Живые и разумные

Зиял кричала, широко раскрывая ротик, тянясь ручонками вперёд, и моложавая женщина в одеянии ведека с улыбкой подняла её над головой. - Дитя, мы долго ждали тебя – и приветствуем тебя в этом мире! – произнесла она традиционную фразу и наклонилась к Напрем, протягивая ей дочку. - Зиял, - прошептала Напрем, смаргивая слёзы. Пальцы осторожно коснулись чёрного ёжика волос, крохотного гребешка на лбу. – Маленькая моя. - А боялись, что роды трудными будут, - из-за плеча ведека с любопытством выглядывало лицо медсестры. – Я давно не видела, чтобы всё прошло так гладко. - Слава Пророкам, - строго сказала ведек. – Тора, как вы себя чувствуете? Ваш адвокат отправил мне письмо для вас, но я не хотела показывать его перед родами, чтобы не волновать. Напрем прижалась носом к носику Зиял, тихонько засмеялась. - А кто у нас самый хорошенький на свете? А у кого самый милый голосок? - Я оставлю вам падд, - мягко произнесла ведек. – Прочтите, когда сочтёте нужным. - Ах да, письмо, - Напрем подняла голову. – Он обещал переслать мне приговор, когда состоится последнее заседание. Неужели уже всё? Взяв падд, она вгляделась в строчки. Точно, приговор… Сколько ж в нём страниц? Так длинно расписано… А, вот, кажется: на основании изложенного суд приговорил… Джаро Ли признать виновным… десять лет лишения свободы. Мора Пола признать виновным… семь лет лишения свободы. Тору Напрем по обвинению в геноциде, истязанию, применению пыток – оправдать. Оправдать?! Падд едва не выскользнул из пальцев. Притихшая Зиял потёрлась щекой о плечо мамы, тёмные глазки, казалось, глядели с любопытством. Там ещё ниже что-то написано, надо дочитать. Тору Напрем по обвинению в проведении медицинских экспериментов на гуманоидах без их согласия – признать виновной, но заслуживающей снисхождения. Назначить ей наказание в виде лишения свободы сроком на четыре года. Под рёбрами больно стукнуло. Четыре года… Зиял… Четыре года, как же так? Взгляд скользнул на строчку ниже. Согласно положениям параграфа 2-L статьи 478-1 Уголовного уложения Баджора, назначенное наказание считать условным. Обязать Тору Напрем не покидать пределы провинции Хедрикспул в течение четырёх лет и ежемесячно проходить регистрацию в Службе надзора. Тихонько опустив падд на тумбочку, Напрем легла спиной на подушки. Где-то высоко, за белым гладким потолком, за небом, сиял вечным светом Небесный Храм, и Пророки улыбались Баджору. Крохотные ладошки Зиял крепко-крепко сжимали палец мамы. В последний раз расписавшись в документах, Напрем набросила поверх блузы просторную кофту и приняла у медсестры Зиял. - Удачи вам, - с чувством сказала девушка. – И вашей дочери. - Спасибо, - губы Напрем дрогнули в улыбке. - Вас встречают? - Нет, мама дома всё готовит. Она переслала мне денег – я нормально доберусь. - Тогда до свидания, - медсестра помахала рукой. – Да хранят вас Пророки. Стеклянные двери раскрылись, и Напрем вышла на крыльцо. Бережно прижимая дочку к груди, она принялась спускаться по высоким ступенькам. И на самой последней остановилась, растерянная: под отцветающей веклавой стояла высокая фигура Дуката. В чёрной форме без брони и знаков отличия, какую носят военные в отставке, с гладко прилизанными волосами, он держал в руке букет ярко-жёлтых этани. - Привет, - тихо сказала Напрем, сходя на землю. – Ты ко мне? - Ты полагаешь, у меня здесь полно новорождённых детей? – рассмеялся он. – Спасибо за столь лестное мнение о моих способностях. Она хихикнула в ответ: - Да ну тебя! Цветы придётся нести тебе самому: у меня Зиял. - Предлагаю обмен, - Дукат серьёзно взглянул на неё. – Возьми букет, я понесу Зиял. Он протянул руки, и, поколебавшись, она опустила на них дочку. Глаза Дуката заискрились восторгом: - У неё мой нос. Точь-в-точь мой! - У Зиял и так твои гребни, твоя чешуя и ещё куча всего твоего, - Напрем махнула на него букетом. – Хоть нос-то мне оставь! - Да как же я его оставлю, когда он такой же, как у меня? Сама посмотри. - Лучше расскажи, как ты узнал, - улыбнулась она. – Я даже подумать не могла, что ты прилетишь. Дукат пожал плечами: - Прочитал в новостях, что у подсудимой Торы новое и неожиданное смягчающее обстоятельство. Думал. Связался с твоей матерью, она дала мне координаты адвоката. Он сказал, что тебя отправили на время родов в больницу Джаланды – и что приговор, скорее всего, будет в твою пользу. И потом он же написал мне, когда тебя встретить. - Ай да Леро, - вырвалось у Напрем. – Я просто обязана его расцеловать! - Расцелуй лучше меня. Осторожно потянувшись к нему, Напрем прижалась губами к сухому жёсткому рту, накрыла ладонью мягкие волосы на затылке. - Я соскучился по тебе, Напрем, - выдохнул он и со смехом добавил: - Никогда бы не подумал, что стану скучать по ком-то из той грёбаной лаборатории. - Ты только должен знать, что я осуждённая, - тихо сказала Напрем, вглядываясь в его лицо. – Меня больше не возьмут на государственную службу. И мне четыре года нельзя покидать Хедрикспул. - А я псих, - хмыкнул Дукат. – Мне справку выдали о том, что я на людей бросаюсь. А по ночам я иногда подушки рву – уже две пришлось в утилизатор выкинуть. Ладонь Напрем легла на его локоть: - Купим ещё. Ой, у тебя листок в волосах… Сейчас уберу. Опустив руку, она кивнула, и Дукат поудобнее перехватил сонно гукающую дочку. - Пошли? Стоянка флаеров прямо за воротами.