Гладиатор. Тюрьма

В свое время Саундвейв просканировал процессоры всех без исключения сенаторов, и его попытки ментального взлома не увенчались успехом у нескольких Праймов, носителей алого знака: Сентинела, Децимуса и командира подразделения боевых шаттлов — Октавиуса. Позже, обосновавшись в стане десептиконов, он столкнулся с похожей проблемой и в противоположной армии. Ею была невозможность дистанционно взломать процессор Циклона — заместителя командующего внешней разведкой. Этот факт нисколько не расстроил связиста, так как укладывался в логику его теории. Саундвейв мог допустить, что Альфа-Кронос — протоформа всех летных альтформ, когда-то, в самом начале войны, обучал дополнительным методам защиты членов древнего Совета Пяти. Циклон и Децимус входил в старый совет, Сентинел и Октавиус — в новый. Хоть Сигмус Прайм и погиб — связист был абсолютно уверен, что первосозданный танкбот тоже умел защищаться от любителей покопаться в чужом процессоре. Для полного завершения логической картины Саундвейву не хватало сканирования процессора Альфа-Триона, но судьба так и не свела его с великим Изначальным. Однако гармонию логики портили два десептикона, не принадлежавшие к касте правителей. Насчет первого из них у Саундвейва пока были лишь мутные, на уровне легких всплесков потенциалов блока интуиции, подозрения. На счет другого — подозрений не было, была лишь жгучая досада. Первым был Шоквейв, эмоции и мысли которого легко читались связистом и были настолько до отвращения бесхитростны, что совершенно оправданно вызывали подозрения. Так не должно было быть, особенно учитывая, что умный и невероятно хитрый Шоквейв был основным протектором десептиконского лидера и однозначно не был прост. Не была ли генерация «слышимых» ментальных эманаций процессора старого фиолетового шаттла вторичной, о ментальной защите такого уровня Саундвейв не знал, но чем шарк не шутит — от Шоквейва всего можно было ожидать. Вторым же досадным случаем был сам Мегатрон — ни сенатор, ни член древних советов, ни даже близкий друг, кого-нибудь из величайших… Однако, теперь последний тезис следовало бы пересмотреть. Как знать, не явился ли опальный командор Децимус причиной и этой тайны, мучившей Саундвейва хуже плазменной занозы? «Что ж, попытаемся чисто логически вычислить личные мотивы дальнейших поступков главнокомандующего», — сказал себе Саундвейв, стараясь не давать волю эмоциям. Как политик, сенатор Децимус сделал все, чтобы обрести самую скандальную репутацию. Фронтовые события, пережитые командором, наложили неизгладимый отпечаток на его характер. Децимус имел настолько непримиримую позицию по некоторым вопросам, что в кулуарах Сената в скором времени стали открыто говорить — такой «твердолобый и недальновидный» главнокомандующий будущей Империи трансформеров не нужен. Новой войны, слава Праймусу, не предвидится, а в мирное время он может быть даже опасен. Саундвейв догадывался, о чем Децимус так рьяно спорил с политиками и о чем предупреждал. Речь шла об уникальных знаниях и технологиях, которыми обладали враги их цивилизации — квинтэссоны. Это были очень соблазнительные технологии, сулившие кибертронцам обладание альтернативными источниками энергии. Но кроме всего, это был очень тонкий вопрос власти и благосостояния не только всей планеты, но и, прежде всего, самой правящей верхушки. Капитуляция Квинтэссы прошла не совсем так, как об этом распространялись в официальных источниках. Воображение простого кибертронского обывателя рисовало картины разрушений, тысяч пленников, жестких границ, щедрой контрибуции и попранных трансформерскими опорами земель проклятых захватчиков. Но в реальности дело обстояло совсем по-другому, а в тех официальных условиях мира, на которые согласились квинтэссоны и кибертронцы, было слишком много неофициальных «белых пятен». Дело было в том, что полубелковые морщинистые существа с пальцами-щупальцами обладали тайной производства искусственного флюида, в котором так нуждался каждый обладатель кибертрониевого корпуса и плазмоидной Искры. Политическая задача была не из легких, тем более, что все запасы Первородного Энергона к концу войны были израсходованы, а после Катастрофы новая живительная энергия из недр планеты бить ключом перестала. И никто не принимал тот факт, что «недальновидность» Децимуса наоборот была его умением смотреть дальше погрязших в борьбе за власть сенаторов. Смотреть на много сотен астроциклов вперед. Что будет с Кибертроном, отстоявшим свою свободу такой ценой и идущим на опасную экономическую сделку с заклятым врагом? И вот тут-то Децимус не сдерживал открытых нападок на сторонников нового союза с Квинтэссой. Он придерживался принципов своего погибшего друга Сигмуса, упорно желающего найти другойпуть развития их цивилизации после случившейся энергетической катастрофы. На почве решения этого политического вопроса Децимус и Сентинел со временем превратились в ярых соперников. Сотни обличительных речей были произнесены командором с трибун. Его природная харизма вызывала восторг у слушателей. Ореол славы главнокомандующего и убежденность в своей правоте делали из Децимуса прекрасного оратора. Простые граждане Кибертрона, настрадавшиеся в неимоверно длинной войне, боготворили выступления сенатора. Децимус стал для гражданского населения своеобразным кумиром и бешено набирал популярность. Не меньшая популярность была у него и в войсках, особенно в их крылатой части (а это шестьдесят процентов всей армии, большую долю которой занимали представители десептиконской фракции). Понятно, что ничем хорошим подобные выступления закончиться не могли. И совершенно очевидно, что остальные сенаторы Децимуса ненавидели, особенно за то, что ничего не могли сделать с этим «народным героем». А командор вовсе не сдерживался в выражениях, вспоминая тех членов правительства, для которых война осталась лишь набором сводок по каналам новостей. «Десептикон!» — часто можно было слышать и такое вслед удаляющейся по широкому коридору крылатой фигуре. Он только усмехался и повторял свои знаменитые фразы: «Десептиконы — опора нашей армии!» «Что бы вы делали, не будь военных механоидов, ценой своих Искр спасших Кибертрон от порабощения?» Стоит ли рассуждать, насколько эти слова злили недоброжелателей огромного синего шаттла. В кулуарах шепот в звуковом диапазоне был похож на шипение клубка голодных морфоботов, а на личных частотах звучали весьма и весьма откровенные нападки. Подчеркнутую прямоту и военную грубость командора называли «казарменными замашками». Харизму, ораторский талант, как и появление на публике в полном вооружении — способом создать вокруг себя шумиху, чтобы добиться еще большей политической власти. А его нескрываемую благосклонность к десептиконам — предательством своего знака. Ядовитые глоссы поговаривали, что всему виной была давняя связь Децимуса с Сигмусом, линзы которого были алого цвета. Почти как преступление упоминалось, что родоначальник оружейной альтформы сопротивлялся вводу в обращение инсигний, уже официально разделивших трансформеров на два лагеря, как открыто подчеркивал единство кибертронской расы, а знаки считал кощунством, поэтому настоящее разделение на «красных» и «фиолетовых» произошло уже после его гибели. Как бы то ни было, но вскоре в правительстве не осталось ни одного трансформера с алыми линзами и превалирующей военной прошивкой. В мирных делах гражданские механоиды с голубыми окулярами оказались намного талантливее своих собратьев. Передел власти шел незаметно, но с упорством алмазного бура. Все препятствия тихо, но неизменно устранялись. И Саундвейв совершенно не удивился известию, когда услышал, что командор Децимус погиб, будучи дезактивированным собственной охраной, внезапно поднявшей бунт. Сотня сикеров-десептиконов якобы растерзала своего хозяина в личных апартаментах, пока он подзаряжался. Десятки неофициальных, но открытых источников, говорили странные вещи, нацеленные, видимо, на подрыв общественного мнения. В одних говорилось, что крылатые были не согласны с жесткой дисциплиной, царившей на личном астероиде командора. В других — что они ему мстили за социальное неравенство (мол, не слишком ли масляно купаться в энергоновой ванне циклы напролет во время острой нехватки топлива). Но официально по всем каналам умело распространялась одна и та же эмоция — шок от предательства и скорбь. Мировая скорбь… Это событие освещали гораздо громче трагической гибели Сигмуса и даже громче подвига Альфа-Кроноса, пропавшего без вести после схватки с Юникроном. В реальности же настоящее народное горе действительно охватило Кибертрон. Останки командора отправили на переплавку со всеми подобающими почестями. Но в печь он поехал почему-то в закрытом платиновом боксе. Официальная версия — корпус главнокомандующего невероятно обезображен — была нелепа до крайности, потому что потрясти чувства кибертронцев, прошедших ужасы войны, искореженными останками их лидера было бы сложно. И тогда поползли слухи, что Децимус дезактивирован по тайному приказу Сената.