Ничья

— Что ты здесь, млять, делаешь?! — Елена даже не вздрагивает от резкого жесткого голоса за спиной и продолжает готовить себе завтрак, переворачивая очередной блин. Роуз подлетает к ней и, схватив ее за плечи, разворачивает к себе, полыхая гневом. — Ты оглохла?! — Готовлю, — спокойно отзывается она, не двинув бровью. — Это не видно? — Как ты смеешь тут стоять? — Гравитация. Слышала о такой? Физика там, все дела, школьная программа. — Ты издеваешься?! — кажется, еще секунда — и голова женщины взорвется, такой красной она становится. Роуз тяжело дышит, сверкая глазами и явно с трудом не бросаясь на причину своего нервного срыва. — Думаешь, если тебя защищает Деймон, так тебе все можно, тварь?! А вот нихера! Ты вылетишь отсюда быстрее, чем сможешь произнести свое гребанное имя! — Елена, — слышится в дверях, и обе девушки вздрагивают, повернувшись к Деймону, который вальяжно спускается по ступенькам и заходит на кухню. Потертые джинсы, сидящие слишком низко на бедрах и обнажающие явно большее количество обнаженной кожи, чем следовало бы, взъерошенные после сна угольно-черные волосы, горящие недобрым блеском глаза и ехидная улыбка на губах. Елена показательно закатывает глаза и отворачивается, возвращаясь к готовке. — Какие мы нежные, — хмыкает он и, взяв со стула черную рубашку, лениво набрасывает ее на плечи, даже не думая застегивать. — Ты думаешь, что я разрешу ей жить здесь? — на Роуз, кажется, его обаяние перестало действовать, хотя Елена замечает краем глаза, что женщина инстинктивно прижимает колени друг к другу и скрещивает руки на груди, с вызовом глядя на Сальваторе. — Это мой дом, и я не желаю ее здесь видеть, Деймон! — Я уже говорил — прежде всего это мой дом, и мне глубоко срать, что ты там хочешь или не хочешь. Скажи спасибо, что я тебя еще не выкинул со всем твоим гаремом к чертовой матери. А я ведь могу. Более того, мне кажется, что возвращение Елены является отличным поводом к нашему разводу. — Если бы мы могли развестись, мы бы это уже давно сделали. Ты сам прекрасно понимаешь, что наши отношения перешли уже на тот уровень, когда мы просто не можем друг без друга, хотя ненависть слишком сильна. — Прекрати сыпать цитатами из своих тупых женских пабликов, — он морщится и, подойдя к Елене со спины, перегибается через нее, буквально вжав в плиту, берет со сковородки блин и с самым наглым выражением лица отправляет его в рот. — Эй! — девушка, развернувшись, бьет его в плечо, сверкнув глазами, и недовольно поджимает губы, но он, пристально глядя ей в глаза, показательно облизывает каждый палец и, подмигнув, отходит в сторону. — Тогда почему мы не можем развестись? — Роуз скрещивает руки на груди, явно недовольная тем, что супруг отвлекся от нее. — Потому что я не желаю отдавать тебе свое имущество или делить его. Давай разведемся, но ты ничего от меня не получишь, ни сраного доллара, потому что я просрал на тебя за эти несколько лет столько бабла, сколько ни просрал на всех своих шлюх. — То есть ты признаешь, что у тебя шлюхи? — А что мне делать, если на жену не встает? Прости, но импотентом я не собираюсь становиться, так что закрой рот, особенно если учесть, что у самой рыло в пуху до самой глотки. — Тебе нравится выяснять отношения перед это малолеткой, да? — Роуз шагает к нему и замирает в полуметре, тяжело дыша от гнева. — Типа повышаешь свое эго, пытаешься показаться охренеть каким крутым и сильным, хозяином положения. Я тебе сказала — трахай ее, и пусть сваливает. Она здесь не останется. — Еще раз… — Деймон не успевает договорить, потому что Елена с разворота ударяет Роуз по лицу, и та отлетает к стене, сползает по ней и откидывается на спину, испуганно и ошарашенно глядя на девушку, которая, полыхая от гнева, стоит над ней, сверкая глазами. — Я здесь не для того, чтобы трахаться с ним, сука! И если ты хочешь как-нибудь проснуться лысой или без бровей, то продолжай в том же духе, — развернувшись на каблуках, она пулей вылетает из кухни. — С чего ты взяла, что я решил с ней спать? — Сальваторе хмурится, и не думая помочь жене подняться. — Она ребенок, але, ты совсем с катушек слетела? К тому же нахер мне нужна такая истеричка в постели? Мне тебя хватает. На всю жизнь хватило твоих истерик. — Тогда с хера ли она тут? — она поднимается, стиснув челюсти, и проводит рукой по лицу. — Млять, эта сука разодрала мне кожу! — Жалко, что глаз цел, а я-то надеялся. Не твое собачье дело, что она тут делает. Она здесь живет и будет жить до тех пор, пока я не скажу ей свалить. Это понятно, Роуз? И запомни, — он подается ближе, пристально глядя ей в глаза, — еще хотя бы раз ты мяукнешь что-то в ее сторону, и тебе придется поздороваться со свое задницей. В прямом смысле этого слова.

***

— Эй, мелкая, ты тут? — Деймон открывает люк, ведущий на крышу, и видит Елену, сидящую возле трубы. Она неотрывно смотрит перед собой, прижав колени к груди и обхватив их руками. Он осторожно садится рядом и скашивает на нее глаза, пытаясь понять, в каком она настроении. — Надеюсь, ты не собралась прыгать? Имей в виду, я не буду соскребать тебя с асфальта, чтобы похоронить. Слишком много мороки. Закрою сверху ковриком и все. — Я ж не дура, прыгать из-за такой дуры, как Роуз, — усмехается она, не глядя на него, — просто мне неприятно то, что она говорит обо мне. Последнее, чем я собираюсь заниматься в своей жизни, это спать с тобой. — Это явно не комплимент. — Ой, да тебе срать, — она переводит на него хмурые глаза, — сомневаюсь, что тебе так хочется меня трахнуть. — Ни разу. Ты не в моем вкусе, — Елена хмурится, и его губ касается легкая улыбка. — Я уже говорил тебе — я не хотел купить тебя ради секса, я хотел тупо спасти тебя, не более. Я видел в тебе силу и хотел научить тебя ею пользоваться. Никаких темных умыслов. И, знаешь, — он делает паузу, посмотрев перед собой, — я не могу не признавать, что ты хороша. В плане драки. Энзо явно научил тебя чему-то, но проблема в том, что он не занимался тобой в полной мере, делал поблажки, щадил, не знаю, что еще. Но в итоге ты, обладая меткостью и прекрасно усваивая новую информацию, не умеешь делать какие-то банальные, необходимые вещи, например правильно падать. — А что, с тобой было бы по-другому? — Сомневаюсь, что я бы вообще учил тебя всему этому. Я бы постарался дать тебе обычную жизнь, водить в школу, может, отправил бы на курсы, но явно не учил бы драться. Но раз уж Энзо решил сделать из тебя бой-машину, я продолжу твое обучение. — Почему? — она непонимающе хмурится, глядя ему в глаза. — Зачем тебе тратить на меня свое время и силы? Я ведь тебе никто по сути. Той девочки, которую ты хотел когда-то, больше нет. — Потому что так бы хотел Энзо, — просто отзывается он, пожав плечами, — а я ему должен. — То есть ты нянчишься со мной ради него? — Не совсем. И я не нянчусь, никогда, запомни это. Мне, на самом деле, самому интересно, на что ты способна, потому что ты необычная девушка. И не закатывай глаза, ты сама это знаешь. Ну какая еще семнадцатилетняя девица рискнет кинуть в тридцатилетнего мужика кортик в его доме? Уж точно не нормальная. Но, знаешь, именно это мне в тебе и нравится — твоя неординарность. Ты отличаешься от особей женского пола своего поколения, которые зациклены только на парнях, клубах и одежде. У тебя же другие ценности. — Меня по-другому воспитали. — И за это нужно сказать спасибо Энзо. — Я за это благодарю его каждый день.       Они замолкают, испытывая какую-то непонятную, необъяснимую неловкость. Они пытаются придумать, о чем бы можно было поговорить, но все темы так или иначе сводятся к Энзо. Он — единственный, кто объединяет их, единственное связующее звено между этими разными людьми, которые практически не знакомы, но которых столкнула судьба. — Никогда не выходи замуж, — вдруг произносит Деймон, и Елена вздрагивает, переведя на него ошарашенные глаза. — Что? — Ты меня слышала. Никогда не выходи замуж. Как бы ты ни любила человека, как бы ни сходила по нему с ума, как бы ни верила в его слова и заверения в вечной любви, не ведись на это. Иначе через несколько лет от вашей некогда великой любви останутся только осколки разбитой посуды и сорванный голос, — он встречается с ней взглядом и вскидывает бровь. — Что, думаешь, мы всегда так срались с Роуз? Что ты, мы любили так, что я мог положить х… маяк, — поправляется он, усмехнувшись, — маяк на Титаник, Сумерки и прочую романтическую лабуду, с уверенностью утверждая, что им далеко до нашей с ней любви. Мы ломали мебель, днями не выходили из дома, занимаясь сексом, срывали голос от криков, любили так, что иногда было страшно. Мы расставались сотни раз из-за этого самого страха, она ревела и материла меня, я клялся ей в любви, пьяный в слюни, стоя на коленях, и так несколько лет. Мы поженились, думая, что вот, так будет круто, то, что нужно. А вот нихера. С каждым годом семейная жизнь становилась все хуже и хуже, мы не находили общий язык, ругались постоянно, скандалили, ломали мебели и срывали голос уже не от страсти, а от ненависти. Потом начали изменять тайно, потом в открытую, трахаясь в одном отеле в соседних номерах и пытаясь переорать друг друга. А потом и вовсе стало срать. Вот вообще срать — кто, что, куда и как. — И почему вы не разойдетесь? Разведитесь и все. — Это не так просто. Каждый раз, как мы собираемся развестись, что-то происходит, что нам приходится забрать заявление обратно. И так постоянно. Сейчас мы уже смирились с тем, что штамп так и останется в наших документах. Кольца мы не носим, считаем себя абсолютно свободными людьми, друг с другом не считаемся, тупо живем в одном доме. — И тебе не мерзко? — Честно? Я ненавижу свою жизнь. — Тогда что тебе мешает ее изменить? Поменяй дом, работу, имидж, что угодно. Попробуй начать новую жизнь, может, тебе не хватает как раз новых ощущений. У тебя же есть все, что только нужно, почему ты застрял на этом уровне, если тебе не нравится твоя жизнь? Что? — Елена осекается, когда замечает странный блеск в его глазах. Деймон как завороженный смотрит на нее, с трудом дыша и практически не моргая. — Ты и правда необычная девушка. Слишком умная для своего возраста, говоришь правильные вещи, словно прожила дохрена лет. Ты явно не пропадешь, даже если останешься одна, в тебе есть стержень, который ничто не согнет. И, кстати, говоря о новых ощущениях, — он улыбается, наклонив голову набок, — с твоего появления в моей жизни все стало не таким уж и дерьмовым. Поэтому, может, задержишься в ней подольше? — Мне все равно некуда идти, — она слабо и словно неловко улыбается, пожав плечами, — к тому же у меня еще сто планов, как довести твою жену до нервного срыва и как пощекотать тебе нервы. — А кто-то против? — он со смехом поднимается, протягивает ей руку, помогая встать, и они возвращаются в дом, не переставая улыбаться.       В этот момент на первом этаже раздается громкий хлопок, словно резко распахнулась дверь, и по дому проносится истошный крик, даже скорее вопль на грани истерики. — Деймон!!!!!!!!!!!!!!! — он вздрагивает и кубарем слетает на первый этаж, перепрыгивая за раз через несколько ступенек. Елена с трудом поспевает за ним и едва ли не налетает на него, когда Деймон останавливается, глядя на незнакомую женщину, высокую, очень стройную для ее возраста, бледную, с красными от слез глазами и длинными темными волосами. — Деймон… — уже шепчет она дрожащими губами, покачиваясь из стороны в сторону, и он крепко прижимает ее к себе, обхватив руками ее плечи. — Он… он… Энзо, мой Энзо… — Мам, мам, хватит, — сипит он, вцепившись в ее плечи с такой силой, словно хочет сломать их, — его нет, его уже нет.