sink it down.

Пока корейская подгруппа в усеченном составе шляется по китайскому общежитию, Минсоку спокойнее, чем обычно. Он пьет кофе, даже не разъебав к чертям собачьим очередную (третью) турку, одевается в домашнюю одежду и не обнаруживает на ней новых неизведанных следов от вчерашней (позавчерашней) гречневой лапши. То ли на их сонное царство заебанных мух влияет покончивший с ПМСом Бэкхён, то ли Чондэ, который прекратил косплеить пятнадцатилетнего эмо. То ли конкретно на него влияет наличие корейской лидера в непосредственной досягаемости. Минсок, в общем-то, догадывается, что ему на руку играют все три фактора, но ему слишком спокойно и отдохнувше, чтобы он хоть как-то задавался этими вопросами. В пекинской общаге в холодильнике повесилась мышь, а на стуле не шибко грациозно восседает Чунмён, вгрызаясь гладкими и белыми зубами в зеленое яблоко. Минсок щурит глаза, разглядывает, как тонкая струйка прозрачного яблочного сока скользит по его губам и стекает с уголка. Бессмысленно до пошлости. До истерического "ятебяхочу" в подкорке. До звенящих яиц, черт бы его побрал. Минсок взвешивает все "за" и "против", вспоминает вчерашнее обломинго - плевать, что он сам хотел спать, как распоследний ленивец. И пересаживает не сопротивляющегося лидера со стула на стол, устраиваясь между его ног. Ноги у Чунмёна - произведение искусства. Что-то вроде пин-арт плакатов - Сухо бы чертовски пошли чулки на подвязках. Минсок скользит пальцами по бедрам, забираясь под ткань чужих шорт, ведя губами по напряженной и натянутой шее, ощущая клокотание чужого пульса на собственном выдохе. - Не на кухне же, хён. - Тебя что-то не устраивает? - Минсок целует чужие губы и тянет его майку наверх, высвобождает мягкую и нежную кожу из плена ткани, выцеловывает тонкие линии мышц и выступающих костей. Чунмён стонет так, что хочется законсервировать его стоны в баночку и слушать их долгими зимними вечерами. Минсок, впрочем, готов законсервировать всего Чунмёна. И оставить его себе.