***
Лишь занялась заря, Владимир по военной привычке поднялся с постели. Собравшись и прихватив ружье, молодой барон лихо вскочил на своего ретивого Грома и отправился осматривать окрестности в поисках находки. А она, меж тем, была уже близко… Прямо перед ним на лесную тропинку вышла молодая девица в крестьянском сарафане и цветастом платке, из-под которого выглядывала светлая коса. Для крепостной она казалась слишком хрупкой. Корф нахмурился, приняв ее за ребенка, и собрался отчитать за то, что бродит одна в диких местах, где и волк, и медведь могут встретиться. Однако девица обернулась на шум, и язык Владимира решительно отказался повиноваться хозяину. — Вот так да! — только и смог выговорить барон. Встреченная крестьянка оказалась редкой красавицей. Корф спешился и подошел ближе, разглядывая ее, как диковинку. Каждая черта молодого личика отличалась правильностью. Фигуру барон поневоле мысленно сравнил с березкой и тут же усмехнулся собственной сентиментальности. Вспомнив, что надобно сказать в подобных случаях, Владимир мысленно велел языку слушаться и проговорил: — Как зовут тебя, душа моя? — Настею люди кличут, — прозвенело в ответ. Звук чистого голосочка молодой мужчина в голове сразу же уподобил ручейку. В мыслях обозвав себя Жуковским, принял строгий вид и назидательно изрек: — Я барон Владимир Корф. Отчего ходишь в этих местах одна спозаранку? А ежели зверь какой попадется? Их ведь, сказывали мне, немало тут водится. — А мне страх неведом, — девица гордо взглянула на барона. — Я эти леса с детства знаю. — Смелая какая! — усмехнулся молодой охотник. — Чьих же ты будешь, Настенька? — Крепостная барышень Долгоруких, — был ответ. — А их много? — Кого, барин? — Барышень, дочек соседа нашего. — Да трое их, — не раздумывая, ответила девица. — И ты всем троим прислуживаешь? — А чего делить? Хотя меня барин наш, Петр Михайлович, старшей княжне подарил на день рождения, но сестры покамест вместе. Незамужние. И я подле них. — И как там барышни твои поживают? — Владимиру не хотелось отпускать девушку. — Славно, барин. Весело они живут. — И тебе, стало быть, скучать не приходится? — улыбнулся барон. — И мне с ними радостно. — Вот чудеса! — с усмешкой проговорил Корф. — Чего только не встретишь на свете белом! И что же у вас там за веселье с барышнями твоими? Девица улыбнулась, и барон приметил, что глаза у нее, словно васильки. Наглядеться в них невозможно! — А они, барин, меня ради забавы языкам выучили и манерам господским. — Неужели? — хмыкнул Владимир. — Что же и танцам обучали? — И танцам, и поклонам, как у господ положено. Барон рассмеялся. Но, заметив, как сердито смотрят на него васильковые очи, вмиг прекратил смех и мягко попросил: — Покажи-ка, милая, коли труда не составит. Что ты умеешь? — Что же Вам именно увидеть хочется? — деловито поинтересовалась миниатюрная особа. — Ну, хотя бы поклон, как у барышень. Хрупкая девица поставила на землю кузовок, который до сих пор держала в руках, и сделала сначала изящный книксен, а после — безупречный реверанс. Владимир изумился: — Браво, Настенька! Ты — способная ученица. — А Вы сомневались, барин? — пришел черед усмехнуться красавице. — Я и говорить по-вашему умею. — Это уже слышу. Говор у тебя не похож на крестьянский. Так, стало быть, и языки знаешь? — Ведомо мне это. — Ну, сделай милость: покажи и здесь свои умения, коли не затруднит. Юная особа продекламировала отрывок одной из элегий Андре Шенье. Корф был поражен: — Чистейшее произношение! Настенька, да ты же настоящее сокровище! Верно, барышни ценят. — Жаловаться не могу, — согласилась девица. — Мне и самой любопытно. Вот накануне барышни книгу читали одну. Там история такая, что я вместе с ними заслушалась. — Что же за книга? Красавица наморщила лоб, словно припоминая что-то. — Там, барин, девушка одна была. Влюбилась она во врага своего, а он — в нее. Да только нельзя им вместе быть. Родители не ладили. Корф улыбнулся. — Уж не Шекспир ли? «Ромео и Джульетта». — Верно! — воскликнула девица. — Только не успели мы узнать, чем там дело кончилось. — Отчего же? — удивился барон. — Барин наш, Петр Михайлович, за книжку ту барышень отругал. Сказал старшей, что начиталась она вот про таких Ромео и мечтает теперь неведомо о ком, а порядочным женихам, тем, что сватались, отказывает. — Строго он с ними, — нахмурился Владимир. — Да уж! — вздохнула красавица. — С ним не забалуешь. Барон помыслил несколько мгновений и, улыбнувшись пришедшей в голову затее, проговорил: — А не желаешь ли узнать, что там дальше с этим Ромео и его Джульеттой сталось? — Страсть, как желаю, барин! — призналась девица. Корф довольно ухмыльнулся. — Ну, коли так… Я помочь тебе бы мог. — Как? — с удивлением спросила страстная поклонница Шекспира. — А приходи-ка ты завтра к речному затону в этот же час. Там и безопаснее, и соловьи, сказывали мне, неподалеку в роще поют. Я же книгу принесу. Вместе ее почитаем. Ты ведь не только французской грамоте обучена? Новая знакомая кивнула. — Ну, так, стало быть, — продолжил он, — мы с тобой Шекспира даже по ролям прочесть сможем. Как настоящие актеры! — Как актеры… — девица задумалась. Взглянула на стоявший неподалеку дуб и в следующее мгновение промолвила: — А будь, по-твоему, барин! Приду. Только уговор у меня есть! — Какой же, моя прелесть? — улыбнулся довольный Владимир, подойдя ближе и заключив красавицу в свои объятия. — А вот такой! — крестьянка гневно взглянула на барона и решительно освободилась от его рук. — Ты со мной обращаться будешь, как с барышней. — Ручки целовать? — рассмеялся барон. — А коли так, то что? — с вызовом ответила барышня-крестьянка. — А иначе не приду! Владимир хотел, было, возмутиться и указать крепостной на ее место, но помыслил, что гневом он ничего не добьется, а находка этой утренней прогулки весьма пикантное создание. Расставаться с ней не хотелось. — Согласен, — ответил Корф. — Нынче же я провожу тебя к вашему поместью. Не ровен час, в беду попасть можешь. — Да я дорогу знаю, барин, — попыталась увильнуть девица. — Провожу! — упрямо возразил барон. Барышня-крестьянка вздохнула, осознавая, что спорить бесполезно. Господин настроен весьма решительно. — Будь по-вашему, барин. — Зови меня Владимиром, — раздалось в ответ. — Да не положено мне! — отозвалась красавица, поднимая свой кузовок. — Я тебя прошу, — взяв ее за руку, Корф поцеловал тонкое запястье и отметил, что кожа не по-крестьянски нежна. — Хорошо, Владимир, — тихо промолвила девица, опустив глаза и мило покраснев. «Весьма интересные выдаются дни!» — подумал барон, любуясь новой знакомой.Глава I
22 апреля 2016 г. в 14:37
Поссорились как-то два соседа-помещика, большие любители шахмат. Толком никто и не понял: из-за чего разлад вышел. То ли Петр Михайлович Долгорукий, и в самом деле, коня с пешкой перепутал, то ли Иван Иванович Корф прежде игры гостя напитком горячительным напоил, полученным от свояченицы-травницы. Поговаривали, будто зелье у нее есть такое, что внимание рассеивает. Одним словом, рассорились прежние приятели.
Оба были вдовцами и после спора того несколько лет дружбу меж собой не водили.
А годы шли, и настало время возвращения к одному из них сына-офицера. На побывку. Много лет Владимир провел в кадетском корпусе. Потом на Кавказе служить довелось. После того в Петербург вернулся. Теперь же отпустили его домой, в родное поместье, погостить. Иван Иванович сына встретил, на радостях обнял.
— Ох, как ты вырос, Володька!
— Отец, с тех пор, как мы виделись, времени изрядно убежало. Я уже не мальчик, стало быть.
— Не мальчик! — согласился довольный барон. — Мужчина! Варвара тебе богатырские яства приготовила. Посему сегодня у нас пир горой.
Владимир вздохнул тяжело, помня по детским годам труды кухарки, но вскоре уминал за обе щеки пироги с капустой, блины с икрой, огурчики соленые да прочие угощения, помышляя про себя: «Это не солдатский паек!»
А в поместье Долгоруких, тем временем, барышни со служанкой своей новость обсуждали.
— Расскажи-ка, Таня! — с нетерпением воскликнула княжна Лизавета, тряхнув золотистыми локонами. — Видела ли ты молодого барона, что вернулся в соседнее поместье, как сказывала тебе накануне Варвара?
— Видела, барышня, — неторопливо отвечала статная девица, поглаживая роскошную светлую косу.
— И каков он из себя? — не унималась Лиза.
— Хорош барин! — вздохнула Татьяна. — И ростом высок, и статен. Черноволосый. Глаза голубые.
— Когда же ты все это успела разглядеть? — удивилась младшая княжна Софья.
— Я к Варваре наведывалась, а барон молодой меня во дворе их остановил и ласково расспрашивать стал: кто такая да чьих мест буду, — крепостная опустила ясные глаза. — Я и поведала…
— А он что? — нетерпеливо спросила средняя Лиза.
— А он улыбнулся. Жаль, говорит, у нас таких крепостных хорошеньких нет.
— Отцы в ссоре, — вступилась молчавшая до этого старшая княжна Анна, — а сын с нашей Таней любезничает!
— Полно тебе, сестрица! — возразила Лизавета. — Какое нам дело до того, что старики в шахматах не поделили? Тебе бы славного жениха сыскать! Ведь кто ни посватается, всем отказ даешь. А мне тоже замуж хочется!
— Так кто мешает? — возмутилась Анна. — Князь Репнин тебе предложение сделал?
— Это верно, — ответила Лиза. — После того, как ты Мише отказала, он сам не свой был. Сначала жаль мне его стало, а после полюбился князь. Нет на белом свете лучше моего Мишеньки! Да вот папенька ни о чем слышать не хочет. Одно твердит: «В нашей семье прежде старших младшие замуж не шли!»
— Ну, разве я виновата, коли мне никто не люб? — княжна Анна опустила взор, в котором небо июньское всегда увидеть можно было.
— А вот ежели бы ты повстречала этого красавца? — вдруг спросила Соня и мечтательно взглянула на свои полотно и кисти. — Он, верно, прекрасен. Я бы нарисовала.
— А ведь и впрямь! — взгляд Лизаветы заблестел озорством. — Ты у нас красавица. Изящна, станом стройна. Очи голубые. Локоны льняные. Прямо, как у Пушкина в романе. Только нрав не тот. Холодна слишком. Но ведь и Снегурочки любовью зажигаются!
— И ничуть я не холодна! — возмутилась Анна. — Я просто не кокетлива.
— Вот и докажи! — вскочив, Лизавета показала сестрице язык. — Спорим: не получится у тебя даже заговорить с этим красавцем-бароном?
— Да что мне с ним разговаривать? — еще больше возмутилась старшая княжна. — Отцы в ссоре. О чем детям речи вести?
— Ты отцами не отгораживайся, — старалась раздразнить Анну Лиза. — А лучше признайся: не сможешь ты и слова вымолвить перед бароном, даже ежели ему будет неведомо, что ты — Долгорукая. А?
Она вновь показала язык.
— Прекрати, Лиза! — строго промолвила Анна. — Мне с бароном поговорить нетрудно. Но уверена я: не так он хорош, как вам всем кажется.
— А вот и поговори-ка! — подначивала бойкая Лиза. — Попробуй! Струсишь, сестрица?
— А вот и не струшу! — воскликнула хрупкая барышня. — Поговорю, и вы все убедитесь, что ничем этот барон не примечателен.
— Поживем-увидим! — усмехнулась довольная Лизавета. Обернувшись к служанке, спросила: — Танюша! Скажи-ка нам: ведомо ли тебе, где барон один бывает? Может, охотиться любит?
— Это верно, барышня, — закивала Татьяна. — Молодой Корф меня спрашивал про леса эти да обронил, что завтра на рассвете желает проехаться на скакуне своем да поохотиться. На небо взглянул, проговорил, что и сторожку какую-то надобно проведать. Верно ту, что недалеко от речки, на землях Корфов, стоит.
— Так как же Аня с ним повстречается? — вступилась милая Сонечка. — Нам ведь папенька строго-настрого запретил на землю Корфов ступать!
— А кто сказал, что это княжна Анна Петровна туда отправится? — усмехнулась Лиза. — Мы ее крестьянкою нарядим. Слугам ведь не запрещено там бывать.
— И верно! — подхватила Сонечка. — Папенька отчего-то крепостным позволил.
— Он переменчив, как погода, — нахмурилась Лизавета. И тут же улыбнулась: — Но мы-то тут при чем?
— Что Вы придумали! — возразила старшая княжна. — Я крестьянкой рядиться не буду. Да и речи крепостных не знаю. Не на французском же мне с этим Корфом беседовать!
— А что? — Лиза ничуть не смутилась. — Говорят, у старшего барона театр свой есть, и в нем крепостные роли даже на английском учат. Верно, Таня?
— Ваша правда, барышня! — вздохнула девица. — Никита мне намедни жаловался, что никак ему этот говор не дается, а барин велит выучить слова к спектаклю.
— Бедные крепостные! — сочувственно промолвила Анна.
— Они не бедные, а просвещенные, сестрица, — поправила Лиза. — Вот и ты у нас будешь наукам обучена. Скажешь, что барышни, скуки ради, языкам выучили и манерам. А то ведь забудешься при бароне и реверанс сделаешь.
— Лиза! — недовольно воскликнула Анна.
Но сестрица была занята другим вопросом:
— Где бы вот только одежду тебе достать и обувь?
— За этим, барышня, дело не станет, — робко промолвила Татьяна. — Ежели Анна Петровна пожелает, я ей сарафан сошью и рубаху. А лапти кузнец Василий плести может. Ему бы только сказать.
— Скажи, Таня! — весело промолвила Лизавета. — И одежду сшей. К завтрашнему дню успеешь? Мы тебе помощницу найдем.
— Да отчего ж чего не успеть-то?
— Будто у Тани других дел мало! — Анна нахмурилась. Взглянув на служанку, проговорила: — С шитьем я тебе помогу.
— Что Вы, барышня! — испуганно возразила девица. — Где это видано?
— Мне безразлично, где и что видано, — заявила Анна. — Сказала помогу — стало быть, так и сделаю.
— А у меня и ткани имеются, — вступилась Сонечка. — Батюшка привозил. Конечно, не такие, как у крестьянок. Да разве барон будет разбирать?
— Не будет! — весело подхватила Лиза. — Неси, Соня, свои ткани. Будем все вместе Ане наряд шить. Эх, веселье начнется!
— Да что Вы, барышня! — вновь испугалась Татьяна.
— А ты не бойся! — успокоила Лиза. — Никто не узнает. А коли и выведает, то это наша забава. Тебя не затронет.
Через несколько мгновений в комнате одной из княжон звучали звонкий смех, веселье и восклицания: «Ах, как славно получается!»