Coming Out под знаком N. Исповедь натурала. Книга 2

Сердце тьмы, Глухие крики невидимых птиц. Мы здесь одни, Рука одиночества, шелест страниц, Кто читает книгу твоей жизни, Кто делает пометки на полях Кровавыми чернилами, Твоя душа опять персона нон грата.©

Иду в душ. Горячая вода отрезвляет сознание. Вспоминается само: куча коктейлей, травести-дива, поцелуи с Глебом, прогулка по Невскому, поцелуи с… Сейчас идеальное состояние, чтобы почувствовать, как противно с ним целоваться, но, видимо, во мне умерли любые ощущения. Пофиг. Вытираю запотевшее зеркало, смотрю исподлобья в глаза отражению, будто когда-нибудь получал ответы подобным образом. В кухонном ящике нахожу слегка просроченный шипучий аспирин. Наливаю воды — шипит. Вкус горьковатый. Надо набраться смелости и возвращаться. Поднимаюсь. Спит. Он симпатичнее меня. Это несправедливо. И не потому, что моложе, а просто лучше. Нахожу буквы в перьях тату, всё сходится: Димитрий. Такой красивый и такой дурной, прям как мой N. — Денис, подъем! — хотел крикнуть, получилось вполголоса. Даже ритм его дыхания не изменился. — Сокол, бл*дь! — теперь нужная громкость. Поворачивается на бок, открывает глаза, вздрагивает. — У меня к тебе ряд вопросов, ты готов? — Да, — с утренней хрипотцой отвечает брат. — Спускайся! Сгребает одеяло, послушно плетется вниз. — Почему мы спали вместе? Голые. Начинает отвечать медленно: — Я помог тебе подняться, потом помог раздеться… — А потом и сам разделся? — перебиваю я его. — Смотрел на тебя и уснул на полу, через час проснулся, снял одежду и лег рядом. Не сдержался. — А дальше? — Обнял тебя и снова уснул. — И всё? — Конечно, — так спокойно отвечает, даже поверить хочется. — То есть ты меня просто так напоил, без злого умысла? Он нервно морщится: — Дима, во-первых, ты сам хотел выпить; во-вторых, мне абсолютно несложно тебя угостить; в-третьих, пожалуйста, не идентифицируй этот опыт как «напоил»; в-четвёртых, я ж не бессмертный. Если однажды повезло, где гарантия, что при следующем малейшем косяке ты не проломишь-таки мне череп? Заметь, это не метафора. — Я похож на убийцу? — Все люди делятся на способных убить и на неспособных, в первых больше лидерских качеств, а ты руководитель. — Можно быть конченным отморозком и убивать. — А можно интеллигентным киллером с тремя высшими образованиями, а у меня семья. Я учусь ценить жизнь. — Херово пока у тебя получается! Даже не отсосал? — мне нелегко далось последнее слово. — Нет, но… могу сейчас, если ты хочешь, — совсем не шутит и пошло улыбается. — Не хочу! Даже представлять противно, лучше кофе мне приготовь, аспирин не действует. Молча проходит мимо босиком. Кофе-машина чересчур громко перемалывает зерна, вспоминаю остальные вопросы. — Где Глеб? Он же был здесь. — Ушел. — Куда? Когда? Ты выгнал парня ночью на мороз? — Плюс четыре, Дим. Он решил уйти сам, я вызвал ему такси. — Почему он ушел? Мы же с ним целовались. Ему вроде понравилось, — вспоминаю с улыбкой. — Ты задремал на диване, — его голос становится тверже, — мы разговаривали, вернее это больше смахивало на интервью, где я был приглашенным селебрити, потом он сказал, что мы прекрасная пара, пожелал нам счастья, попросил тебя беречь и ушел. — Аху*нно, — уныло констатирую я, — что спрашивал? — Да фигню разную: чем занимаюсь, какое у меня образование, как к тебе отношусь, какие намерения имею, какие у меня в жизни цели и приоритеты. Я честно и быстро отвечал, только на одном вопросе затупил. — На каком? — «Как мы познакомились?» — Что ответил? — я бы тоже завис. — Сказал, что… всё благодаря отцу, — снова улыбается, ставит на стол кружку. Ржу, вытирая слезы, одновременно отпивая горячий американо: — Сокол, ты такой очаровашка бываешь, когда идиотом не прикидываешься. Редко, но бываешь. — Спасибо, я стараюсь. Успокаиваюсь. — Только вот вдруг Глебушка — любовь всей моей жизни и моя судьба? Ты же понимаешь, что у нас с тобой совсем ничего не может быть? — Понимаю, хотя не понимаю, почему. — Как мне теперь его искать? Даже телефона не осталось. — Твоя «любовь» занудна до зубной боли и знает твой домашний адрес. Наверное, появится. Это ты выпил и расслабился, а я лекцию слушал про пломбирование, протезирование и протеиновые окна. Пизд*ц, скажу я тебе, хотя сам тренируюсь часто, но не до такого фанатизма. — Это ты его не видел в прошлом году. — Секс, наверное, возможен, но даже поговорить тебе с ним не о чем будет. — Я твоего мнения не спрашивал, — хочется грубить. — А почему ты ещё здесь? Третий день подряд! — Скоро уйду… — Денис не договаривает, его обрывает писк телефона сверху, — это смс-ка на личный. Мама или Лиза, вдруг что-то срочное, я гляну? — Конечно, — пропускаю его к лестнице. — Не угадал, — вернувшись, вглядывается в дисплей телефона, — мужик твой. — Мой? — скорее машинально повторяю, врубаюсь, о ком речь, но сомнения остаются. — Да. «Привет, Дима во вторник уехал в Питер, если ты его видел и он в порядке, можешь не отвечать, если не видел, пожалуйста, сообщи», — демонстрирует sms со знакомого номера. — Он вообще в курсе, что «видел» и «в порядке» не одно и то же? Что я сейчас должен сделать? — Ничего… — на меня накатила внезапная сильнейшая усталость, я бы еще часок поспал. — Я позвоню, чтобы он успокоился? Еще не хватало, чтоб они миловались при мне. — Я сам! — отнимаю у него телефон как раз в момент набора номера. — Алло, — от его голоса начинает кружиться голова. — У меня все нормально. — Дим, это ты? Я как бы волнуюсь, мог бы позвонить, — пытается наезжать. Х*й! — А мне как бы похеру твои волнения. Я жив, здоров и счастлив! — звучу правдоподобно. — Допустим, а почему у тебя телефон Дениса? — Мы спим вместе. Одной фразой убиваю двух зайцев: Дениска испуганно улыбается, а N тяжело вздыхает: — Ясно… спасибо, что позвонил. — Пожалуйста, — жму отбой. — Жестко ты с ним, — резюмирует Денис. — Переживет, — кидаю телефон на диван. Внезапно захотелось секса и еды. — А что у нас на завтрак? Денис подходит к холодильнику, распахивая дверцу: — Свежие них*я! Дим, тебе религия запрещает продукты покупать или принципы? Внутри дрожь, не совсем понимаю вопрос: — Люблю есть в кафе или когда готовят. Его голос… я слышал его голос! А теперь его хочу. Вспоминаю нас вместе. В Париже, в Питере, у него дома, в лесу, в деревне. Везде. Как я теперь без этого и без его голоса? На плечах чьи-то руки, губы целуют макушку. — Спущусь в кафе. Что хочешь? — Чтобы ты меня не трогал! — снова унылая реальность, где нет N, зато есть мой поехавший брат. — Пиццу так пиццу. Я быстро, — уже натягивает свитер. Ушел. Ненавижу эту суку! Но смерть — слишком приятная расплата. Хочу, чтобы страдал, мучился каждый день, жил в ужасе, а дни свои закончил в дурке. Причем, если закрыть глаза на некоторые обстоятельства, он внешне мне нравится, даже возбуждает. Идея. Как учил Демон: подарить самую большую слабость, а потом отнять ее. Если верить песням Сокола, он меня любит, хочет и на все ради меня готов, а мне все равно, я хоть развлекусь, вот и проверим, но нужно аккуратнее, чтобы не догадался. Да, поцелуи, клуб и «мы спим вместе» отлично вписывается в сюжет. Я гений. Сам еще не догадался, а действовать уже начал. Вот только трахаться с ним не тянет, а секс мне нужен сегодня. Здоровый, отчаянный, жесткий секс по взаимной симпатии, ну или дружбе. Возвращается Сокол с большой плоской коробкой, толкая дверь ногой: — Зачем закрываться, если можно не закрываться, правда, Дим? Я мясную взял, хотя, наверное, стоило бы две, — открывает коробку. Аромат на всю квартиру. Соус, оливки, сыр, шампиньоны, много мяса и колбасы — идеально. За завтраком вопросов больше не задает, но глаз с меня не сводит. — Будешь так смотреть, я подавлюсь. — Я умею делать искусственное дыхание и прием Геймлиха. — Твоя мама-доктор может тобой гордиться, — все же будет сложно имитировать заинтересованность. Доел второй кусок, смотрит на часы: — Ой, мне уже пора на работу, я позвоню завтра, не скучай, спасибо за чудесную ночь и совместный завтрак, — выпаливает скороговоркой, целует в щеку и наконец-то убирается из моей квартиры. Снова пью кофе, ем пиццу, пока вмещается, смотрю в окно и думаю, как мне его переиграть. Желание трахаться никуда не делось. Могу ведь в клуб сегодня пойти один. Хотя состояние не фестивальное, скорее завтра. Забытый с вечера телефон вибрирует рядом на диване. «ГЛЕБ СТОМАТО» высвечивается на дисплее большими буквами. Если бы я даже напился вусмерть, не записал бы контакт подобным образом, скорее просто «Глеб клуб», отвечаю: — Алло. — Дима, это Глеб из клуба, привет. Ты, наверное, удивлен, что у меня есть твой номер, ведь сам ты мне его не давал, — волнуется, будто по бумажке читает. — Есть немного, но я тебя узнал, привет. — Это я сам с твоего телефона позвонил себе, а потом тебе свой номер забил, извини, что без спроса. Кстати, использовать в качестве блокировки только звездочку — небезопасно, — уже лучше, речь замедлилась и стала естественнее. — Окей, учту, как ты добрался? — подхожу к окну. — Хорошо, спасибо, Денис мне какое-то корпоративное такси вызвал, уже оплаченное, доставили в лучшем виде, а деньги я бы вернул тебе или ему. — Не нужно. — Еще хотел узнать, как ты себя чувствуешь, чем занимаешься, — снова тараторит. Он точно подготовил вопросы заранее. — Замечательно я себя чувствую, Глебушка! Стою смотрю в окошко на канал Грибоедова. Дождик мелкий идет, водная гладь дрожит, — «секса хочется» продолжаю уже про себя. — А ты что делаешь? — Тоже в окно смотрю, у нас они на кинотеатр выходят, в свободную минуту интересно наблюдать за влюбленными парочками. — Давно я не был в кино. «Примерно с того дня, как братишка стал к моему парню яички подкатывать». — Сейчас какой-то боевик идет, хочешь сходить? — осекается, будто сказал лишнее. — Я не против, когда? — уточняю, чтобы он немного расслабился. — Мне на работу через два часа, — мнется, — но можно завтра, сеанс на 14:20 есть, а с утра я учусь. — Давай, заеду в два. — Ага, Дим… А Денис не будет против, что ты со мной в кино идешь? Вот тут слегка раздражаюсь: — Глеб, я вышел из возраста, когда у няньки разрешения нужно спрашивать! — Ладно, — смущается, — ну, до завтра, — что Глеб радуется, мне слышно по голосу, — пока. Почти попрощались, чего-то не хватает. — Подожди, а адрес? — Точно, чуть не забыл, — смеется в трубку, — пиши, улица Савушкина… Записал, прикинул и присвистнул. Далековато от меня! Больше этим днем ничего примечательного не произошло. Вечером доедал последний кусок пиццы и морально настраивался на завтрашний секс. Утром настраивался уже физически. Позавтракал в кафейне, сделал все необходимые гигиенические процедуры и решил ничего не есть в кино, чтобы романтику не подкосить. Подъезжаю к кинотеатру, захожу, Глеб уже у кассы ждет. В белоснежной рубашке, брюках, начищенных туфлях, только галстука с пиджаком не хватает. Еще волосы уложены, в руках пестрый пакет и плащ, переброшенный через руку. — Какой ты красивый, — справедливо замечаю я. — Правда? — он краснеет. — Ты тоже, — я просто в джинсах и свитере, — пойдем, я билеты уже взял. — Последний ряд? — подкалываю я его. — Да… — краснеет еще сильнее. Забавный, пытаюсь не ржать, чтобы совсем парня не засмущать. Проходим на места. — Еще не знал, что ты любишь, — демонстрирует бутылки колы, фанты, спрайта и пива, в ведре попкорн, добавляет извиняющейся интонацией, — ничего покрепче у них не оказалось. Замечательно, теперь Глебушка считает, что у меня проблемки с алкоголем. — Воды, Глеб, водички! Я за рулем. Не парься, сам схожу. Гасят свет. Возвращаясь на место, наклоняюсь к нему: — Ты и пахнешь хорошо, — знакомый парфюм, но не помню, что. Касаюсь носом его шеи — вздрагивает. — Дим, — шепотом, — это свидание? — А как тебе больше хочется? — мне определенно нравится реакция этого парня на меня. — Я пива, пожалуй, выпью, — делает глоток, — если ты не против. Да, хочу, чтобы было свидание. Фильмец заурядный, зал заполнен на две трети, рядом с нами тоже люди. Глеб пристально следит за сюжетом, я рассматриваю зрителей вокруг и его, периодически касаясь то ладони, то колена. Бутылку он уже высосал и прям на глазах захмелел. — Дим, — пыхтит мне в ухо, — можно тебя поцеловать? — Можно, но не здесь, — я как бы не только на поцелуи рассчитывал, однако боюсь спугнуть. Смотрим дальше. Главный герой периодически всем подряд бьет морду или стреляет, зато дама сердца у него симпатичная. В кармане вибрирует сотовый, sms: «Алекс экстренно собрал совещание в субботу. Такой молодец: рассказывает, какие мы мудаки, слили месяц, и учит, как не быть мудаками, чтобы не слить следующий. Что может быть скучнее этого?» Глеб замечает, что смотрю в телефон. Сначала решаю проигнорировать, потом прикидываю, что неугомонный Сокол начнет звонить, быстро набираю: «Я в кино с Глебом». «Окей, ты выиграл» — приходит ответ, заставляя меня заржать в голос на моменте, когда какому-то бедняге вспарывают живот. Глеб шипит на меня — ему интересно. На мое счастье вскоре фильм заканчивается. Выходим на улицу: — Дим, спасибо тебе большое за компанию, один я не хожу, — снова стесняется. — Погуляем? Лет десять не был в этом районе, все так изменилось. Тебе здесь нравится? — Да нормально, живописно. Кстати, когда я сюда переезжал, меня впечатлил один факт: от моей улицы отходит Карельский переулок. Тогда еще решил, что это знак, и мы обязательно увидимся снова. — Знаки работают, — улыбаюсь я, точно ж судьба. На улице довольно ветрено. — Дим, извини, что на чай не приглашаю, Назар спит, ему ночью на смену. У нас же однушка, не хочется мешать. — А, — догадываюсь я, — Назар — это бармен твой? — Почему мой? — вздрагивает Глеб, — просто друг. Слышал бы ты, как он уговаривал меня позвонить тебе, даже текст набросал. — А ты, выходит, сопротивлялся? — смеюсь. — Ну, знаешь… не хочется быть третьим лишним, ты мне до сих пор нравишься. Тогда ты был с Драконом, — тянет слова, — теперь с Денисом… а я снова опоздал. Милашка Глеб еще не в курсе традиций моей семьи, где третий не лишний, а, скорее, запасной. — Глеб, я тебе снова повторю, что Дэнчик — не мой парень, и я его в этом качестве даже не рассматриваю. — Дим, только из собственных наблюдений: вы танцевали вместе, целовались, у него есть ключи от твоей квартиры, он приятный, умный, обеспеченный, симпатичный и явно влюблен в тебя, к тому же настойчив. Ваши отношения — вопрос времени. Если бы он тебе не нравился, ты бы его так близко не подпускал. Колись, почему динамишь парня? Честно говоря, меня больше остального впечатлили «ключи от квартиры». Все время Дениса впускаю и выпускаю я, получается, он просто мне позволяет, усыпляет бдительность. Марго вполне могла передать связку в режиме здравого смысла: его работа ближе всего к моему дому. Цветочки полить, продукты купить, на рубашки подрочить… Дениске все сподручнее. Маньячина эта ввалится как-нибудь ко мне среди ночи и сотворит непоправимое. Хоть замки меняй. Даже отвлекся от Глеба, который затирает что-то про открытость и верность в отношениях. — Дим, ау, я тебя спрашиваю, что с ним не так? — С Денисом? Да все не так, — надо прикинуть, какие у меня еще козыри в рукаве, кроме поеб*шек с N и потенциального инцеста. — Например? — не унимается Глеб. — Ну… он женат. — Блин, насколько серьезно? — Брак официальный. Я даже на свадьбе был, розовых фламинго видел. — Так, может, это для прикрытия? Я так понял, он уже на хорошей должности в свои двадцать лет. Слышал, что геи женятся на лесбиянках или просто на девушках, которые в курсе, во благо положения, под натиском семьи или чего-то еще. Для имиджа, в общем. — Или девушки не в курсе. — Тоже бывает, но это уже мерзко. Сейчас тянет поведать, как Дэнчик моего N совращал, но вопросов у Глебушки, чую, прибавится. — Я знаком с супругой, у них дочка и вполне благополучная семья, как минимум визуально. — И жена ничего не знает? — Думаю, нет. — Какой странный и мутный тип, — сообщает Глеб, — а с виду адекватный, не зря он Назару не понравился. Знаешь, бармены — хорошие психологи, им пьяные клиенты душу изливают, они слушают и даже посоветовать что-то могут. Назар чувствует людей, сказал, что Денис весь насквозь фальшивый и исключительно корыстные цели преследует. Знаю я те цели. — Да забей ты на него, слишком много внимания и чести. Слушай, раз к тебе нельзя, поехали ко мне? Глеб колеблется несколько секунд, а потом соглашается. Идем к машине. На панели у меня фото, но не то, что видел Глеб, а с лесной тусовки, когда я спермой окропил муравейник. На снимке мы вместе, мне оно очень нравится. — Почему хранишь? — интересуется Глеб, — все еще любишь его и не можешь забыть? Тактичные вопросы — это не про Глеба. — Сложно стереть из памяти события двух лет за один месяц, отвыкаю постепенно. — Надеюсь, безболезненно? — Бывает по-всякому. Я слышал вчера утром его голос, а меня до сих пор не отпускает — нет сомнений в «успешности» кампании. — Какие планы, Дим? Работу в городе будешь искать? — Наверное, уже пробиваю варианты, — зачем-то вру, тема мне неприятна, к тому же я еще не думал про работу. Интересно, это я ему рассказал или Дэн? Целуемся на пороге. Парень горяч, срывается сразу. Заметно, что близости давно не было, ну или он очень темпераментный. — Дима, Дима, Дима, я тебя так хочу, — кажется, за сегодня я устал от собственного имени. Расстегиваю на нем рубашку, потом брюки, он стягивает с меня свитер, оставшись лишь в черных брифах, начинает целовать, в шею и ниже — ура, заводит. Нет у меня проблем со здоровьем, дорогой Демон. Идем в душ, целуемся под струями теплой воды, когда его губы отрываются от меня, я снова слышу «Дима, Дима, Дима…». Член у Глеба хороший: средней длины, короче, зато чуть толще, чем у N — хапну новых ощущений. Он за мой уже схватился и наяривает — слишком быстро, хотелось бы нежнее, показываю на примере его члена, как нужно, сбавляет темп — послушный мальчик. Хоть бы не пассив! Добавляем пены, придвигаюсь вплотную, его ладони перебираются сначала на мою грудь, потом на спину, я в это время обхватил уже оба члена. «Дима…» — я в курсе, как же надоело, но на этот раз как будто вопрос. — Что? — Ты этого точно хочешь? — спрашивает человек, чей член у меня в руках. — Конечно, наверху нам будет удобнее. Капли воды стекают с тел и впитываются ворсом коврика перед лестницей. Я бы хотел, чтобы он сделал мне минет, но как-то стесняюсь попросить, к тому же отсосать ему тоже пока не тянет. На кровати я снизу, Глеб смотрит мне в глаза и на минуту замирает: — Дим, я так ждал тебя. — Ну так бери, — спонтанно распределяю роли я, не оставляя выбора, переворачиваюсь на живот, — резинки и гель в верхнем ящике слева от тебя, — сегодня не получается быть романтичным. Слышу, выдвигает, нежно и осторожно начинает гладить задницу, хорошо, что я никуда не тороплюсь. Такими темпами мы до дырки час добираться будем. Уже палец — хорошо, N бы справился быстрее. Уже давно можно вставить, но Глебушка смакует каждое движение. Наконец-то чувствую головку. — Дим, так не больно? — ну прелесть же. — Все нормально, продолжай, можно смелее, — будто актив без опыта. Ух, кайф подвезли, можно привстать и дальше действовать самому. Глеб подстраивается под ритм. Я его недооценил, долбит будь здоров, чувствуется — спортсмен. Переворачивает меня, целует, продолжая, пыхтит: — От тебя невозможно оторваться. Кончил я, когда он меня трахал и одновременно мне дрочил. В рот никто так и не взял. Ложится рядом, гладит меня по груди и животу, блаженно улыбается, а мне вот некомфортно в собственной сперме. Вспоминаю, что в самый разгар слышал, как sms пришла: — Погоди, я мигом. Допустим, возможности свои я переоценил, еле встаю, тянусь за полотенцем, вытираюсь, спускаюсь на первый. «С кем ты ужинаешь сегодня?» прилетело от Сокола двадцать шесть минут назад. А я и не обедал. Понимаю, что сил нет и есть хочется. Это сколько же мы…? Пора продолжать воплощение коварного плана, отвечаю: «С тобой. У меня через час. Возьми роллы». Готовлю кофе на двоих. Возвращаюсь к Глебосу. — Что-то важное? — Да, встреча скоро будет, ты не обидишься? — я услышал свое имя сегодня без малого миллион раз, мне нужен перерыв. — Какая? В субботу вечером? Это по работе? — По-твоему люди в субботу не работают? — и снова привет Демону. — Всегда работают, но я не желаю тебе работы по субботам. — Разберемся. Натягивает брюки. Я бы встретился с ним еще. Первая встреча — притирка, дальше пойдет бодрее, мальчик с хорошим потенциалом, выносливый. Такой мне и нужен. — Дим, тебе понравилось? — Очень, — отвечаю я, — завтра созвонимся, возможно, даже повторим. Подрос, подкачался, возмужал, а все такой же: глаза горят, краснеет, стесняется, влюбляется — ужас просто. Целуемся на прощание. Закрываю за Глебом дверь и не чувствую ничего, только сексуальное удовлетворение и острый голод, начинаю ждать роллы. Наверное, надо было подвезти его или такси вызвать. Больше часа ведь добираться на перекладных. Звонок в дверь. Дениска загадочно улыбается. Пусть, пока может. Забираю у него пакет: — Дим, выглядишь отдохнувшим. — У меня был секс. На секунду мне показалось, что он сейчас взорвет квартиру взглядом вместе со мной. Выдыхает и снова улыбается — теперь отвратительно фальшиво. — Поздравляю, с Глебом? — Разумеется. Да ты проходи, — после моего признания он так и не двинулся с места. — И что? Вы теперь типа встречаетесь? Открываю коробки, достаю палочки, наливаю соус, раскладываю васаби и имбирь. — Рано пока говорить, но, во-первых, он хорош; а, во-вторых, я ему нравлюсь; в-третьих, вот уверен я, что человек порядочный, честный, не будет на моих братьев, кузин и близких друзей заглядываться. Соскучился по здоровым отношениям, почему бы не попробовать? Разве я не заслужил? — тремя пальцами макаю калифорнийский ролл в соус и засовываю в рот целиком. Сокол сидит на диване, смотрит в бездну ковра, хмурится, будто хотел что-то возразить, но разучился, пока мысль строил. Вдруг выкрикивает: — Вареные кабачки! — Что? — я точно жую краба с икрой и рисом, а он, по ходу, спятил. — В полгода ими начинают кормить детей, добавляя к смеси или грудному молоку, чтобы постепенно приучались к обычной еде. На редкость пресная дрянь, никакого вкуса, соли или специй, но якобы очень полезно и не вызывает аллергии. Вика как-то не доела, я попробовал, меня чуть не стошнило. Это дермище даже в голодный год жрать не станешь, особенно когда пробовал в жизни что-то еще. Трава травой или даже хуже, но ей нравилось, наверное, потому, что на тот момент ничего другого не было. Потом пошли тыква, морковь и мясо, так она кричать начинала при виде зеленой баночки с кабачками. Встречаться с N после Глеба — естественно, встречаясь с Глебом после N, ты постоянно будешь ощущать привкус вареных кабачков. — Хочешь, я угадаю, кто научил тебя кулинарной философии, и докажу, что вы с тренером оба не правы? Это как после остренького канцерогенного Макдака переходить на вкусную и здоровую пищу, богатую протеинами, минеральными веществами и витаминами. Кабачки так кабачки. — Но… ты ведь его не любишь. — Мы общались за жизнь раз пять, все впереди, и знаешь, он меня ждал. Любовь — вопрос времени. Сидим молча пять минут. Я ем, он переводит взгляд с окна на ковер и обратно. Потом вдруг швыряет об пол опустевший соусник, тот разбивается на четыре части. — Буянишь, псих? — спокойно интересуюсь, переходя к унаги маки. — Я все уберу и куплю тебе новый. — Как хочешь, а чего не ешь? — Я не голоден. — Отравить меня решил или усыпить? — ну, а вдруг. Денис яростно вырывает один ролл из набора и проглатывает, запивая водой. — Как? Как можно променять умного и талантливого N на тупого качка? Я не понимаю. Зато, может, хоть этого не вы*бет. Откидываюсь на спинку: — Дениска, мы оба знаем, что помимо талантов в N еще присутствует масса отрицательных качеств, некоторые из которых я принять не могу. А Глеб вовсе не тупой качок, а перспективный стоматолог и спортсмен. Целеустремленный, внимательный, приятный, с принципами и понятиями. — Допустим, ты пока не любишь Глеба, и симпатия может во что-то перерасти, но ведь N ты любишь со всеми его отрицательными чертами и особенностями организма! — срывается. — Перестань кричать, пожалуйста. Остаточные явления легко перекрываются новыми впечатлениями. — Тебе нужно разобраться в себе, — он стал тише. Мне смешно: — Слышишь, женатый пидр с одержимостью инцеста, ху*стыми проекциями и бесконтрольными вспышками агрессии, может, не тебе судить, где мне нужно разбираться? — Прости… — он совсем сник, но я ведь прав, — я просто хочу, чтобы ты был счастлив. — Денис, я б даже поверил, но пока причина всех моих несчастий этого года именно в тебе. Придвигается ближе, гладит по спине, обнимает, утыкаясь в плечо, продолжаю мысль, игнорируя движения: — Соответственно, чтобы стать счастливым, мне нужно сделать, как ты категорически не советуешь. Снова получается Глебушка. — Угу, есть свои плюсы: ты хотя бы побудешь какое-то время в городе, и я смогу тебя иногда видеть. Кстати, завтра обедаю с мамой. Хочешь со мной? Она работает. Я иногда забываю, что у всех нас общая мама. — Надо бы, уже неделю собираюсь. — Лиза мою машину планирует взять, сможем поехать на твоей? — Почему нет? Давай я заберу тебя на Маяковской? — Созвонимся. Поеду я. Расцепляет объятия и, шатаясь, встает, взгляд стеклянный. Встаю следом: — Дэн, ты точно можешь вести машину? — Я в порядке. После сотрясения иногда голова кружится, сейчас пройдет. У двери снова меня обнимает и трется носом о футболку. — Что ты делаешь? — Пытаюсь сильнее затянуться, чтобы хватило до завтра. Чуть не забыл про свой план. Чмокаю его в губы: — Спасибо за ужин. До завтра. Ушел, а осколки пришлось убирать мне. Выспался я сладко и решил набрать Глеба. — Привет! — бодро начинаю я. — Здравствуй, Дима, — тихо и сжато. — Я не вовремя? Ты занят? — Нет, просто… — Что? — У меня вчера много впечатлений было, я сел на лавку во дворе и увидел, как к тебе приехал счастливый Денис, а ты говорил, что встреча по работе… Ох уж эта пресловутая лавка в зоне невидимости, столько она жизней поломала. — У Дениса автосалон, есть вакансии, не вижу противоречий. — А я вижу, ничего тебе не предъявляю, но неприятно узнать, что я у тебя на обед, а он на ужин. Дима, я так не могу. Снова это «неприятно». — Мы не трахались! Просто разговаривали, — я ведь не должен оправдываться. — Это не важно. Я ночь не спал, много думал, — Глебу думать вообще вредно, — ты мне нравишься, но начинаешь со лжи. Ты ведь не сказал, что встреча с Денисом, оперативно меня выпроводил. Не знаю, что у вас за отношения, но они есть, вдобавок фото Дракона в машине. Зачем оно? Мне кажется, ты просто мстишь, но ведь ему уже все равно. Вы же расстались? Дим, мне бывшего хватило, я не готов снова окунуться в нечто подобное. Наверное, ничего не получится. Всего тебе хорошего. Он просто бросил трубку. И теперь «неприятно» мне. Мы встретились, сходили в кино и занялись сексом. Всё! На каком основании этот пацан выставляет меня последним мудаком? Ну и пошел он нах*й! Ночь не спал, бедняжечка. Настроение испорчено, а я рассчитывал забрать Глеба после встречи с Марго. Поехал бы себе домой, как нормальный, нет, бл*ть, по лавкам шпионить приспичило. И сразу помидоры завяли? Или кабачки? Телефонный звонок, уже подумал, что Глеб одумался, отвечаю, не глядя: — Да? — Дим, привет, захожу в метро, через полчаса буду на перекрестке у Маяковки, успеешь? — А, это ты, родной. Конечно, успею, куда ж я денусь? — Что-то случилось? — Решительно ни х*я. — Ладно. Собираюсь на автопилоте. Встречаю Сокола. Едем, слушаем радио. — Дим? — Ты можешь помолчать? — Что-то с N? — Понятия не имею, что ему сделается? Поворачивает ручку автомагнитолы: — Слышишь? — Что еще? — Стук посторонний. Вроде, подвеска. — Ну и что? — Давно так? — Я не замечал, но когда в Питер ехал, пару ямок поймал, знаешь, какие дороги за пределами столиц? — Меня беспокоит этот звук, не могу допустить, чтобы ты сорвался к нему на неисправной машине. — Прости, нет желания и возможности купить новую, — он меня уже достал. — Зачем новую? Я своим ребятам отгоню, за день сделают, — достает сотовый, набирает, — Валерич, приветствую. Слушай, у брата на Хонде что-то с подвеской, сможешь вечерком глянуть? Только надо срочно… Всё, договорились. Давай, — уже мне, — машину я заберу. — Парня моего забрал, машину забираешь… Продолжай. — Дим, ты скажешь, что стряслось, или мне вращать барабан и по букве отгадывать? — Назови хоть одну причину, почему я должен с тобой обсуждать свою личную жизнь? — молчит. — Ты, как в детстве все крушил, так и продолжаешь. — Извини, мне показалось, тебе необходимо поделиться. — Когда кажется, креститься надо! Так за душевной беседой добрались до Лесной. В ларьке я купил маме букет белых роз. Поднимаемся к кабинету. Глаши нет. Может, на обеде? Денис просит подождать в коридоре. Слышу за дверью: — Мам, у меня для тебя сюрприз! Угадай! — Сынок, у тебя через раз какие-то сюрпризы, что же сегодня? — Кто, мам? Кого бы ты сейчас хотела увидеть? — Свою любимую внучку! Ты приехал с Викушей? — Не совсем, еще одна попытка. — Ой, сдаюсь, но ты так светишься, что мне немного страшно. — Ладно, прошу, — Денис открывает дверь. Марго широко улыбается и бежит на своих каблучках скорее меня обнять: — Сыночек! Ты отлично выглядишь. Такой подтянутый и красивый, умница! — Спасибо. Всё благодаря моему отцу! Дениска ржет в кулачок. — И это чистая правда, ничего смешного не вижу, — одергивает Дэна Марго, — ты надолго? А где N? Ой, поставлю их в вазу, — принимает цветы. — Усиленно учится, не хотел пропускать занятия, четвертый курс — всё серьёзно. Дэн закатывает глаза, залезая на широкий подоконник позади Марго. — Да, понимаю, правильно делает. А ты когда приехал и на сколько? У тебя отпуск? И как так получилось, что Денис тебя увидел раньше меня? — Как много вопросов! Давай лучше спустимся вниз и пообедаем в том кафе. Ты когда освободишься? Дэн показывает большой палец и одобрительно кивает, типа «как ты ловко с темы съехал». — Сейчас могу. Через полтора часа клиентка, потом еще. Надо поторопиться, слезай, милый. Иногда мне кажется, что подоконник здесь только для тебя: цветы на нем вянут, сувениры постоянно падают, — мелкий вытягивает ноги по ширине окна. Изучаем в кафе меню. — Пожалуй, картошку и салат с индейкой возьму, а потом кофе, мам? — Да я как обычно, сегодня Лидочка, она знает, — мама кивает взрослой официантке, та подходит, здоровается. — Смотри, дорогая, оба моих сыночка здесь. Женщина одаривает нас дежурной улыбкой: — Уже выбрали? Сейчас позову официанта, — перебрасывается парой фраз с Марго и уходит к соседнему столику. Денис крутит в пальцах солонку. — А она кто? — спрашиваю я. — Это хозяйка, очень простая, сама за всем следит. Персонал ее ценит и любит. — Как Викуша, милый? Ей лучше? — касается ладони Дениса. — Сейчас в порядке, последние три дня температуры не было. — А что было? Твоя дочь болеет, и ты мне не сказал? — ну пид*рас же! Зато отсосать предложил раза три. — Я ж говорю: уже поправилась. Ничего серьезного, простуда какая-то прилипла: сопли, температура. Наверное, очередные зубы. — Вот и славно, приеду к вам на днях проведать, если не возражаешь. — Ну что ты, мам? Всегда рады! — Дима, ты давно видел малышку? Она каждый день другая, я так соскучилась. — На твоём Дне Рождения, — с трудом выговариваю я, на меня снова обрушились события той ночи. Денис бледнеет, смотрит в глаза и просит прощения, взглядом. А ведь я, правда, мог его убить, не сидели бы мы сейчас втроём в этом дивном кафе с живыми фиалками на столиках. — Мам, а что сложнее имитировать: депрессию или шизофрению? — отвлекает ее Дэн. — Милый, я не очень хочу сейчас говорить о работе. На депрессию указывают многие признаки, человек их может не осознавать. В лёгкой форме она корректируется терапией, а шизофрению нужно лечить медикаментозно и лучше под строгим наблюдением специалиста. И что значит имитировать? Можно пытаться притворяться шизофреником в клинической депрессии, а можно получить шизофрению как осложнение депрессии. Одно может привести к другому. Вот шизофреник в депрессию впасть уже не может. Симпатичный парень-официант терпеливо ждет окончания тирады Марго. Они еще о чем-то говорят, я рад видеть маму, но упустил нить разговора. В голове слова Глеба, мои ощущения от них, голос N и предложение Дениса разобраться в себе. Что-то односложно отвечаю, когда обращаются ко мне, время пролетает быстро, прощаемся с Марго. За руль моей машины садится Дэн: — Я все-таки ее заберу. — Мне все равно уже. Домой меня только отвези. Прошу остановить у канала, хочется побыть у воды. — Дим, я верю, что все наладится, — касается предплечья. — Иди на х*й, пожалуйста. Выхожу, чувствую себя зловонной жижей. Маме снова вру, а она ведь догадалась, — не простит. Машину отдал умалишенному. Глеб считает меня бл*дью, N просто отсутствует в моей жизни, работать пока не хочется. Вообще ничего не хочется. Всякая дрянь лезет в голову. Воистину — куда бы ты ни сбежал, ты берешь с собой себя — в этом и проблема. Нужно вымыть голову изнутри, желательно, без посторонней помощи. Добрался, уснул под телевизор. Проснулся, перебрался в постель. Снова поле пшеницы и небо грозовое, снова я один и две палки деревянные перекрещены. Теперь без пугала. Молния ударяет в перекрестие, вспыхивает огонь. Он сползает с палки, быстро распространяется по колосьям, стремясь в мою сторону. Бегу, что есть сил. Чувствую жар рядом — пламя быстрее… Не могу больше двигаться, я привязан к этому кресту. N прав, я действительно занял место пугала. Узлы крепкие, знать бы, кто их вязал. По закону жанра сейчас он должен появиться, но его нет. Нигде. Поле больше не горит. Половина сожжена, но большая уцелела, а огонь теперь вьется вокруг меня. Больно и страшно, ноги горят, кожа почернела. Кричу, зову его или вообще кого-нибудь, жить мне осталось пару минут. Нет ответа, я один во всем поле, во всем мире. Никому я не нужен, и никто меня не спасет. Понимаю, что жизнь настоящая здесь и сейчас, а там в Питере — все затянувшийся сон. Срываю голос, пусть хоть кто-то услышит. Просыпаюсь от собственного крика в темноте, как будто пахнет гарью. Двигаться не могу. Хочу, чтобы меня обняли. Может, успокоюсь. Через минуту нахожу силы спуститься, проверяю плиту, духовку и проводку. Все в порядке, но ни фига не помогло. Время 3:40. Мне нужен человек, живой. Да, я могу разбудить N и, возможно, он даже скажет что-то ободряющее и мудрое, но тактильность сейчас в приоритете. Требуется подтверждение реальности. Кому звонить из доступных? Глеб меня презирает, мама разволнуется, друзьям и прочим знакомым придется час объяснять, почему они обязаны приехать ко мне в четыре утра. Машины-то у меня нет. Сюр какой-то, остается он. Бл*дь! Выбора нет, с третьего гудка не возьмет — сброшу. Пошел набор. — Дим, что случилось? — сонный шепот в трубке. Мысли путаются, руки трясутся. Для чего я позвонил? — Кошмар приснился, не могу уснуть, — звучит тупо, мне кажется, что голос у меня спокойный, просто я заикаюсь слегка и именно сегодня. — Сейчас буду, — еб*нутый, и приедет ведь с конца города. — Своими открой. Я не планирую двигаться, подниматься или впускать кого-то в квартиру. А вдруг это продолжение сна, и явится Абсолютное зло. Хотя нет противоречия. Замерзаю, кутаюсь в плед, пялюсь в ночные окна. Гарью больше не воняет. Сна нет, однако впадаю в подобие транса. Вздрагиваю от рук на плечах. Трется щекой о мою. — Я не услышал, как ты вошел… Ты настоящий? — вопрос идиотский, в темноте чего только не пригрезится. — А как узнать? — Мне нужны доказательства подлинности, — я серьезен. — Хороший мой, я хотя бы лечусь, а ты себя совсем не бережешь, — слышу, как улыбается. Настоящий, ненастоящий бы не подъ*бывал. Пальцы в волосах. Целует в висок. — Я горел! Почти сгорел на кресте. Почему, кстати, на кресте? Я типа мученик и присутствует религиозный подтекст? Пшеница еще эта… Я никогда не видел, как растет хлеб. А ты видел? — Я видел, как хлеб выпекается. — Я его звал. — Хлеб? — лыбится. — Чего ты ржешь?! — Просто рад тебя видеть, прости. — Чуть не умер там, а его нигде не было, и он не пришел меня спасать. К чему этот сон? Это он в меня молнию пульнул? Ему на меня совсем наплевать? На что намекает мне вселенная? Он, кстати, грозу вызывать умеет. Ты в курсе? — Вселенная, Димуль, намекает тебе, что спокойнее надо быть и на себя самого рассчитывать, а не спасения от космических мальчиков ждать. Пойдем, я тебя спать уложу, — поднимает за руки. — Он меня бросил! — Это ты его бросил и всегда можешь вернуться. Кстати, тебе это необходимо. — Нет! Я в Питере останусь. — Тогда сразу на учет становись. В постели мою голову Дэн кладет к себе на колени, гладит волосы, щеки. — Я очень виноват перед тобой. Каждый день хочу умереть, но скажи, разве моя смерть сделает тебя хоть немного счастливее? — Нет. — А что сделает? — Я не знаю, Сокол, я ничего не знаю. Я хочу любви и стабильности. — Глеб? — Увидел тебя вчера и послал меня сегодня. Типа я бл*дь такая: с двумя трахаюсь, а третьего забыть не могу. — Вот, даже тупому качку очевидно, что тебе нужен N. Забей, мусор вынес себя сам. Машину заберешь и поезжай, пожалуйста. — Может, я ему не нужен уже. Может, после того разговора он ушел в запой или в загул. Он тебе больше не писал? — Нет, но я чувствую, что ждет. — Не могу, если бы мне кто-то дал гарантию верности. — N как собака, его воспитывать нужно. Можно ведь купить породистого щенка и распустить так, что на голову залезет, а можно дворнягу выдрессировать. У него данные хорошие, но нужна жесткость и дисциплина. Со мной, знаешь, какой ручной был? А когда расслабляется, все по звезде идет. За эту неделю я много нового и о тебе узнал. — Например? — Ты очень мягкий и ранимый, хотя внешне безбашенный и независимый. О тебе хочется заботиться, любить, ценить, баловать, радовать. Он не умеет, ему страшно, он не готов был к такому счастью, но он очень тебя любит и боится привязаться, а ты вот так возьмешь и сбежишь. Он рассказывал мне про Грибалку. Он боялся, что ты сбежишь, и ты сбежал. Ты боялся, что он будет неверен, и он изменяет. Вы в равных условиях, а нужно всего лишь перестать бояться, все станет проще. Кстати, мне мама звонила вечером. — Зачем? — Спросила, что с тобой. — А ты? — Ответил, что крайне непрофессионально и даже бестактно обсуждать личную жизнь человека без его присутствия. Дим, можно с тобой рядом лечь? — Ммм, да… Снимает одежду, залезает под одеяло, обнимает меня сзади. — Марго сказала, что ты закрыт и ничего ей не расскажешь, а ей надо знать. Может Кеше позвонить. Надо, чтобы показания совпали. — N наплетет, чего нужно, не станет расстраивать мамочку. Гладит меня по рукам и целует плечи. — Я очень хочу, чтобы никто никогда тебя больше не обижал. — Так не бывает. — Как-то с N мы играли в игру, представляли идеальный мир. Как выглядели бы его и мои отношения. Каждый написал на листке, а потом поменялись. — Занятно, и что у него? — Фантазии удивительно совпали. Он хотел, чтобы у нас был большой дом на троих и куча детей. Я бы хотел быть с тобой, но без него не представляю твоего счастья, поэтому он у меня тоже в планах есть. — Милый семейный тройничок? Нах*й! — Обычные фантазии… Но как свидетельство, что он не может без тебя. Надо ехать, Дим. — Предположим, я приеду, а у него изменился идеальный мир и фантазии, что тогда? — Вернешься ко мне, найдем тебе самого лучшего в городе парня. Целует, гладит, от монотонных движений засыпаю. Солнце бьет в глаза. Офигеваю, что в Питере такая радость. Тревоги и ощущения близости огня больше нет, зато хочется есть. Рядом на постели сложенный вдвое листок, сверху написано «ДК». Еб*ть, интриган, вариантов-то, помимо очевидного. Дом культуры. Дикие кролики. Деньги кредитные. Диван крестьянина. Открываю. «Доброе утро! Надеюсь, ты выспался. Завтрак привезут в 11, если захочешь раньше, позвони по номеру…». Сейчас время 10:23. В принципе, доживу. В одиннадцать, действительно, доставщик вручает мне горячую коробку с пожеланиями приятного аппетита и сообщением, что все оплачено. Круассаны с омлетом и ветчиной, салат с яблоком и морковью, кофе. Прям petit-déjeuner français. Bon appétit! Кстати, вкусно. В полдень звонит телефон. — Дим, еду привезли? — Да. — Кошмары больше не мучали? — Нет, — почему-то неловко с ним говорить. — А у меня для тебя две новости, с какой начать? — Мне уже страшно, давай с первой… — потому что Сокол — это не про хорошие новости. — В общем, Хонда твоя готова. Подвеску поменяли, теперь как новенькая. — Прикольно, а вторая? — Орлы мои что-то напутали и пригнали ее к моему дому, чтобы шеф, то есть я, не напрягался, а я в офисе. — Ерунда, что-нибудь придумаю и заберу, ехать не так уж и далеко даже на метро, сколько там получилось? — Нисколько! Дим, я ж грехи замаливаю. Я особо и не собирался тратиться на ремонт машины, состояние которой меня устраивает. — Знаешь, что подумал? — Что? — Ты сегодня не занят? — с подтекстом «не планируешь ли снова с кем-то трахаться?». — Пока нет, а что? — Приезжай к нам на ужин, Лизка вкусно запекает индейку. Машину как раз сможешь забрать, а туда я тебя сам отвезу. Часов в семь вечера, чтобы в подземку не спускался. Будто метро — это что-то плохое. — Денис… тебе кажется это хорошей идеей? — А почему нет? — искреннее удивление. Я не знаю, как коротко оформить свои сомнения. Мы странно проводим время: ходим в гей-клубы, гуляем, целуемся, спим вместе, я периодически думаю, как он трахал моего N, вынашиваю план сладкой мести, чтобы огнем по живому, а он тут такой «приглашаю на семейный ужин». Хотя мне-то что? Это ему должно быть неудобно. — В семь, так в семь. Идет. — Здорово! — мне бы столько радости. — Дэн… — Да? — Спасибо, что смог ночью приехать, — да, я проявил слабость, но один бы не справился. — Не за что, — понижает голос до шепота. — Это была лучшая ночь, мне приятно даже на секунду почувствовать себя нужным тебе. Обращайся, если что. Кстати, у нас в отношениях прогресс. Ты все реже посылаешь меня на х*й и обзываешься. Ценю.