sink it down.

Лухань подпирает подбородок ладонью и медитирует в приоткрытую дверь университетской кафешки. Кафешка, прямо скажем, наипаршивейшая, пахнет в ней, как в северокорейской столовке. Впрочем, Хань - стрелянный воробей. В Китае и не такие запахи встречаются, так что он только уныло ковыряется ложкой в рисе, залитым по самую макушку соевым соусом, и медитирует. Дверь распахивается, и сквозь нее вываливается два встрепанных младшекурсника. Худой, тощий, мелкий и, господибоже, красноволосый Байсянь ("Б-э-к-х-ё-н" - по буквам декламирует Минсок, сидящий рядом, и его хочется утопить в этом соевом соусе вслед за рисом). На Цяньли Хань не смотрит вообще, ремонтное оборудование для железнодорожных рельсов его никогда не интересовало. А вот Байсяня ему явно послал сам Дьявол, не иначе. Не то, чтобы Лухань верил в аццкого сотону, но чертов кореец казался ему в первую очередь - адским посланником. Во вторую - чертовым кошачьим. Вот и сейчас он воровато оглядывается и слизывает с пальцев остатки растаявшей шоколадки (китаец перечисляет все известные ему маты на всех известных языках - получается красочно, многословно и совершенно бесполезно). Бэкхён удивленно мотает головой, словно ищет кого-то, встречается с ним взглядом и машет ладонью. Пальцы перебирают воздух - Луханю мерещатся тонкие атласные ленты между ними. Мерещатся блестящие глаза, лукаво жмурящиеся у самых уголков. Бён Бэкхён плюхает свою тощую задницу рядом с ним и по-кошачьи трется щекой об его плечо. Хань воет обиженным койотом где-то на задворках своего подсознания. Чертовы кошачьи повадки чертова Бэкхёна планомерно сводят его с ума с начала учебного года, стоило этому чудовищу объявиться первокурсником на их факультете. Хань узрел его на церемонии открытия, и умиленно пялился аж секунд тридцать на воздушные пепельные волосы первогодки (Минсок ржал, как тварь, за что получил подушкой в рожу вместо привычного будильника). - Хань-гэ, а ты мне поможешь с китайским? - этот мелкий монстр еще и на китайский записался в первый же день, регулярно доставая Луханя такими вот пассажами с честными-пречестными глазами, укладывая острый подбородок на его плечо. Байсянь смотрит ему в глаза и, окей гугл, как прекратить представлять на его встрепанной красноволосой башке черные кошачьи ушки? Гугл мстительно сообщает, что в Китае он не работает. И плевать ему, что они в Корее. - Поможет. У нашего оленя просто брачный период. Речевые функции отказывают в пользу других, - с паскудным хихиканьем отзывается Минсок, за что получает носком кроссовка по голени, и обиженно воет. Лицо Бэкхёна озаряет совершенно детская улыбка. И Хань себя чувствует не то совратителем малолетних, не то зоофилом. *** Лухань уныло листает учебник начального уровня своего родного языка. Иероглифы расползаются тараканами по странице - хрен поймаешь, да и бить тапком по книжке... Ну, короче, Хань еще не готов морально укладываться в психушку. Даже с учетом всей этой бэкхёномании. Лухань, наплевав на разницу в возрасте, турнул Минсока из комната, объявив, что его наличие на территории плохо сочетается с великой китайской наукой - фен-шуй. Минсок скептически сообщил ему, что он должен находится в правом углу квартиры, как элемент "дерево". Бэкхён даже стучит в дверь так, словно кошак там настойчиво скребется, стачивая острыми когтями деревяшку. Китаец впускает его и кивает на стол, но Бэкхён не был бы Бэкхёном, если бы совершенно спокойно не устроился на ханевой кровати, подтянув под себя ноги, разом сделав комнату уютнее, а оленя - опаснее. В голове у Луханя ред алярм на немецкий манер, штурм русских, японских, американских крепостей, почему-то речь Черчилля (а нехуй было учить мировую историю в последние три часа до теста) и бэкхёнбэкхёнбэкхён заевшей пластинкой. Бэкхён хлопает ресницами, смотрит на него своими невозможными глазами (какого хрена вообще у корейца глаза синие, как у Эльзы из диснеевского мультфильма?!) и совершенно по-кошачьи улыбается уголками губ. - Хань-гэ, как будет на китайском "давай встречаться"? Олень тупо моргает, переосмысляя вселенную, начиная с большого взрыва и до этого момента. Объемы информации явно не умещаются в его черепную коробку. - А тебе зачем? - А ты, походу, на других языках нихрена не понимаешь, - почти ласково, как клиническому кретину, сообщает ему первокурсник и ведет кончиками порнографических пальцев по своей нижней губе.