Hoshi

Прошлое бывает слишком тяжёлым для того, чтобы повсюду носить его с собой. Иногда о нём стоит забыть ради будущего. Джоан Кэтлин Роулинг

       — Мама тебе не рассказывала, как проходит ритуал? — спросил Кел, расставляя бутыльки полукругом рядом с тотемом.        — Нет. Только предостерегала, что легче сохранить связь с якорем, чем взрастить её заново.        Дядя чему-то мрачно кивнул, поджав сухие длинные губы, и выпрямился.        — Тебе нужно будет заключить что-то вроде сделки с каждой из стихий, и платой за это будут эмоции.        — Эмоции? — непонимающе переспросила Нэм и села, куда указал ей Кел — в центр полукруга, прислонившись спиной к тотему. Хао молчаливо наблюдал за их действиями, скрестив на груди руки, но не без интереса — шаманские техники Аши ещё с прошлой жизни так и остались для него загадкой.        — Как ты уже поняла, содержимое каждого из сосудов погрузит тебя в транс и соединит с духами одной из стихий. В трансе они покажут тебе нечто — из твоего прошлого или будущего, и уж поверь — то, что ты увидишь равнодушной тебя не оставит, — Кел неудовлетворённо хмыкнул, окинув взглядом хрупкую фигуру племянницы, разрываемый сомнениями — стоит ли её отговаривать от этой затеи, и всё же добавил: — Если почувствуешь, что больше не можешь — не переходи к следующей стихии. Может, тебе вполне хватит одной или двух.        Но Нэмид знала, что не хватит. Это означало бы, что в какой-то момент помощь на её призыв может и не подоспеть. Духи ветра не излечат спокойного и степенного, как земля, духи воды — неугомонного и яркого, как огонь: они слишком избирательны в своих предпочтениях.        — Этот ритуал мы называем «Дорогой к смерти», — монотонно продолжал индеец, — «Рождаемся с водой, живём с воздухом, бережёмся от огня и возвращаемся в землю» — таков путь всего живого, и именно в таком порядке ты будешь контактировать со стихиями в своих видениях. Вода, воздух, огонь, земля — только так. Самодеятельность недопустима. Поняла?        Нэмид кивнула, хоть и была уверена, что, даже если она решит опустошать бутыльки не в том порядке, Кел непременно её остановит.        — А теперь, — он достал из холщового рюкзака два небольших барабана, — давай начнём.        — Не так быстро, — неожиданно встрял Хао и, игнорируя раздражённый бубнёж индейца, подошёл к Нэм. Опустившись перед ней на корточки, он непроизвольно ухмыльнулся. Как иронично, что ещё совсем недавно он сидел вот так, спиной к тотемному столбу, а эта пигалица была на его месте и всерьёз намеревалась его прикончить. И за это Хао и сам собирался её убить. Как много изменилось с того злополучного дня! — Дай мне руку.        Нэмид искоса глянула на дядю, который сразу же изобразил на своём лице явное неодобрение, и, поджав губы, в нерешимости перевела взгляд на Асакуру. И стоило ей лишь увидеть его глаза, источающие тёплое спокойствие, как все сомнения отпали, и она таки протянула руку, как для рукопожатия. Чему-то хмыкнув, Хао перевернул кисть ладонью вверх и вложил в неё что-то маленькое и твёрдое.        — Это… янтарь? — в руке Нэм теперь покоился гладкий прозрачный камешек медового цвета.        — Цитрин, — ответил Хао и, дождавшись, когда Нэмид вопрошающе на него взглянет, продолжил: — Он поможет мне проникнуть в твоё сознание, если что-то пойдет не так.        Брови шаманки скептически приподнялись вверх.        — Разве без камешков Вам такое проделать не по силам?        Хао невесело ухмыльнулся и, поддавшись вперёд, проговорил:        — Ты и сама знаешь, что нет. Больше нет. Ты что-то сделала.        — С чего ж Вы взяли, что я что-то сделала? — искренне удивилась такому заявлению Нэм и философски протянула: — Знаете, с мужчинами в возрасте такое бывает… что в какой-то момент — оп! И не получается.        — Ты мелкая раздражающая заноза, — губы Хао растянулись в хищной улыбке, и он посмотрел на неё так, что Нэмид на секунду показалось, словно в глубине его глаз зажглось пламя. И от этого пламени стало нестерпимо жарко. — Если ты в чем-то сомневаешься, то я могу хоть прямо сейчас доказать тебе обратное.        — Да мать моя — степной орёл! — вскричал Кел, ударив себя ладонями по бёдрам. — Прекратите флиртовать! Давайте уже займёмся ритуалом!        Асакура прыснул смешком в кулак, а смущённая замечанием дяди Нэм, встретившись с ним взглядом, пожала плечами и улыбнулась. От этой улыбки Хао словно окутало теплом, и он решил, что ради ещё одной такой же, искренней, можно стерпеть и не один десяток издевательских шуток Нэмид про его возраст.       Когда Хао поднялся на ноги, чтобы отойти подальше и не мешать, Нэм вдруг схватила его за запястье.        — А что я должна буду сделать, если… «что-то пойдёт не так»? — тихо спросила она, глядя на него снизу-вверх и не отпуская.        — Просто позови — я услышу, — свободной рукой он достал из кармана еще один камешек. — Эти два осколка когда-то были одним целым — это и обеспечивает канал связи.        Нэмид кивнула в знак понимания и, высвободив запястье Хао, села ровнее. Кел же устроился по-турецки рядом с барабанами.        — Бутыльки будешь брать, двигаясь по часовой стрелке. А сейчас бери самый левый, закрывай глаза, слушай ритм и выпивай всё до последнего глотка, — напоследок бросил он и принялся с завидной ловкостью стучать ладонями по барабанам.        Нэм покорно зажмурилась, прислушиваясь к ритмичному стуку, и сделала глоток. От солоноватого вкуса, похожего на водоросли, она поморщилась, но всё-таки продолжила пить. Когда содержимое бутылька полностью оказалось в желудке, ей вдруг показалось, что стук слился в один сплошной гул, напомнивший шум воды и размеренный рёв… мотора? Земля под ней завибрировала, по лицу, плечам и ногам начали настойчиво бить капли, падая откуда-то сверху, и Нэмид, не в силах удержать любопытство, открыла глаза. Перед ней больше не было дядюшки и Хао. Только ночь, дождь, бегущая в свете фар дорога с кюветами и деревьями по краям, пикап, в кузове которого она сидит, Канги за рулем и Иоки на пассажирском сидении.        — О духи, за что вы так со мной? — прошептала она, чувствуя, как начинают трястись руки. — Из всех воспоминаний… Почему именно это?       Впереди, виляя из стороны в сторону, навстречу пикапу неслись два холодных огонька, и всё громче слышалось гудение автомобильного клаксона.        — Папа! — вырвался истеричный оклик из глотки, как и в тот раз, хоть Нэм и не собиралась кричать, понимая, что ничего уже не изменить. Кричало её воплощение.        Отец резко выкрутил руль, пытаясь уйти на другую полосу, но мокрая дорога сыграла злую шутку, и фургон со встречки повело в сторону пикапа. Канги даже не успел создать сверхдушу, чтобы смягчить удар. От страха Нэмид закрыла лицо руками, и в следующее же мгновение послышался визг, скрежет, и её с сумасшедшей силой выбросило из кузова.        Она лежала на асфальте лицом вверх, глядя, как с неба несутся и разбиваются холодные капли. Ей не хотелось подниматься. Не хотелось даже поворачивать голову. Не хотелось снова это видеть.        Фургон съехал в кювет, впечатавшись в дерево. Пикап же, изрядно помятый и искореженный, всё еще стоял на дороге и светил мигающими фарами куда-то вдаль. Тело Нэмид само поднялось, хоть и с большим трудом. В точности, как тогда, она прижала к себе ноющую руку и похромала в сторону автомобиля, волоча собой искалеченную ногу. Нэм пыталась зажмуриться, но не могла — духи заставляли её смотреть.       Дверца со стороны пассажирского сиденья медленно распахнулась, и из машины с мерзким шмяком, как мешок, вывалилась Иоки.        — Мама, — позвала Нэм хрипло-пищащим, не своим голосом и, неуклюже допрыгав до неё на одной ноге, опустилась рядом. При виде неё из глаз брызнули слёзы. Кровь. Кровь. Она вся в крови. Целительским даром, наспех призванными духами, она сразу же ощутила наряду с внешними повреждениями несколько очагов внутреннего кровотечения. Если их немедленно не устранить, Иоки не жилец. — Сейчас, — зашептала Нэмид, переворачивая её на спину. — Сейчас станет лучше. Я помогу.        Рука матери вцепилась в её светящееся фуриоку запястье, и Нэм увидела её влажные, безумные от болевого шока глаза.        — Сна… чала… Кан… ги, — прохрипела она.        И тогда девушка перевела взгляд дальше. Он лежал впереди, освещённый мигающими фарами, с повернутыми под неестественным углом конечностями. Очевидно, не был пристегнут и вылетел через лобовое стекло.        — Прошу, — произнесла Иоки одними губами, и шаманка, в нерешительности глядя то на мать, то на отца, кивнула и бросилась к Канги.        Нэм не раз вспоминала ту злополучную ночь, когда её ещё полная семья возвращалась с запасом провианта из города. Она знала, что Канги не прожил бы и минуты, если бы она не подоспела. Знала и то, что мама отправила её к нему, наверняка осознавая, насколько плохи дела у неё самой — Иоки любила мужа больше всех на свете. Это был её выбор. Но Нэмид всё равно не могла простить себе, что, после спасения отца, её фуриоку истощилось настолько, что она рухнула обессилевшей тушей на асфальт, так и не дойдя до матери. Иоки еще была жива, и Нэм, не способная даже ползти, видела её спокойную благодарную улыбку, теплый любящий взгляд и то, как она одними губами произнесла такое привычное «наша звёздочка», прежде чем уйти.        — Очнулась! — послышался обрадованный голос Кела, как только Нэм открыла глаза. Она перевела на него болезненный взгляд и сразу же уставилась в землю. Дядя помрачнел и с беспокойством осведомился: — Ты в порядке?        — Нет, — едва слышно бросила девушка, протягивая руку к следующему бутыльку — к воздуху. Воздух всегда был к ней благосклонен. Может, хотя бы он не будет так жесток, как Вода?        — А ей не стоит сделать передышку? — спросил Хао так, будто сама Нэм была не в состоянии принять решение. Такое отношение безусловно её задело, но она не нашла в себе сил огрызнуться.        — Нужно торопиться, — с сожалением покачал головой Кел, больше не вкладывая в интонацию предназначенного Асакуре недовольства. Похоже, этот кровожадный убийца действительно беспокоился за его племянницу. — Иначе до заката нам не успеть.        У напитка с «воздухом» оказался привычный вкус травяного чая. Почти сразу же к барабанам дяди присоединились звуки флейт и бубнов. Лица её коснулось дыхание теплого ветра, так хорошо знакомого по родным местам, и она открыла глаза. Вокруг — стены шатра из развешанных шкур. Перед ней — Канги, который, поджав губы, наносит ей на лицо краску. Нэмид уж было хотела спросить, к чему он её готовит, но слезы, застывшие в его глазах, стёрли с языка все нужные слова. Эта сцена была ей незнакома.        — Ты знала, — вдруг спросил он, — откуда берёт корни брачный обряд Патчей? — Нэм отрицательно качнула головой, не вполне понимая, к чему он клонит, и губы отца дрогнули в мрачной полуулыбке. — Как и у многих других народов, истоки его кроются в аналогиях с погребением. Невеста как бы умирает для своей семьи. Её облачают в красное, символизируя предание мёртвого тела огню, а затем душу её с поцелуем забирает жених, изображая ни больше ни меньше саму Смерть. Может, потому у меня такое чувство, будто я тебя хороню, а не отдаю замуж?        «Замуж?» — глаза Нэм широко распахнулись в удивлении, но стоило ей лишь начать понимать, что происходит, как отец сразу же отошёл в сторону, и перед ней предстали четверо крепких мужчин племени с носилками в виде крытого красным покрывалом кресла. Нэмид в спешке усадили, подняли и вынесли наружу, входя в живой коридор из пришедших на свадьбу гостей.        И если мотивы грусти Канги были Нэм понятны и ясны — все родители немного тоскуют, выпуская своё чадо из гнезда, — то соплеменники, то и дело с нескрываемой горечью отводившие глаза в сторону, сбивали с толку. Они смотрели так, будто отдали её на заклание, как барашка. Где ликование? Где ободряющие крики? Где улыбки? У Нэмид затряслись руки при виде Магны в этой мрачной сочувствующей толпе. Но… кто же тогда жених?        «Коридор» свернул влево, и Нэмид задохнулась, увидев на том конце Голдву со всем необходимым для обряда наготове, а рядом с ним… Хао, раздетого по пояс, расписанного красными символами. На его голове красовался большой парадный роуч.        «Что. За. Бред?!» — ужаснулась она, намереваясь немедленно спрыгнуть с кресла и умчать в обратном направлении. Однако тело имело своё мнение на этот счёт и потому осталось непреклонно сидеть на месте.        Носилки опустили на землю, и Хао, улыбнувшись, подошёл ближе и протянул руки. Нэмид вжалась в кресло. Тогда он схватил её за запястья и рывком поднял на ноги.        Мужчины затянули обрядовую песню. Голдва что-то бубнил, очень резво для своего возраста отплясывая круги. Затем пение и музыка смолкли. Вождь же завершил танец и, остановившись рядом с молодыми, принялся читать молитву Великому Духу, слова которой Нэм не могла осмыслить. Как и то, что Хао станет её мужем.        Нет. Такого быть не может. Духи просто решили над ней пошутить.        Их руки со свежими порезами ритуального кинжала соединились, и Голдва связал их алой лентой. Хао склонился к Нэм для поцелуя, и она зажмурилась, не смея даже помыслить о том, что нужно поддаться вперёд.        А затем услышала шелест деревьев и, открыв глаза, поняла, что вернулась в реальность. Нет. Это не может быть правдой. Не может, не может, не может!        Глотнув содержимое третьего бутылька, Огня, Нэмид едва сдержала рвотный позыв. Это был пепел, тщательно размешанный в какой-то зеленой жиже. Ей стоило больших трудов, выпить всё до последней капли. И, честно говоря, шаманка уже не была уверена, что сможет управиться с последними двумя стихиями.        Конечности её будто одеревенели. Послышались щелчки, похожие на треск дров в догорающем костре. Открыв глаза, Нэмид увидела перед собой низкий каменный свод, очень похожий на те, что она видела в гротах недалеко от Добби, и поняла, что лежит. Ей хотелось осмотреться, однако голова не желала поворачиваться ни на градус. Попытки пошевелить руками, ногами и даже просто моргнуть тоже не увенчались успехом — ни одна часть её тела не желала подчиняться. «Меня… парализовало?».        — П-прошу, не гневайтесь, г-господин, — послышался приближающийся суетливый мужской голос и стремительные шаркающие шаги.- Я в-ведь предупреждал, что что-то м-может пойти не так. — Над ней склонился лысоватый плотный мужичок, вытирающий платком пот с округлого лба и длинного носа. — В-всё еще может п-получиться!        «Может получиться» что?» — недоумевала Нэм, разглядывая этого незнакомого ей человека.        — Довольно, — холодно отчеканил второй голос, обладателя которого Нэмид тоже не смогла определить. Голова мужичка резко исчезла — кто-то оттащил его назад, и над ней навис — Нэм не поверила своим глазам: «Силва?». — Ты очень огорчил меня, Иезекииль. — «Нет, не Силва. Голос не его». — Ты обещал вернуть мне Хоши, если я сохраню тебе жизнь, а вместо этого просто создал глиняную куклу с её лицом и надеешься, что это тебя спасёт.        «Хао! Второе воплощение!» — осенило Нэм, и дрожь пробрала её оттого, насколько точно унаследовал эти черты лица его потомок. Вот только Силва своим видом располагал к себе, а Хао, скорее, пугал: он, безусловно, был так же красив, но что-то в нём неуловимо отталкивало.        «Однако о чём он говорит? Вернуть Хоши?.. Глиняная кукла?..»        — П-понимаете, — залепетал мужичок. — С-с големами не всё так просто. Д-душа не всегда п-прикрепляется к оболочке должным образом. М-может, она была далеко, в одной из темниц Великого Духа — потому получился т-такой слабый эффект, н-но это — ваша Хоши! Уверяю вас!        Лицо Хао исказила звероподобная гримаса, и он обернулся, став к Нэм спиной.        — И ты ещё смеешь настаивать на своём? Это не она, это оскорбление её памяти. — Нэмид моргнула. — Ты просто мошенник, пытающийся манипулировать людьми, потерявшими близких. — Ей удалось шевельнуть пальцами правой руки. Немного, но это уже прогресс. — И я сожгу тебя дотла вместе с твоим пустым, как и вся твоя жизнь, творением.        Шаманку охватил неподдельный ужас, и она забилась внутри холодной темницы почти недвижимого тела.        «Нет! Хао! Нет! Я здесь! Не делай этого!».        Асакура отошёл, и в следующее мгновение Иезекииль вскрикнул, оказавшись рядом с Нэм. Он громко кричал, моля о пощаде, а она плакала, силясь дать знак, что она вовсе не пустая оболочка. Если бы Хао только взглянул на неё ещё хоть раз, он бы всё понял! «Пожалуйста, Хао, пожалуйста!».        — Ха… — тихо вырвалось изо рта, но оно потонуло в вопле горящего Иезекииля, а в уже в следующую секунду пламя поглотило и её.        От боли, разорвавшей внутренности, она потерялась в пространстве.        Нэмид лежала на боку, уткнувшись носом в землю, и всё плакала, плакала, плакала. Кел неуклюже гладил её по плечу, но она будто бы его и не замечала. Только повторяла сквозь бессвязные всхлипы: «Я была там. Была».        Хао, как зверь в клетке, метался из стороны в сторону, то и дело бросая обеспокоенный взгляд на Нэм. Это он должен был сейчас её успокаивать, прижимая к себе и шепча на ухо нежные слова, а дядя лишь усугублял ситуацию своими вопросами «что случилось?». Понятно, что случилось — что-то напугало и расстроило её до истерики. Огонь — стихия страшная. Ничего хорошего от него ждать не следовало. Даже его самого, хозяина верховного духа этой стихии, иногда с него дрожь пробирала. «Беречься от огня» — так ведь сказал Кел про путь всего живого?        Наконец Нэмид взяла себя в руки и, поднявшись, снова прислонилась спиной к тотему. Только остаточные судорожные всхлипы ещё поднимались к горлу.        — Ты уверена, что хочешь продолжать? — с опаской уточнил Кел, и девушка, подняв на него красные от слёз и смертельной вымотанности глаза, кивнула.        От бутылька «Земля» пахло ароматными кореньями. После разведённого пепла, Нэм опустошила его легко и даже с удовольствием. Это последнее испытание. Последняя стихия. И она справится.        На этот раз Нэмид оказалась совсем одна в сумеречном поле, очень похожим на то, где она и Рё встретили Хоши в чертогах её сознания. Она посмотрела в одну сторону, в другую, но пейзаж везде оставался одним и тем же — кругом вялая трава и сырая, хлюпающая земля, и им конца-края не видно.        Тогда её взгляд упал на собственное одеяние. Широкие черные рукава спадали почти до пола, а ноги путались в нескольких слоях гладкой ткани. «Кимоно», — догадалась Нэм и глубоко вздохнула. Значит, она снова Хоши.        — Хоши-химе, — словно бы в подтверждение её догадок позвал кто-то из-за спины.        Нэмид обернулась и увидела узкоглазого старика в белых одеяниях, с длинными серебристо-седыми волосами и такой же обесцвеченной старостью бородой. Отчего-то ей захотелось подойти к нему ближе, но в то же время что-то её непреодолимо останавливало.        — Этот день настал, дитя моё. Асаха мёртв. Теперь и ты должна уйти.        — Уйти? — тихо переспросила Нэм.        — Уйти, — кивнул старик. — Ты просила оставить тебя в чистилище, чтобы ты могла его подождать, но теперь у тебя нет причин быть здесь. Ты должна выбрать, куда пойдешь.        Не так Нэмид представляла себе загробную жизнь. Совсем не так. Так она что же? Умерла молодой, а потом не один десяток лет ждала, когда и Хао соберёт чемоданы в мир иной? И разве человек может выбирать сам, куда отправиться? Разве не Великий Дух принимает решение?        — Ты можешь отправиться в один из моих райских миров, — с убаюкивающим спокойствием продолжал он, — но можешь и пойти к нему. Но, — старик скорбно покачал головой, — прожил он далеко не самую праведную жизнь, и за это ему суждено попасть в ад. И он уже там, если уж быть до конца честным.        Нэм глядела на старика во всех глаза. «Один из моих райских миров…». Неужто сам Великий Дух и явился к ней?        — К нему, — сорвалось с её губ прежде, чем она вообще успела осмыслить, что от неё требуется. Нэмид не знала, что нужно говорить, но оно, воспоминание, знало. — В какие бы глубины преисподней его не забросило, я буду с ним.        — Подумай хорошенько, — вкрадчиво проговорил старик. — У ваших душ разный уровень. Он даже видеть тебя не сможет. Так же, как и свою мать — она приняла такое же решение, как и ты, и тоже его ждала.        — Мне не о чем думать, — смиренно продолжало её воплощение в воспоминании. — Отправьте меня к нему.        Губы Великого Духа дрогнули в горькой улыбке.        — Как скажешь, дитя моё. Это твой выбор.        В следующее мгновение он исчез.        Небо начало стремительно чернеть. Чудовищная, невыносимая боль пронзила живот, и Нэмид упала навзничь, как от удара. В её теле появилась рана вместе с торчащим из неё ножом. Шаманка взвыла, как попавшее в капкан животное, и схватилась за рукоятку, пытаясь его вытащить. Руки сразу же перемазались багровой кровью, отчего теперь лишь скользили по ручке, и лезвие не сдвинулось ни на миллиметр. «Никак не могу его вытащить», — вспомнила Нэм слова Хоши и сдавленно всхлипнула, пытаясь подняться с земли. Ладони сразу же увязли в ней, как в липкой топи, и Нэмид, из последних сил контролируя подступающую к горлу панику, принялась искать глазами хоть что-то, за что можно ухватиться. Ноги коснулось что-то склизкое и холодное.        — Нет! — Нэм взвизгнула, увидев, как чья-то синюшно-серая рука с почерневшими, как у трупа, ногтями сомкнулась у неё на щиколотке. Из размягчившейся земли показалась ещё одна и схватила девушку за вторую ногу, настойчиво потянув при этом вниз. Затем ещё одна, и ещё, утягивая в глубину за талию.        — О Духи! — взмолилась она. Неужели сейчас её погребет заживо? Ну уж нет, этому не бывать.        И тогда Нэмид вспомнила слова Хао о том, что он придёт и поможет, и она что есть сил закричала его имя.        — Хао! — её голос подхватило эхо, унося крики Нэм вдаль. — Хао!        Он появился словно бы из ниоткуда. Увидел увязшую в грязевой жиже Хоши и задохнулся. Что происходит? Почему Нэмид вообще находится в теле из своей прошлой жизни? Разве духи могли показывать ей воспоминания, о которых она и понятия не имеет? Зачем им это?        — Помоги, — умоляюще протянула она, вырывая Асакуру из пучины собственных мыслей. Потом! Он подумает об этом потом, ведь Хоши нуждается в нём здесь и сейчас.        Подбежав, Хао упал рядом с ней на колени и первым делом решил вытащить нож. Однако от его попытки она так жалобно взвизгнула, что он сразу же отпустил рукоять. Нет, это не просто нож — это какой-то символ. И он будто бы стал частью её плоти, не желая двигаться ни на миллиметр.        Неведомая сила отбросила его на десять метров. Нэм закричала, когда на свет вырвалось еще пять рук. Она принялась изо всех сил молотить по ним кулаками, но им было хоть бы что.        Асакура быстро сориентировался и ринулся обратно, однако в ту же секунду в земле будто бы образовалась воронка, в которую стремительно утаскивало шаманку. Он упал на колени на её край, схватил девушку за плечи и сглотнул. Откосы воронки целиком состояли из синюшных тел, смешанных с землей.        — Не отпускай! Пожалуйста, не отпускай! — отчаянно кричала Нэмид, цепляясь за его руки и роняя горячие слёзы.        Хао стиснул зубы, изо всех сил удерживая скользкие, перепачканные в крови ладони. Он бы и без слёзных просьб ни за что бы не отпустил, даже если бы его при этом утянуло под землю следом за Нэм.        — Ты должна очнуться! — Асакуре удалось перехватить шаманку под локти. — Всё, что ты видишь, происходит в твоей голове, и я не могу с этим бороться!        Очнуться. Как будто она не пыталась. Нэмид за последнюю минуту перепробовала все тактики по прерыванию снов, но они не работали. В конце концов, она не спала, а по-прежнему находилась в вынужденном трансе.        — Я не знаю как!        — Так, соберись! — почувствовав, как скользят колени и как его самого тянет в замогильное никуда, он сам склонился вперёд и прижал Нэм к себе, чтобы та почувствовала, что он рядом, и хоть немного успокоилась. Хотя едва ли лапы мертвецов, старательно утягивающие её тело под землю, хоть немного располагали к спокойствию. — Тебе нужно ухватиться за реальность. Наметь себе якорь, сосредоточь все чувства, желания, разум и мысли на нём и усиленно представляй, как ты оказываешься рядом с ним. Поняла? — Нэм не ответила, продолжая трястись как осиновый лист в его вынужденных объятьях и до хруста цепляться за предплечья. — Нэмид! — от громкого и требовательного обращения она вздрогнула, устремляя на шамана блуждающий, переполненный страхом взгляд. — Ты меня поняла?        «Якорь», — одними губами повторила она. Проще было сказать, чем сделать. Страх и ужас Хоши из воспоминания мешал ей взять себя в руки и сосредоточить мысли на чём-то своём. Нэмид пыталась представить лицо Кэтери, улыбку отца, но, к своему великому ужасу, не могла этого сделать. Вместо добродушного Канги перед глазами возникал образ отца Хоши — сурового японца с презрительно поджатыми губами и жёсткой, по-козлиному лоснящейся чёрной бородой. Как выглядит Кэтери, вспомнить и вовсе не получалось.        — Нэм! — девушку вырвало из рук Асакуры, и он кое-как успел схватиться за её ладони, когда она под собственный истошный визг едва не оказалась утянута еще ниже. Преисполненные животным отчаянием глаза глядели на него умоляюще, и ему не нужно было читать мысли, чтобы прочесть в них всё то же «не отпускай». — Всё хорошо! Я не отпущу.        «Всё плохо». Нэмид стискивала зубы каждый раз, когда рукоятка ножа, торчащая из живота, шарпалась об откос, заставляя лезвие внутри шевелиться. Больно больше не было — нижняя половина тела будто онемела. Мысли блуждали по искаженным воспоминания в поисках якоря, но не могли ни за что зацепиться. Ни за что, кроме… него.        Время словно остановилось. Нэм смотрела в эти решительные тёмно-карие глаза напротив, горящие яростным огнём, и чувствовала, как сердце предательски рвётся в груди на части. Она боялась сгинуть в чужом воспоминании, Хоши же боялась совсем другого — провести вечность без него, и именно этот страх Нэмид ощущала куда больше, чем свой собственный. Она вдруг вспомнила, как прижимала нож к шее Хао, а сердце точно так же сходило с ума, умоляя не причинять ему вред, и как всё сжималось внутри, когда они танцевали на вершине колеса обозрения. Если это не любовь, погребённая временем, пробивалась через груду веков, то что тогда?        Воронка начала снова заполняться грязной жижей, и уже через пять секунд Нэм плавала в ней уже по грудь, а холодные склизкие руки, спрятавшись в глубине, продолжили тянуть её за ноги. Асакура что есть сил держал её за предплечья, пытаясь вытащить наверх и продолжая повторять, что всё хорошо, но Нэмид ему больше не верила и просто разглядывала его непривычно обеспокоенное лицо, находившееся так близко, что она то и дело задевала гладкую щеку носом.        — Хао, — шёпотом позвала она, крепче впиваясь пальцами в его плечи и, когда тот перевел на неё вопросительный взгляд, вымученно улыбнулась, рывком подтянула его к себе и, едва касаясь, прижалась к его губам своими. — Спасибо.        Нэм сдалась и перестала держаться, полностью расслабив руки и не оставив себе и шанса на спасение. Сил удерживать её и дальше хватило у Хао ровно на пять секунд — на шестую шаманка с головой ушла под землю.