Пациент №1822

Следующая неделя прошла лучше, чем он мог рассчитывать. Он ожидал, что ему придется принимать участие в кое-каких неловких разговорах, что в воздухе во время совместных ланчей будет витать что-то странное, однако всё просто шло своим чередом. Рувик, сдержанный и молчаливый, расправлялся с ланчем. Себастьян мирно разгадывал кроссворд. Лесли гудел, как поезд, и прихлёбывал яблочный сок. Всё было нормально. Единственным значительным изменением было то, что Рувик стал периодически приходить на завтрак, чтобы после поиграть с Лесли в шахматы. Он ни с кем не разговаривал, порой он даже не беседовал с Лесли. Он приходил, садился напротив Лесли, и они начинали играть. После этого Лесли и Себастьян отправлялись на групповую терапию, а Рувик возвращался в комнату. Всё это становилось обыденным. Даже их ночные прогулки превратились в рутину. Но Рувик теперь начал немного по-другому проводить время в его палате. Он, впрочем, приобрел еще одну новую привычку: теперь он иногда усаживался у окна и начинал смотрел на улицу, но Себастьяну об этом знать было необязательно. Тот и так уже видел многое — его тело — и теперь ему требовалось время, чтобы стать увереннее в себе. Большую часть времени Рувик был притихшим. Его глаза внимательно изучали Себастьяна. Было нетрудно догадаться, что доктор беспокоился. Иногда Себастьян делал долгие паузы, прежде чем ответить. Иногда он отводил глаза и погружался в задумчивое молчание. Рувику потребовалась неделя, чтобы набраться духу и во время очередной встречи задать прямой вопрос. — Вы кажетесь растроенным, доктор, — заметил Рувик. Он вернулся к привычной вежливости. — Да? — спросил Себастьян. — Это так очевидно? Рувик серьезно кивнул. Себастьян вздохнул, почесал затылок и откинулся на спинку скамейки. — Вчера я… — Себастьян помедлил, подбирая слова. — Вчера я должен был навестить мою семью. — На каком кладбище? — поинтересовался Рувик. — Мисти Пайнс. — И почему вы не пошли? — И кто из нас двоих психиатр? — усмехнулся Себастьян. — Я никогда не мог ходить туда в одиночку. А сейчас я не могу попросить Джо, чтобы он пошел со мной. Мы теперь не очень ладим. Поэтому я… я просто пропустил этот раз. — Понимаю, — Рувик кивнул. — Я никогда не навещал Лауру. Я даже никогда не думал об этом. Я даже не знаю, похоронил ли её отец. Он вообще мог её кремировать. Такая ирония. — Ты бы навестил ее, если бы ты знал? — Понятия не имею. Прошло так много времени, — Рувик поднял голову и стал вглядываться в звездное небо. — Что мне там делать? Плакать и просить прощения? Вряд ли в этом есть смысл. — Я делаю это, чтобы помнить. Но этот год для меня особенный. Я должен буду пойти к ним после того, как я закончу обучение. Рассказать им, что у меня получилось. Представить, что они гордятся мной, — Себастьян сделал глоток воды из бутылки. — А потом, может быть, пойти выпить. — С кем? — саркастически поинтересовался Рувик. — Хороший вопрос, — хмыкнул Себастьян, затем вздохнул. — Может быть, я просто останусь дома. Между ними вновь повисло молчание. В этот вечер их разговор оказался короче, чем во все предыдущие. Как бы то ни было, мало с кем Рувик мог разговаривать, не испытывая смущения или зажатости, но они с Себастьяном уже сделали немало успешных шагов к его раскрепощению. — Рувик, как твое самочувствие в последние дни? — спросил доктор, взглянув в его лицо. Или, вернее, попытавшись взглянуть: капюшон был поднят. Он звал его Рувиком, только когда они были совершенно одни. В стенах клиники он всегда обращался к нему как к мистеру Викториано. Первое имя было своего рода знаком, выражением его просьбы о приватной беседе. — Ну, так, как и должно быть, — сказал Рувик. Себастьян повернулся к нему и поднял руку к его лицу. Его пальцы подцепили ткань и спустили капюшон. — Прости, я предпочитаю видеть твоё лицо, когда ты говоришь. Продолжай, — он вернулся в прежнее положение и вновь взглянул на него. — Я, э-э-э… Кхм, — Рувик прочистил горло и выдохнул, ожидая, пока пульс придет в норму. — Сплю хорошо. Эпизодов стало меньше. Твой рецепт, кажется, действует. — Забавно, что ты говоришь о работе, — Себастьян улыбнулся. — Но я не об этом. — Я… Я… — Рувик покраснел. — Неподходящее место и время, доктор. — Себ. Зови меня Себом, — настойчиво произнес тот. — Хотя бы когда мы наедине. Здесь нас никто не услышит. Себастьян любил наблюдать за Рувиком в такие моменты. Каменные стены его сдержанности шли трещинами при малейшем намёке на флирт. Себастьян обнаружил, что Рувик был не таким бессердечным и равнодушным, каким хотел казаться. Тот был всего лишь чувствительным и боялся, что кто-то оттолкнёт его или причинит ему боль. Было куда проще делать вид, что его ничего не волнует, нежели иметь возможность быть отвергнутым. Поэтому Себастьян предельно тщательно выбирал и слова, и темы для разговора. — Ну ладно. Себ, — Рувик кашлянул. — Обожаю видеть тебя таким, — Себастьян ухмыльнулся. — Как будто ты никогда ни с кем не флиртовал. — В этом не было потребности, — пробормотал Рувик, отворачиваясь. — А сейчас? — Себастьян понизил голос до шепота и придвинулся к нему ближе — осторожно, не касаясь. — Есть какие-нибудь потребности? Желания? Рувик сглотнул, чуть не подавившись собственным языком. Интонации, с которыми было произнесено последнее слово, словно оцарапали его слух, мгновенно взбудоражив воображение. Если бы только доктор знал, что ему снилось после того, как они целовались. Во сне всё было так… подробно. — Может быть, есть парочка, — наконец ответил Рувик безо всякого выражения. — Это серьезно, — Себастьян подхватил его тон. — Можешь ничего не говорить, я и так всё вижу. — Видишь?.. — Рувик запнулся, мигом растеряв всю беспристрастность. — Ну да, сквозь эти стены сдержанности. Румянец на лице. Учащенное дыхание, — прошептал Себастьян в его ухо. Рувик прикрыл глаза. — Мольбы о большем. — Почему ты думаешь, что это я буду умолять? — огрызнулся Рувик. — Посмотрим, — Себастьян усмехнулся и хлопнул его по плечу. — Я жду этого с нетерпением. Они неторопливо пошли обратно к зданию лечебницы. Себастьян, как всегда, обещал, что они встретятся после того, как он примет душ. Рувик же, против обыкновения, не промолчал, а остановился, собираясь с мыслями. Затем он повернулся к Себастьяну — тот достал сигарету и прикурил ее. — После того, как ты выпустишься… я, может быть, присоединюсь к тебе, когда ты будешь навещать семью, — Рувик смотрел себе под ноги. Себастьян поднял голову и пораженно уставился на него, думая, что ослышался. Он вынул сигарету изо рта. — Ты уверен? — он сделал шаг вперёд. Он не спрашивал, было ли у Рувика на это право. Это его не волновало. — Если бы я не был уверен, я бы не предложил, — Рувик покосился в сторону. Его руки вновь были в карманах. — Мне нужно особое разрешение, чтобы покинуть территорию лечебницы. И точное расписание. Время, когда мы уедем и когда вернёмся. Номера, по которым можно будет связаться. Хименес должен будет дать разрешение. — Я его достану. — Ты можешь попытаться, — сказал Рувик. — В природе не существует ничего точного. Кроме, конечно, смерти. — Да, разумеется, — Себастьян усмехнулся и стряхнул пепел на землю. Затем он аккуратно притушил сигарету и положил ее в пепельницу. К тому времени Рувик уже успел зайти в здание больницы, направляясь к душевым. Себастьян был готов лопнуть от волнения и счастья. Он чувствовал гордость, когда думал о том, что Рувик смог решиться предложить ему подобное. Целый день вне больницы, который они проведут вместе. Никаких строгих медбратов, которые бы смотрели на них осуждающе. Никаких предписаний, никаких надоедливых запретов, мешающих им делать столь многое. Для Рувика, вероятно, это будет большим испытанием — впервые за столько времени по-настоящему выйти на люди. Но Себастьян был уверен, тот справится. Еще одна вещь, которую он будет ждать с нетерпением.

***

У открытой двери в душевую его ожидала Татьяна. — Вы? — удивленно произнес Рувик. — Да, мистер Викториано, — Татьяна кивнула ему на дверь, приглашая зайти первым. — А где тот напыщенный медбрат? У которого всё время недовольный вид. Джо или как его там. — Мистер Ода попросил временно освободить его от этой обязанности, — сказала Татьяна. — Устал от моих колкостей. — Напротив, он не хочет доставлять вам неудобство своим обществом, потому что его состояние оставляет желать лучшего, — пояснила Татьяна. — Он не имеет ничего против лично вас, но его трудности с доктором Кастелланосом могут сказаться на его поведении с вами. — Он злится на Себа? — спросил Рувик. — Но причём здесь я? — Как интересно… как неформально по отношению к вашему доктору, мистер Викториано, — Татьяна понимающе улыбнулась, протягивая ему полотенца. Рувик прикусил язык. Татьяна опустилась на стул и достала из кармана халата пилку для ногтей. Когда он скрылся за углом, где располагались кабинки, она уже вовсю занималась маникюром. Он сказал слишком многое? Что эта медсестра знает? Она всегда была такой тихой, что он едва замечал ее присутствие. Как можно понять, подслушивает она или нет? Он почувствовал беспокойство. Если она всё знала, его прямой вопрос лишь сделал бы всё очевиднее. Если она не знала сейчас, она узнает потом. Головоломка. Пока он принимал душ, она сидела молча. Когда он вернулся и когда они оба вышли из душевой, она также не проронила ни слова. Лишь закрыла дверь ключом и пошла к регистратуре. Если она и знала что-то, она об этом не говорила. Или ей было просто плевать. — Эта женщина — настоящая загадка, — пробормотал Рувик себе под нос, возвращаясь к себе в комнату. Был поздний вечер. Наступало время сна.

***

Регистратура и примыкающий к ней кабинет, в котором хранились медикаменты, были пусты. Ни Татьяны. Ни Джозефа. Это было очень странно, потому что обычно там всегда кто-то был. В любой момент мог прийти вызов. Но Себастьян уже слышал приближающийся стук каблуков. — Мисс Гутиеррез, где ваш помощник? — Мистер Ода отдыхает на посту медсестёр. Боюсь, он выглядит немного зелёным, — сказала Татьяна. Она открыла кабинет и принялась готовить порцию лекарств для пациента №1822. — Зелёным, — повторил Себастьян. Он завидовал? Татьяна передала ему лекарства и пожелала спокойной ночи. К Джозефу он, может быть, заглянет позже. А сейчас он шагал по коридору в сторону апартаментов Рувика. Он постучал в дверь и вошёл. Рувик сидел на кровати и читал книгу. Текст в ней, вопреки обыкновению, был на английском. И числа. Огромное количество чисел. Формулы, в которые они входили, показались Себастьяну смутно знакомыми. — Органическая химия? — спросил он, протягивая Рувику лекарства. — Удивлён, что ты с ней знаком, — Рувик закрыл книгу и отложил её в сторону, затем начал запивать таблетки водой. — То, что я её узнал, не значит, что я её знаю. Оставлю её гениям вроде тебя, — Себастьян наблюдал за Рувиком, который притворялся, что ему не смешно. — Я иногда просматриваю её. Мне кажется, она успокаивает. Лёгкое чтение. — Лёгкое чтение? — Себастьян издал недоверчивый смешок. — Боюсь подумать, что бы ты сказал, увидев мой книжный шкаф… — Комиксы, — Рувик поднял бровь. — Или порнография. — Ну, не могу сказать, что ты полностью ошибаешься, — хмыкнул Себастьян. — Эй, ты пошутил! Это же замечательно! — Я… — Рувик опустил взгляд, чувствуя неловкость. — Мой опыт в этом невелик. — В чём? — В том, чтобы быть нормальным, — донеслось из-под капюшона. — Перестань смотреть на меня. Это смущает. Себастьян сел рядом с ним на кровать и протянул руку к его лицу. Он тронул его подбородок. Зубы Рувика были напряжённо сжаты. Себастьян погладил его щеку. — Тебе не обязательно быть слишком деликатным, — сказал Рувик. — Предпочитаешь, чтобы я был грубым? — Я не это имел в виду, — Рувик потянулся щекой за его ладонью. — Я хотел сказать, твоей доброты намного больше, чем я заслуживаю. За последний месяц ты дал мне больше сочувствия, чем я за всю мою жизнь. Я проявлял к людям жестокость и гордыню и не собирался им сочувствовать. У меня не было необходимости сожалеть о том, что я делал. Но теперь… Видеть тебя, чувствовать, слышать, — это так приятно… так странно. Словно награда за плохое поведение. — Я бы тебя выпорол, если бы это помогло, — пошутил Себастьян. — Если бы помогло, я бы согласился, — кивнул Рувик. — Если бы ты только знал, как это звучит, — ухмыльнулся Себастьян. — Извращенец, — Рувик закатил глаза. Он ужасно хотел, чтобы Себастьян наклонился к нему и снова поцеловал, но тот лишь убрал руку с его щеки и пожелал спокойной ночи. Рувик посмотрел на него с разочарованием. Было бы забавно заняться чем-нибудь здесь. Заняться чем-то запретным, в запретном месте, когда они оба могли быть пойманными. Это звучало так волнительно. — Увидимся завтра, — Себастьян кивнул. — Да, завтра, — ответил Рувик. — Давай, скажи это, — Себастьян пододвинулся, оказавшись совсем близко. — Доброй ночи, Себ, — прошептал Рувик ему в ухо. От этого пожелания, сделанного в лицо, он почувствовал себя больным. — Доброй ночи, Рувик. Себастьян ушел, а Рувик по привычке завернулся в одеяло. Наконец-то он сможет вздремнуть. Его ждала еще одна ночь приятных сновидений. Теперь в его снах не было ни дыма, ни огня, ни боли. Нет, теперь ему снился запах деревьев, лёгкий ночной бриз, мерцающие звезды на небосводе и возвышающаяся над ним фигура растрёпанного Себастьяна. Его руки сомкнулись на его запястьях. Дыхание Себастьяна щекотало шею. Рувик нетерпеливо выдохнул и застонал, когда его рука прикоснулась к его телу. Всё ниже и ниже. Затем он почувствовал язык Себастьяна у себя во рту. Рувик мог даже почувствовать вкус кофе и довольный смешок Себастьяна. Прекрасно.

***

Прошел еще один месяц, и Джозеф принял решение съехать с их дома. Это было неожиданно, но Себастьян не был удивлён. Не то, что бы они много спорили, но расстояние между ними с каждым днём становилось все больше, и они оба стали нуждаться в расширении собственного пространства. Себастьян был рад решению Джозефа, но он испытывал сомнения по поводу человека, который вместо Джозефа должен был делить с ним плату за аренду нового жилья. — Я уже нашел кое-кого, — Джозеф поправил очки. — Это женщина, но это не то, что ты подумал. Её зовут Джули или что-то вроде этого. Она занимается криминалистикой. Она должна быть здесь через пять минут. А в понедельник она перевезёт сюда вещи. Себастьян просто кивнул, показывая, что он услышал. Он быстро набирал на компьютере текст, а Джозеф стоял в дверях. Когда он обернулся, Джозеф смотрел на фотографию его семьи. И на календарь. Себастьян использовал всю выдержку, чтобы оставаться спокойным. — Я забыл про годовщину, — с искренним раскаянием сказал Джо. — Ты идешь? — Я чуть её не пропустил, — ответил Себастьян. Он возился с подбором отступов в тексте. — Кажется, кто-то стучит в дверь. Это был странный стук. Громкий и бесстрастный, от которого кровь стынет в жилах. Он уже слышал такой много лет назад, когда к нему пришли копы. Его телефон был выключен, потому что он готовился к экзамену. Тот коп постучал в его дверь. «Мы не смогли дозвониться». «Плохие новости». «Ничего нельзя было сделать». «Сожалеем о вашей потере». Себастьян закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на хороших воспоминаниях. Майра в свадебном платье, тонна блесток, голубая лента на её запястье. Торт был шоколадным, с белой глазурью, хотя они заказывали ванильный. Дядя Саймон надулся, став похожим на рыбу фугу, потому что они не собирались заказывать новый торт. Этот всем понравился. Кроме, конечно, Саймона. — Джули, правильно? Я Джозеф. Пойдем, покажу твою комнату, — слышалось из прихожей. Выглянув из комнаты, Себастьян увидел короткие каштановые волосы и лицо без малейшего признака эмоций. Её лицо чем-то напомнило ему Рувика, но не совсем. Это была не безразличность, а деловая сосредоточенность. Джозеф провел её по дому и напомнил, что аренда заканчивается через несколько месяцев. Она не возражала. Она заканчивала образование в тот же месяц, что и они. — А это — твой новый сосед, — Джозеф остановился около его двери. — Себастьян, — он встал и протянул ей руку. Её рукопожатие было твёрдым и уверенным. У неё была жесткая хватка. — Кидман, Джули, — сказала она. — Доктор, да? Удачи. Ваши экзамены сложнее, чем мои. — Криминалистика? — А потом будет полицейская академия. И даже тогда ваши экзамены будут сложнее, чем всё, что придется сдавать мне, хотя у меня будет больше дополнительных курсов. — И тебе удачи, — кивнул Себастьян. — Я должен поработать. — Понимаю. Я перевезу вещи в течение нескольких дней, — она кивнула ему и вместе с Джозефом прошла обратно в прихожую. Она казалась достаточно занятной личностью, несмотря на некоторую замкнутость. Она, вероятно, не будет совать нос в дела соседа. Ему больше не придется отчитываться по поводу выпивки или того, что он делает на работе. Вот только до конца аренды оставалось не менее месяца. Сможет ли Джо продержаться так долго? Его коробки стояли у входной двери. Джо отправлялся налегке. Татьяна должна была приехать в полдень, чтобы забрать Джозефа и его вещи. Себастьян почти физически чувствовал приближающуюся пустоту апартаментов. Он пытался не думать об этом. Всё, что ему требовалось, это сконцентрироваться на его последней статье. Она была почти закончена, но для окончательной доработки ему потребуется не менее недели. После этого в конце месяца ему нужно будет сдать ряд экзаменов. Думать об этом было несколько тревожно. А единственный человек, которого он мог попросить взглянуть на его статью, сейчас готовился съехать. Себастьян откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди, хмуро глядя на текст статьи. Он обычно не курил в своей комнате, но сейчас он подумывал о том, что это правило придётся нарушить. — Если тебе нужен свежий взгляд, почему бы не попросить твоего бойфренда? — в голосе Джозефа было легкое презрение. — Почему бы и нет, — ответил Себастьян. — У него куча степеней… Правда, отличная идея. Спасибо, Джо! Себастьян не ответил на колкость про бойфренда, и потому Джо чувствовал себя несколько обескураженно. Он смотрел, как Себастьян распечатывает черновик и кладет его в сумку, затем закидывает туда же несколько цветных карандашей. — Нужно ли переодеться перед тем, как ехать в госпиталь? В смысле, сейчас выходной. Повседневный стиль сгодится, так? — спросил Себастьян, стягивая с себя грязную футболку и открывая шкаф. — Что скажешь, Джо? — Что? — Джозеф пробудился от созерцания обнаженного торса Себастьяна. — А. Ну, надень поло, — промямлил он и отвернулся. Казалось безумным давать Себастьяну совет по поводу того, как одеться для встречи с Рувиком. Это было болезненно и немного мерзко. А Себастьяна, судя по всему, совершенно не беспокоило, как Рувик отреагирует на его одежду. Тёмно-синее поло и шорты цвета хаки, разоблачающие его волосатые голени. Кеды из серой холщовой ткани. Не было смысла слишком заботиться о своем внешнем виде. Сегодня он был посетителем, а не стажером. — Ладно, Джо, увидимся на работе. Удачи с переездом, — он взял сумку и снял с висящего на стене крючка ключи. Когда Джозеф смог найти в себе силы заговорить, Себастьян уже успел выйти на улицу. — Пока, — пробормотал он. Себастьян был уже далеко.

***

— Доктор Кастелланос? Что привело вас сюда? Разве сегодня у вас не выходной? — Хименес обернулся, отвлекаясь от разговора с медсестрой. Та освобождала доску объявлений под новые записи. — Обычный визит, — ответил Себастьян. — Я рассчитываю на кое-какую помощь для моего отчета. — А, ну, боюсь, сегодня у меня очень много работы. Но если вы принесёте отчет в понедельник, я буду рад на него взглянуть, — Хименес достал из кармана халата запищавший пейджер. — Да, конечно, — Себастьян запоздало вспомнил, что Хименес был опытным и высококвалифицированным доктором. — Что ж, тогда я пойду поздороваюсь с несколькими пациентами. — Только не забудьте отметиться. Раз вы здесь работаете, вы можете отказаться от сопровождения персонала. Дорогу, думаю, вы уже запомнили, — усмехнулся Хименес. Себастьян хмыкнул в ответ, смущенный тем, что главврач «Маяка» так легко согласился проверить его статью. Но Себастьян этого не хотел. Мнение Хименеса его не особенно интересовало — в отличие от мнения Рувика. Себастьян отметился в журнале посещений и пошел в сторону апартаментов Рувика. Они оказались пусты. Где же он? Себастьян проверил кафетерий, но и тот был пуст. В отличие от гостиной. Рувик сидел в кресле и смотрел в окно. Он вновь замотал лицо бинтами, но его капюшон был снят — такое происходило всё чаще, когда он оказывался среди людей. Лесли сидел недалеко от него, собирая что-то из кубиков. Как близко он сможет подобраться, прежде чем один из них заметит его?.. — Себастьян! — позвал его Лесли, энергично замахав рукой. — Играть! Играть! Иди играть! Что ж, не так уж близко. Рувик окинул его потрясённым взглядом. Видя его, он чувствовал смущение. Его повседневная одежда только добавляла происходящему сюрреализма. Без неизменного халата и костюма он выглядел очень странно. Но короткие рукава открывали его предплечья. Шорты позволяли Рувику видеть его ноги. Действительно, тот еще образчик. Себастьян приближался, приветственно махая в ответ. — Что вы здесь делаете? — спросил Рувик, пытаясь не пялиться на него слишком явно. — Играть в игры! Игры! — Лесли встал, взял Себастьяна за руку и потянул к столу, где лежали настольные игры. — Оставь его, Лесли, — Рувик прищурился. Лесли сел, вновь принимаясь за кубики. — Надеюсь на вашу помощь, — Себастьян порылся в сумке и вытащил пачку распечатанных листов. — Вам раньше приходилось выступать в роли редактора научных статей? Рувик и Себастьян вышли на улицу, во двор. Было солнечно, так что они устроились в тени большого дерева. Они оба прислонились к стволу — достаточно близко друг к другу, но не настолько, чтобы это выглядело подозрительно. Пока они шли, Себастьян несколько раз оглядывался, чтобы убедиться в том, что Рувик следует за ним. — Ты всегда позволяешь объектам исследований читать написанные о них статьи? — поинтересовался Рувик. Он начал просматривать текст. — Я думал, твоя невероятная пылкость и тщательно скрываемая страсть ко мне достаточно сильны, чтобы ты мог взглянуть на статью объективно, — ухмыльнулся Себастьян, рассматривая упавший с дерева листок. — Ты хочешь, чтобы я был строг? — Рувик проигнорировал его сарказм, пометив что-то на первой же странице. — Ну, да, если ты можешь, — Себастьян надорвал лист. — Если я могу? — повторил Рувик, недоверчиво взглянув на него. В его глазах стояло невысказанное презрительное «ты понимаешь, с кем ты разговариваешь?» Он вернулся к статье и ничего не говорил почти целый час. Себастьян, коротая время, рассматривал пациентов. Некоторые занимались садоводством, хобби, о котором он практически не имел понятия. Он узнал парня с групповой терапии, который пытался покончить с собой в компании девушки. Он разбрасывал удобрения. Около недавно высаженных цветов он добавлял их особенно осторожно. Он казался счастливым, хотя его манера разговора вызывала сомнения. Себастьян задумался, можно ли быть очень счастливым и при этом вообще не разговаривать. Он перевёл взгляд на Рувика. Тот сидел молча, его глаза двигались очень быстро, когда он просматривал очередной абзац. Его лицо было почти неподвижно, только время от времени он хмурился, когда встречал в тексте ошибку или неудачную формулировку. Когда это случилось в очередной раз, он немедленно сделал пометку. Затем он вернулся к чтению. В уголке его рта притаилась едва заметная усмешка. Он наслаждался самим собой, хотя и пытался выглядеть серьезным. Себастьян поднимал листья, отрывал от них куски, придавая различную форму, и выбрасывал себе за плечо. Несколько из них приземлилось на стопку бумаг, которая была в руках Рувика. Тот просто смахнул их на землю и продолжил работать. Себастьян взял еще один лист и оторвал от него несколько кусочков, придавая форму сердца, и специально бросил его прямо на статью. Рувик на мгновение улыбнулся и переложил лист на другую страницу. — Ты очень медленно читаешь, — Себастьян вздохнул. Ему было скучно. — Каждую страницу я читаю по три раза, — сказал Рувик. — Почему? — со смешком поинтересовался Себастьян. — Первый раз — чтобы понять смысл написанного. Второй раз — чтобы найти грамматические ошибки и недочёты в форматировании. Третий — стилистика и ясность изложения, — пояснил Рувик, опять подчеркивая что-то красным карандашом. — Вот чёрт, — Себастьян посмотрел на текст, где различными цветами были помечены различные ошибки. — Ты невероятен. — Я… — его голос дрогнул. Еще минуту назад Рувик было холоден, а теперь он опять чувствовал неловкость. — Я стараюсь. — Не знаешь, как принимать комплименты, да? — Себастьян улыбнулся. Рувик закончил просматривать последние страницы и вручил Себастьяну полностью отредактированную статью, затем встряхнул кистями рук. Себастьян проглядел исчерканные страницы. Если учесть все поправки, статья станет гораздо толще. — Ты только что превратил мои тридцать страниц в пятьдесят, — Себастьян смотрел на текст с ужасом. — Ты должен принять во внимание, что некоторые секции следует убрать. Окончательная версия займёт около сорока страниц. Но этого будет достаточно, чтобы она была одной из лучших в твоём классе, — Рувик зевнул. — Что ж, этого более чем достаточно, — Себастьян улыбнулся и сложил листы обратно в сумку. — Как мне тебя отблагодарить? — Честно говоря, мне это ничего не стоило. Было забавно отвлечься от того, чтобы смотреть в окно и умирать со скуки, — Рувик устало прислонился к стволу дерева. — Я рад, что это помогло, — Себастьян последовал его примеру. Рувик рассматривал двор, пытаясь не думать, как именно Себастьян мог бы его отблагодарить. Нужно было оставаться отрешённым. Во всяком случае, именно сейчас, когда вокруг было так много людей. В частности, пациенты и медсёстры. Себастьян положил сумку между собой и Рувиком, почти прижав его руку к дереву. Затем потянулся и накрыл его пальцы своими. Рувик покосился на него, но Себастьян сосредоточенно смотрел на клумбу. Никто не мог видеть, что их руки соприкасаются. Он расслабился и пожал пальцы Себастьяна. — Так нормально? — спросил доктор. Рувик откинул голову назад и прикрыл глаза. На улице было тепло, но легкий ветер и тень дарили приятную прохладу. Пальцы Себастьяна поглаживали его запястье. — Так я мог бы заснуть, — сказал Рувик. — Мои экзамены будут примерно через две недели. Потом выпуск. Хотел бы я, чтобы ты там был, — Себастьян вздохнул. — Слишком много людей. Мне там будет слишком трудно. Тысячи? Никогда, — Рувик покачал головой. — И правильно. Я предпочёл бы тебя одного. Как он умудрялся сохранять непроницаемое лицо, делая все эти вещи, оставалось для Рувика загадкой. Сам Рувик умел делать неприступный вид, но в такие моменты его выдержка шла трещинами. То, что они могли быть застуканными, беспокоило его гораздо больше, чем сам флирт. Что, если кто-нибудь посмотрит ему в лицо и поймет, о чем они разговаривают? Он ненавидел саму мысль об этом. Рувик решил, что ему нужно лучше скрывать свои эмоции. Он сглотнул и уставился на траву. — Одного, да? — бесстрастно произнёс Рувик. — И что же вы сделаете, доктор? — Думаю, сначала я снял бы эти бинты, — задумчиво произнёс Себастьян. — Они мешают целоваться и трогать твоё лицо. Затем я бы снял твою толстовку… стал бы трогать тебя руками… везде… каждый… дюйм твоей кожи. А потом… не знаю… хм… может быть, я бы добрался до твоих брюк. Рувик вновь сглотнул, в груди всё свернулось в тугой клубок. Он не был уверен, что готов к подобному. — … и наконец добрался до тебя. Горячего и твёрдого. Может быть, ты бы меня при этом обнял, — Себастьян закрыл глаза, пытаясь сохранить самообладание и не думать о том, что к паху уже начала приливать кровь. — Мы могли бы делать это одновременно, сначала медленно, потом ускоряясь. Кусать друг друга за губы. Ловить дыхание друг друга до тех пор, пока… — Пока? — нетерпеливо выдохнул Рувик. — Продолжение следует, Рувик. Кто-то к нам приближается, так что пора перестать думать о моем огромном друге, — ухмыльнулся Себастьян, отпуская руку Рувика. Сказать было легче, чем сделать. Намного легче. Он притянул колени к себе, чтобы скрыть доказательство своего возбуждения. Сделал глубокий вдох. Сцепил руки и постарался успокоить разум, но получалось плохо: картина, которую он представил, никак не хотела покидать его голову. К ним шла молодая девушка с групповой терапии. Еще одна шизофреничка, как и Рувик. У неё были длинные волнистые рыжие волосы и веснушки. Она приближалась к ним, выставив руки вперёд. Она выглядела встревоженной, приближаясь к ним всё ближе и ближе. Она остановилась в каком-то ярде от них. — Я… э… — пробормотала она. — Здравствуйте… — Здравствуй, Эшлин, — сказал Себастьян. — Доктор Кастелланос? Я думала… в смысле, я не знала, что это вы. Я думала, это был какой-то посетитель, — она оглянулась. — Я могу тебе как-то помочь? — спросил он. Она покачала головой из стороны в сторону. — Я собиралась… У меня есть подарок… Я сделала его на занятии по рукоделию. — Звучит здорово, Эшлин. Что ты сделала? — он улыбнулся. Покраснев, она достала из кармана вещицу. Это был бумажный цветок. Оригами или что-то вроде того. Он был желтым — видимо, предполагалось, что это подсолнух. Выглядело очень красиво. — Вот это да, — он улыбнулся. — Я сделала это… для вас, — она повернулась к Рувику и протянула ему цветок. — Вы его рисовали… в комнате искусств… очень давно. Я подумала, он был такой красивый, но потом вы перестали выходить из комнаты. Рувик не знал, что и сказать. Он протянул руку и забрал цветок. Тот был сделан из картона, клея и блёсток. Он был красивым, но что, предполагалось, он должен был сделать? — Я думала, скоро вы опять скроетесь. Поэтому я хотела убедиться, что я смогу его вам отдать, — сказала она, глядя на собственные ступни. Себастьян ждал, что Рувик ей скажет. Тот смотрел на цветок с печалью. Подсолнух. Лаура их очень любила. Она могла танцевать среди них, а он сидел и наблюдал за ней. На самом деле, именно это они и делали за несколько часов до того, как начался пожар. — Мне жаль, — вдруг сказала она. Её пальцы сжались в кулаки, пустеющий взгляд остановился на одной точке. — Я не имела в виду… не хотела, чтобы вам было грустно. Простите… простите. Прост… — Нет, всё в порядке. Я вам благодарен, — Рувик прервал её, чувствуя неловкость из-за того, что расстроил её. — Это здорово. Себастьян не смог сдержать улыбку гордости. Когда девушка приближалась, она боялась последствий за подарок, сделанный от чистого сердца. Подарок всколыхнул болезненные воспоминания, но Рувик прекрасно с ними справился, даже поблагодарил её и даже заверил, что всё в порядке. Девушка улыбнулась, продемонстрировав щель в зубах. Рувик попытался улыбнуться в ответ, но у него ничего не вышло. — Ты не плохая. Я понял это на терапии. Иногда случается плохое, и люди теряют близких. Как я. Я потерял. Потерял на долгое время. Я причинял самому себе боль, много боли. И мне нужен был человек, который напомнит, что существуют и хорошие вещи, — она начала отщипывать заусенцы с пальцев. — Эшлин, это прямая цитата? Звучит чертовски знакомо, — хмыкнул Себастьян. — Да, — она кивнула, улыбаясь. — Мне надо идти. Пока… э… — Это Рувик, — сказал он. — Пока, Рувик. Они наблюдали, как она быстро уходит, держа руки сцепленными за спиной и подпрыгивая при каждом шаге. Она выглядела очень счастливой. И всё только потому, что он принял этот цветок. Рувик взглянул на него, осторожно держа обеими руками. Когда-то он дарил Лауре такой цветок. Она хранила его в шкатулке в её комнате. Может быть, он и по сей день был где-то в особняке. — Что? — сказал Рувик, когда Себастьян улыбнулся ему. — Ничего. Я просто горжусь тобой. Ты не должен был быть вежливым. Или принимать её подарок. И, кстати, ты заметил? Она тебя уже не боится. — Конечно, не боится. Я же не чудовище, — Рувик прикусил язык. — Я ждал, что ты поймёшь это, целые месяцы, — Себастьян хотел бы потянуться к нему и поцеловать. — Такой хороший. — Я не хороший, — громко начал он, затем оборвал себя и продолжил уже тише: — Хорошего дня. Рувик поднялся и зашагал прочь от всей этой неловкой ситуации и от Себастьяна. Ну и что, что он был вежлив? И что это ей понравилось? Это не значит, что они подружатся или что он неожиданно начнет получать удовольствие от общения с людьми. Он не поменяется настолько сильно. Просто Себастьян отреагировал слишком бурно. Тот быстро нагнал его и пошел рядом. — Я провожу тебя до комнаты, — Себастьян повесил сумку на плечо. — Почему это ты думаешь, что я направляюсь именно туда? — резко сказал Рувик. — Ты всегда сбегаешь к себе в комнату после того, как все видят твой позор, хотя на самом деле единственный свидетель — это я. И хотя я считаю это очаровательным, ты всегда пытаешься скрыться, потому что ты не думаешь, что кому-то можешь нравиться, — сказал Себастьян. — Ты немного предсказуем. — А ты немного раздражаешь, — парировал Рувик. — Только когда я прав. А я прав, не так ли? Ты знаешь, ты чертовски привлекателен, когда смущён. — Я очень сомневаюсь, — пробормотал Рувик. Его сердце забилось чаще. — Вот как сейчас, ты злишься и твой голос такой глубокий. Очень сексуально, — прошептал Себастьян так тихо, что их никто не мог услышать. Господи, он больше не мог ограничиваться одним флиртом. Рувик открыл дверь и зашел в комнату. Себастьян последовал за ним, проигнорировав написанное в уставе «никаких посетителей без сопровождающих». Когда дверь захлопнулась, Рувик стащил с Себастьяна сумку и прижал его к двери. Он положил руки на его плечи, скользнул по мерно вздымающейся и опускающейся груди. — Сними с меня бинты, как ты говорил, — потребовал он. — Прямо сейчас? Я думал, мы договорились не заниматься этим здесь. Как он мог объяснить Себастьяну, что с ним происходит? Он попросту терял голову. Их разговор о прикосновениях и поцелуях, кажется, воспламенил все его синапсы. Его желания должны быть воплощены в жизнь. Сны делали всё только хуже. А когда он просыпался из-за ежеутреннего обхода или из-за шума, издаваемого другими пациентами, ему начинало казаться, что ничего никогда не станет реальным. Что ему оставались только иллюзии. — Мне просто… нужно что-то реальное, а не воображаемое, — пояснил Рувик. — Ты играешь со мной и этим делаешь еще более безумным, чем я уже есть. Дотронься до меня. Сделай это реальным. Или ты можешь только болтать? Играет с ним? Так он воспринимает флирт? Себастьян видел отчаяние и печаль на его лице… и несомненную страсть. Слышал тоску и разочарование в его голосе. Он потянулся к его капюшону и снял его, затем поддел бинты, так что они упали с лица Рувика. Тот был напряжен, его брови были нахмурены. Хотелось поцелуями стереть с его лица тревогу. Но сейчас было не лучшее время. — Мне жаль, что ты думаешь, что играю с твоими чувствами, — успокаивающе произнёс Себастьян. — И я не только болтаю. Он наклонился к Рувику и прикоснулся к его губам, вовлекая в долгий глубокий поцелуй. Он чувствовал, как дрогнули губы Рувика. Прошло некоторое время, прежде чем Рувик расслабился и стал ему отвечать. Рука Себастьяна пробралась под толстовку Рувика и начала поглаживать его торс. Тот был тёплым, но под пальцами ощущалась лёгкая дрожь. Мёрзнет? Волнуется? И то, и другое? Футболка ограничивала его возможности, так что он прервал поцелуй и стащил ее. Ладони Себастьяна поглаживали плечи и шею Рувика, согревая. Затем руки проследовали по его груди. Под ладонями ощущалось быстрое биение сердца. Рувик никогда не чувствовал себя настолько живым. Их поцелуи становились более жадными и быстрыми. Зубы прикусывали губы, вызывая тихие выдохи. Себастьян снял поло и положил руки Рувика на себя. — Смелее, — прошептал он. Рувик обводил пальцами его рёбра. Так гладко, думал он. Затем он спустился ниже, нащупав дорожку вьющихся волос. Он погладил их и решил, что ему нравится. Наконец Рувик оторвался от него, тяжело дыша. — Слишком много? — усмехнулся Себастьян в его шею. Рувик покачал головой и выдохнул. — Еще. — Я думал, ты не собираешься умолять, — рука Себастьяна спустилась пониже талии. — Я не умоляю, — тело Рувика считало иначе. — Делай то, что обещал. Рука Себастьяна залезла в его боксеры, другая поглаживала его щёку. Его затвердевший член освободился от ткани, и Себастьян немедленно обхватил его ладонью. — А!.. — вырвалось у Рувика. — Прости, я раньше делал это только с самим собой. Скажи, если я делаю всё правильно, — пробормотал Себастьян в его ухо. — Хорошо? — Да. Это… — Рувик выдохнул. Не существовало слов, способных точно выразить его мысли. Только тепло и давление руки Себастьяна, и движения вверх… и вниз. Вверх. Вниз. Рувик стиснул зубы, чтобы не зарычать. Он не мог допустить, чтобы кто-то пришёл на шум и помешал им. — Помоги мне, — сказал Себастьян, лизнув ухо Рувика. Рука Рувика уверенно расстегнула пуговицу его шортов, затем молнию. Шорты слегка сползли — достаточно, чтобы продемонстрировать боксеры. Себастьян не солгал: даже через хлопок трусов было видно, что его член был довольно крупным. Рувик взглянул на Себастьяна, ожидая указаний. Тот сам приспустил трусы, освобождая член. Рувик помедлил, прежде, чем прикоснуться к нему. Себастьян почувствовал его неуверенность. — Потрогай меня, — простонал он между поцелуями. — Но мои руки… — сказал Рувик, глядя на свои шрамы от ожогов. Он опасался, что его руки должны приносить больше вреда, чем пользы. — Не заставляй меня просить, — Себастьян вцепился в Рувика, не переставая поглаживать его. Рувик на это не поддался, так что Себастьян взял его руку и стал целовать его ладонь, его пальцы. Всю его руку. Рувик опустил ее и взял этой рукой член Себастьяна. Тот благодарно застонал. Они поглаживали друг друга. Всё происходило именно так, как он описывал. Поцелуи. Касания. Стоны, как и говорил. Только в реальности всё было ещё лучше. Вкусы и запахи были ошеломляющими. Руки Себастьяна имели обширный опыт в мастурбации, в то время как Рувик был неопытен. Доктор был с ним терпелив, давая указания по поводу скорости и степени нажатия. Рувик учился очень быстро. — Помедленнее, — прошептал Себастьян. — Уже скоро. — Я близко, — пробормотал Рувик. Его колени слабели. — И я. Не знаю, сколько продержусь, я… — Себастьян уткнулся лбом в плечо Рувика. — Господи, как хорошо. — Я хочу сейчас. — Тогда давай, только… — Себастьян коснулся его губ. — Скажи моё имя. Когда ты говоришь его, со мной творится что-то невероятное. Рувик сделал глубокий вдох. В груди расползалось тёплое чувство. — Боже, пожалуйста, скажи, — Себастьян был совсем близко. — Себ, — слабо выдохнул он. Они кончили. Это было похоже на извержение вулкана; очень обильно. Себастьян привалился к стене. Его трясло. Так много времени прошло с тех пор, как у него был оргазм такой силы. От чьей-то руки. Годы. Рувику казалось, что он сейчас потеряет сознание. Это было куда лучше, чем действовать в одиночку, представляя Себастьяна. Его тело ослабело от усталости, но это была приятная усталость. Пальцы Себастьяна, которые он всё еще чувствовал на себе, были липкими. Пол тоже был испачкан. Они отпустили друг друга. — Потрясающе, — Себастьян с тяжелым вздохом сполз на пол. — Десять из десяти. — Я не осознавал, что… взаимодействие может так изматывать, — заметил Рувик. Он подошел к коробке с бумажными полотенцами, достал одно и вытер руки. Он мог лишь представлять, на что будет похож секс. Всё, что он знал точно, это то, что сегодня ночью он легко сможет заснуть. Себастьян протянул ему руку, и Рувик вложил в нее еще одно бумажное полотенце. Себастьян вытерся, затем вытер пол. Никаких улик. Использованные полотенца Рувик выбросит позже с остальным мусором. — Иди сюда, — сказал Себастьян. Рувик подошел. Себастьян обнял его. Это было нормально? Он не был уверен, что все сексуальные взаимодействия должны были заканчиваться объятиями. Может быть, только с Себастьяном. Он не знал. — Хотел бы я сегодня ночью спать с тобой, — сказал доктор. — Это было бы лучшим завершением потрясающего дня. — Это против правил, — напомнил Рувик. — Увольнение. — Но ты бы хотел? Чтобы я спал тут с тобой? — спросил Себастьян, сжимая его еще крепче. — Рувик? — Я бы… хотел, — сказал Рувик, беспокойно шевельнувшись. — Ты не мог бы отпустить меня? Я не могу дышать. — Точно, — Себастьян разжал руки. — Прости. — И было бы неплохо привести нашу одежду в порядок, пока никто не вошёл… — Рувик кивнул на лежащие на полу бинты и футболки, — и не увидел это. Даже умственно отсталый ребёнок сможет сделать из этого единственный вывод. Себастьян кивнул. Они оделись. Затем он собрал выпавшие из сумки бумажные листы и вернул их на место, а Рувик забинтовал лицо, чтобы скрыть его от остальных пациентов — сейчас это было особенно необходимо, потому что его лицо слегка покраснело, и вряд ли это могло пройти в ближайшее время. — Ты знаешь, что то, чем мы сейчас занимались, было весьма безрассудным? — спросил Себастьян. — Да… очень безрассудно, потому что тебя могут уволить, — согласился Рувик, доставая с полки книгу. — Ей, это звучит так, словно только я в этом виноват, — Себастьян засмеялся. — А разве нет? — Рувик взял другую книгу и оглянулся, посмотрев на него. — Нет. В смысле, я тут был, но разве не ты всё это начал? — Себастьян почесал затылок, пытаясь вспомнить, но в голове вертелось только то, как всё это кончилось. Ему стоило быть осторожным. — Если меня не подводит память… — начал Рувик, покосившись на окно. — Ты что-то сказал во дворе. Хм… что-то о списке вещей, которые ты собирался со мной сделать. Думаю, это и было началом, как ты выражаешься. — Неужели? — хмыкнул Себастьян, пересчитывая страницы статьи. Нужно было убедиться, что все были на месте. — О да, — Рувик ухмыльнулся. — Хм, ну ладно, в следующий раз постараюсь быть внимательнее, — Себастьян хмыкнул, затем неожиданно хлопнул себя по лбу. — Чёрт, чуть не забыл. Это тебе. Он достал из сумки еще один лист бумаги и протянул его Рувику. Тот взял его и проглядел шапку. Судя по всему, это была распечатка электронного письма. — Разрешение покинуть больницу, — пояснил Себастьян. — Когда я выпущусь, я буду всего лишь посетителем. А с посетителем ты можешь покинуть больницу при условии, что будешь придерживаться графика и вернешься до отбоя. Посетитель должен быть доступен по телефону. И так далее, и тому подобное. Это многословное письмо говорит, что это разрешение у нас есть. Рувик внимательно читал письмо. Оно и впрямь было многословным. Он закатил глаза; в этом был весь Хименес. Когда он закончил читать, он вернулся к началу. Он сможет выйти… Это было в равной мере и тревожно, и волнующе. Он еще не покидал клинику на такое долгое время. Он сможет? Просто взять и выйти в настоящий мир? Кажется, его комната была более безопасной и предсказуемой. — Рувик, ты передумал? — обеспокоенно спросил Себастьян. Рувик покачал головой. — Конечно, нет. Я сказал, что я буду тебя сопровождать на кладбище. Я держу слово. — Если ты не хочешь, я пон… — Я не боюсь, — перебил его Рувик. — Просто у меня нет одежды, которая подходила бы для… жизни вне больницы. — И всё? Я принесу тебе что-нибудь, — Себастьян перевёл дух. — Может быть, тебя беспокоит что-то еще? — Ничего, о чем тебе следовало бы думать, — Рувик сложил бумагу и положил между страницами книги. — Я справлюсь. Себастьян открыл дверь, и они отправились обратно во двор. Их место по-прежнему было свободно. Когда они пришли, Рувик повернулся к Себастьяну. — Тебе следует вернуться домой и закончить работу. А я, пожалуй, почитаю Данте под деревьями, — Рувик выглядел совершенно бесстрастным. — Разумеется, мистер Викториано, — Себастьян кивнул и подмигнул. — Благодарю за содействие. Они официально пожали друг другу руки, хотя Себастьян предпочел бы поцелуй. Раньше удача им улыбалась, но вряд ли им и дальше будет так везти. Поэтому рукопожатие было лучшим вариантом. Себастьян улыбнулся — сердце Рувика при этом дрогнуло, — затем помахал рукой и ушёл.