2.299. Цифровая форма жизни.
Он плавал в необъятной пустоте чистого света. Медленно его дух погружался все глубже и глубже в свет, пока не достиг точки невозврата. Было все и не было ничего. Его сознание испуганной мышкой пыталось спрятаться, искало хоть малейшую тень мире пустоты и света. Прошла секунда, а может тысячелетие, и мышка смирилась, перестала искать спасение. И спасение само пришло. Ужасающая, страшная, безмерно злая, и между тем добрая, чистая и прекрасная сила влилась в его слабую душонку. Он прозрел. Нет индивидуальности, есть только общность. Общность бессознательной пустоты. Тьма и свет переплелись воедино, пустота соединила его дух с мириадами таких же как он. Стало легко и свободно. Страх, сопровождающий любое живое существо всю его жизнь, растаял туманной дымкой. Ушли заботы и тревоги. Больше не нужно было лезть из кожи вон, чтобы доказать, отцу, семье, друзьям и врагам, всему миру, свое право на существование. Катака стал един со всеми умершими и с самим миром. Чистый мир принял новую душу в свои объятия. Купаясь в бесконечном потоке знаний, контактируя с духами, составляющими суть чистого мира, Катака понял множество вещей. Прожив воспоминания братьев и сестер, парящих рядом, он понял их мотивы и их любовь к себе. Но это понимание ни как не повлияло на Катаку. Сейчас ему было все равно. То, что делало Катаку индивидуальностью, не таким как все, медленно растворялась в чистом свете и глубокой тьме, единых в этом пустом и одновременно до краев полном мире. Покой. Безмятежность. Чистота. Прошли годы, столетия, мириады лет. Дух, один из многих, являющийся частью единого духа чистого мира занял свое место в пазле мертвых душ. Но неожиданно, кто-то вырвал несчастный дух из единого организма. Катака не желал осознавать себя, не хотел восстанавливать индивидуальность, Катака отчаянно просил отпустить его обратно, снять с души ярлык ненужного имени. Сила была глуха к мольбам мелкого духа. Медленно Катака погружался все глубже и глубже в пустоту. Давно уже исчезло влияние чистого мира, а он все тонул в безмерной пустоте. Медленно его дух сжимало давление окружающей пустоты. Подобие формы тела, гротескный человеческий образ из синего света, сдавило в маленький шар чистой синевы. А погружение все продолжалось. Катака, полностью осознавший себя, неожиданно вывалился куда-то. Теперь он не был простым шариком света. Он стал таким, каким был до смерти. Ву Катака, сгораемый от желания вернуться в чистоту безмятежности, потянулся своей душой к общему сознательному, но некая сила не дала мертвецу воспарить. - Не спеши, дух, - возник подле Катаки некий старец с белыми волосами и странными глазами. Он что-то говорил, но Катака не желал его слушать. Все чего хотела душа из чакры вернуться назад, вновь освободится от тревог тленного существования. А старик говорил и говорил, он не обращал внимания на состояние Катаки. Казалось, старцу доставляло удовольствие разрывать бесконечную тишину своей мудрой речью. Биджу… Кагуя… Асура… Индра… Предназначение… Избранность – все эти слова не имели для Катаки никакого значения. Он бился в сетях, созданных волей старца, стремясь вновь ощутить свободу чистого океана. Спустя множество мгновений Катака, наконец, понял, что сила старика безгранична, ему, обычной душе не под силу вырваться из пут! Дух с мольбой взглянул в глаза старика. Вдруг, совершенно неожиданно, несчастного духа чакры продавило через некую пленку. По крайне мере таковы были ощущения Катака. Свет сменился тьмой. Окружающее давление вновь сдавило духа чакры, коим был Катака, в шар. *Бульк, бульк*. Пузыри чакры поднимались от шара-Катаки и плыли в разных направлениях. Это было странно, он будто терял себя. Легкий треск привлек внимание Катаки. Дух "посмотрел" в сторону звука. Совершенно беззвучно перед Катакой открылся огромный красный глаз. По нему медленно распространялись, будто круги на воде, концентрированные круги. По каждому из многочисленных движущихся кругов, как по орбите планет спутники, двигались томое. Глаз поглотил все внимание Катаке. Он был бесподобен. Завораживающе прекрасен. Хотелось всю оставшуюся вечность утопать в его красном сиянии. *Бульк, бульк, бульк* Дух становился все меньше. Он медленно плыл в сторону глаза. Катака желал этот глаз. Тоненькие щупы вышли из шара-духа и направились к красному оку. Уже почти. Еще чуть-чуть и эта прелестная красота будет моя! – кричала душа Катаки, охваченная целиком и полностью жадностью. Касание жгута и ока породило эффект волны. Глаз словно очнулся от спячки. Катака ощутил на себе подавляющее внимание кого-то безмерно огромного и неописуемо сильного. Волна распространилась от глаза и отшвырнула угасающий дух от себя. А затем раздался треск древесины. Он заполнил все вокруг. Весь мир для Катаки стал, наполнен этим ужасающим треском. Дух ощутил, что разрывает на части, но как все неожиданно началось, так же неожиданно и прекратилось. Око закрылось, для Катаки наступила непроглядная тьма. Дух испытал ни с чем не сравнимое разочарование. Ему так хотелось обладать этим глазом… Медленно, Катака стал всплывать. В безвременье прошло все время мира, когда Катака наконец вновь очутился перед старцем. Мудрый старик уже не казался таким уж мудрым. Пустая уставшая оболочка. "Он не достоин глаза", - с отвращением осознал Катака. - Иди, от тебя зависит судьба мира, - закончил свою речь старик. Взмахнул посохом. Катака не стал сопротивляться силе старца. У духа было понимание, что так нужно, еще не время возвращаться в чистый мир. У Катаки есть еще дела в мире тленном. Пробившись через все преграды, дух очутился в мёртвой оболочке. Скользнув из потухшего очага, дух прошелся по всем каналам чакры, достиг сердца, где и растворился. Мертвое, покрытое слоем кожи сердце, пропустило удар. Еще один. Слабая толика физической энергии, созданная этим сокращением, тут же возникал в очаге. Столкнувшись с духовной энергией в самом его центре, в так называемой клетке Инь-Ян, она стала топливом, тогда как духовная энергия стала розжигом. Грянул взрыв. Чакра хлынула во все каналы системы циркуляции. По дороге потеряв из-за пробоин в каналах часть давления, чакра тем не менее смогла достичь мозга, а точнее небольшого вкрапления белой живительной субстанции, что закрывала в мозгу дыру. Тело Катаки было в ужасном состоянии. Каналы чакры были все в дырках, кровь из-за жара вскипела и загустилась, внутренние органы превратились в комки сукровицы, в обрамлении кожи. Пожалуй только многочисленные нити кожи, которыми Катака непроизвольно скрепил все свои органы, кости и плоть, сдерживали обрубок тела, коим в данный момент был Катака, от размалывания на части. Внешне тело Катаки покрывал кокон из сухой белой кожи, который под волей псевдо разума белой слизи в мозгу Катаки, погрузил тело в землю. Было это сделано на последние крохи чакры из системы циркуляции. Возможно, будь там еще хоть капля, и комок белой слизи подпитал бы себя и смог бы сохранить свой разум. Но что вышло, то вышло. Остатки личности Белого Зецу смогли спасти лишь кусок мертвой плоти Катаки, но не свою личность. Сердце Катаки медленно, с трудом, билось в груди. Насос из плоти не гонял кровь по венам и артериям, он просто работал, создавая физическую энергию. Физическая энергия в реакции с духовной создавали чакру, которая в свою очередь шла на биение сердца и восстановление мозга. С генами же Катаки творилось нечто непонятное. Они изменялись под действием чего-то глубокого, неосязаемого, присутствующего в духовной энергии Катаки. Того, что дух получит от Ока. Восстановление заняло бы многие месяцы, но вмешался случай. А точнее одна юная особа, уже не надеявшаяся не то что найти живых братьев и сестер, а даже не рассчитывающая отыскать их останки. Ци Эн, не веря своим ощущениям, подхватила кокон из сухой кожи, и выплыла с ним на поверхность. Положив кокон на землю, девушка попыталась сфокусировать на нем все свое "внимание". - Жив… - выдохнула Ци Эн. Младшая из сестер никогда не практиковалась в ирьениндзюцу, она не умела лечить, однако у неё была мягкая чакра. Из спины Ци Эн по её воле выросли две длинные белые руки с тонкими пальцами, легли на кокон. Поток мягкой чакры устремился через мертвую кожу к обрубку тела. Сердце Катаки забилось ровней. Пришли в движение нити кожи. Белая субстанция заполнила собой расплавленный мозг и по шее, струясь внутри нитей из кожи, достигла каждого уголка тела Катаки. Тем временем Ци Эн разрывалась между желанием освободить тело брата от кокона, подхватить его на руки и рвануть домой, к отцу и матери, и разреветься навзничь от радости и горя. В такие моменты и проявляется порода. Обычная девочка, которой Ци Эн и мечтала стать, разрыдалась бы навзничь или сделала бы глупость и сорвала мертвую кожу кокона. Младшая дочь Ву, же серьезно кивнув своим мыслям, развернулась спиной к кокону. Белые руки подхватили Катаку, чей размер из-за отсутствия конечностей был с учетом слоев кожи не так уж и велик. Выдохнув и пообещав возвращаться на этот выжженный пустырь каждый год, Ву Ци Эн создала под своими ногами небольшие круги пространства и заскользила по земле, как по льду, на Юг. К Стране Реки. Ву Ци Эн с полумертвым Ву Катакой возвращались домой.***
Данзо открыл глаза. Выпил предложенное ирьенином лекарство от головы, и только затем стал анализировать полученную информацию. "Хм, Акацуки затеяли свою игру. Ладно бы только это, но неизвестный Учиха с сильной чакрой имеющий какие-то дела с пешками Хокаге настораживает. И с пешками ли? Не превратились ли пешки в игроков?" – с трудом ворочалась мысль. Разум еще не отошел от контакта с сознанием призывного животного. Данзо слегка поморщился. Было сложно. Разум призывного животного, особенно такого как Минчи, животного первого поколения, сильно отличается от человеческого. Помимо визуальной и звуковой информации, хорек передал Данзо еще и память о запахах, о давлении полюсов и еще кучу иной ненужной информации. Пока Данзо брал себя в руки, хорек, лежавший на операционном столе, закрыл бусинки своих глаз. Его дыхание замедлилось. Ирьенины отчаянно пытались поддержать жизнь в маленьком тельце, но почему-то все их навыки не работали. Данзо знал почему. Минчи. Он помнил как Фай принесла этого хорька из леса, и поставила учителя перед фактом, что теперь это её домашний любимец. Девочке на тот момент было около десяти лет, и Данзо посчитал неплохой идеей дать ей поиграться с живой игрушкой… чтобы затем приказать ликвидировать зверя. Тренировка на решимость – так обозначил Данзо эту тренировку. Целый год он дал Фай на игру с Минчи. Обычный хорек, первое время и вел себя обычно. Ловил крыс, доставал Данзо, гадил на начальственное кресло, а также метил все вокруг. Противное создание. С каким удовольствием Данзо отдавал Фай приказ убить Минчи, но ничего не вышло! Хитрая девочка обманула учителя. В течение этого года она не просто игралась с хорьком, нет она кормила его своей кровью, вливала в зверя немного чакры, а также поила медицинскими отварами, стимулирующих рост системы циркуляции чакры. В конце же додумалась создать кровавый контракт. С обычным животным! Данзо впервые позволил себе перейти с угрожающего шепота на крик. Такая растрата потенциала! Да отправься девочка в свободный поиск призыва, Данзо бы не был так зол, как в случае контракта с животным! Кровавого контракта! Что будет, когда Минчи умрет? Не повредит ли его смерть Фай? Никто никогда не проводил подобных исследований! Все кровавые контракты заключались с призывными зверьми, но ни как не с обычными! Данзо был так зол, что даже хотел напоить девочку обезболивающим и ликвидировать Минчи. Но Фай сыграла на опережение. Она отправила своего хорька обратным призывом в параллельный мир. А через год эта крыса вернулась. Вернулась уже не простым животным, а чакро зверем. И хоть Минчи не умел разговаривать, но его разум, с учетом особенностей психики зверей, стал сравним с разумом самой Фай. Данзо посмотрел на радостную ученицу… и убрал в стол приказ о операции для ирьёнинов Корня. Шло время, Фай выросла в сильную куноичи. Вместе с ней рос и потенциал хорька. А однажды, Минчи приволок на базу Корня трех мелких, полуслеповатых хорьков. Все трое были чакрозверьми. Вот так Фай основала клан призывных зверей. - Оставьте его. Кто не хочет жить, тот умрет, - громким шепотом приказал Данзо. Хорек открыл свои глазки и мутным взором глянул на главу Корня. *Писк-писк* - вздохнуло маленькое существо. Минчи облегченно выдохнул… и больше не вдохнул. Никто из клана, для которых хорек стал прародителем так и не прибыл. Данзо не удивился, скорее он бы удивился, если бы хорьки появились. Разум призывных животных далек от разума человека, они мыслят другими категориями, и в большинстве своем не знакомы с понятием благодарности. Будь иначе, и хорьки бы заключили полный контракт с Фай, но они отказали сославшись на некие обстоятельства в мире призыва. "Все как у людей", - хмыкнул грустно Данзо. Развернулся и вышел из лечебницы. По пути в свой кабинет, шиноби думал о полученной информации. Если с Акацуки все ясно, что-то подобное Данзо и подозревал – не может быть союза между странами и деревнями. Пока Дождю выгодно держаться Конохи, но что будет когда все внутренние проблемы Дождя решатся? Эта страна всегда славилась сильными шиноби. Данзо был уверен, что союзником Дождь будет фиктивным. А с учетом декларируемых Акацуки идей, чуть ли не врагом. Один тот факт, что Страна Дождя может стать свободной экономической зоной - уже понижает доверие иностранных торговцев к Огню. Даже сейчас заметен отток фондов из Страны Огня. Что будет, когда Акацуки откроют границы и позволят торговцем всех великих стран беспошлинно торговать у себя в стране, при этом гарантируя их безопасность? Не нужно быть умником, чтобы дать ответ – Экономика Огня, основанная на торговле, будет подорвана. Но и это не главная опасность. Суна. Сейчас песчанников прижали со всех сторон. Но открыв границы, Дождь впустит в свою страну и торговцев Ветра. Во-первых: обвалятся цены на продовольствие. Во-вторых ожидается резкий скачок рождаемости в ветре, и в Суне в частности. В третьих: Суна получит доступ к ресурсам Страны Железа и Страны Травы. А это металл и травы, необходимые для медицины. Данзо бросало в пот от мысли, чего могут добиться корпус кукольников. И это только основные последствия. Вполне возможно именно с открытия Дождя для торговли начнется упадок Великих Деревень. Но все это Данзо знал и без данных, полученных от Минчи. Больше настораживало присутствие в том регионе сильного Учиха. При том, чакру этого Учиха Минчи не признал, что говорит о том, что у Клана Основателей есть по крайне мере один сильный ниндзя, выполняющий особые поручения. Данзо волновало усиление Клана Учиха. С падением Сенджу и Удзумаки, роль оппозиции фракции Сарутоби была свободна. Пока свободна. Все шло к тому, что именно Учиха станут противовесом Сарутоби в Совете Кланов. "Глупо и опасно! Клан славящийся сильной эмоциональностью желает занять позицию, на которой самое место людям с холодными головами и ясными умами. Нельзя допустить создания Учихами оппозиционной фракции. Особенно в свете открывшейся информации о мутных делах представителя этого клана в Дожде", - чеканя шаг, шел по подземному коридору Шимура Данзо. За главой Корня, на пару шагов позади, следовал неприметный ниндзя с бледным лицом. Может ли быть Учиха нукенином? Вероятность подобного… менее 5%. За всю историю Учиха, у них никогда не было нукенинов. Те, кто вынужден был покинуть Коноху, странным образом умирали от рук своих ближайших родственников или друзей. Был даже случай, когда одного сильного Джонина, предавшего интересы деревни (скорее всего выполнявшего приказ главы клана Учиха) прирезал пятилетний сын. Учиха еще имели наглость утверждать, будто мальчишка сразил "нукенина" в честном бою… А тут выясняется, что есть ниндзя Учиха, которого никто не знает (давно Фай дала Минчи попробовать на вкус чакру всех представителей клана Учиха и не только), довольно сильный, судя по плотности чакры, творящий какие-то дела за спиной у Конохи. Сколько таких ниндзя у Учиха? Где есть один, там есть десяток. Создай Учиха сейчас стабильную фракцию оппозиции, и не получится ли так, что через пару лет они полностью захватят власть? Данзо не был наивным дураком. Он видел все проблемы Конохи. Система противовесов не работала в должной мере, кланы постоянно тянули одеяло власти на себя, Хокаге вел мутные дела, Совет Джонинов был политически слаб, орган судебной власти так и вообще еще не работал. Любой клан, захвати он власть, будет действовать только ради интересов своих членов. Нужно создать оппозицию Сарутоби, чтобы не дать клану закрепиться у власти, но и нельзя делать оппозицию слишком сильно, по той же причине. Мечта Тобирама-сенсея все еще остается мечтой. Нет сейчас у обычных шиноби Конохи власти, как таковой. Долгий путь предстоит пройти Деревне Скрытой в Листве, прежде чем шапку Хокаге примет лишенный связей с кланами ниндзя. Задача Данзо сохранить Коноху до тех времен. - Полную информацию мне о кланах средней и высокой кроны, - приказал новому секретарю Данзо. Бледный ниндзя растворился в тенях. Войдя в кабинет, Данзо скинул с плеч белый халат. Налил себе бодрящего напитка из варки. По помещению разнесся приятный аромат. Новый секретарь показал завидную расторопность и вскоре на столе Данзо, а также ровными стопками рядом, лежали пухлые папки с информацией по требуемым кланам. Помимо средней и высокой кроны, секретарь принес еще и дела кланов высшей кроны. Данзо поморщился от столь явной неуверенности подчиненного, но все же прочел дела сильнейших и влиятельных кланов Конохи. Ничего интересного он там не увидел. Пару кланов так и вообще уже стоило бы понизить до высокой кроны. Например Сенджу, хоть сейчас и активно размножаются (Цунаде родила второго ребенка, и Данзо сомневался что блондинка остановится на двух. По его прикидкам будет четыре, максимум пять детей. Больше Като Дан не позволит, не даст своей жене убивать себя частыми родами), но шанс возвысится вновь у них мизерный. Все еще не отозваны заказы на головы Сенджу. Сколько детей Цунаде и Като Дана доживут до совершеннолетия неизвестно, неизвестно также будут ли они способны продолжить свой род, ведь всегда есть место случайности (погибшая любовь всей жизни; эксперименты над своим телом, как следствие бесплодность; нетрадиционная сексуальная ориентация и т.д.). Та же ситуация и с Удзумаки. Красноволосые все еще не отошли от потери своей деревни и не спешат продолжить свой род. Количество детей Удзумаки за этот год упало на 90%. На следующий ожидается подъем, но Данзо сомневался что он покроет убыль шиноби клана красноволосых. Остальные кланы высшей кроны либо уже входили в политическую фракцию (Сарутоби, Инузука), либо мечтали эту фракцию создать, но не имели для этого квалификации (Учиха, Абураме). Отложив в сторону дела кланов высшей кроны, Данзо взял первую папку из стопки пухлых папок кланов высокой кроны. Практически сутки спустя, Данзо отложил, откинулся на спинку кресла. В очередной, восьмой раз за день, прогнал чакру по каналам. Смысла просматривать дела высокой кроны уже не было. Все и так ясно. "Нда, такие дела…" - потер виски уставший шиноби. Выводы были неутешительны. Из всего многообразия кланов высокой кроны, лишь два имели потенциал пробиться в высшую и возглавить оппозицию. Курама и Яманака. Оба не устраивали Данзо по ряду причин, но в отличие от Яманака (найдите дурака давать власть менталистам), с матриархатом Курама можно было иметь дела, если конечно прикрыть глаза на явную феминистскую направленность взглядов членов клана. " С другой стороны, можно сыграть на повышении прав куноичи, и женщин в общем", - пришла идея Данзо. Идея, нужно сказать, была очень опасной. Данзо, как никто другой, понимал, как сложно иметь дела с куноичи. Женщины отличаются от мужчин, а женщины-политики - змеи, принявшие облик людей. Понимая, что иного варианта нет, Данзо остановился на клане Курама. Однако мало выбрать главу для фракции, нужно подобрать кланы для укрепления основы оппозиции. Взглянув на несколько высоких колон папок, Данзо хлебнул остывшего бодрящего напитка, прикрыл глаза, дав им минуту отдыха, и с новыми силами взялся за работу. Пару раз его работу прерывали шиноби, вернувшиеся с отчетом по миссиям, иногда заглядывал секретарь, приносивший – завтрак, обед, полдник, ужин. Один раз пришел вызов от Хокаге, пришлось прерваться и идти к другу-сопернику, смотреть на его хитрое лицо, спорить по нескольким важным вопросом. А затем вновь браться за работу. Несколько долгих дней спустя, Данзо положил последнюю папку на невысокую стопку её товарок. Всего двенадцать кланов средней кроны подходили для целей Данзо. Вроде бы много, но, сколько откажутся, предпочтут нейтралитет или окажутся тайными союзниками Сарутоби, вопрос, на который у Данзо ответа нет. Немного подумав, Данзо решил просмотреть еще и дела кланов низкой кроны. Секретарь, услышав просьбу, как-то странно посмотрел на Данзо, но промолчал. "Фай бы высказалась в лицо. Трус, и с таким контингентом приходится работать!" – устало подумал глава корня. Потянулись долгие дни обработки данных, составления планов. Данзо давал себе минимум времени на сон, снизил количество приемов пищи до двух и наконец, через долгих пол месяца упорного труда, ему удалось подобрать около двадцати кланов малой кроны, пару из которых вполне можно было возвысить до средней. Первая часть дела была сделана. Теперь необходимо было договорится со всеми этими кланами, встретиться с матриархом Курама, предложить ей помощь и возможно пообещать помочь с возвышением до высшей кроны древа Конохи. Со всем этим в одиночку Данзо справиться был не в состоянии, поэтому организовал несколько своих шиноби, наиболее подходящих для таких дел, и отправил их к кланам низшей кроны. С Курама и кланами средней кроны, Данзо работал лично. Встреча с матриархом прошла штатно. Не молодая, но еще и не старая женщина сохранившая внешнюю красоту тела немного опасалась Данзо, но свой страх держала в узде. Как обычно надавив на нужные места, Данзо добился внимания матриарха. Тут главное было не перегнуть. Сильно напугаешь - убегут просить помощи Хокаге. Не додавишь - почуют слабину и выторгуют для себя лучшие условия. С Курама у Данзо все прошло как по маслу. Женщина уцепилась за возможность стать политической силой мертвой хваткой, и даже начала флиртовать с мертвоглазым Шимурой! Курама, что с них взять. Дальше были встречи с кланами средней кроны, организация подписания пактов между кланами, на все про все ушло около месяца. Таким образом, решив большую часть проблем, Данзо дал новоявленной фракции немного свободы и позволил им "поговорить" между собой на темы, которые в присутствие Данзо они бы и не подняли. Стоит сказать, что матриарх Курама, Курама Бай, удивила Данзо своим напором. Возможно зря он долгое время обходил этот клан стороной? Неожиданно у Данзо появилось свободное время. Все важные дела были улажены: Хокаге умчался в столицу успокаивать озверевшего от потери Танзаки Дайме; Учиха вели себя ниже травы, тише воды, Акацуки все никак не могли дожать болотных националистов; Суна постепенно все глубже погружалась в топь интриги Хокаге (Данзо все же удалось разобраться чего хочет добиться своими безумными, на первый взгляд, действиями Хирузен); остальные великие деревни стоически пытались подавить торговлю Огня, но пока у них это не очень-то и выходит; пираты Страны Воды, получив по шапке, затихли и реже нападают на торговые караваны. Вообще в кои-то веке у Данзо появилось время на хобби. Странное дело, но шиноби, даже сильно устав, предпочёл спокойному долгому сну, несколько часов дремы и активное хобби. Взяв молот, зубило и приготовив иные инструменты скульптора, Данзо вошел в закуток своей маленькой мастерской. Желания заканчивать работу над Мадарой-саном не было, хотелось сделать новую скульптуру. Порыскав в своих запасах, Данзо выбрал в качестве материала основы для скульптуры снежный мрамор, доставленный через подставных лиц из страны Снега. "Чью бы статую создать?" – задумался шиноби. "Мито Удзумаки? Хм, красное на белом. Использую краситель и вдавлю его чакрой в "волосы" статуи. Отличная идея!" – зажегся Данзо. Скинул верхнюю одежду, открыв миру тугие рельефные мышцы, что обычно скрывались под множеством одежд. Вскоре работа над скульптурой полностью поглотила Данзо. Он работала день и ночь, полностью отказавшись от отдыха и приемов пищи. Словно безумие овладело шиноби. Когда же работа была закончена, дымная пелена спала с глаз Данзо. Инструмент звонко стукнулся о пол. Данзо пытался вдохнуть воздух, но легкие не желали принимать живительного газа. Сердце пропустило удар и встало, сознание поплыло. Вместо Удзумаки Мито, на него, на Данзо, смотрела любящими глазами пятнадцатилетняя девушка с плоской фигурой и милым личиком. Данзо, лишенный сил, сполз по статуи на землю. Воздуха не хватало. Водоворот воспоминаний захватил мужчину. "Данзо-сан, вы… вы мой папа?" – спросила как-то его девочка с растрепанными волосами, которую он угостил конфетой. "Нет", - замешкавшись, ответил тогда Данзо. Сдерживаемая долгое время боль вырвалась на свободу. В душе Данзо разразилась буря! В полумраке стояла статуя юной девушке чуть светящаяся белым чистым светом, её ноги обнял немолодой уже мужчина. Тишину нарушало тяжелое прерывистое дыхание одинокого, стареющего прямо на глазах мужчины.***
- Вас всех стоило бы повесить за шею… - цедил слова упитанный низкорослый мужчина в богато украшенной броне: - Будь моя воля, я бы вас всех пересажал на кол! Но многоуважаемый Дайме, да горит огонь его жизни долгие века, решил проявить к вам, неблагодарные отбросы, снисхождение, - говорящий обвел взглядом толпу людей, трясущихся в страхе. Около пяти тысяч самых разных людей были согнаны с пепелища Танзаки в лагерь неподалеку от города. Вот уже два месяца люди ожидали вердикта властей. Что их ждет? Этих людей обозначили как бунтовщиков. Государство не разбиралось кто прав, а кто виноват. Всех жителей Танзаки согнали в лагеря, тех, кто пытался сбежать убивали на месте. Между тем толстяк продолжил: - Отныне вы все изгои. Вас лишают гражданства Страны Огня, а чтобы вы не пытались юлить и обманывать, каждому из вас поставят клеймо предателя! Но не переживайте, вашей жизни ничего не грозит, - пакостно улыбнулся оратор. - Уже готовятся резервации, где вы своим трудом будете отрабатывать свои преступления. Нашей стране нужна древесина, гордитесь, ведь именно вы будете её добывать! Люди ахнули. Мужчины выругались, женщины запричитали и заплакали. Рубить деревья, это значит подвергать свою жизнь опасности! Каждое дерево, растущее в регионе Страны Огня, при срубании выпускает некую злую силу, которая травит лесорубов, некоторые даже превращаются в камень! Жуткая смерть. И на такую смерть всех жителей Танзаки приговорил Дайме Огня. - Вы, конечно, можете попробовать сбежать, - радостным голосом говорил толстяк: - Испытайте судьбу, давайте, мои люди только и ждут, желая пополнить коллекцию, - взмах в сторону дерева, на котором висели безголовые тела. Много чего еще говорил толстяк, но в основном он наслаждался своей властью над жизнью и смертью людей, нежели делился информацией. Среди толпы стоял мальчик с перебинтованной головой. Обычный с виду ребенок, каких тысячи, но его глаза выделяли мальчика из толпы сверстников. Волчьи глаза. Агрессивным и хищным взором, Цуцудзаки неотрывно смотрел на толстого мужчину. В голове мальчика мелькали идеи способов убийства мешающей ему личности. Прикусив губу, Цуцудзаки отвел взгляд к земле. Сейчас не время. - Цуцу, что с нами будет? – подергала за рукав мальчика неопрятная девочка с короткими волосами. Она была нескладна, носила мальчишеские лохмотья и совершенно не умела держать свои эмоции в узде. Вот и сейчас Инни шмыгала носом, старалась не зареветь навзничь. Цуцудзаки ущипнул девочку. Та ойкнула и сердито уставилась на друга. На сердце парня стало теплей. Инни. Раньше он и помыслить не мог, что эта нескладная глуповатая девчушка станет тем якорем, что удержит Цуцудзаки от самоубийства. В ту злополучную ночь, когда Цуцудзаки потерял все и чуть не лишился жизни под обломками горящего здания, именно Инни вытащил его из груды обломков. Не смотря на боль от полученных ожогов, девочка дотащила Цуцудзаки до безопасного места, а затем выхаживала несколько недель, делилась едой и водой. Утешала сгоравшего в бреду мальчика. Первое что Цуцу увидел, придя в сознание - заплаканное, засопливенное лицо девочки-пацанки. Затем был период эгоистического желания Цуцу уйти в чистый мир к сестрам, и только жалость к одинокой девочке не дала совершить самоубийство. Уже потом, полностью восстановив здравость суждения, Цуцудзаки смог оценить усердие и самоотверженность Инни. В павшем городе, в условиях трудных для выживания, когда каждый человек становится волком, Инни взяла себе на плечи ношу спасения своего далеко не лучшего друга. Как мог Цуцудзаки обмануть, предать Инни? Каким-то невообразимым образом, он смог побороть свою слабость. Запечатать горе глубоко внутри себя. Однако потрясения не прошли для Цуцудзаки бесследно. Его душу и тело тронул призрачный огонь сумасшедшего феникса, и Цуцудзаки преобразился. Стал злее, холоднее, угрюмее и самое главное – намного сильнее характером. "Если судьба толкает на этот путь, то я пойду по нему с высоко поднятой головой! Вор, грабитель, убийца? Ха, пускай, пускай. Мы еще посмотрим кто кого! Слышишь, посмотрим!" – холодная ярость жгла сознание. Цуцудзаки вложил ладонь Инни в свою. Посмотрел на девочку своими злыми, волчьими глазами. "Как она похожа на Юзу…" – пискнула мысль на границе сознания. Цуцудзаки немедленно сфокусировался на своем теле, на процессах, протекавших в нем, на еле уловимой физической энергии. Все ради того, чтобы подавить вспышку активности энергии духовной. Инни несмело улыбнулась другу. Цуцудзаки оскалился в ответ. - Подруга, мы выживем. У меня есть пару идей, - в отрешенном состоянии, вызванном фокусировкой на Ян, Цуцудзаки с легкостью удавалось придумать пару отдающих безумием планов. Пока он простой беспризорник, без гроша за душой. Но придет время, верил Цуцудзаки, и преступный мир содрогнётся под его поступью. А там Цуцудзаки найдет силу, чтобы защитить дорогих ему людей. Никогда больше он не будет бессильным. Сила, ему нужна сила!***
- Всего доброго, Хокаге-сан, - попрощался холодно с главой деревни красивый мужчина с волосами отдающими небесной синевой. - Като-сан, - будто не замечая недовольства шиноби, кивнул головой глава деревни. Прикрыв за собой дверь, Дан резко выдохнул, развернулся и немного хищной походкой, пугая всех встречных холодным Ки, которую мужчине не удалось сдержать полностью, пошел к выходу резиденции Хокаге. Чунины, чиновники и прочие работники и случайные посетители резиденции, завидев бледного, с застывшим восковой маской лицом, Дана старались убраться с дороги. Чунин из отдела наказаний, Ибики, словно сопливый юнец перед бешенным тигром, застыл, прислонившись спиной к стене, надеясь что его не съедят. Высокомерная куноичи из клана Хьюга подавилась своей пафосной речью, стоило ей только заметить занятого своими мыслями Като Дана. Сердце Деревянной Бьюши пропустило удар. Захотелось спрятаться под кровать и закрыть глазки, в надежде, что ночной монстр её не заметит. Когда же Като Дан скрылся за поворотом, щеки Деревянной Бьюши налились краской, ей показалось, что было бы здорово, если бы этот волк её "съел". Като Дан не замечал как действует его ярость, просачивающаяся вместе с чакрой во вне на людей. Сейчас мужчину заботило только одно – здоровье его ученика. Когда Дан только узнал о творящемся в Танзаки, первой его мыслью было бросить все и бежать выручать невезучего ученика. Однако Хокаге, словно ожидая от Дана этого порыва, приказал шиноби оставаться в деревне. Прямой приказ Хокаге задержаться на пару дней в Конохе стал для Дана полнейшей неожиданностью. Глупцом мужчина не был, и смог догадаться что не все с восстанием в Танзаки чисто. Понимая, что его поспешные действия могут вызвать неконтролируемые последствия (Джонин S ранга, появившийся в бунтующем городе не то же самое, что чунин пытающийся из Танзаки бежать), Дан решил поступить иначе. Связавшись со своими знакомыми в руководстве Анбу, он попросил помощи в спасении жизни ученика. Однако неожиданно Аки сам вышел на заставу. Полумертвый, уставший, весь покрытый своей кровью, он буквально свалился на руку шиноби из Анбу, собирающихся его спасать. Более того. Като Дану было чем гордиться. Ученик в столь сложных обстоятельствах умудрился вывести заказчика из-под опасности! Стоит ли говорить, насколько хорошая запись появится в личном деле Аки? Чунин, на своей первой одиночной миссии, которая должна быть легкой прогулкой, смог убраться с гражданским на плечах из горящего города, более того уйти от нукенинов, и возможно от шиноби Суны! Выполнить сложнейшую миссию А ранга! Като Дан был горд. Разумеется, когда ученик очнется и более-менее придет в себя, он разберёт и ошибки, и недочёты, но без этого нельзя. Важно чтобы Аки понимал свои ошибки и старался их исправить. Беспокоило Дана другое. Если Хокаге знал о предстоящей возне в Танзаки, то почему настоял на посылании Аки именно туда? Хокаге знал цену Дану, не мог не знать он цену и Аки. Посылать юное дарование широкими шагами идущее к внеранговому званию практически на убой… А ведь Кумагаи Аки не просто какой-то талантливый шиноби, он еще и Личный Ученик принца-консорта клана Сенджу. Вхож в дом Сенджу. Дружит с принцем и принцессой Учиха. Имеет связи с принцессой Инузука. Да он ко всему прочему еще и один из немногих друзей джинчурики! Хокаге идиот? Или может из-за статуса Аки и был послан на опасную миссию? Но тогда не лучше было бы подстраховаться и решить проблему наверняка? От одной мысли о попытке убийства ученика Като Дан чуть было не выпустил всю свою Ки. Попытка вызвать Хокаге на прямой разговор не увенчалась успехом. Единственное на что намекнул Хирузен – если бы даже Аки решили ликвидировать, что он, Като Дан, смог сделать? "Ничего. Что толку от моей личной силы?" – было горько признавать, но Дан и вправду был бессилен против интриг политиков. Осознание шаткости положения всей его семьи, зародило в душе страх. Выйдя на улицу, Дан вдохнул носом свежий воздух. Он уже начал просчитывать ходы для ликвидации своей слабости. Перебирал в уме возможных союзников… и понял как мало у него информации о внутриполитической ситуации в Конохе. "Позже поговорю с Цунаде, все же её учили разбираться во всем этом с детства", - оставил на время свои идеи Дан. "Сейчас самое важное - здоровье Аки" – решил Дан. Даже не пытаясь использовать Шуншин (для использование этой техники необходимо быть полностью спокойным, в море эмоций должен быть штиль), вместо этого по крышам побежал к госпиталю. Вскоре Дан стучался в кабинет Фукуи-сана, личного ирьенина Аки, а также его названого дяди. - Кто там пришёл?! – дверь резко отварилась. Очень старый лысеющий мужчина с козлиной бородкой гневно открыл было рот, но увидев вместо "бездельников и идиотов" Като Дана растянул свои губы в улыбке. - Дан-сан! Заходите, милости прошу, - отошел в сторону Фукуи Кайоши, ирьенин, чуть-чуть не дотягивающий до S класса, человек перед которым робела даже высокомерная Цунаде. Пройдя в кабинет, Дан осмотрелся. За время его прошлого визита (а точнее посиделок с лучшим саке Конохи) ничего здесь не изменилось. Будто само время остановилось в этом помещении. - Этот кактус еще жив? – удивленно пробормотал Дан. Стоило сказать, что бедное растение, которое Кайоши принципиально не поливал, готовилось завять вот уже несколько лет (Дан подозревал, что и несколько десятков лет), но все боролось за жизнь. - Пхе, этот старичок еще тебя переживет, - кряхтя, старик разлил по чашкам горячий чай. - Присаживайся, Дан-кун, - дождавшись, когда гость примостит свой зад на неудобный стул, Кайоши заговорил: - Я так понимаю, ты пришёл узнать по поводу Аки-куна, - Кайоши хлебнул чая: - Так вот, он в коме. Нет, не переживай, это наведенная кома, лечебная, так сказать. Видишь ли, наш малыш довольно сильно пострадал. По его каналам чакры гуляет стихийная чакра молнии и ветра, очаг был перенапряжен, часть тенкецу излишне растянуты. Помимо этого у мальчика серьезнейшее ментально потрясение. Скорее всего это связано с той девочкой, которую он привел с собой… - Кайоши ненадолго замолчал. - Видишь ли в чем дело, Дан-кун, ментальная травма мальчика, даже не смотря на его "особенность" довольно коварна. Если причина в девочке, боюсь она сможет стать раздражителем и пагубно повлиять на восстановление. - На что вы намекаете? - насторожился Дан. - Эх. Никто не хочет быть злодеем, но девочку и Аки нужно разделить. Но зная нашего мальчика, предположу что он будет упрям в своем желании встретиться с несчастной… не будет девочки, не будет и проблемы, - прищурил глаза Кайоши. - Нет! Никогда я на это не пойду. И вам не дам. Я верю Аки, справится с этим кризисом, - резче чем следовало ответил Като Дан. - Молодость. Не переживай, Дан-кун, никто не узнает. Девочка и так на грани. Кто удивиться смерти той, что жить не хочет, - не замечая резкости Дана, добродушно улыбнулся Кайоши. Сделал глоток чая. - Я буду знать. "Мы оружие, но мы не бездушны, есть вещи, которые мы вынуждены совершать, но есть и то, что делать не следует. Если хочешь остаться человеком, то нужно им быть", - процитировал слова Первого Хокаге Дан. - "Ниндзя должен быть готов пожертвовать своей честью ради деревни, семьи и любимых. Их ненависть приносит боль, но стоит помнить, что мертвые не ненавидят. Пока любимые живут и ненавидят, это радость", - ответил цитатой еще одного великого Сенджу старик. - Я не позволю девочке умереть, - поставил точку в споре Дан. На что ирьенин с сожалением покачал головой. - Она безнадежна. Ты её не видел, может знакомство развеет твои сомнения, Дан-кун? Поверь старику, вот уже пять десятков лет лечащего травмы физические и ментальные, эту девочку лучше освободить от ноши жизни. Так будет лучше всем. Однако Кайоши не удалось переубедить Като Дана. Все что оставалось старику - надеяться на силу воли Аки и его разумность. - Могу я навестить ученика? - под конец беседы спросил Дан. - Не стоит. Он сейчас в стерильном помещении. Сторонняя чакра может повредить его восстановлению. Подождите минимум неделю. Пока вся стихийная чакра не выйдет из Системы Циркуляции, мальчик будет находиться в лечебной коме. По итогам этого этапа восстановления я обозначу точные сроки. Като Дан уже покинул кабинет, оставив Кайоши наедине со своими мыслями. - Принципиальность. Честность. Доброта, – это хорошие качества для человека, Дан-кун, но не для шиноби. Как было бы хорошо, стань учителем Аки Орочимару-кун. Мда, - пожевал губы старый ирьенин. Посетовал на старость - раньше бы он сделал все по-своему - девочка бы ушла во сне. Но не теперь, нынче время молодых. Кто знает, может нынешнее поколение лучше приспособлено к нынешнем реалиям, и все его советы – бредни спятившего старика?***
Далеко на западе, за болотами Стран Рек и Дождя, простирается бесконечное море песка. Ураганные ветры поднимают неслыханного размера песчаные волны и гонят их за горизонт, чтобы обрушить на глиняные стены жилищ смертных. Пустыня неоднородна. Здесь есть реки, моря и водовороты. Ветряные потоки создают своеобразные течения, которые местным жителям удалось покроить при помощи особых кораблей из глины. Суровые те места. Ядовитые животные всех размеров и форм постоянно желают теплой крови человека, палящее солнце нагревает песок до температуры при которой ни одно живое существо не может существовать, ночи же обманчиво прохладные после заката, уже к полуночи покрывают трещащий от резкого перепада температур песок слоем инея. Люди, живущие в этих местах низкорослы и на вид слабы, но это обманчивое впечатление. Поколения за поколением, песчаный народ терпел тягости и лишения. Слабые гибли, но сильные продолжали людской род. Сама природа озаботилась тем, чтобы женщина песков долгое время могла рожать, а мужчина не столь сильно привязывался к одной жене, чтобы забывать об остальных. Так получилось, что через многие годы, пройдя испытания жарой и песком, женщина получила красоту и здоровье вплоть до преклонного возраста, а мужчина стал любить многих женщин, и ныне способен добиться ответной любви от многих жен. Долгие годы песчаный народ страдал от Демона Песков, что закрыл людям пустыни пути к плодородным землям, но славный герой одолел тварь, положив конец изоляции Людей Ветра и Песка. Дед Первого Кадзекаге то был. Но не получили желаемого даже со смертью Демона песчаные люди. Не смогли они пробиться к центру континента, проиграли красноглазым дьяволом на востоке и взрывающим скалы горцам на севере. Так и теснится пустынный народ на небольших оазисах среди пустыни. Но есть еще надежда на счастливую жизнь. Две точки зрения родилось из страха перед голодом, самым главным врагом детей ветра и песка. Путь на Запад через неспокойный океан. Путь на Восток через кровь врагов. У каждого пути свои приверженцы, каждый путь хорош по-своему. Но по какому из двух пойдет народ песков? Решаться этот вопрос будет в городе шиноби Ветра и Песка, что стоит на месте высохшего озера – в Суне. Ох, Суна. Ты прекрасна. Построенная в природной крепости, ты вобрала в себя всю красоту пустынной культуры с её изящным минимализмом и своеобразной архитектурой. Небольшие парки, за коими ухаживают денно и ночно ответственные жительницы славной Суны радуют глаз усталых путников песков. А какие тут живут женщины! Рожденные в сложных условиях они ценят домашний уют и добры нравом, но, признаться честно, не этими своими качествами они покоряют холодные сердца молодых воинов. Каждая прелестница от мала до велика обладает удивительным шармом и очаровательна своей чистой невинной красотой. В Суне вы не встретите большегрудых роковых женщин, не увидите вы и длинноногих страстных особ - не этим славятся женщины запада. Хрупкие, очаровательные, девушки, рожденные в Суне, способны растопить лед сердца любого смотрящего на их изящные стати. Жаль, но мир беспощаден к Людям Ветра. Голод, мор, потери в последней войне и жесткая политика консерватизма Кадзекаге разрушает жемчужину запада. Однако есть люди еще борющиеся с неизбежным. Их немного, но они сильны своей сплоченностью. Корпус Кукольников все еще борется за будущее Суны и Страны Ветра. Их пытались уничтожить вот уже три поколения правителей Суны, но Кукольники лишь презрительно смотрели на жалкие попытки Каге подмять власть над корпусом. Почему же у могущественных Кадзекаге не вышло? Ответ прост – в корпус принимают любого. Фактически корпус кукольников это утопия, кою видел Хоширама в своих мечтах. Организация, где клановые, бесклановые и потомственные шиноби живут и работают вместе. Одно то, что даже нынешний Кадзекаге – тиран, обладающий всей полнотой власти над Суной, не способен подавить Корпус, значит многое. У корпуса множество баз по всей Суне. В одних кукольники постигают путь медицины, в ином тактику и стратегию использования кукол в бою, в третьем тренируют тайдзюцу и ниндзюцу, но самым важным, несомненно, местом Корпуса являться база, где лучшие шиноби-инженеры создают кукол. Размер этой базы поражает. Три особняка, соединённых между собой переходами-стенами, а под ними, на глубине в несколько десятков метров простирается центр всей жизни Корпуса – подземелье, где творят основу силы корпуса – кукол. Спускаясь все ниже и ниже, достигнув каменного дна иссохшего озера, вы попадете в место, где в данный момент творится история. Это небольшое помещение защищено всеми возможными способами от взглядов любопытствующих. Возможно, даже сам Рикудо-санин не смог бы подсмотреть за работой хозяина этого места, что говорить об остальных? В данный момент, помимо хозяина секретной лаборатории, в помещении находился еще один… разумный, если можно так конечно сказать о высоком, почти два с четвертью метров в высоту, индивидуума, чье тело полностью закрыто бинтами, а на лицо скрывает массивная золотая шлем-маска, изображающая шакала. Разумный с интересом наблюдал за работой тринадцатилетнего красноволосого мальчика хрупкого телосложения, который в данный момент что-то делал с механической куклой некой девочки. - *вдох-выдох* Получилось? – хриплый неожиданно юношеский голос прозвучал в тишине, породил своеобразное эхо, отразившись от стен рукотворной пещеры. Красноволосый парень не ответил. Он сосредоточенно смотрел на свое творение – обычная кукла без оружия и печатей. В этот раз девочка. - Отчего зависит успех, - тихий голос красноволосого парня стал для здоровяка неожиданностью. Плечи бугая поникли: - Провал, да? – тяжко вздохнул бинтованный. Вдруг тело куклы вздрогнуло. Что-то заскрипело, в стороны от куклы ударила волна синей чакры. Красноволосый поспешно отошел от своего создания. Хоть на его лице и было невозмутимое выражение, но в данный момент он нервничал, даже сильнее разумного рядом с ним. Глаза куклы медленно открылись. - Я её не контролирую. Она живая… это успех… - произнес на красноволосый, а уже затем на тон ниже со вздохом добавил: - И я совершенно не понимаю почему. Здоровяк подал плечами, подошел к кукле. Заглянул в её неожиданно живые фиолетовые глаза: - С днем рождение, дитя. Скажи, как тебя зовут? Кукла пару раз моргнула, приподнялась на локтях. - Цин… Цин из клана Цин - тихий девичий голос разрезал тишину.