Всё о моем безумии

На самом деле, все пошло не так. Лаковая кожа причмокнула, выпустив очередную струйку воды. Негодная обувь для здешних мест. Несомненно, красивая. Подходящая. Но каждый раз, надевая светло-коричневые ботинки с большими серебряными бляхами, Рико ощущал, как его ноги помещают в два колодца ледяной воды. Можно бы не носить их в дождь… вот только гребаный город вряд ли знал другую погоду. А дома сейчас тепло. И жрать, как обычно, нечего. Лепешки и рыба, если повезет. В последнее время он знал точно: везет все реже. Дядя слишком принципиальный, чтобы пользоваться деньгами, каждый месяц отправленными очередным банковским переводом, и достаточно беспринципный, чтобы жрать хлеб и рис, купленные на те самые деньги. При мысли о семье — матери и ее брате — рука Рико непроизвольно потянулась к щеке. Пальцы проложили дорожку вдоль уродливого шрама, тянущегося через все лицо. Старого пидора не учили, как правильно бить неугодных отпрысков. Бить — это искусство. Бить — это поэзия: больно, разрывая кулаком воздух, так, чтобы не осталось ни единого шрама. Ни единого следа, способного испортить бесценный товар. Рико изучил свое дело в достаточной мере, иначе ни его самого, ни его модных лакированных штиблетов не было бы в округах Кенгсингтона. Чистенького, игрушечного, снобского. Те другие, несдержанные быки, так и остались торчать на улицах Брикстона, сторожа своих страшилищ вдоль тусклых нищенских дорог. Он выбрался. И никогда больше не вернется. Мужчина в длинном драповом пальто и слегка аляповатых ботинках, выходец из Латинской Америки, не иначе, зашел внутрь подъезда и зажмурил глаза. Слишком много света для такой ночи. Через два пролета он услышал ровные шаги тех четырех. Трудно было сдержать улыбку. Все они прекрасно знали, что будет, отстань одна из них хоть на дюйм. Дрессировка. И немного поэзии. Дверь открылась сразу, и Рико погрузился в атмосферу вылизанной холености, такой типичной для этого места. Он больше не щурился, здесь было гораздо темнее, чем в подъезде. Тусклый свет вырывал клоки казенного интерьера: нежилая кухня, больше похожая на операционную, стеллаж, напичканный книгами, которые никто в здравом уме не будет читать — тупые понтушники. Трюмо. Без одежды. Дверь, ведущая из коридора, легко распахнулась, обнажая просторную ванную комнату, половину которой занимала джакузи. «В такой хорошо проституток разделывать», — пронеслось в голове сына мясника, и он, не скрывая любопытства, посмотрел на хозяина логова. Ничего особенного. Уставший. Чуть за тридцать или чуть до тридцати — у таких нет возраста. Костюм. Мятый, разумеется. Синяки под глазами и щетина. Темная кожа, черные волосы — явно не здешний. Но и не с континента, своих Рико чуял по запаху. Чужак устало поднял брови. Не спал больше суток, даже ослу ясно, что ему не до развлечений. — Слышь, брат, тебе б сейчас вздремнуть. А ты решил крошек еба… — Под взглядом карих, полных ненависти глаз, сутенер миролюбиво заткнулся и открыл дверь, за порогом которой стояли четыре «подопечные». Они тут же впорхнули в комнату, грациозно покачивая бедрами, уже с прихожей начав набивать себе сцену. Шлюхи, что с них взять. Угрюмый тип молча обвел присутствующих взглядом. Быстро и отрывисто, не останавливаясь ни на одной из них. — Я же просил только блондинок. — Хриплый голос с первого слова выдал происхождение чужака. Вонючие певуны с Востока — Индия или Пакистан. Да и какая между ними разница? Один черт: смуглые, наглые, богатые и жирные. Нищие сюда не сунутся, будут сидеть в своих лавках да амбарах. Этот разбогател недавно, вот и не успел разожраться. — Эй! Эта хорошая. Лучший товар. И что, что брюнетка? Или ты из этих… расистов? У нас такое не очень жалуют. Ооо, а может, она сестра твоя? Вы явно из одних мест. — Удар о крашенную в желтый стену немного охладил пыл Рико. Вот сукин сын! Надо узнать о нем побольше и встретить как-нибудь в сумраке Лондна. Здесь нельзя. Сейчас наглая индусская рожа была клиентом, который, как известно, всегда прав. Подняв руки вверх, Рико миролюбиво пропищал: - Эй, брат, не горячись. Не нравится, я уведу ее. Ну, брюнетка. Зато глаза какие. А ниже глаз… — Мечтательно закусив губу, он схватил девушку за локоть и прижал к себе. Та испуганно вздрогнула, но не посмела даже отойти, поглощённая равнодушием, исходящим от хозяина квартиры. Похороненная под плитой его ненависти и упрямства. Он сжал зубы. И больше ничего. — Как их зовут? — Так, эту с ногами — Лилия. Дальше Роза. Хризантема. И… — Лотос, — тихим утробным голосом выпалила последняя, не дав своему хозяину закончить. — Дома мое имя звучит как Падма. — Да у вас тут оранжерея? — заказчик явно веселился, созерцая благоухающих, намытых девочек. Они стояли, бесстыдно оттопырив задницы, лаковые и аппетитные, как кожа у куриц гриль. — А то! — Рико открыл дверь в подъезд и сплюнул через щель между передними зубами. — Это наша фишка. У всех сейчас должна быть фишка, без нее никак. У нас вот цветочные нимфы. Через пару кварталов отсюда — безделушки. Ну там… рубины всякие, изумруды. Какой извращенец захочет засунуть своего коня в рубин, да, брат? То ли дело цветы… — Заткнись! — Он мигом сменил улыбку на звериный оскал. — Ненавижу цветы. — Ладно-ладно, — подняв ладони вверх, сутенер попытался закончить спор. Не хватало еще потерять клиента, стабильного и щедрого. Вот уже месяц он приглашал к себе девочек по нескольку раз в неделю. На всю ночь. Платил наличкой, вопросов не задавал, цветочки приходили довольные, хоть и молчаливые. Нет-нет, Рико знал точно: таких упускать нельзя. — Ладно брат, выбирай. Хочешь, бери Розу. Сам знаю, девчонка просто огонь. Или… как ты относишься к коктейлям? Роза с Лилией в одном флаконе? А?! Хорош микс? Сальная улыбочка исказила и без того уродливое лицо рябого латиноса. Он понимающе взглянул на богача, пытаясь разделить с ним плоды грядущего удовольствия. — Беру всех. Кроме тебя, — выплюнул он, глядя в глаза брюнетке. Остальные молча прошли по коридору и растворились где-то в недрах гостиной, спальни или комнаты пыток — они здесь были по два, а то и три раза и знали, чего ждет от них чужак. Рико взял за руку последнюю и повел ее к выходу, не ожидая сопротивления от такой малышки. Яркая, не по погоде одетая девушка, легко вырвалась и подбежала к угрюмому. — Почему? — Потому что ты мне не нужна. — Я прошу вас выслушать. Знаю, что слушать меня вы не хотите. Знаю, что своим ушам, глазам и прочему верите больше, чем мне, я все это знаю. Но, пожалуйста, хотя бы…раз, больше мне ничего не надо, я клянусь. Я скажу, что должна, и исчезну. Если вы прикажете, то навсегда. Как вы того и хотели. — Хватит, ни единого слова от тебя. Остановись и уходи. — Но… — Я сказал, пошла вон! — Рико невольно присел под натиском его крика. Дело принимало неприятный оборот, и на этот раз без его вмешательства не обойтись. Отстранившись от стены, он мигом включился в странную беседу. — Эй, братик! Ты… — снизив голос на тон, сутенер продолжил, — не нравится — не бери. Здесь никто заставлять не будет, на наши цветочки всегда найдется пару садовников, если ты понимаешь, о чем я. Но вот и орать не надо. Не твоя это девочка, чтоб орать так, понял? Хочешь испытать себя в роли садо-мазо папочки — окей, только кэш вперед. — Просто уведи ее, — прорычал мужчина. — Почему? — А она упертая. Следует потолковать с ней о правилах поведения с неуравновешенными клиентами. Ну, если она продержится здесь. Вряд ли с ее внешностью и видом это возможно. Хотя… вот, запал же на нее угрюмый. Глаз отвести не может от бедняги. — Потому что ты лживая, подлая дрянь! — Серьезно? Не думаю, что вы обеспокоены моральным обликом тех других девушек. Так почему? — Потому что я ненавижу тебя, Кхуши. — То ли имя, то ли ругательство сорвалось, как капля яда, с его губ. Лотос вздрогнула и прижала ладони к груди. — Почему? — Она не поднимала глаз. Судя по голосу, субтильное тельце находилось перед акробатическим прыжком в самое жерло истерики. — Эй, ты! — Хозяин квартиры обратился к Рико. — Объясни своей… подчиненной, что я не желаю проводить свое время с такими, как она. И в первую очередь, с ней. Постарайся втолковать ей, что меня выворачивает от нее: ее глаз, волос, голоса, одежды. Сделай так, чтобы она поняла тебя, и проваливайте оба. Мне казалось, я заплатил достаточно за оказанную услугу, и подобные сюрпризы мне ни к чему. Рико молча проглотил сказанное. В словах угрюмого был смысл. Смысл всегда хранился на дне кошелька — кто платит, тот и прав. А платил сегодня Хари Кришна. Притом щедро покрыв все расходы и оставив ему чаевые. Латинос протянул руку, чтобы схватить и наконец увести пигалицу, но его пальцы поймали воздух и аромат, оставленный ею. Неужто запах лотоса? .. Он не успел отреагировать, невольным зрителем наблюдая, как отлаженный механизм женского терпения дает сбой и катится в кювет. В следующую секунду девушка, употребляя неизвестные ему слова, разорвала край туники. Дешевая яркая ткань легко трещала под ее пальцами, обнажая стройные ножки. Красивые. На таких можно неплохо нажиться. Только голова Рико заработала в режиме калькулятора, высчитывая потенциальную прибыль, как новенькая удивила еще больше. Она спустила с себя обтягивающие лосины и молча перешагнула через ненужную тряпку. Теперь Лотос стояла в до неприличия коротком платье, едва прикрывающем аппетитную задницу. Дуреха стеснялась и старалась натянуть край порванной туники хоть на пару сантиметров ниже, чтобы скрыть голые ноги. В комнате было тихо. Оба мужчины непонимающе пожирали глазами изящную, точеную, словно статуя Богини, женщину. — Так лучше? — Ее голос развеял сладкий туман мужских фантазий. Помечтать было о чем. Даже с опытом и пресыщенностью Рико Гонсалеса, он не мог не представить в голове пару пикантных поз и движений. — Вам ведь не нравилась моя одежда. Теперь-то я выгляжу в вашем вкусе, господин Арнав? Угрюмый отвернулся от горячей девчонки. Он сжал кулаки и сцепил зубы. Рико уж было подумал, что драки сегодня не избежать и тотчас принял стойку, напружинив сухие жилистые ноги. «Уведи ее», — процедил индиец, глядя куда-то в сторону. Не скрывая облегчения, сутенер наконец схватил за руку непослушную девицу и рывком вывел ее из комнаты. Он считал ступеньки, стараясь унять нарастающую в душе ярость. Габриэль сказала, что с новенькой проблем не будет. Но эта чернявая и есть одна сплошная проблема, начиная с внешнего вида и заканчивая вызывающим поведением. Ее было необходимо научить… всему… и в первую очередь вежливости. Преподать урок поэзии, так сказать. Лужи заглушали шаги идущего. Выходец из Латинской Америки вздрогнул, когда тяжелая рука опустилась на его плечо. Обернувшись, он увидел недавнего знакомого — хозяина той злополучной квартиры. Он протянул Рико несколько смятых бумажек и молча выхватил ладошку Лотоса. Девушка не сопротивлялась, наоборот, она охотно шагнула в тень черного человека. — Эту тоже, — только пробормотал он. Рико плотоядно улыбнулся. Представление с раздеванием сделало свое дело, и бедняга купился. У него просто не было шансов, даже его завела эта маленькая эротическая сцена с оголением прямо в коридоре. Разжав ладонь, он удостоверился, что индиец заплатил более чем достаточно. Тупой, но щедрый. И пока в Лондон стекаются ему подобные, Рико Гонсалес не останется без работы. Он молча кивнул и сел в подъехавшее такси, которое унесло зловещую фигуру куда-то в ночь. Арнав Сингх Райзада снял с себя пиджак и протянул его девушке. Туфли наполнялись водой с каждым шагом — проклятый город. Даже в Дели не было таких дождей. А если и были, то за ними всегда следовало солнце. Но не здесь. Здесь солнца не было вообще. Он не слышал ее шагов, но знал точно: Кхуши следует за ним, осторожно ступая в след его ботинок. Она бесшумно поднималась по лестнице, отставая ровно в три ступеньки. Дверь квартиры была раскрыта, а разнооттенковые блондинки с любопытством ждали на пороге. — Рита, Лейла и Джоан — в мою спальню, — устало прохрипел Арнав и снял с себя обувь. Девушки молча, одна за другой, прошли в указанное место. Ни стеснения, ни новизны в движениях, отработанных до мельчайшего поворота. — А что делать мне? — Дрожащий голосок заставил его обернуться перед самым входом в комнату. — А ты… там под раковиной лежат тряпки и средства. У меня в квартире очень грязно, Кхуши. Приберись. Он захлопнул за собой дверь и наконец выдохнул. Значит, нашла. На это ей понадобилось целых две недели, не так уж и мало. Опять ворвалась в его жизнь, склеенную, с щербинами и следами скотча, коряво связывающего отломанные куски. Никогда больше… Ненавидит. Всю ее ненавидит… Джоан прошла от кровати до бара и умелым движением открыла его дверцу. Бутылки, наполовину пустые, пестрели яркими этикетками. Тонкие пальчики выудили из недр царства забвения ром и три стакана. Тряхнув волосами, она разлила лекарство ровно на два пальца от дна - так, как учил ее странный клиент. — Но стаканов больше нет. — Большие карие глаза выражали обеспокоенность и нетерпение. Скорее начать ночь с любимым из заказчиков, нетребовательным и молчаливым. — А он мне и не нужен. — Арнав выхватил бутылку из рук знакомой проститутки и приложился к горлышку. Глоток. Еще один. И снова. Горячий туман постепенно проникал в сознание мужчины, заполняя сизой дымкой едва затянувшиеся раны.