Волшебница моря

Несмотря на то, что ночь была тёплая и лежать на коврике было совсем не холодно, Джек не мог сомкнуть глаз. Но не от того, что ему было холодно или, наоборот, жарко, и не потому, что жёстко, а потому, что обида и злость на Марианну не давали ему уснуть. Капитан ворочался на своём коврике, как пёс в тесной конуре, и при этом старался производить как можно больше шума в надежде на то, что девушка услышит его возню, и, если не из жалости, то хотя бы для того, чтобы он не мешал ей спать, разрешит ему лечь в постель рядом с собой. Он даже попробовал постонать, рассчитывая на то, что Марианна вспомнит о его ране и сжалится над ним. Но всё было тщетно: княгиня упорно делала вид, что ничего не видит и не слышит… Что ж! Сама виновата! Она ещё пожалеет о своей жестокости и непреклонности. Уж он об этом позаботится… Джек вытянулся на коврике и устремил глаза в потолок. В его затуманенной ромом голове, постепенно начал зарождаться план отмщения. И какая же это должна была быть сладкая месть!.. Капитан даже хихикнул от предвкушения, но тут же зажав рукой рот, встревожено поглядел в сторону девушки. Ему совсем было не нужно, чтобы Марианна проснулась в самый интересный момент. Наоборот, нужно, чтобы девушка спала очень крепким сном, так, чтобы она ничего не смогла понять, но зато всё прочувствовала. На этом и строился план его мести… Такой горькой и такой сладкой, что и представить себе было бы трудно… Так прошло часа три. К этому времени Марианна уже давно спала: благо, теперь ей никто не мешал, никто не возмущался и не ворочался, как медведь в берлоге… Выждав, пока дыхание девушки станет совсем ровным, Джек осторожно поднялся со своего коврика и, стараясь не шуметь, направился к кровати. Час его отмщения настал… *** Как и опасалась Марианна, торжество её продолжалось недолго. Сначала ей пришлось примерно два, а то и три часа выслушивать жалобы и нытьё Джека, который громко возмущался таким обращением с ним, так, что вскоре Марианна уже сильно пожалела, что вообще позволила ему остаться в своей каюте, а не выставила за дверь. Девушка старалась не обращать внимания на капитана, но, право слово, он и святого был бы способен вывести из себя! Наконец, она забылась тяжёлым сном, и ей приснилось нечто странное… В том сне девушка вновь оказалась в Трианоне – в одной из загородных резиденций императора Франции. Она будто бы находилась в той самой комнате, в которой, наверное, прошли самые счастливые часы её жизни. Она лежала в кровати под раззолоченным балдахином, и обстановка вокруг неё тоже была соответствующая: дорогие обои, мебель из красного дерева и позолоченной бронзы… Одним словом, вся комната была отделана в том стиле, который лучше всего говорил о богатстве и могуществе Французской империи и её императора в частности. В общем, Марианна видит, как она лежит в роскошной кровати в не менее роскошной комнате. И вдруг, словно бы откуда-то издалека до неё доносятся чьи-то тихие шаги. Этот звук всё приближается, становится громче и чётче. Но отчего это Марианна не видит того, кто к ней приближается? Словно бы у неё перед глазами клубится какая-то пелена или дымка, мешающая разглядеть незнакомца… А в том, что к ней приближается именно мужчина, девушка уверена: она сразу же почувствовала это интуитивно… Меж тем, незнакомец подходит к кровати и садится на неё. - Кто вы? – встревожено спрашивает его Марианна. Но незнакомец вместо ответа ложится рядом с ней и накрывает её губы своими. При этом Марианна ощущает на своих губах терпкий привкус рома, и понимает, кто её соблазнитель. Ведь Наполеон, чьё появление во дворце было бы более чем предсказуемым, никогда не стал бы пить ром. Да и вообще, в жизни Марианны было только два мужчины, которые употребляли этот напиток: её возлюбленный – капитан Бофор, и тот, другой – несносный нахал, которого она отправила сегодня вечером спать на пол. Но что бы Джек делал в этом её поистине чудесном и волшебном сне? Нет, однозначно: целующий её незнакомец – это её возлюбленный и в этом нет, да и не может быть никаких сомнений. - Язон… - шепчет она. – Ты – призрак. Но я так рада, что ты снова со мной… - А я-то как рад, цы… дорогая, - слышит она над ухом приглушённый шёпот, показавшийся ей смутно знакомым. «Странно, почему это у Язона совсем другой голос? – мелькнула в голове девушки мимолётная мысль. – Ах, да! – вдруг вспомнила она. – Это же всего лишь сон. Здесь возможно всё возможное и невозможное тоже». - Язон, - снова прошептала Марианна. – Если бы ты знал, как я ждала тебя! Она наклонилась вперёд, целуя уголки его губ, точно так, как он сам только что целовал её. Странно, но сильный запах рома, исходящий от Язона, больше не казался девушке отвратительным. Скорее, он возбуждал её и будоражил воображение… Эта терпкая, немного приторная сладость… Странно, но когда сегодня днём она целовалась с Джеком, её чуть не стошнило от этого запаха и едва заметного сладковатого привкуса на его губах… Интересно, почему так? Может быть потому, что Язону, своему Язону, она готова простить даже то, что никогда не простила бы любому другому мужчине… И в особенности, Джеку. Вот ему-то она точно не собирается прощать ничего, пусть даже это будет самый малейший промах… «Странно, почему это я всё время думаю об этом нахале? – удивлённо подумала девушка. – Ведь он же мне совсем не нравится… Или, если и нравится, то только чуть-чуть… И то исключительно потому, что он похож на Язона… Язон… Господи, как же я люблю его!..» Она страстно ответила на поцелуй своего возлюбленного, чему то, кажется, даже был несколько удивлён. Во всяком случае, Марианна явственно слышала, как он приглушённо ахнул, и в ту же минуту девушка почувствовала, как с её плеч медленно сползает ночная рубашка, замещаемая страстными поцелуями Язона… Он провёл по её щеке кончиками пальцев, чуть отстранился, словно шутя, слегка прикусил её верхнюю губу, потом нижнюю, обдавая её теплом своего дыхания и сладковатым запахом рома. Его пальцы скользнули по её плечу, а потом двинулись ещё ниже. Почувствовав, как его ладонь коснулась её груди, Марианна вздрогнула, как от озноба. Тонкий батист, из которого была сшита её ночная рубашка, ничуть не мешал ей чувствовать испепеляющий жар его кожи. Он заставил её забыть обо всём. Она потеряла счёт времени. Девушка забыла даже о том, что она находится в Трианоне и что в комнату в любой момент может зайти император или кто-нибудь из его свиты. Всё, чего она желала – это того, чтобы Язон не останавливался. Чтобы эти волшебные ощущения, которые он дарил ей, продолжались до бесконечности долго… Странно, но всё отвращение к подобной близости, которое всё ещё оставалось у Марианны после её заточения, испарилось бесследно, как будто, его и не было. Только вот было в том сне что-то, что настораживало девушку. Но вот, что именно? Этого она не в состоянии была понять, и потому, стараясь больше не думать об этом, целиком предалась страсти. И всё равно, её возлюбленный чем-то смущал её. Он был… не совсем естественным, не таким, каким она привыкла его видеть. Было в нём что-то странное и чужеродное, то, что ему не принадлежало и не могло принадлежать… «Дурочка, чего ты боишься? – попыталась успокоить себя девушка. – Это же всего лишь сон, понимаешь? Во сне Язон не обязательно будет таким же, как в жизни». Он и не был. Совершенно неожиданно Марианна почувствовала, как её руки связывают каким-то шнуром или верёвкой. Девушке показалось, что она снова оказалась в плену и это не на шутку испугало её. - Язон… - тихо сказала она. – Прошу тебя, не надо этого делать. Сними с меня эти верёвки. - Нет, дорогая, не сниму, и не проси, - ответил её возлюбленный. - Но… почему? - Потому, что сегодня я хочу, чтобы ты только принимала мои ласки, но не дарила мне своих, - ответил Язон совершенно чужим, но всё-таки знакомым девушке голосом. - Ах, ну, тогда, ладно, - согласно кивнула Марианна. – Ну, что ж, продолжай… Он мягко опустил её на кровать и принялся медленно снимать с неё ночную рубашку. Ни один дюйм бархатистой кожи, высвобождаемой из пены кружев, не остался обойдённым его поцелуями. И всё это время он расточал такие щедрые комплименты её прелестям, что Марианна если ещё и не была уверена в своей неотразимости, то теперь у неё на этот счёт уж точно не оставалось никаких сомнений. Его губы покрывали поцелуями её живот, а затем скользнули ещё ниже… Марианна чувствовала, как напряглись его руки, сжимавшие в объятиях её стан. Его губы жадно приникали к её коже, они словно бы пытались впитать всю её красоту. И вот они оказались ещё ниже, на треугольничке тёмных завитков. Девушка ахнула, потрясённая этим новым для неё ощущением: ведь ещё ни с одним мужчиной, даже с тем же Язоном Бофором, ей не доводилось испытывать ничего подобного. В любом случае, она не хотела, чтобы он останавливался. Его руки сомкнулись у неё на спине, мягко, но настойчиво заставляя её податься навстречу его поцелуям. Она чувствовала, как играет его язык с всё ещё дремлющим бутоном её желания. Пальцами он осторожно раздвинул нежные створки, и она вздрогнула, когда туда ворвался его нетерпеливый язык. Девушка заметалась, будучи не в силах удержаться от стонов, когда волны наслаждения одна за другой начали прокатываться по её телу. И вместе с тем, она боялась, что кто-нибудь из свиты Наполеона услышит, как официальная фаворитка его величества предаётся страсти с другим мужчиной. И ещё больше она боялась того, что её сладострастные стоны услышит сам император. Ведь он так ревнив! Только бог знает, что может произойти если он прямо сейчас войдёт в эту комнату… Но её желание оказалось сильнее страха. Она хотела сейчас только одного: чтобы это неземное блаженство никогда не заканчивалось. Только стонами и вскриками могла она выразить свою жажду, и он давал ей то, чего она так хотела. Она же только металась и изгибалась, с наслаждением принимая его искусные ласки. Наконец он провёл ладонями вверх по её телу – к розовым торчащим бутонам. Он поглаживал их и слегка стискивал, и тогда ей почудилось, будто она рассыпается на миллионы сверкающих искр. И это было волшебное, поистине великолепное ощущение! Только вот насладиться этим новым чувством ей не дали. В тот же миг, как только она достигла пика наслаждения, Марианна почувствовала, как Язон навалился на неё всей своей тяжестью, глубоко вдавливая её тело в подушки. Его бедро разделило её ноги, его руки сжимали её стан, его рука отбрасывала мешающее ему одеяло… Резким движением, слегка испугавшим Марианну, он ворвался вовнутрь её тела и начал двигаться. Медленные и осторожные вначале, эти толчки с каждым разом становились всё сильнее и увереннее… Марианна почувствовала, что она близка к новому пику, и выгнулась навстречу своему возлюбленному. И вдруг… Что-то металлическое и звенящее ударило девушку по лицу. И раз, и другой, и третий… Каждый новый толчок возлюбленного внутри её тела сопровождался ударом по лицу – несильным, но неприятным. Марианна никак не могла взять в толк: почему это такой прекрасный сон обязательно должен быть чем-то испорчен? Для чего нужны эти удары какими-то железяками? Неужели Язон не может обойтись без этого? Она попыталась остановить своего возлюбленного, сказать, что ей совсем не нравится то, что он с ней проделывает, но не решилась, испугавшись, что он попросту встанет и уйдёт. А ведь она так настрадалась без своего возлюбленного, что не может, не имеет права упускать ни единой минуты близости с ним… Пусть даже, это ей только снится… Но даже самый прекрасный сон рано или поздно заканчивается. Оба они одновременно достигли высшей точки блаженства, и в тот же самый миг Марианна почувствовала, что её руки больше не связывает верёвка, что она снова совершенно свободна. И тогда она запустила пальцы в спутанную массу его волос, ощутив под своими пальцами множество косичек… Что-о?!.. Какие ещё косички? Ведь у Язона отродясь не было на голове никаких косичек… И тут неожиданная догадка словно молния пронзила её, и Марианна даже задохнулась от возмущения… Джек! Ну, конечно! Только этому бессовестному пирату могла прийти в голову мысль так бесчестно её обмануть… Но, боже правый, как это ему удалось проникнуть в Трианон, который охранялся целым эскадроном драгун императора?.. Марианна всё ещё думала, что она спит. Во всяком случае, она пыталась себя в этом убедить. Ведь если допустить, что произошедшее с ней этой ночью – реальность, то, это означает, что капитан снова сумел одержать над ней, вернее, над её телом победу, а думать так, княгине не позволяла гордость. «Да, пусть это останется всего лишь сном, - подумала девушка, засыпая уже по-настоящему. – Пожалуйста, пусть это так и будет…» *** Проснувшись ранним утром, Марианна с ужасом обнаружила, что она лежит в объятиях Джека. Но как же так? Ведь она же запретила ему и близко подходить к её кровати! А этот нахал, разумеется, и не подумал послушаться… Девушка повернулась и что есть силы принялась трясти капитана за плечо, но тот, пробормотав во сне что-то невнятное, просто перевернулся на другой бок и натянул одеяло себе на голову. - Эй, Джек, просыпайся! – окликнула его Марианна. – Хватит спать, слышишь? - Оу… цыпа, не тряси меня, ладно? – пробормотал капитан. – А то я, кажется, не выспался… - Ах, не трясти тебя? – переспросила девушка. – Хорошо, трясти не буду, сделаю по-другому… С этими словами она решительным движением сдёрнула с Джека одеяло и… в изумлении застыла, увидев, что на нём нет ровным счётом ничего. - Джек… - в ужасе произнесла девушка. – Ну-ка, признавайся, негодяй, что ты делал сегодня ночью? - Что я делал ночью? – широко зевнув, повторил тот. – Цыпа, я спал. - Вот как? Значит, ты спал? – удивилась девушка. – Но почему в моей кровати и притом совершенно голым? - Ну… - протянул Джек. – Видишь ли, дорогая, я, как ты мне и велела, лёг сперва на коврике. Но заснуть не смог: там было слишком жёстко. И тогда я подумал, что если я лягу в кровать, а утром ещё до твоего пробуждения уйду обратно на коврик, то ты ведь, ничего и не узнаешь. - Да, но раздеваться-то было зачем? – строго спросила девушка. - Как это зачем? – удивился капитан. – Ночью было жарко, вот я и разделся… А что? - Да нет, ничего, - покачала головой девушка, занятая в тот момент своими мыслями. – Просто… - Просто ты решила, что я опять приставал к тебе, верно? – усмехнулся Джек. – Но, уверяю тебя, цыпа, у меня и мыслей-то подобных не было. - Да, конечно, - кивнула Марианна. – Только вот, отчего-то я не верю тебе… Послушай, Джек, - добавила она тише. – Прошу тебя, скажи: сегодня ночью между нами что-то было, или же нет? - Клянусь тебе, цыпа: ничего не было, - ответил ей капитан. – А жаль! Впрочем, это никогда не поздно исправить… Иди ко мне, и мы с тобой вмиг исправим эту вопиющую несправедливость! - Ну уж нет, спасибо, - покачала головой девушка. – Знаешь, я как-нибудь обойдусь без этого. С меня более чем достаточно приснившегося мне сегодня сна. - Оу! А что именно тебе снилось, цыпа? – лукаво глядя на девушку, спросил Джек. - А вот этого я тебе никогда не скажу, - тихо, но решительно сказала Марианна. – И вообще, - добавила она. – Нечего тебе, Джек, тут разлёживаться. Вставай, одевайся, и уходи из моей каюты. - О! Как вы скажете, выше сиятельство, - усмехнулся капитан, поднимаясь с кровати и начиная одеваться. Делал он это нарочно так медленно, что Марианна, не выдержав, поинтересовалась у него: - Ну и долго ещё ты будешь возиться? Или мало того, что ты и так всё время компрометируешь мою честь? - А вот и нет! Ничем я твою честь не компрометирую – возразил Джек, поспешно натягивая сапоги. – Невозможно скомпрометировать то, что уже давным-давно утрачено, цыпа! И нынешняя ночь – ярчайшее тому доказательство! Сказав так, он поспешно схватил со стола свою шляпу, и вылетел за дверь, не дожидаясь, пока девушка осознает смысл услышанного и обрушит на его голову более чем справедливое наказание. - Что? – переспросила так ничего и не понявшая девушка. – Что ты сказал, Джек? Но ответом ей было молчание. И тогда Марианна, в душе у которой всё-таки таилось сомнение насчёт того, был её сон сном или явью, принялась внимательно осматривать свою постель в поисках доказательств бурно проведённой ночи. Но ничего подозрительного девушка не обнаружила. «Странно! – подумала Марианна. – Так что же это всё-таки было: сон или реальность?» Но ответа на свой вопрос она так и не нашла. - Что ж! видно, мне до конца моей жизни придётся гадать о том, что же это было, - сказала сама себе девушка. – Будем надеяться, что это мне только приснилось… Будем на это надеяться…