Возвращение с Того Света.

***

      Абигейл прошлась вверх-вниз по лестнице, скрестив руки на груди, села на диван и через пять минут встала. Расплела короткую косичку, повязала всяких бантиков из резинки, затягивая узелки и вытягивая, чтобы развязать. Набор для рукоделия она так и не нашла, да и не искала толком — не до того было.       Когда резинка уже стала раза в два шире от постоянных манипуляций, девушка снова кое-как подтянула ей хвост на затылке. «Петухов» осталось много.       Летчица сжала в руках мягкую подушку с красивой вышивкой и золотыми кисточками. Приятный на ощупь бархат на миг дал расслабиться, Эби прикрыла глаза, пытаясь подольше удержаться в этом состоянии. Увы, не получилось.       Она вытащила из кармана недорогой, но хороший мобильник в ярко-красном чехле и набрала на клавиатуре номер. Он не знала его точно наизусть, но была уверена, что набирает правильно. На всякий случай, проверила в контактах. Верно, не ошиблась.       Абигейл приложила телефон к уху. Несколько минут были слышны длинные, нудные, надоедливые гудки. А потом холодный голос оператора, похожий на звон металла и несильно отличавшийся от предыдущих гудков: «Аппарат абонента временно недоступен, перезвоните позже»…       Летчица с силой швырнула телефон на кровать и зарылась пальцами в распущенные волосы. Пятый раз она это слышала. Пятый раз ничего, кроме дурацкой фразы автоответчика, вместо которого вполне мог бы подойти сотрудник. Ничего. Совсем ничего.       Абигейл звонила. Неустанно звонила, надеясь каждый раз, что ей повезет, и Хиро возьмет трубку. Но он, как назло, все время был вне зоны доступа, а ведь вызовы были с промежутком, минимум, в пятнадцать минут. В какую Караганду можно столько времени ехать под землей (в Сан-Франсокио сигнал не ловил только в туннелях, по которым ездили либо скорые поезда, либо дальнего следования)? Нет, точно не за город — мисс Кэсс не предупреждала девушку об их отъезде. Но мальчик все равно не отвечал, и подруга была просто в растерянности.  — Черт, куда ж ты делся? — процедила она, с ненавистью глядя на странным образом уцелевшую после такого удара трубку, — Мне Тадаши голову оторвет! Не пожалеет любимую…       Неизвестно, что сейчас ее волновало больше — сам факт пропажи Хиро или то, что его старший брат, который попросил летчицу присмотреть за младшим, будет в необуздаемой ярости, когда узнает, что она проворонила своего подопечного. В крайнем случае, и то, и другое просто разрывали Эби изнутри.       Она хотела позвонить еще раз. Вдруг все-таки получится? Вдруг Хамада просто не поставил разрядившийся мобильник на зарядку или потерял и вот-вот найдет в каком-нибудь ящике в своем гараже, куда вообще невозможно было дозвониться?       Но девушка тут же одернула себя. Нет. Это слишком смелая надежда. За одну такую Абигейл уже поплатилась девятью месяцами в Междумирье. Лучше действовать наверняка, ну, или хотя бы просто действовать. От сидения на месте много не узнаешь, от противного автоответчика — тоже.       Юная Каллаган вдохнула поглубже, будто готовясь нырнуть, поднялась на ноги, одернула новое платье, в котором она вчера вернулась из театра и которое надела с утра по причине очень удобного фасона, быстро переобулась в туфли для прогулок — любимые черные балетки — в прихожей, кинула телефон в сумку и выскочила на улицу.       Пятый час вечера. Народу — полный тротуар. Пробка на дороге длиной во всё шоссе. Фонари освещают этот машинно-людской затор, хотя еще не так темно, и до заката около двух часов. Повсюду стук каблуков, вой клаксонов, кто-то кричит: «Ну, долго еще?»       Эби легко слилась с толпой. Быть замеченной кем-нибудь ей не хотелось, даже если те, кто ходили на ее спектакли в театр, здесь даже не мелькали. Идти вместе с остальными было немного непривычно — с недавних пор девушка привыкла делать это в одиночестве, даже с Хиро нигде не гуляла. А ведь они неплохо сдружились, кстати, она так и не достала ему билет или пропуск через служебный вход…       Вспомнив о мальчишке, летчица ускорила шаг. Проталкиваясь сквозь толпу, бормоча невнятное «извините» в ответ на возмущенные возгласы, Абигейл крепче сжимала телефон в сумке, чтобы, если через весь этот шум мелодии не будет слышно, почувствовать вибрацию при звонке или СМС, и искала глазами кафе.       Дорогу на трамвае она помнила отлично. Вот с пешей были немаленькие проблемы. Во-первых, маршрут был плохо понятен, местонахождение хоть каких-то ярких меток, способных показать, сколько еще идти, Эби помнила смутно, а то и вообще не помнила. Во-вторых, толпа двигалась, как пересыпающийся горох: каждый сворачивал, куда ему заблагорассудится, и сзади в этот момент непременно начинали напирать, толкая вперед. Не один раз девушка просто сбивалась с дороги, особенно в оживленных местах, однако, когда впереди показалась знакомая трамвайная остановка, Абигейл, собрав всю свою ловкость, как горностай, лавируя между людскими потоками, протиснулась к нужной стороне улицы и выдохнула: тут горожан было поменьше, и идти стало легче.       Белый Манеки-неко* на фоне треугольного фасада показался через несколько минут. Эби уже почти бежала, надеясь, что мисс Кэсс дома и сможет дать ей поговорить с Хиро. Редкие встречные прохожие обходили летчицу, иногда кто-то даже провожал ее глазами. Еще бы: взгляд девушки чуть ли не горел желанием поскорее достичь цели, а также сильной тревогой. Мягкие подошвы туфель тихо постукивали по тротуару.       Наконец, перед Абигейл появилась прозрачная дверь с несколькими табличками и фигурками. Летчица быстро вошла в помещение, и над ее головой тоненько зазвенел колокольчик.       В кафе народу было совсем немного. Всё больше постоянные посетители, влюбленные парочки и несколько случайно забежавших прохожих, которые дома не пообедали. Хозяйка хлопотала между столиками — за неимением официантов она и это делала. Сегодня «блюдом дня» были пирожки с вишней. Судя по запаху, поджаристые и свежие.       Абигейл случайно встретилась глазами с женщиной и оторопела: под умело нанесенной косметикой слегка виднелись покраснения на коже вокруг глаз, причем, не от ударов, а сама Кэсс была какая-то задерганная, не энергичная и не веселая, как обычно. Да и если раньше у хозяйки работа в руках спорилась, то сейчас было заметно, что Кэссиди даже не думает о том, что делает.       Озадаченная Эби, дождавшись, пока та возьмет следующий заказ, отправилась следом за ней на кухню. Мало ли, вдруг помощь понадобится?  — Добрый вечер, мисс Кэсс, — поздоровалась девушка, когда осталась с собеседницей наедине. Напуганная женщина подскочила и обернулась, хорошо еще, в руках ничего не держала хрупкого — уронила бы и разбила вдребезги. Но, увидев летчицу, она вздохнула спокойно и, опустив взгляд, как можно бодрее отозвалась:  — Здравствуй, Эби. Ты к Хиро пришла?       Почему-то при произношении имени племянника в голосе женщины мелькнула какая-то грусть, даже, можно сказать, страх. Эби заметила это и кивнула в ответ:  — Он не отвечает на звонки. Я хотела его в театр сводить на спектакль, дозвониться только не могу. Мисс Кэсс, вам плохо?       На протяжение всего разговора хозяйка кафе ломала руки, дышала со всхлипами, вообще, вела себя, как будто очень серьезно волновалась. Когда Эби ответила утвердительно, женщина поджала губы и немного скривилась, как от удара. А потом вдруг начала искать рукой стул, с искаженным лицом слегка приседая.  — Эби… — теперь голос Кэсс был совсем напуганным, — В буфете, в синей коробке с лекарствами… Корвалол на самом верху…  — Ясно, — мгновенно поняла Абигейл, бросившись к единственному отделению в длинном буфете, где за стеклянной дверцей виднелось нечто похожее на коробку с лекарствами. Баночка со средством от давления сразу попалась на глаза, и девушка, открыв ее, протянула Кэссиди, параллельно наливая в стакан воду, пока больная высыпала на ладонь нужное количество таблеток. Проглотив их и запив водой, женщина немного посидела, не шевелясь. Девушка внимательно следила за ее состоянием.       Вскоре Кэсс глубоко вдохнула, убрав с лица прядь волос, и с легкой, горестной улыбкой взглянула на помощницу.  — Знаешь, — печально проговорила хозяйка, немного смяв пальцами фартук на коленях, — Если бы Тадаши остался жив, я бы без колебаний благословила ваш брак. Такая девушка, как ты, я уверена, принесла бы ему настоящее счастье.       Эби с усмешкой убрала стакан в посудомойку и завела ее, заранее поставив несколько грязных тарелок туда же. Если б только Кэсс знала, что сейчас чувствовала на самом деле ее новая подруга… …  — Так что насчет Хиро? — сменила тему обратно Абигейл, не решившись надолго отвлечься в сторону размышлений. Кэссиди помрачнела, склонив голову, и вздохнула, на этот раз, хмуро.  — Я не знаю, — выдавила тетя, поднимаясь со стула и отряхивая фартук, а затем, скрестив руки, отошла к плите, повернувшись боком к девушке, — Он вчера не пришел домой. Я надеялась, что просто задержался в институте… А утром позвонила — он там и не появлялся с позавчерашнего дня. Уже хотели мне сообщить. Все-таки, несовершеннолетний. Маленький еще, не такой сильный…       Эби поняла, что хозяйке очень тяжело об этом говорить, и поспешила выйти, пробубнив напоследок: «Не плачьте. До свидания!» Конечно, хотелось утешить ее по-человечески, помочь не бояться так сильно, хотя бы дать надежду… Но на все это требовалось время, а его у летчицы было совсем мало. Если вообще было… …       Эби шла в сторону театра, на ходу поправляя то и дело залетающие на лицо волосы, которые трепал ветел. Хвостик был коротким, но то, что в него не попало, казалось, с животным остервением лезло со всех сторон, неприятно щекоча и пару раз заставив чихнуть.       Здание «Рыжего лиса» девушка миновала быстро, после чего свернула на какую-то улочку, прошлась под сенью вишневых деревьев с облетающими цветками, потом под кленовой аллеей, немного проведя пальцами по редким бутонам дельфиниума, немного пошаркала туфельками по гравию и, наконец, остановилась.       Студия при музыкальной школе. Три года назад, незадолго до ее расформирования, Тадаши водил сюда любимую и показывал, где он сам занимался танцами, а его брат — игре на фортепьяно. То самое невысокое здание, те же уже начинающие желтеть газоны.       С какой гордостью и нетерпением вел сюда Эби юноша! Как возбужденно говорил о каждой комнате, каждом зале! Даже демонстрировал, какой в танцевальном классе удобный паркет, сняв ботинки и несколько раз покружившись. А потом упросил любимую тоже разуться, и они вдвоем сделали несколько упражнений у станка, от pliés** до grand battements***, а потом в полноги станцевали два-три знакомых дуэта, причем, иногда споря, как на репетициях, на какой счет было какое движение. Музыка играла либо в телефоне одного из ребят, либо они вдвоем ее напевали. Наверное, это смотрелось забавно со стороны. Да и сами влюбленные во время танца весело смеялись…  — А я тебя помню, — прервал воспоминания летчицы сторож, подходя к ней и вглядываясь, — Тебя этот… Высокий такой танцор водил сюда. Как же его имя?.. Тадаши, во! Голова дырявая, ты уж извини. Он тебя сюда водил.  — Да, — улыбнулась Эби, — Я вас тоже помню, вы здесь сторожем работали.  — Работаю! — недовольно прервал старик, нахмурившись, отчего его усы смешно подскочили к носу, — Они думают, если сюда больше никто не ходит, я вахту нести не должен. Размечтались! Мне еще ого-го сколько работать! — он потряс в воздухе жилистым кулаком, после чего чуть смягчился и уже спокойнее продолжил, — Так ты, видать, танцевать пришла? Уж о зале не беспокойся, я там каждый день убираю. А то вот думаю: придет Тадаши-сан**** со своей девушкой, и снова ля-ля-ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля-ля-ля, ляля-лям! Па-пам! — мужчина начал раскачиваться в такт, напевая штраусовский вальс из «Летучей мыши» и держа вместо партнерши швабру за ниточку. Правда, ниточка эта вскоре оборвалась, и сторож быстро поймал падающий инвентарь, поставив его в нормальное положение и уже перестав танцевать. Эби чуть не прыснула в кулак, однако воздержалась.  — Эх! — воскликнул вахтер, опираясь на швабру и устремив взор в небо, — Давно же я вас не видел с ним. А вот Хиро-сан приходил вчера.       Абигейл так и замерла. Надо же, не подвело шестое чувство! Значит, Хиро и вправду институт пропустил, чтоб в студию пойти… А она-то хотела плюнуть на интуицию и домой идти.  — Так вы говорите, он тут был? — осторожно переспросила летчица, чуть теребя ткань сумочки.  — Да, госпожа, — закивал вахтер, часто, как китайский мандарин, — Приходил. Да еще и играл! Эх, как играл! Я просто прослезился, вот, клянусь — не вру! То всё какие-то Моцарты-Бетховены, уж простите, я в этом не разбираюсь. А как наше завел — так я и слезу пустил…       Мужчина уже было завел одну из родных японских песен, но Абигейл, которой уже порядком надоели все второстепенные заявления, его перебила:  — А вы не подскажете, в котором часу он ушел? Ну, хотя бы приблизительно.  — Вот это я тебе точно скажу: в шесть часов вечера, — прекратив, наконец, импровизированное выступление, отчеканил старик.  — Это точно?  — Милая моя, — похоже, неуверенность в правильности его ответа рассердила сторожа, — Я сорок лет тут работаю! Думаешь, не научился примечать, когда кто из учеников выходит? Это тебе не администратор, дальше своего стола не видящий! Я тебе честнее честного говорю — в шесть он вышел, и не спорь мне тут!       Абигейл уже не слушала. Буркнув что-то наподобие «До свиданья», она развернулась и быстрым шагом скрылась в аллее, сопровождаемая песней уходившего к своей пристройке вахтера.       Девушка была напугана не на шутку. Если сторож не врал, мальчик, действительно, вышел из студии в шесть часов вечера. Но до кафе отсюда даже пешком не больше часа, а на трамвае и того меньше! Почему же тогда подросток не вернулся домой?..       Была еще одна версия. Конечно, рискованная, ведь, если она не оправдается, Абигейл придется очень туго… Но жизнь Хиро была важнее. Скрепя сердце, Эби решила проверить свою догадку, даже если после этого она будет корить себя за этот шаг всю жизнь… …       Это был один из самых важных дней в ее жизни. Девушка уже отказывалась верить, что он наступит — столько было неприятностей и ошибок, проверок и досмотров. Но это случилось. После трех лет обучения, месяца испытательного срока и больших жертв…       Абигейл ждала этот полет и боялась его. Конечно, ее убедили, что проект уже готов и проверялся неоднократно, сам начальник напару с ее отцом делал многочисленные вычисления. Конечно, Роберт этим занимался неохотно, да и доверили ему не так много. Тем более, он вел какое-то государственное дело, и хотя упрашивал дать протестировать все сначала на более надежных предметах, слушать теоретика никто не стал. Пусть даже и лучшего в робототехнике.       И вот — день испытания. Пригласили много важных людей из Правительства, назначили точное время проведения. Пилота экипировали, проинструктировали. Сам Крэй пожелал ей удачи, тепло, по-дружески. Папа попросил вернуться живой и здоровой, и она пообещала, что всё будет нормально. Ту же клятву профессор взял и с Элистера и только потом вышел из лаборатории осмотреть порталы.       Эби оставили одну — готовиться морально. И она было начала как-то приводить в порядок свою психику, как вдруг в помещение зашел еще один человек. Обернувшись, девушка подбежала к нему, оставив шлем с ее фамилией на столике.  — Тадаши! — она говорила взволнованно, разминая пальцы и изредка вздрагивая, — Я уже волновалась, что ты не придешь!  — Ну, как я мог не прийти? — усмехнулся парень, пряча руки за спиной, — Это ведь твой первый экспериментальный полет! Кстати, я тут кое-что принес, — он медленно, аккуратно вытащил из-за спины сверток из кислотно-зеленой сетки, из которого проглядывал ярко-желтый, как солнце, букет распустившихся тюльпанов. Цветы были очень красивыми, и Абигейл в восторге ахнула, приняв из рук любимого подарок и чмокнув юношу в щеку.  — Какая прелесть! — радостно произнесла летчица, вдохнув аромат букета, а потом тут же, подойдя к кулеру, намочила лежавшую на столе тряпочку так, что с нее капало, и обернула стебельки цветов этой тканью.  — Но почему именно желтые тюльпаны? — удивилась девушка, найдя какой-то контейнер и положив в него букет основаниями стебельков, — Ведь их же дарят к разлуке!       Хамада промолчал. Он приблизился к любимой и чуть приобнял за талию. Он всегда так делал, когда был чем-то озабочен или из-за чего-то переживал.  — Ты боишься, что эксперимент провалится? — догадалась Абигейл, поворачиваясь к возлюбленному, но тот покачал головой в знак отрицания.  — Мне сказали, — через силу выдавил Тадаши, переводя дыхание, — Что, если всё пройдет успешно, ты улетишь в Лондон и будешь там демонстрировать проект. А потом и по всему миру… Ты себе не представляешь, как я не хочу твоего отъезда.  — Но… — девушка была озадачена. Конечно, она понимала своего парня. И всячески пыталась его успокоить, — Но ведь мы можем созваниваться! Переписываться, выходить в Skype…       Однако, судя по взору Тадаши, эти варианты его нисколько не устраивали. Эби уже потеряла всякое желание и лететь, и разговаривать с юношей, но в этот момент ее осенило.  — А давай ты тоже в Лондон поедешь! — выпалила летчица и, вдохновленная собственной идеей, принялась расписывать ее дальше, — Папа может организовать это, как поездку в какой-нибудь филиал тамошних институтов! И брата с собой возьмешь, ему тоже будет полезно, все-таки, Тауэр, музеи разные, Шерлок Холмс…       Собственно, аргументов против этого решения у Хамада не было. Хиро было откровенно по барабану, где заканчивать школу, а тетя Кэсс могла похлопотать за границей и получить шанс открыть там еще одно кафе. Конечно, через весь континент и океан управлять этим будет не так просто, но когда ее пугали трудности?       На том и порешили. Уговорить тетю Тадаши взялся сам. Женщина знала: откровенный бред старший Хамада предложить категорически не мог, к тому же, любительница романтики будет только за то, чтобы сопровождать своего родственника в пути к даме его сердца.  — Ты точно уверена, что это будет правильно? — напоследок осведомился Тадаши и, получив утвердительный ответ, вынужден был покориться.       До эксперимента оставались считанные минуты. Обняв покрепче девушку, юноша пообещал ждать ее и обязательно встретить после окончания испытания. Эби была счастлива, и это счастье сверкало в ее глазах, проскальзывало в каждом движении. И отец, заметив это, с улыбкой отошел на смотровую площадку. Там же был и Тадаши.       Абигейл села в кабину, послав в последние секунды до этого ободряющий взгляд тем, кто был за стеклом и хоть не был виден ей, но девушка чувствовала — они там.       Она слышала голос сотрудницы, начавшей обратный отсчет. Она видела светящуюся гладь портала перед собой и чувствовала, как во время старта машина рванула вперед, и летчицу прижало к спинке. Видела, как вокруг нее на секунду все становится белоснежным и ярким, о чего пришлось закрыть глаза. И больше она их не открыла.       Она не слышала, как взорвался портал, и разъяренный профессор грозился убить бизнесмена, по вине которого погибла его дочь. Не видела, как десять человек удерживали одного Каллагана, и как один-единственный юноша сумел убедить его не мстить Крэю, просто взглянув на мужчину в минуту, когда тот слегка успокоился и увидел, что в глазах его студента блестели слезы боли и отчаяния, которые тот пытался скрыть, но они всё равно стекали по щекам, и парень просто стоял, глядя на учителя и даже не оборачиваясь к Крэю. Не видела, как отец, в один миг утихомирившись, обнял своего ученика и коротко прошептал: «Теперь ты — мой сын. Она любила тебя, и я смогу, » и юноша с почти детской доверчивостью тоже прижался к Роберту. И не видела, как этот же парень уже поздним вечером, когда опустело почти все здание «Крей Теч», подошел к порталу, оперся об обугленный корпус руками, а затем упал на колени и ударил ладонями об пол, склонившись до самой земли и рыдая, сжав в кулаке цветок желтого тюльпана. Остальные, переломанные пополам и растоптанные, валялись рядом, а Тадаши, проклиная эти цветы и чертов эксперимент, в одиночестве отдался своей боли и своей потере.