Сборник разношерстных зарисовок

      Фантазия на тему "Хоук тоже подвержена стрессам" А то уходит после битвы с Аришоком с покер фейсом, как-будто так и надо. Короче, моя Хоук не совсем стальная леди. Это было похоже на море. Темная вода захлестывала ее, топила в бесконечной толще горьких образов, воспоминаний о боли и безысходности. Иногда она хотела сдаться, почти задыхалась. Но волна уходила и у нее вновь появлялась возможность дышать. Тогда Элен слышала голоса, но не могла понять, где заканчиваются ее галлюцинации и начинается реальность. - Спаси ее – первый голос. Хриплый, резкий, громкий, в нем плещет отчаянье. - Я сделал все что мог! Больше невозможно! – в другом голосе вина и усталость. Почему? Кажется, они ей знакомы. Хоук будто продирается сквозь холодное, вязкое месиво. Ей надо вспомнить, надо… но с каждым шагом трясина затягивает все глубже. Голоса о чем-то спорят, ругаются, все тише, тише. Ей страшно - надвигается новая волна. Они бегут. Вокруг кровь, смерть, порождения. Элен в отчаянье - нет отца, некому подсказать, а мать смотрит на нее с надеждой. Как-будто Элен знает, что делать. Близнецы держатся друг друга, Лиандра утешает их, а она лихорадочно соображает, что делать дальше. Как же хочется закрыть глаза и не думать, просто не о чем не думать. Нельзя. Теперь она – старшая. Волна отступает, обнажая новый разговор. - Как она? – тон мягкий, почти детский – это передала Хранительница - Много толка от твоих побрякушек – опять этот хриплый голос, теперь отчаянье разбавлено ненавистью. - Успокойся, своими метаниями ты не поможешь, Создатель не покинет ее - новый собеседник, молодой, мужчина. Он хочет казаться уверенным, но лжет себе и другим. Хоук пытается разлепить веки, сказать хоть что-нибудь. Почти получилось, почти. Алая вспышка резанула по глазам. Карвер! Кровь неестественно красная. Элен не может отвести взгляд от окровавленных камней и отчаянно трусит взглянуть на изломанное огром тело. Мать почти без сил, не соглашается оставить его, но выбора все равно нет. Они так не успели похоронить Карвера как следует. Корабль - смутные воспоминания. Пить, как же хочется пить. Дальше – хуже. Киркволл. Все в этой дыре душит ее. Нищета, грязь. Хоук кажется, что она сейчас захлебнется нечистотами. Пусть ее семья никогда нежила богато, но их дом был светлым и чистым, а тут все пропахло крысами и безнадежностью. Год утекает песком сквозь пальцы, оставляя шрамы на теле и мерзость на сердце. Но она должна стать сильнее, а иначе – смерть. Голоса возвращаются. Женский, тягучий, как мед, глубокий. - Когда это произошло? - Служанка нашла ее, не понятно, сколько времени она так пролежала – еще одна женщина, но другая, властная, привыкшая отдавать приказы. - Жаль, Солнышко не пускают к ней, еще не улеглись волнения в городе – снова мужчина, голос с хрипотцой, но не такой как у первого. Этот привык говорить и говорить много. Почему-то Элен уверена, что тот первый голос тоже тут, но он молчит, а волны подступают ближе. Фенрис уходит, Элен в отчаянье не может подобрать нужных слов. Что она сделала не так? Он же сам пришел! Все было так прекрасно. И если он не хочет быть с ней, зачем эта дурацкая лента? Что он хочет этим доказать? И кому? Себе? Ей? Мир как будто сходит с ума. Кунари, вот-вот восстанут. А Хоук учится смотреть Фенрису в глаза, пряча за улыбкой пустоту в груди. Снова пытается дышать рядом с ним ровно. Тяжело, почти невозможно, но другого выхода нет. Как может болеть вырванное из груди сердце? Элен не успевает справиться с одной потерей, как на пороге другая. Мама… Хоук задыхается от вины, не уберегла, не рассмотрела! Была так занята собой, что отпустила ее на растерзание к обезумевшему от потери маньяку. Всюду тела женщин, части тел и Лиандра в подвенечном платье. Элен хочется кричать но... Она снова слышит их. Нет, только его, того – первого. - Верни ее, верни… всем нам… мне, - слова, совсем тихие. Ей кажется, кто-то гладит ее ладонь дрожащими, теплыми пальцами, - Если она очнется, я… я… Создатель, только верни… Дышать без нее не смогу… верни… Что вернуть? Кого? Хоук согласна вернуть все что угодно, только бы не слышать этого пропитанного мукой и черной безысходностью голоса. Разве живое существо может так страдать? - Умоляю верни… верни… - просьбы переходят в неразборчивое бормотание, а ее вновь тянет под воду. Похороны едва закончились. Не прошло и суток, а город уже пылает. Кунари. Элен опять видит кровь, много крови, крови обычных жителей. Ей бы испугаться, разозлиться – почувствовать хоть что-то, но внутри все оледенело. Она не ощущает ничего, когда выходит на бой с Аришоком. Он огромный, приходится задирать голову, что бы заглянуть в его глаза. Но Хоук не страшно. Ей даже импонирует возможность смерти. Может тогда все окончится. Элен как будто смотрит на себя со стороны. Это не она, а ее тело изворачивается, блокирует, наносит удары. Она почти не чувствует боли от ран, усталости. Остались только инстинкты. Зачем она это делает? Не лучше ли опустить клинки и остановиться. Смерть будет легкой, быстрой. Все равно ее семья мертва, а тот единственный, кто стал едва ли не ближе родных – покинул ее. Она хочет остановиться, почти замерла но… Как же Бетанни? Бетанни! И она вспомнила эти голоса! *** Элен дернулась. К ее огромному удивлению тело отказалось повиноваться. Медленно, очень медленно девушка открыла глаза. Она в своей спальне, на кровати. Так. Ну и что случилось на этот раз? После битвы с Аришоком она почти ничего не помнит. Только то, что как то пришла домой и все, пустота. В кресле дремал Варрик. Создатель, как хочется пить. Хоук сипло кашлянула. Говорить не было сил. Гном моментально проснулся. - Хоук! Ты очнулась! Ну и дала ты жару, подруга! – его голос был радостным, в нем чувствовалось невероятное облегчение. Элен кое-как указала глазами на кружку. Варрик понял, помог. - Задница Андрасте, – Хоук едва ворочала языком, - меня что, кто-то споил? Гном громко и облегченно расхохотался, но быстро стал серьезен. - Ты потеряла сознание, во всяком случае, Орана нашла тебя в таком состоянии. Блондинчик только и мог, что сбивать жар. Говорил что-то про последствия сильного стресса на организм и какого-то там истощения. Ты была в отключке четыре дня. И, помолчав, добавил: - Эльф от тебя не отходил, насилу с Боданом его выставили. Он почти не спал, шлялся тут, распугивая всех своим видом. Я уж боялся, что еще немного и двоих придется выхаживать. Хоук поморщилась. Лучше бы он не отходил от нее несколько недель назад. Но сейчас надо кое-что сделать - Варрик, будь другом. Позови Орану. Мне нужно помыться и в сортир. Через час у Хоук собралась целая толпа. Элен была рада друзьям, но жутко хотелось спать. Она едва отвечала на вопросы Андерса о самочувствии. - Нет. Ничего не помню. Помню, что поднялась к себе и все. Чего хочу? Спать. Целитель, пожав плечами, отошел - его помощь больше не требовалась. Элен решила наконец-таки наплевать на приличия и отрубиться. Из последних сил она взглянула на подошедшего к ней Фенриса. Выглядел он не просто плохо, а отвратительно, но глаза сверкали странным огнем. Как будто он хотел сказать что-то важное, но не мог или не хотел. - Хоук, я… - эльф вдруг запнулся, и нервно сглотнул, - Поправляйся. - Спасибо, Фенрис, - рассеяно проговорила девушка. Задница Андасте, она вдруг припомнила, что будто бы слышала какие-то разговоры. Но смутно, очень смутно. Сил ловить память за хвост не оставалось совершенно, и, провалившись в сон, Хоук не заметила, как Изабелла закатила глаза, а Варрик только вздохнул.