Не оборачиваясь

      Артура ввели в камеру и сняли наручники. Он потёр запястья и оглядел комнату. Проклинать кого либо уже было поздно. А в голове так назойливо крутились слова Скотта: "Был бы ты по умнее, младший братик, был бы как и мы." Артур сел на койку. Какая скука. Вскоре объявили отбой. Артур просто повалился на подушку головой и закрыл глаза. Неожиданно его грудную клетку сдавило желание заржать во весь голос. Он ухватился за волосы и зажал себе рот одной рукой. В темноте он отчётливо мог разглядеть белые и ровные как лёд стены. Из глаз хлынули слёзы, слёзы гнева и злорадства. Ни когда он так не был рад и зол одновременно. Никогда он не желал так смерти как тому, о ком сейчас думал. - Ну, Альфред, ты сдохнешь, я тебе клянусь, ты сдохнешь... Задушу тебя собственными руками! - шёпотом кричал он себе в ладонь, давясь слезами и смехом.       Заснул он не скоро, но когда проснулся, ощущал себя как никогда выспавшимся. Он бодр вскочил с койки после объявления подъёма. Он попрыгал на месте, разминая мышцы от неудобной позы сна, по-отжимался и принял холодный душ. Он никогда не был так рад утру, как сегодня. Он ждал того, что должно было вот-вот случиться! Оно обязательно случиться, он это чувствовал! Как и жена того альбиноса, он отлично понимал неизбежность чего-то большого и ужасного, но настолько нужного, что даже сердце замирало. Ради этого хотелось жить дальше, и даже обида на чёртового француза прошла, уступив место злорадству над американцем. Злорадству над своим прошлым и теми, кто его кинул как собаку, там, в космосе. Остались с ним только сестрички Байльшмидт, и больше никого! Как бы прискорбно это не было...       Прошло уже пол месяца. Как мало. Артур жевал обед, периодически участвуя в разговоре за его столом. Он смеялся, то и дело закидывая голову назад. Вот он подавился, занимаясь кашлем, но не переставая смеяться. Прозвенел надоедливый звонок, оповещающий о конце обеда. Все быстро сунули в рты остатки от него, захлебали всё холодным синтезированным чаем и побрели в свои камеры. Веселье сползло с лица блондина. Он чувствовал неизбежность, как если бы хищник в диком лесу дышал ему в спину, собираясь вот вот сожрать. Артур весь тихий час делал силовые упражнения, что бы заглушить нетерпение, которое свело его живот словно верёвкой.       На так называемой прогулке, какой-то бугай устроил махач, разозлившись на лицо Артура. В Тюрьме можно было ожидать чего угодно, в том числе неожиданного удара откуда-то из неоткуда. Артур с ловкостью кошки увернулся от удара, а бугай ударил в землю, от чего по ней пошли лёгкие трещины. Артур бы вечно мог от него бегать, плюясь в лицо обидными едкостями. В итоге остановили драчуна охранники. А Артур успел куда-то улизнуть. У него уже не хватало сил сдерживаться, так что он спрятался в камере.       Вечером, когда до ужина оставались считанные минуты, он сидел на подоконнике и смотрел в испещрённое белёсыми облачными полосами фиолетовое небо. Он смотрел, как в дали сияет огнями город, как их разделяет большая Земля Аравия. Он вытащил из складок так называемой сорочки, которую он носил поверх тюремного комбинезона, булочку с отрубями с обеда. Он уже облизывал пальцы от крошек, когда заметил в небе сияющую точку, приближающуюся с адской скоростью. Он не пошевелил и частью тела, чтобы слезть с подоконника. Он продолжал следить за этой точкой. Понимая, что по мере приближения, она превращается не во что иное, как корабль. Чёрный корабль Альфреда. Артура прорвало на смех. Он летел прямо сюда. Скоро он встретится с Марсом, снося всё на своём пути. Смех Кёркленда смешался с криками ужаса заключённых. Все рвались наружу, лишь бы не быть погребённым под развалинами тюрьмы и обломками корабля. Артур стих, слушая их крики, слышал, как взвыла сирена и смотрел, как корабль с ужасным воем, скрежетом и грохотом повалился на землю, провозя носом вперёд всё, что есть, разрушаясь в движении. Со стеной тюрьмы он встретился, благополучно стерев его своим брюхом в крошку. А после он всем телом направил всю свою инерцию на само здание тюрьмы, набросив тень на окно, где сидел улыбающийся во все тридцать два Артур. Он взревел, кренясь на крышу своими двойным чёрными носами, поднимая в воздух тонны пыли и кирпичной крошки. Заполняя воздух жжёным пластиком и гарью от резины. - Скоро встретимся, Анна! - завопил Артур, встав на подоконник и раскрывая объятия для корабля, принимая на себя мириады пластиковых осколков и душный ветер с пылью. Он зажмурился и прорвал этот грохот и ор отчаяния своим диким смехом. - Скоро встретимся, Анна!