Сумеречная синева

Нет идеальных планов. Всегда нужно импровизировать.

Бывают города, в которых, бывая хоть раз, начинаешь забывать о существовании другой жизни и ритма собственного безостановочного перетягивания шкурки. Города эти больше напоминают суетливый муравейник или цветастое затасканное одеяло с кучей разноцветных заплаток разной степени свежести, но и на поверхности этого одеяло попадаются невзрачные тихие местечки — спокойные и незаметные в сравнении со своими аляповатыми и истеричными соседями. При этом не так важно, где именно находится это серое пятно на яркой дороге — в центре или же затерялось по краям одеяла. Тихая улочка, находившаяся не так далеко от Тверского бульвара и которая могла похвастаться лишь особыми разновидностями алкоголиков на лавочках, была как раз таким пятном. Выцветшая и затасканная, будто старые штаны, которые страшно надевать даже для работ на даче, но которые никто не рискует выкидывать по причине их уникальной практичности, помимо соседства с бульваром, она обладала еще одним примечательным местом — кафе, прячущимся за гордым наименованием «Буревестник». Окна у «Буревестника» были солидные, вырастающие из пола и врастающие в потолок, дававшие возможность всем невольным прохожим лицезреть вечно спешащих официантов, бегающих от столика к столику. Но иногда окна суровели — завешивались багровыми плотными шторами, напрочь отрезая кафе от внешнего мира. Подобные моменты с удивительной четкостью соответствовали приезду к кафе черной солидной машины. Сегодняшний день как раз был из числа подобных. Ощущение лишь нашло подтверждение, когда к «Буревестнику» вырулил цветастый фургон, затормозив у главного входа. В этот же момент из фургона выскочил активный старичок, больше похожий на яркую прихорашивающуюся птичку, забывшую сейчас о своем основном занятии. Не оглядываясь по сторонам, старичок ударил носком туфли по вымощенной камнем дорожке и исчез внутри «Буревестника». Белдо — а это был именно он, внешне выглядел, словно человек, четко знающий цель своего визита, но отчаянно прячущий робость внутри себя, стараясь не думать о возможных результатах. Гай никогда не любил ждать. Еще более он не любил вызывать к себе глав фортов по пустякам. Прекрасно зная это, старичок заранее нацепил уместно вопросительную и слащавую улыбку, изо всех сил стараясь с ней не прогадать. Гай нашелся в уютном закутке, сидящий на диване. Оставив единственный источник света — луч, чудом пробивающийся из-за плотных штор, он небрежно рассыпал соль по поверхности столешницы, мизинцем чертя непонятные фигуры. Белдо нерешительно замер в отдалении, не решаясь его прерывать. Впрочем, это и не потребовалось: Гай поднял глаза и кивнул на стул напротив, приглашая. Глава первого форта послушно сел на предложенное место. — Скажите, Белдо, — наконец нарушил тишину Гай, — как вам сама концепция шныровского брака? А брака нашей скромной организации, любезно заключаемого эльбами? Старичок, никак не ожидавший такого вопроса, вздрогнул. Из нагрудного кармана у него выпал красный надушенный платочек, но он даже не обратил на это внимания. Соображал он всегда быстро: иначе бы и не стал главой форта. — Все равно что тащить на эшафот за одним второго, когда он даже не противится. Забавный способ угробить сразу двоих, при этом заставив их рано или поздно подпилить сук другому, сохраняя веру, что делается это для общего блага. Гай кивнул, соглашаясь: — Мало того, передача чувств от одного к другому! Чего стоит одна эта маленькая деталь! А в шныровском все еще замечательнее — при предательстве одного умирает другой, более достойный. Типичная логика, при которой лучшие должны отдавать свою жизнь за промахи других. И это еще называется правильной философией! Ну не забавно ли, а? И ведь находятся дураки, которые добровольно лезут в эту петлю. — Шныровские установки ведь, — вставил Белдо, — вера в вечные чувства и все из этого вытекающие последствия. — Именно, Дионисий! — Гай сильнее провел желтым пальцем по солевой дорожке. — И ведь никогда не знаешь, как и для кого аукнется! Типичная палка о двух концах: кого-то вытащит из любой тьмы, кого-то — наоборот, погубит, при этом с наибольшей вероятностью исход будет вторым. Дионисий Тигранович слушал, не перебивая: опытный старичок знал — за шелухой вступления всегда скрывалось ядро важной информации. Вот только для того, чтобы до него добраться, нужно терпеливо снимать кожуру, ломая ногти и загоняя в пальцы занозы. Гай тем временем откинулся на диване, прикрыв глаза. Хаотичный рисунок на соли был им позабыт. — Связи, связи… Сколько опасностей в них, а сколько выгоды! Нужно только уметь извлекать эту выгоду, но как? Ставить брак на поток? Чушь собачья, не сработает! Нет, нужен другой вариант, вобравший в себя обе стороны, более безобидный, но при этом и разрушительнее… Скажите, у вас есть такой вариант, Дионисий? Белдо предусмотрительно молчал. — Связать шныра с инкубатором… Выгодный вариант, не так ли? Проход на двушку для шныра не закрывается, но он продолжает быть под контролем… Только нельзя трогать старших шныров — нет, не вариант, слишком заметно невооруженному глазу, да и младшие не подходят — не забыли о пророчестве Круни, Дионисий? Да и с инкубатором нужно быть осторожнее — эль должен быть еще не до конца созревшим, но и не только подселенным… — Заключение брака через эльбов? — с пониманием дела спросил Белдо. Гай с жаром покачал головой. Он сложил руки у себя на коленях и, чуть помедлив, продолжил: — Лет пятьдесят назад удалось перехватить шныра. Он погиб — топор не дает слишком долго жить, а закладка, которую он нес, досталась нам. Вот только она не жгла рук даже тогда, но и не несла в себе дара… Постепенно мы поняли, что это одна их тех самым уникальных закладок, чей дар не дозревает на двушке и в полной мере открывается лишь в нашем мире. Вот только никогда нельзя сказать, чем она станет, когда ее дар раскроется. — И вы хотите сказать… — жадно спросил Белдо, уже все понимая, но не заканчивая фразу. Гай задумчиво кивнул: — Связывающая закладка — вещь уникальная, но капризная. По шныровскому кодексу место ей в Хранилище несвоевременных закладок, но толку от заточения ее там? Она даже позволяет к себе прикасаться… Связывая двух людей — инкубаторов, шныров, не так важно, она буквально создает общий организм. Боль одного почувствует и другой, рана одного передается другому. Два берсерка, которые подверглись влиянию закладки, погибли, когда одному из них немного не повезло в пьяной драке… А снова же — если связать шныра и инкубатора? Белдо по сложившейся традиции молчал, и Гай продолжил: — Предоставьте на благо обществу одного инкубатора, Дионисий! И отловите одного из средних шныров — этим нагрузим ребят Тилля, я уже приказал незаметно усилить патрулирование. Никто не знает, как аукнется закладка на нырках и позволит ли она проходить шныру на двушку, поэтому действия должны быть незаметными… Вы меня слышите, Дионисий? Глава первого форта поспешно закивал. — Есть среди инкубаторов один замечательный вариант. Чудеснейший мальчик, если не брать в расчет то, что он слишком незаметный и иногда воет по ночам… Дар оборотничества не самый безобидный из всех возможных. Гай приятно удивился: — Да вы изрядно осведомлены, Белдо! В любом случае, вызывайте своего инкубатора. Один из самых выгодных моментов — подловить шныра во время установки зарядной закладки. Несколько зайцев одним выстрелом, так сказать. Белдо что-то пролепетал, но Гай его уже не слушал. Старичок уже нервно запрыгнул в свой фургончик и уехал, подгоняя Птаха, когда Гай задумчиво, ни к кому не обращаясь, произнес: — Двушка… Потрясающий неизведанный мир, завораживающий своей нерушимой нетронутостью и с жесткой системой пропусков. Почему она не делает исключений из правил? Ответа он, разумеется, не ждал и вскоре вернулся к черчению рисунков на соли.