Аnother reality

      — И что мы имеем на данный момент? — держа в одной руке кружку чая, от которой исходит приятный пар, кошусь на выспавшегося Муртага. Кажется, прежде он и вовсе был лишен такой возможности, потому что сейчас вечно смурной парень выглядит не таким уж и суровым.       — Ничего? — вопросом на вопрос отзывается Всадник, чем вызывает у меня лишь ироничную ухмылку. — Мы после твоего появления ничего не знали о перемещениях, а сейчас я и вовсе сбит с толку, — честно добавляет он и делает большой глоток чая. И, кажется, напиток все еще слишком горячий… или чересчур сладкий, потому что Муртаг недовольно морщится и отставляет кружку в сторону.       — Боги в Алагейзии есть? — мысленно вспоминаю излюбленную мной вселенную Толкина, где Валар могли многое чего навертеть. Искренне надеюсь, что, изучив божественную часть флоры и фауны Алагейзии, мы найдем ключик к этому ларчику. — Кто-нибудь мог так запросто кидать людей из одного мира в другой?       — Не думаю, что кому-то из них есть дело до нас всех, — парень лишь пожимает плечами, после чего откидывается на спинку стула. — Они никогда толком не показывались кому-то из нас.       — И все же, — перекатываю ручку между пальцами. Все это начинает меня знатно раздражать. Я могу понять… хотя, нет, не могу. Все эти перемещения в пространстве выходят за рамки любой науки и логики. — Насколько могущественны боги?       — Они все сильны, но я даже представить не могу, кто именно мог бы переместить нас из Алагейзии сюда, — юноша задумчиво хмурится, а его взгляд фокусируется на моем лице. — Почему ты считаешь, что причина твоих и моего перемещений исходит из моего мира?       — Здесь нет магии, помнишь? — окидываю свою кухню внимательный взглядом. Впервые в жизни она кажется мне настолько чужой. Все эти стеллажи и полки уже не выглядят жизнерадостного лаймового цвета, они меркнут по сравнению с яркими переливами чешуи дракона. А шум за окном заставляет вздрагивать и вспоминать о шорохах в пещере, в которой я находилась настолько долго, что была близка к сумасшествию.       Как бы странно это не звучало, но мой мир не кажется мне уже и таким уж родным. Меня словно выдернули из настоящего дома и запечатали в консервной банке из-под сардин. Пахнет здесь не лучше, а многоэтажки вызывают ощущение клаустрофобии.       — С тобой все хорошо? — оказывается я слишком долго пялилась на дно пустой кружки, что явно встревожило Муртага. Всадник притянул меня к себе, окутывая теплом и уютом, которого мне неожиданно стало не хватать в собственном доме, в собственном мире. — Выглядишь покинутой, — приходится отлипнуть от широкой груди юноши и поднять голову, чтобы увидеть выражение лица Всадника. Он максимально сосредоточен, словно хоть сейчас готов вступить в сражение с любым шейдом или колдуном.       — Мне не хватает Слитхи, — честно отзываюсь я. Пустота в голове вызывает у меня чуть ли не слезы. А они вот-вот действительно потекут по щекам, судя по моим ощущениям. — Я не так долго была в Алагейзии, но, кажется, привыкла ко всему, что там происходило.       — Но ты же сейчас дома…       — Знаю, это звучит странно и глупо, но Лондон время от времени мне был чужим. Я, бывало, сидела на диване в темной и тихой комнате и смотрела в одну точку. Все вокруг в такие моменты казалось неправильным. А, попав в твой мир, как бы глупо это не звучало, я вдруг почувствовала, что могу принести пользу, что я, вроде как, была нужна, — сильнее обвиваю руками торс парня, а носом утыкаюсь в изгиб его шеи. Тяжелый вздох неожиданно слетает с губ.       — Это не звучит глупо, — несмотря на все мои ожидания, я не услышала в его словах ни грамма иронии или сарказма. Муртаг искренен в каждом слове, которое говорит. — Есть еще какие-нибудь предположения?       — Может, ведьмы?       — Это больше похоже на правду, но я даже не могу представить, какой силой нужно обладать, чтобы сотворить нечто подобное. Даже Гальбаторикс не делал чего-то подобного, а он-то стремился к безграничной и всеобъемлющей власти, — продолжает размышлять Муртаг, чем только сильнее загоняет меня в уныние. Что тогда могло так нас зашвырнуть обратно в Лондон?       — Он просто не знал, что так можно было, — фыркаю я. — Если бы знал, то попытался бы открыть двери в другие миры, — выбираюсь из заботливых объятий всадника и, встав из-за стола, собираю чашки. — Нам нужно проветриться, иначе я скоро сойду с ума, — никогда бы не подумала, что буду скучать по открытому воздуху Алагейзии, по тому, что там нет высоток и вечно шумящего транспорта.       — Уверена?       — А ты собираешься просидеть в квартире и надеяться, что тебя чудом зашвырнет обратно? — схватив парня за руку, поднимаю его со стула. — У нас нет выбора, нужно искать решение, — в спальне довольно быстро нахожу подходящую одежду и для Муртага, и для себя. Да, снова спасибо Дерену, который оказывается отъявленным лентяем. Мне кажется, он оставил у меня половину своего гардероба.       — Не уверен, что горю желанием выходить наружу, — честно отзывается юноша и косо поглядывает в окно. Нет, высота этажа его не пугает, а вот звуки ревущих моторов и сигналы автомобилей, мягко говоря, ему незнакомы и чужды.       — Напомнить, что я увидела в первое свое посещение Алагейзии? — с усмешкой смотрю на вмиг посерьезневшего парня. Муртаг хмурится, но все же кивает каким-то своим мыслям. — Здесь хотя бы тебя не захотят убить, как было со мной, — проходя мимо зеркала в коридоре, окидываю себя взглядом. Короткие волосы, ставшие своего естественного темного цвета и ни единого признака того, что какое-то время назад я была в плену и подвержена пыткам.       — Наставления?       — Просто расслабься и будь рядом, — хватаю Муртага за руку, после чего выталкиваю его за дверь. Ее мне надо закрыть на ключ. — Ни на кого не нападай. Даже если хочется.       — А мне захочется? — слышу со стороны Всадника саркастическую и немного взвинченную усмешку. Ему определенно не нравится все то, что ждет нас на улице.       — Люди в моем мире не самые приветливые, но, к счастью, сейчас мы просто идем в парк, чтобы подумать о всей этой ситуации на свежем воздухе, — с дверью наконец-то покончено, и я могу смело открыть перед Муртагом все прелести лифта двадцать первого века. Его удивленное выражение лица нужно было сфотографировать, когда двери лифта открылись перед нами.       — Кажется, мне стоило почаще спрашивать тебя об этом мире, — мы все же оказываемся в кабинке, которая, казалось бы, на какое-то время снова отрезает нас от всего мира. И я просто не могу не воспользоваться этим шансом.       Оставляю чуть ли не самый целомудренный в своей жизни поцелуй на напряженных губах парня. Муртаг сконцентрирован настолько, что кажется, будто небеса сейчас разверзнуться и обрушатся на нас всей своей мощью. Он косо на меня поглядывает, и я снова поднимаюсь на носочки.       Губы юноши перестают быть похожими на тонкую линию, когда я вновь припадаю к ним в поцелуе. На этот раз более раскрепощенном и требовательном. Понимаю, что Муртаг постепенно начинает расслабляться, когда его ладони перемещаются мне на поясницу. Поцелуй не перерастает в сумасшедший ураган, но становится приятным и затягивающим. Хочется забыться в нем, снова представить, что я нахожусь в Алагейзии.       Отстраняюсь от Муртага, когда дверцы лифта раскрываются. Ох, а здесь звук машин звучит просто нереально громко. Я уже успела и забыть, в каком шуме я прожила всю свою жизнь. Хватаю парня за руку, и мы вместе выходим из подъезда. Какофония звуков и запахов в эту же секунду обрушивается на нас десятитонным грузом.       — Ты уверена, что хочешь куда-то пойти? — замечаю то, как взгляд Муртага бегает то от одной машины к другой, то он с откровенным непониманием смотрит на разодетых местных жительниц. И если бы я не видела этого ужаса и каплю отвращения, то начала бы ревновать. Да, без шуток. Но, кажется, Муртаг зарабатывает от меня парочку баллов за верность. Май выдался теплым, отсюда и крайне откровенные наряды модниц двадцать первого века.       — Я бы лучше прогулялась по Эллесмере, где, вообще-то, я должна была оказаться. Но, нет, мы в Лондоне, так что дыши полной грудью и наслаждайся запахами канализации и выхлопных газов, — тяжело вздохнув, направляюсь в сторону парка. Муртаг же топает рядом, при этом не забывая осматриваться по сторонам.       В итоге парк оказывается не лучше. Деревья не спасают от майской жары, а заборы, что не удивительно, не защищают от наплыва людей. Обилие мамочек с колясками и детей загоняют нас с Муртагом в самый дальний и неухоженный угол, где мы, выдохнув с облегчением, усаживаемся на пустую лавочку. Выходить гулять в выходной, когда стоит теплая погода — это плохое решение.       — Если ты сейчас скажешь, что это твое любимое времяпрепровождения, то я тебе не поверю, — Муртаг внимательно следит за парочкой, которая проходит мимо. Они мило о чем-то воркуют, а девушка вдруг начинает хихикать. Сделаем вид, что я не заметила ее изучающий взгляд в сторону Муртага. О вот сейчас внутри меня включился взгляд «Мой парень, не видишь, так что вали нахрен!». И я не перестану стрелять его в любую особу женского пола, кто решит позарится на моего рыцаря в сверкающих доспехах.       — Обычно я сижу дома, — даже не собираюсь врать. — Но в Алагейзии я научилась любить воздух и природу. Знаешь, заточение помогает переосмыслить свою жизнь, — каким бы сдавленным мой смешок не казался, но моя фраза вновь заставляет юношу напрягся. Он, как и многие другие, так и не знает всего, что произошло со мной, пока прихвостни шейда пытались переманить меня на свою сторону.       — Не хочешь поделиться?       — А ты сам-то хочешь это все услышать? — поворачиваюсь к парню и слабо ему улыбаюсь. — В отличие от меня, ты прекрасно знаешь, что именно и как доставляет человеку боль. Все эти пыточные инструменты и заклинания, — делаю неопределенный па руками. — Большинство из того, что со мной было, не имеет названия.       — Я видел множество пыток, Фрея, — взгляд Всадника тускнеет. — Гальбаторикс истязал и Насуаду, — слышу в его голосе боль. Так вот когда они сблизились. Нет, в этот раз я не чувствую ревности, а лишь жалость. Сложно, наверное, видеть, когда дорогому человеку приносят нестерпимые муки. — И что бы с тобой не делали, я прекрасно понимаю, что жалости они не испытывали. К тому же… — снова этот трогательный и нежный взгляд, от которого мое сердце готово выпрыгнуть из груди. — Я помню, в каком состоянии мы нашли тебя. Такой не выглядела даже Насуада. И мне еще тогда хотелось убить каждого, кто приложил руку к твоим мучениям.       — Самое странное в том, что я тебе верю, — вот еще одно отличие между нашими мирами. Убийство в Алагейзии куда чаще можно списать на защиту. И я прекрасно понимаю, что Муртаг убивал и будет убивать за то, во что верит.       Растроганная его словами и взглядом, приближаюсь к Всаднику. Его лицо оказывается настолько близко к моему, что мы, кажется, начинаем дышать одним воздухом. Эти миллиметры, разделяющие нас, кажутся мучительными.       — Нас может кто-то увидеть, — тихий рокочущий голос пускает стайки мурашек по моей спине. Ощущения, вызванные одним лишь присутствием Муратага, кажутся правильными, и я действительно хочу дышать им одним, прикасаться к нему и чувствовать его прикосновения на своей коже.       — Мы можем вернуться в квартиру, — но удержаться от поцелуя выше моих сил. Неожиданное желание, охватившее все мое нутро, выплескивается в этом неистовом соприкосновении губ. Под ладонью чувствую жесткую щетину, которая несколько неприятно царапает подбородок. Однако все это уходит на второй план, когда я понимаю, что горю, просто сгораю в ощущениях, в своих чувствах и эмоциях. Еще никогда в своей жизни я не испытывала такого обжигающего желания быть с кем-то.       Губы парня оставляют на мне опьяняющие метки через поцелуй. Понимаю, что он также сильно, как и я, тонет. Стремительно и резко, словно к нашим ногам привязаны булыжники. Приходится приложить уйму усилий, чтобы отстраниться и заглянуть в мутные глаза Муртага.       — Определенно стоит вернуться, — и на это получаю лишь короткий и красноречивый кивок головой от Всадника.