он был? Однако, её чувства были противоречивы. Гриффиндорка - заядлая перфекционистка, не допускающая оплошностей, всегда позволяла Рону ошибаться и поступать правильно не с первого раза - так сильно она его любила. Потому что парень был и навсегда останется её светом, дарящим тепло. Он пережил многое, жизнь оставила многочисленные шрамы на его изнуренном теле и израненном сердце. Но ему всегда удавалось остаться собой. Добрым и смелым. Таким Гермиона его полюбила. Таким и будет его любить. Гермиона была уверена - всё изменилось. Хотя она не сомневалась в своей любви к Рону. Боль прошлого будет преследовать её до конца жизни. И быть с ним всё равно, что дарить свою боль ему. Они вечно будут помнить о том, что произошло. А гриффиндорка больше не хотела жить прошлым. Не хотела помнить себя пленненной, раненной, униженной. Чувствовать эту обреченность было невыносимо, помнить об этом - и того хуже. Хотя... Может быть ей удастся начать новую жизнь. Где-нибудь в огромном городе, окруженном мегаполисами, где люди и понятия не имеют о волшебстве. Где никогда не было тех ужасных лет, проведенных в заточении. Гриффиндорка могла бы сбежать в новую жизнь. Но разве может она позволить себе так трусливо и бессовестно бросить старую? О, да. Может. Это больше не та Гермиона, которую все знали. Жизнь ломала её, ударяя всё сильнее, туда, где болело больше всего. И наконец сломала. Возможно, спустя много лет, взглянув в глаза состаривщейся Гермионы, можно будет разглядеть горевший там некогда огонь. Но пока там нежится страх. Гриффиндорка резко остановилась и уставилась на человека, стоящего в противоположном конце коридора. Было видно, что он задыхался от бега. Мужчина также замер, стоило ему увидеть девушку. А затем вдруг резко устремился к ней. Гермиона уже ни о чем не думала, её разум будто отключился, и она сделала два неуверенных шага вперёд, по-прежнему держась рукой за стену. Её колени подкашиваются от напряжения, и девушка падает вниз, но за секунду до столкновения с бетонным полом крепкие руки подхватывают её хрупкое тело и цепко сжимают в нежных объятиях. Гриффиндорка расстерянно заглядывает в его зеленые глаза, мужчина же радостно поджимает губы, еле-еле сдерживая рвущийся наружу счастливый смех. Они не видели друг друга так долго... Но смотря в его глаза, до боли пропитанные нежностью, казалось, они - самые нужные, самые любящие на свете. И немного... Чужие? До сих пор трудно было понять: тот ли это человек, которого она всегда любила? Или очередной сладкий сон, который безоговорочно обернется страшнейшим кошмаром? Но девушка помнила его крепкие руки, нежную, но крепкую хватку. И его губы. Которые были сейчас так близко к её собственным. Всего лишь в паре сантиметрах. И, закрыв глаза, Гермиона в считанную секунду сокращает расстояние между ними, впиваясь в родные уста. Мужчина, не мешкая, отвечает ей. Не подозревая, нежно сминает теплые губы, которые несколько минут назад целовал другой человек. -Гермиона... -Мерлин, не могу поверить, что это и правда ты, - шепчет девушка вновь прижимая парня к себе. Эти объятия - именно то, что ей необходимо. Мир вокруг рушится, ноги подкашиваются, а Рональд Уизли не даёт ей упасть. Никогда не даст. Гриффиндорка утыкается носом в его широкое плечо и прикрывает веки, с нежностью вдыхая любимый запах. Но стоит ей оторваться от вызванной ностальгии и распахнуть глаза, как она замечает в другом конце коридора человека, замахивающегося бросить нож в спину Рона. Гермиона сжимает шею мужчины стальной хваткой, не давая возможности даже задуматься о побеге. И, крепко прижимаясь к Уизли, разворачивается вместе с ним на сто восемьдесят градусов, меняясь местами. Всё произошло слишком быстро... Гриффиндорка внезапно вздрагивает в его руках. Что-то с силой ударило её в спину, и робко разрывая объятия, она ошарашенно посмотрела на Рона. Его взгляд опускается вниз на металлический клинок, торчащий из живота. Он прошёл насквозь, и лезвие торчало спереди. Гермиона делает громкий хриплый вдох и падает. Сильные руки Уизли не дают ей удариться об пол, мягко обнимая любимую, Рон заботливо кладет девушку на свои колени. В другом конце коридора теперь был виден Нотт. Он стоял и улыбался, любуясь творением своих рук, понимая, что теперь Уизли не представляет угрозы. Вся их база трещит по швам, стены рушатся с каждым новым взрывом. Ещё немного и от надежного убежища останутся одни руины. Теодор решил убраться отсюда. Хоть и его планы рушатся, и в своей победе он был не уверен. Мысль о том, что отряд Поттера теряет своих героев приносила ему небывалую радость. Одним ножом он похоронил обоих. Рон потянулся за своей палочкой, но, достав её понял, что слизеринец уже скрылся из виду. -Чтоб тебя..! - ругается мужчина, а затем смотрит на девушку, рядом хрипящую от боли. Он вынимает нож, отбрасывает его в сторону и трепещущими руками давит на рану, пытаясь хоть как-то остановить хлынувшую кровь. Уизли с ужасом в глазах глядит на любимую. Она рванно дышит. -Гермиона? -Это ничего. Ничего... - пролепетала гриффиндорка, пытаясь улыбнуться и касаясь его лица своими дрожащими и испачканными в крови пальцами. - Я так рада, что увидела тебя. - улыбается она, сжимая в кулаках и пачкая, его рубашку. -Нет, Гермиона, ты не умираешь. Ты не умрешь, слышишь? Нас найдут и тебе помогут. Я могу сходить за помощью. - Рон говорит очень быстро. Голос дрожит как никогда. А осознание собственной никчемности давит на него с той же силой, что и страх потерять того, кого он всегда любил. Гриффиндорец попытался встать, но раздавшийся грохот, а затем и взрыв заставили прикрыть девушку собой. Уизли знал точно - он не оставит её здесь одну. -Рон, ты ничего не сможешь сделать. Просто побудь со мной. Все нормально, - сдавленно улыбается она, пытаясь скрыть боль, разрывающую всё тело. Малейшее движение, а тем более глубокий вдох вызывали ужасное жжение в области спины и живота. Ног девушка и вовсе не чувствовала. -Нет, всё просто дерьмово. - выпаливает он. Кровь насквозь пропитала её одежду. Слабые руки из последних сил сжимают рану, а по бледному лицу катятся слёзы. Гриффиндорец смотрит на дыру в её животе, чёрные капли скатываются на пол вместе с большим потоком крови. Слишком большим. Нож был отравлен. Безысходность. Эти стены, что рушатся, раненная девушка и парень, который ничем не может ей помочь. Всё это. Одна тупая безысходность. -Гермиона... -Да, я знаю. Слёзы очень быстро застилают его глаза. Предвкушение смерти заставляет осколки его разбивающегося сердца врезаться в грудь, разрывая лёгкие и душу. Трудно дышать. -Это нечестно, - сказал Рон, поджимая трясущиеся губы, пытаясь проглотить ком в горле. -Да, - отвечает она, сжимая его руку. Нечестно, что у них было так мало времени. Нечестно. Сколько же ещё ей осталось? Конечно, Гермиона хотела задержаться чуточку дольше. Она ведь столько всего не успела за эти прожитые дни. Но это - её последний день, когда она может наслаждаться присутствием Рона, держать его за руку. День, когда она захочет вспомнить всё хорошее и плохое, что было в её жизни. День, когда она может сказать всё то, что не решалась ранее. День, который подходит к концу. Последний раз... Неужели? Так и есть. Всё. Просто. Хреново. -Ты правда здесь? Ты настоящий, да? Я старалась изо всех сил, - по её подборотку стекала слюна черного цвета, глаза были мокрыми от слёз, но она и не думала сказать, что ей больно. Гриффиндорец это прекрасно знал. Она очень сильная. Ему и представить не удаётся, что она пережила и, как до сих пор отличает, где правда, а где нет. -Да. Ты молодец. Молодец, - он плачет. Рон знал, что погибнут многие, но он скорее был готов погибнуть сам, чем смотреть, как человек, которого он любил всю свою жизнь плачет от боли, лёжа в луже собственной крови. Но она сейчас с ним. Так близко. Гермиона ждала этого момента так же сильно, как и Рон. Он пришёл за ней. Она искренне, но не без труда улыбается, показывая, что умереть здесь, держа его за руку не так уж и страшно. -Береги Роуз. Береги её и себя,- рванно, хрипя и задыхаясь, произносит Гермиона. Ей было больно, рану невероятно жгло, губы были практически бесцветными, из рта выплескивалась кровь вперемешку с чёрным ядом. Вязкая жидкость стекала по её губам, капая на футболку. Все, существовавшее когда-либо уже не имело значения. Ни то, что было, ни то, что будет. И даже то, чего никогда не было, живящее лишь в её голове, там и останется. Находясь в заточении, она мечтала о многом. Но больше всего ей хотелось увидеть снег. Не грязь и слякоть, не море и солнце. А снег. Мягкий и пушистый. Но похоже придется ей похоронить все свои даже самые маленькие мечты. Гриффиндорка, собрав все свои силы тянется к нему, ближе к его уху, боясь, что он может не услышать то, что ей когда-то сказал старый друг. Фразу, которая запала ей в душу. Не вызывающую каких-либо сильных чувств. Но правдивую. -Люди умирают на войне, Рон Уизли. - крохатная улыбка коснулась её губ прежде, чем она вновь начала задыхаться. Девушка бы смогла сказать Рону, что всегда любила его. Но она уже сделала это. Сотню раз. И не обязательно вслух. В следующее мгновение мир замирает. Вместе с её взглядом. Она обмякла в его руках. -Гермиона? Нет, нет... - парень гладит её по волосам. - Ну, пожалуйста, Гермиона, - умоляет он, пытаясь привести её в чувства. - Ты не можешь... Пожалуйста, Гермиона. Сердце парня летит в пропасть, колотясь как сумасшедшее. А её сердце больше не билось. Глаза остались открыты, а взгляд был устремлён в пустоту. Девушка больше не чувствовала боль или тепло его рук. Она больше вообще не чувствовала. Гермиона Уизли умерла. Она не всхлиповала, не задыхалась, не держала его за руку, не шептала. Стало тихо. Рону казалось, что он больше не слышит даже биение своего сердца - так бесшумно это было. Тишина ещё никогда не была такой жестокой. Ей не удалось как следует попрощаться. Но Гермиона сделала то, что хотела. Она спасла Рона Уизли. Хоть он не смог уберечь её от смерти. Душераздираюший вопль эхом разносится по помещению. Он отскакивает от каменных стен, и летит всё дальше и дальше. Пытаясь догнать кого-то в темноте. Кого-то, кто уже никогда его не услышит. Тяряя друг друга десятки раз, они знали, что им может быть суждено расстаться. Просто это произошло слишком быстро. И неправильно. Но Рон запомнил Гермиону как нечто прекрасное в своей жизни. Самое прекрасное.